***
От Ястреба нет вестей уже неделю. Долгих семь дней пустующей холодной постели, одинокого пресного завтрака и не выпускаемого из рук телефона. Энджи всегда считал, что Ястреб слишком сильно зависит от него. Он и не представлял, насколько сам подвергся этому же недугу. Привязанность. Пламя судорожно подрагивает, а руки нервно трясутся держа потёртую, как бы сказал Ястреб, старпёрскую раскладушку. Вопрос, куда делась эта слащавая курица, не исчезает из мыслей ни на секунду. Неизвестность и беспомощность — худший кошмар для старшего Тодороки. Недовольство и злость Старателя больше не призрачные мысли и эмоции заключенные в его голове. Теперь это неконтролируемые всполохи огня, обожжённые до черноты и резкого запаха ручки дверей, ходящие как на иголках подчиненные. В голову неприятно, подобно черным тараканам и юрким сороконожкам, вбегают мысли. Навязчивые глупые мысли. О возможных промахах и исходах. Может сказал что-то не то? Не проявил достаточного внимания и был слишком груб? А может и вовсе не добавил столько ложек сахара сколько надо? Или злодеи похитили этого идиота?! Нет, нет, он же не может быть настолько глупым. Звание героя номер два держится на его плечах и крыльях столько лет ведь не просто так… Ведь так? Стоя на крыше высокого здания, Старатель достаёт из кармана красные мягкие перья, что он находил неряшливо разбросанными в его комнате, скрытыми за подушками, под тканью одежды, в карманах своего пиджака. Приблизив их к губам, Старатель шепчет: «Куда ты делся, Кейго?». С новым порывом ветра, развеивая алое пламя, ветер выхватывает такие же алые перья, унося в глубь дрожащего от жизни города. То ли это всё вина недосыпа, или вовсе разбушевавшееся воображение, но Энджи кажется, будто перья сами, с неведомой проворностью, вырвались из его рук. Тодороки не остаётся ничего, кроме как провожать взглядом исчезающую частичку Ястреба.***
Потянувшись, пытаясь ухватить частичку теплоты в грубом, пожеванном временем одеяле, Таками открывает глаза. Обведя взглядом комнату, которую он арендовал в глуши, на краю города, около недели назад, Ястреб роняет голову обратно на груду подушек, что хаотично разбросаны по всей кровати вперемешку с покрывалами и собственными перьями. Место его пребывания - полный беспорядок, но у него едва ли есть силы об этом беспокоиться. Обняв руками распухший живот, Ястреб с мнимой надеждой нажимает на самую середину. Туда, где недавно появилась стойкая тяжесть. Вес, что давил на внутренние органы и его нервы. Как вчера, позавчера, и несколько дней до, прикосновение отзывается странным онемением и едва ли возможно игнорируемым сопротивлением. Все еще здесь. Всё ещё растет. В который раз убедившись, что это не долгий бредовый сон, а самая настоящая действительность, Таками с громким стоном заворачивается в кокон из своих вещей. Разбирая свои мысли по полочкам, Кейго пытался понять, где же так сильно налажал. Когда допустил ту оплошность, которая, если не перечеркнет его будущее, то теперь точно перевернет всю жизнь вверх дном. Кажется, произошло это несколько месяцев назад. Тогда, посреди очередного ночного дежурства, с ним связался отряд полиции, попросив разобраться с горсткой злодеев, чьи причуды были столь бесполезны, что те не смогли придумать ничего лучше, кроме как ограбить худощавую забегаловку всего в трёх кварталах от агентства героя номер два. Вместе с просьбой о помощи пришло и короткое досье о причудах этих индивидов. Три листка с обрывками доступной информации. Первый ускорял рост семян, сокращая созревание новых растений до кратчайших секунд, чем и пользовался, вскрывая замки и кроша стены. Второй надувал крайне прочные пузыри из жевательной резинки, используя их для замедление противника и быстрой упаковки всего награбленного. А третий… Способность третьего грабителя называлась «потаенные мечты», и содержало настолько смутное описание, что состояло в основном из предположений, догадок и сплошной воды. Если быть до конца честным, то Ястреб всего лишь мельком провёл взглядом по тексту, так как не ожидал от очередных заурядных противников ничего серьезного. Встреча с злодеями прошла быстро. Быстро и слишком легко. Неудачливые грабители ожидали повстречаться и вступить в бой с кем угодно, но точно не с героем топа. Первого было достаточно обезоружить, оторвав заветный мешочек с семенами, чтоб после наблюдать за его сверкающими пятками. Второй попался в собственную резину, стоило Ястребу легким движением пера лопнуть его пузырь с расстояния. А третий оказался смышлёным малым, который благодаря удаче и занятостью Ястреба первыми двумя, смог подобраться к герою в плотную. И достать пистолет. Выбить его из чужих дрожащих рук едва ли было проблемой. А вот неудачно увернувшись от прощальной пули, получить кулак в живот, было сюрпризом. Лицо злодея — смесь удивления, страха и истинной победы. Которая продлилась не более трёх секунд. Точным ударом крыла Ястреб отправляет его головой в землю, лишая сознания на ближайшие несколько часов. После быстрая передача всех трёх в руки полиции, посещение ближайшей ночной кофейни за стаканчиком карамельного капуччино и присоединение к внеплановому ночному патрулированию. К утру долгожданный сон. К обеду звонок от Старателя, обещающий сжечь его перья, если он продолжит игнорировать звонки своих подчинённых и опоздает на запланированную раннюю встречу. Ястреб никогда не опаздывал. Старатель никогда не исполнял свои угрозы. Лишь напоследок, прежде чем сбросить звонок, приглашал пообедать вдвоём. Название причуды того парня оказалось слишком буквальным. Потаенные мечты, да? Всё началось с мелочей: едва заметных изменениях в поведении, которые так хотелось списать на зимнюю усталость. Ястребу всё чаще и чаще не хватало тепла. Он без устали укутывался в своих крыльях. Грелся у тёплого бока Старателя. Едва сдерживал себя от постоянного желания снова увидеть, поговорить, прикоснуться. Невольно искал уюта. Спокойствия. Безопасности. Как чуму начал избегать шумные, людные места, от которых теперь ломило голову, и в неведомом беспокойстве сжимался желудок. А еще его стало воротить от ранее любимой жареной курицы. Да и вообще от всего жирного. Геройство стало пыткой. Когда же Ястреб наконец-то добирался до своей квартиры, то в полусонном состоянии, едва раздевшись, забивался в угол кровати и огораживал себя от мира любимым пледом. Так и сидел, пока головная боль вместе с бурлящей под кожей тревогой окончательно не проходила. Смотреть телевизор не хотелось. Пить пиво, от мысли о котором теперь сразу тошнило, тем более. А так как заняться было больше нечем, Таками просто начинал убираться. Точнее он думал, что убирается. На самом деле Ястреб обходил свои комнаты по несколько раз, подбирая все тёплые и мягкие вещи, что попадались на пути, и кидал их в одну кучу. В самый центр комнаты. Когда же в гости на чашку чая зашёл Старатель, Кейго, волей не волей, ухватил его за локоть и потащил в свою комнату, где было расположено кольцо из мягких вещей и вороха красных перьев. Энджи смотрел на него с непониманием, но против ничего не сказал. Да и вопросов почему-то не задал. Так и лежали в гнезде из разных вещей, разговаривая обо всём. Заснули, кажется, там же. Дни сменяли друг друга, становясь неделей, второй. Беспокойство росло как на дрожжах, изменение в поведении и предпочтениях становились все ярче, заметнее. Начали замечать окружающие. Всё чаще и чаще на ночных «посиделках» поднимал эту тему и Старатель. Отправлял к врачу, сетовал на то что Ястреб перерабатывает и ведет себя слишком беспечно по отношению к своему здоровью. Таками не отрицал, нет, он целенаправленно игнорировал проблему, слишком боясь внезапно увеличившегося живота и странного чувства, что появилось под мышцами брюшного пресса. Он сдался под конец первого месяца. Никому ничего не говоря, отправился к своему личному верному врачу, что владела своим маленьким собственным офисом и обследовала его уже многие годы. Минори приняла его в тот же день. Выслушала все жалобы, измерила температуры, давление. После обследовала своей причудой, позволяющей ей исследовать организм лучше любого современного медицинского оборудования. Сложив свои ладони Таками на живот, закрыла глаза и сосредоточилась на несколько долгих, томительных минут, считывая всю необходимую информацию. Выражение её лица сменялось с откровенного неверие, в нескрываемый шок. После столь различных перемен в настроении, она одарила Кейго странной, грустной улыбкой, будто пыталась утешить, успокоить или предостеречь перед чем-то неожиданным. — В твоём теле два сердцебиения, — сказала она тогда. К вечеру Минори нехотя выставила Кейго из своего кабинета, всё ещё шокированная столь невозможной ситуацией. Вручив ему в руки стопку бумаг с обследованиями, результатами и всеми возможными фотографиями, которые они смогли сделать всего за пару часов, она закрыла перед носом Ястреба дверь, оставляя того в немой прострации. Уже дома, разложив всё полученное в каком-то лишь для себя понятном беспорядке, Кейго начал изучать выданные врачом фотографии. На снимках четкое изображение круглого твердого объекта размером с теннисный мяч. В календаре посещений Минори теперь имя Кейго, занимающее все следующие дни и недели подряд. Ястребу уже тогда нужны были ответы. Информация. И он не намеревался ждать. Аридзуми Такада. Так звали злодея, запустившего в него пулю и ударившего в живот. Стоило ему увидеть Ястреба на стуле в комнате для допроса, парень дернулся как ошпаренный. Наручники на руках и сопровождавший офицер избежать встречи не дали. Последний твердой рукой схватил Такаду за плечо и грубо посадил за стол напротив героя номер два. По просьбе Ястреба их оставили одних. Такада сжался, словно пытался уменьшиться и исчезнуть. Спрятаться от последствий и событий, которые, как он думал, уже совершились и что наверняка принесли множества негодования и шока. Он догадывался. Такие как Ястреб был для него не единичным случаем. Сам же Ястреб застыл подобно статуе. Двигались у него только губы. Разговор был неловким. Тихим. Возможно даже в чём-то личный. — С моей причудой вот всегда так, — Аридзума, уже понимая, что прошлое не воротишь, более расслабленно закидывает ногу на ногу, следя за собеседником с какой-то грустной насмешкой, — Вот кажется, что я могу исполнить самое заветное и желанное, что может вообразить тупой человеческий мозг, — Прикрывает глаза, будто витает в облаках рассказывая о своей причуде. Резко выпрямившись, громко стукает передними ножками стула. Говорит уже более серьёзно, не паясничая. — Но на самом деле моя причуда вырвет из твоего сознания самую глубокую и скрытую мечту, а после исковеркает на свой лад. Хах, — На его лице растекается ухмылка. — За все свои двадцать пять лет я так и не научился её контролировать. Много людей уже успело пострадать. — Можно ли её отменить? Такада качает головой, хмуря брови и затягивая губы, явно выёбываясь, а Ястреб невольно сжимает ткань застёгнутой мешковатой куртки, скрывающей живот. — Прости, чувак. Тогда в бою всё вышло на эмоциях, я даже не планировал использовать свою причуду. Не знаю что там у тебя исполнилось, но просто знай, я не хотел разрушать тебе жизнь… — Я ни в чём не виню тебя, парень, — Таками наконец-то встает, уходя, тихо шепча самому себе. — Да и кто знает, может это не разрушит мою жизнь, а создаст новую. Вспоминая о своих словах теперь, Кейго хочется одновременно смеяться и плакать. Слишком наивными и глупыми они были. Возможно, тогда он не до конца осознавал, чем ему теперь грозит прихоть чужой причуды. Чем ему грозят собственные мечты о счастливой семье с Энджи и узах, что свяжут их на всю жизнь. Глупые, глупые наивные желание. Ослепляющая влюбленность. Не так. Всё должно было быть не так. Ястреб не просил становиться инкубатором. Ястреб не просил о долгих бессонных ночах. Постоянных приступов рвоты. Скачущих эмоциях и перепадов настроения от неестественной для его организма гормональной перестройки. От распирающей боли и ощущения того, как сдавливаются его органы тем, что не должно быть внутри него. Так противоестественно. Неправильно. Но вот он, Таками, Всё ещё здесь. Всё ещё держится. Ещё с самого первого снимка Ястреб знал что не сможет отказаться от него, даже если он не хотел детей. Даже если Энджи больше не хотел семью, Кейго не собирался сдаваться, расплачиваясь за свою слабость чужой жизнью. Ястребу оставалось ждать и думать, как всё это преподнести товарищам. Друзьям. Старателю.***
Под конец четвертого месяца своего внепланового материнства Ястреб наконец-то оказывается на хирургическом столе. В маленьком кабинете, белым как смерть и провонявшим антисептиками до самого основания. На руке датчики для счета сердцебиения. Крылья со сброшенными перьями аккуратно связаны за спиной. На теле легкая светло-голубая накидка поверх голого тела. Кейго ощущал странную смесь страха и облегчения. Муки продлилось всего пару месяцев, а он уже чувствовал себя истощённым. Он так соскучился по возможности спать на животе, есть что попало, когда попало и носить свою старую одежду. А ещё он так соскучился по Энджи. Весь гардероб пришлось сменить на размер больше. Теперь только мешковатые кофты, водолазки, свитеры. Хотя это едва ли помогало скрыть насколько Ястреб «располнел». Сам же он чувствовал себя одним большим неуклюжим бочонком. Последние две недели пришлось и вовсе отказаться от высоких полетов. Каждое поднятие в небо выше метра заканчивались бьющей по черепной коробке тревогой. Об приступах истерии и слёз, которые настигали его несколько ночей подряд, Таками не хотел даже вспоминать. И дело было не только в очередных навязчивых глупых идеях. Страх. За свое будущее. Будущее ребенка. За Энджи. Ястреб боялся быть отвергнутым. Оставленным. Выброшенным. Ведь Тодороки старшему не нужна была семья. Нежеланные дети тем более. Но обратного пути просто не было. Осталась только финишная прямая. Уже на втором или третьем посещении, Минори сразу сообщила, что другого способа достать яйцо, кроме хирургического, не будет. Не то чтобы Кейго не понимал этого, но он действительно не ожидал, что это произойдет так быстро. Продолжительность беременности — примерно девять месяцев. Тут же прошло меньше половины. Но Минори заверила его, что оставшийся срок ребенок спокойно «проживет» внутри яйца и вне его тела, как свойственно всем детям, чьи родители обладают птичьими причудами и мутациями. А ещё, как бы между строк, она добавила, что если оставить яйцо внутри, оно может просто передавить Ястребу все внутренние органы и сосуды. Умереть в процессе вынашивания — неприятная перспектива. В кабинет наконец-то заходит Минори, за ней хвостиком следует два паренька. Один поправляет хирургическую маску на пол лица, другой тут же подбегает к столику с хирургическими инструментами. Кейго вопросительно приподнимает бровь. Минори, увидев его немой вопрос, машет рукой. — Это мои помощники. Будут сегодня ассистировать нашу операцию. Не беспокойся, доверяю им так же как ты мне. Да и причуды у них полезные. — Какие же это? — Ну, — Минори подходит к Ястребу со шприцем в одной руке, и несколькими ватками в другой. — Первый моментально остановит тебе кровотечение. Второй, если ты захочешь откинуть копыта в процессе, сможет замедлить процесс твоего умирания на достаточное количество времени, чтоб мы смогли всё исправить или вызвать более специализированную бригаду. Сам же захотел как можно меньшую огласку, но если на кону окажется твоя жизнь, уж прости, нахрен твою хотелку. — Как скажешь, ты тут врач. — Тогда я говорю тебе лечь на бок, прижать к себе колени и выгнуть спину. И молчи пожалуйста. Ястреб послушно выполняет. Морщится, чувствуя как прокалывают тонкой иголкой кожу на спине в уровне пояснице. Щиплет и жжёт, но ощущение быстро исчезает, сменяясь онемением.***
Стоя в проходе своего дома, Тодороки смотрит в облачное небо. Медленно отпив чай, Энджи опускает взгляд и неожиданно замечая странное копошение замирает. Знакомая растрепанная макушка. Столь любимые красные крылья. И как странно. Даже не летит. Нет. По детски неуклюже перелезает через ограду, словно незаконно проникает на закрытую территорию. Энджи застывает, вцепившись глазами в Кейго. Неужели действительно он? Неужели не сон? Просто не верится, что спустя три месяца молчаливого ухода он может так непринуждённо снова появиться перед ним. Словно не было всех этих выжженных нервов, ушедших в никуда звонков и сообщений. Словно ему и вовсе это ничего не стоило. Удивление быстро испаряется на жаре загорающегося гнева и злости. Чай в руках Старателя закипает. Кружка трескается. Едва не упав, аккуратно придерживая большую сумку на плече, Ястреб взволнованно озаряется. Заметив присутствие Тодороки, Кейго застывает в ступоре, боясь пошевелиться. Даже издалека чувствуется этот прожигающий до основания взгляд. Энджи похож на готовый к извержению вулкан. Нервно сглотнув, Ястреб всё же подходит к своему напарнику. Вид Кейго заставляет Энджи вздрогнуть и придержать свой гнев. Бледный, худой, со впалыми щеками. За три месяца отсутствия у Ястреба виднеются ярко выраженные синяки под глазами, а по углам красные подтёки, будто плакал всю ночь. Движение были подломленными и дёрганными, словно каждый раз наступает на стекло. Опущенные к земле то ли от бессилия, то ли от вины крылья. И плетется, словно провинившаяся собака на суд своему хозяину. Это… было жалкое зрелище. Где та привычная энергия, уверенность и дерзость? Где Ястреб, а не его истощённая оболочка? — Где ты, черт подери, был? — Вместо тысячи слов и вопросов — лишь один. Вмиг вспыхнув жарким огнём быстрым шагом Старатель идёт навстречу Ястребу. Хватает его за воротник, притягивает к себе. Хочет отвесить оплеуху. Грубо встряхнуть. Крепко обнять. Да пусть сразу всё вместе. — Детка, тише, тише, успокойся. У меня были на то причины, — с примирительной улыбкой бормочет Ястреб. Он не пытается увильнуть, отстраниться. Вместо этого молниеносно льнёт к Тодороки, ничуть не боясь что его оттолкнут. А может он уже слишком устал об этом беспокоиться. Чуть ли не падает. Старателю приходится отпустить воротник и схватить Таками за плечи, на автомате притягивает к себе, подпуская к горячей груди. Столь любимый, а порой раздражающий ясный смех заставляющий его сердце пропустить несколько ударов. — Ты совершенно никому и ничего не сказал о том, куда ты свалил. Неужели была столь важная причина? — Всё еще пытаясь сохранить грубость и твердость в голосе спрашивает Энджи. — Ну почему никому. Ты просто не знал кого расспросить, — Ястреб снова дерзит. Снова столь привычно увиливает от ответа. — Так почему ты не сказал мне лично, куда ты съебался?! Одежда Ястреба начинает подгорать, так что тому приходится быстро выскользнуть из горячей хватки Энджи. Сбросив вцепившиеся в ткань куртки угольки, слава богу, старой, Кейго начинает судорожно расстёгивать застежку своей сумки. — Энджи, ты только посмотри. Это причина, почему я отсутствовал. Успокоив своё пламя и, с подозрением глянув сперва на Ястреба, а после на сумку, Тодороки все же наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Минутное молчание. Немой шок. В куче мягких полотенец, пуха и перьев самого Ястреба лежало яйцо. Не маленькое такое яйцо. Размером так примерно со страусинное. Бежевое, с красными водными разводами. Тодороки в ступоре. Он не знает что и думать. Это похоже на дурацкую шутку. Он готов был услышать, что Ястреб все три месяца сражался со злодеями, ушёл в подполье, да хоть на внеплановый отпуск улетел. Но яйцо… — Это что? — Наш ребёнок, — С нервной улыбкой отвечает Ястреб, чувствуя, как по его шее стекает несколько капель пота. Это будет самый тяжелый разговор в его жизни. И далеко не последний.