Однажды в жизни

Однажды Эмма приехала в Сторибрук, расколдовала всех и продолжила куролесить. А её папа с мамой чего-то не счастливы. Расставались они с новорожденной козявкой, а получили взрослую тётеньку под двадцать восемь лет. И уже с сыном. Снежка не была готова становиться бабушкой. А тут как на грех такая оказия подвернулась — Голубая Фея Августа Бута обратно мальчиком-Пиноккио сделала. С полной потерей накопленного опыта. И Прекрасные оба — а чо, так тоже можно было? И тоже решили в тихую и свою крошку Эмму уменьшить до правильного возраста. А то вы, госпожа фея нам наврали, что в дерево можно только одному, а мы всё помним, да-да. Голубая Фея устыдилась и, ничтоже сумняшеся, выполнила заказ. Ей-то что? Ей взрослая Эмма не нравилась. Уж больно независимая, и за помощью не к ней, а к конкуренту ходит. И превратила её в новорожденную. Пускай Прекрасные радуются, пелёнки ей меняют, не спят по ночам. А те и понеслись радоваться. А по городу слух пустили, мол Спасительница снова стала младенцем, потому что проклятие теперь уж точно до конца снято. Этому слуху только Голд не поверил. Он-то знал, что это за проклятие и с чем его едят. Сопоставил факты, сделал выводы и тоже к фее пошёл. — А преврати моего сына обратно в Бэя, до того как он в портал нырнул. А я за это тебе прощу тот треклятый боб. А если откажешься, я твой монастырь сожгу. Голубая согласилась. Не потому что за монастырь испугалась. Просто Нил начал что-то подозревать по-поводу Эммы и мог подпортить ей репутацию. И сделала Нила снова маленьким и кудрявым. А Голд тут же ему лапши навешал, мол — вот сынок, мы вместе нырнули в портал и теперь в мире без магии, как ты и хотел. И давай ему экскурсии по городу устраивать, мороженым кормить, с мачехой знакомить. Сопоставлять факты умел не только Голд. Генри уже вроде как смирился, что у него стало на одну маму меньше, но вот когда и новоявленный папка вдруг стал чуть ли не его ровесником, червячок сомнения засел в голове у истинно верующего. Он решил поделиться им с мамой-Региной. Мамуля уже обрадовавшаяся, что отделалась от Эммы, не хотела пускаться в операцию «хомяк» и тишком вынула Генри сердце и нашептала на него, что никакой Эммы не было, у него только одна мать — Регина, кою он слушается и уважает. Сделала всё это и подумала, и почему раньше так не сделала? Совсем в этом мире без магии одичала. Потом в город приехала Лили. Маму свою искать. А мама под ратушей — в виде кучки пепла. Ну, Голд по старой памяти её и оживил. Почему нет? У Мэл двойная радость — и воскрешение, и родная кровиночка к ней вернулась. Только вот выглядит, как очень бухающая сорокалетняя домушница. И решила отомстить Прекрасным за безвозвратно потерянные годы, а те, как услышали, что за повод, так и ей рецептик подсказали. Мол, ты только никому не говори, но это не из-за проклятия. Нам Голубая Фея по блату Эмму уменьшила. Она и тебе поможет. И Малефисента сразу к фее! Сделай мою детку снова маленькой, а то что я, зря из ломбарда погремушечку стащила? Голубая фея — нивапрос! И снова сделала Лили козявкой размером с яйцо дракона. И Малефисента снова сразу добрая-добрая стала. После этого Фея уже сама к Голду отправилась. — Приятель, нам нужно срочно сделать вокруг города барьер, чтобы к нам больше всякие чужаки не совались. А то не нравится мне эта тенденция. Голд подумал, что это разумно и сделал. Так в город не проникли ни Пэн, ни Дарлинги, ни Ингрид, не говоря уже о Зелене и прочей шушере. И все жили недолго, но счастливо. Кроме Голда. Он жил очень долго. Я вам больше скажу — он до сих пор живёт и здравствует.