Однажды в жизни

Однажды Белль проснулась от сонного проклятия и решила стать независимой. Прям глобально так. И сразу сообщила об этом Голду. Мол, ты лжец и негодяй, которого могила не исправит, помощь мне твоя не нужна, ребёнка я сама выращу. Если не будешь особенно козлить, иногда буду позволять вам видеться. Скажем, в каждую вторую субботу месяца. Ещё не решила. И ушла. А Голд, как стоял на месте, так и остался стоять. А потом психанул и подстригся. Сидит Белль в библиотеке, книжки перебирает. Приходит к ней папуля. Так сказать поддержать и выразить своё ценное мнение. А Белль ему с порога: — Папа — ты негодяй. Ты меня отказался расколдовать, когда Румпель тебя просил. А я между прочим ношу твоего внука! Тебе должно быть стыдно. Не хочу тебя видеть. Уходи, а то меня тошнит и это не токсикоз. Мо помялся на пороге, сказать нечего — не признаваться же, что просто мелочно хотел Голду насолить, и ушёл. Буквально сразу после папаши приходит Крюк. Тоже, мнение своё ценное выразить, поддержать, мол — правильно! Так этого Крокодила! Ты молодец! А Белль ему: — Пошёл вон отсюда. Ты меня два раза чуть не убил, чтобы отомстить Голду, а то и все три. И самого Румпеля чуть не убил. Убил собственного отца, оставив своего сводного брата сиротой. Сотрудничал с Региной и Корой. Убил Мэрлина, да и вообще, пока был Тёмным творил такую ерунду, что вспомнить стыдно. А тебя ещё и воскресили, лучше бы вместо тебя Робина воскресили. Вообще, тебя раз пять надо убить, чтобы искупить хотя бы часть твоих злодеяний. Джонс в ступоре. Белль его под крюк и вон из библиотеки. Нечего место занимать. Джонс за дверь, а вместо него Зелена с грудничком, а-ля смотрите какая я прилежная мамочка. И тоже — как у тебя делишки? Румпеля прогнала? Так ему и надо, старому козлу! Как ты вообще?.. А Белль ей: — А ты что здесь забыла? Ты мне не подруга. Ты мучила и помыкала моим мужем. Сделала его своим рабом. Украла чужого ребёнка для тёмного ритуала. Превращала людей в летучих обезьян. Из-за тебя умер Нил. Ты убила Мэриэн и приняла её облик из детской зависти, чтобы отомстить Регине, разлучив её с возлюбленным, да ещё заимела от него ребёнка. То, что ты стала матерью ни капли тебя не оправдывает. Ты психопатка и убийца. Тебя надо было не в подвал психушки посадить, а колесовать на площади и затем сжечь. Большинство горожан, кстати, считает так же. Жаль, что у нас здесь не средневековье. Сейчас бы за эти злодеяния, тебе всего лишь сделали бы смертельную инъекцию. Какие-то вопросы? Нет? Кажется Робин пора сменить пелёнку. Зелена дослушала с вытаращенными глазами. Поджала губки. В руке даже файербол зажёгся. Но Белль намекнула, что если она её хоть пальцем тронет — то во-первых, Голд тогда её точно по стенке размажет и на этот раз окончательно, а во-вторых, Робин наконец-то достанется Регине. Зелена ушла и тут же нажаловалась Регине. — Белль совсем белены объелась. Я бы её на месте прибила, но она видите ли ребёнка ждёт. Может, это гормоны играют? Мне вот тоже хотелось убивать, пока я беременная была. И когда родила, тоже… Регине стало интересно и она тоже пошла проведать библиотекаршу. Чего бузим? Сестрёнку мою, внезапно любимую обижаем? У неё аж грудное молоко скисло… А Белль ей с порога: — Мадам мэр, пришли просить прощения? — Нет. — А надо бы. Вы меня между прочим похитили и несколько лет держали в холодной сырой темнице. Потом целых 28 лет в подвале лечебницы, держа на психотропных. И после ещё превратили меня в вульгарную девицу лёгкого поведения, чтобы отомстить Румпелю. То, что вы родного отца не пожалели, чтобы наложить это проклятие, напоминать нужно? Сколько человек вы убили, пока пытались поймать одну единственную Белоснежку? А скольких убили просто так, от скуки? В этом мире, за всё это вам бы грозила смертная казнь на электрическом стуле. Хотя электричеством вас вроде пытались убить — не вышло. — Да ты! да я! Да… — заартачилась Реджина, а Белль её аккуратненько за ручку берёт, улыбается — ты хотя бы пытаешься стать лучше. Но пытайся, где-нибудь, в другом месте. Закупи для школы новое оборудование. Профинансируй больницу. Или сделай что-нибудь с освещением на главной улице. Фонарь горит через один. Мэр вы или кто? Регина ушла и на остаток дня заперлась в кабинете, разгребая завалы. Тем временем Крюк пришёл к Эмме, говорит: — Кажется, Белль спятила. Эмме стало интересно и она тоже решила наведаться к библиотекарше. — Привет, — говорит. — Слышала, ты с Голдом снова разошлась. — И что теперь? Жалеешь, что нельзя теперь его мной шантажировать? Или ещё в какую-нибудь дыру потащишь за собой, спасать своего убийцу и алкоголика? Что-то, когда с Голдом беда случилось, никто его искать не кинулся, а Эмма Свон… наша новая героиня. То, что ты будучи Тёмной на Румпеля безумную рыжую лучницу натравила, я тебе вообще никогда не прощу. Между прочим, хоть кто-нибудь из вас обо мне вспомнил, когда меня в Камелоте похитили? А когда вы из преисподней бежали? И я ещё не говорю, что вы помешали Румпелю меня расколдовать. Герои… Ты книги какие-нибудь брать будешь? — Нет. — Тогда дверь там. Не задерживаю. Эмма ушла и говорит папке с мамкой. — Кажется Белль очень на нас обижена за что-то. Снежка аж встрепенулась. Как это так? Мы же такие няшки! Мы герои! Мы же делали только хорошее! Нужно срочно её переубедить, чтобы она на нас зла не держала. А то ведь, хоть и бывшая, а жена Тёмного… И пошла вместе с Дэвидом в библиотеку, хотя Дэвид и упирался. — Белль! Что у тебя стряслось? — У меня ничего не стряслось. Всё хорошо и прекрасно. Хочу халву ем, хочу пряники. И ваша помощь мне ни в коем случае не нужна. Ещё не дай бог, поможете, потом хлопот не оберёшься. — О чём ты говоришь? — возмутилась Снежка. — Мы же тебе никогда ничего плохого не делали! — А что вы мне хорошего сделали? Можешь не вспоминать — ничего. — Мы же герои… — снова промямлила Снежка. — Да? Серьёзно? Вы вдвоём, между прочим, чужого ребёнка загубили и от матери отлучили, цинично так, чтобы свою деточку обелить. Только, мне кажется попусту. Герои в белом, в тюрьме за кражи не сидят и от своих детей не отказываются. Лучше скажи, кого ты спасала, когда хладнокровно отдала Регине заколдованное сердце Коры, чтобы та погибла? Голда? Спасибо, конечно, но был ли это героический поступок? Или всё же убийство? Или, может, когда принесла в жертву сердце собственного мужа, чтобы снова перенести людей зачарованного леса обратно в Сторибрук? Не слишком ли крутые меры? И спросила ты хоть одного подданного, хочет ли он возвращаться? Демократические выборы там… нет? Вас ведь уже давно не беспокоят проблемы подданных. Вы только о себе любимых заботитесь. — Мы вообще-то от Зелены спасались! — возмутился уже Дэвид. — И судя по тому, что она спокойно разгуливает по городу, как у себя дома, так и не спаслись. — Но… — Или может расскажете, почему убивали летучих обезьян, даже когда узнали, что это превращённые невинные люди? — прозвучал контрольный в голову. — Мне продолжить? Снежка стоит красная, как помидоринка-черри, Дэвид подхватил её под руку и быстренько уволок, пока не рванула. Тем временем Белль решил Генри навестить. Может, книжка интересная попадётся. Надо ведь иногда книжки читать. — Привет, бабуль! — Никакая я тебе не бабуля. Ты потерял право так меня называть, когда помешал своему дедуле расколдовать меня, когда я была под проклятием. А если бы я умерла, когда ты всю магию уничтожил? Каждый раз обокрасть норовишь или обвинить. Даже, когда он ничего плохого не делал. В дедушку своего не веришь, а прадедушке Пэну за красивые глаза и лживые обещания сердца не пожалел. Мамами своими манипулируешь почём зря. Чуть что, угрожаешь или сбегаешь. Если бы я была твоей бабулей, я бы тебя заставила сто раз написать на доске — «Я никогда больше не буду совершать идиотских поступков», но вряд ли тебе это поможет. — Но я ведь всё исправил! — Ещё бы ты не исправил! Румпель тебя, не магией, так голыми руками придушил бы. С его-то терпением… Лучше уходи. День что-то выдался до ужаса людным, точно мёдом им всем тут намазано. Следом за Генри притащилась Синяя Фея. Вся такая губки поджала, глазки закатила. Тоже желает сообщить, что Белль сделала всё правильно и Голд заслужил. — Мнения лицемерных фей не спрашиваю. Белль хотела ещё много чего Синей Фее сообщить, но та поняла, куда ветер дует и решила благополучно слинять. Всё так же при своём мнении. Сидят в кафе Прекрасные, Эмма и Крюк, заливают стресс крепким кофе с крепким коньяком. Заходит Голд с новой причёской. Спрашивает — а чего это со Снежкой? Выглядит, как будто снова беременна. И на этот раз сразу семью. — Не шути так, — говорит Дэвид. — Нам тут не до смеха. С Белль что-то случилось, она теперь всем гадости говорит. Думаю, это какое-то проклятие. Может, знаешь, в чём дело? — Знаю, — охотно отвечает Голд, цинично улыбаясь. — Это не проклятие. Морфей наградил её способностью — видеть во всех людях только плохое, а не только во мне. А то заколебала. Все у неё видите ли хорошие, один я — злодей и врун! Пускай всех увидит теперь! — Что? И тебе она высказал всё нехорошее? — поддел Крюк. — А зачем снова повторяться? Я текст наизусть выучил. Да и ей уже надоело. — Вот ты гад! — снова восхищается Крюк. — Знаю. — И долго она так будет? — озабочено вопрошает Эмма. Ей больше всех надо. — Пока всех горожан насквозь не увидит. Потом решит, что с этим делать и сделает выводы. Надеюсь, верные.