***
— Это просто неприемлемо. Не за обучение и выпуск задир и хулиганов известна наша школа. Прости, Тодороки, но твои выходки я больше не собираюсь терпеть. Мы с тобой и так слишком долго это откладывали. Я шла на встречу тебе и твоим родителям, но настало время принимать меры. Заместитель директора — женщина в черном костюме и прической под каре, стояла в строгой позе, угрожающе махая своим расклодушечным телефоном перед лицом ребёнка. Кулаки Нобуюки нервно сжимают края стула, перья встают дыбом. Это точно не то, чего он хотел. Нарваться на неприятности — возможно. Втянуть из-за подобных пустяков своих родителей — точно нет. Отец же на патрулях, а папа должен отправиться на миссию в другом городе. Они не смогут его отчитать, а придти в школу тем более. Нобуюки слишком долго пользовался поблажками. Тем, что все его нападки и вредительства приводили лишь к предупреждениями и несерьезными наказаниями со стороны преподавательского состава. Казалось, что они всегда будут лишь обещать, но никогда так и не совершат заветный звонок. Как видно, Нобуюки ошибался. Или сегодня он действительно перешел черту. На лбу появляется капелька пота. Ребёнок горбится. Женщина, искоса взглянув на него, меняется в лице. Более милосердно, она бережно берёт мальчика за плечо, садясь перед ним на одно колено. — Я понимаю, что это неприятно, но, к сожалению, закрывать на это глаза после множества попыток достучаться до тебя, я не могу. Ты же понимаешь, что я должна это сделать. Нобуюки, продолжая смотреть в пол, кивает. Заместитель открывает журнал его класса, пролистывает в конец, к номерам опекунов детей. Своим ровным, ухоженным ногтем она пробегается по списку и останавливает движение на нужной фамилии. Открыв свой телефон-раскладушку, она быстро набирает номер. Спустя пару гудков, ей отвечают. — Здравствуйте, это агентство Старателя? Звоню по поводу Тодороки Нобуюки — его сына. Я являюсь заместителем директора, Саваки Ватанаби. Да. Да. По возможности свяжите меня с господином Тодороки. Нобуюки ждёт, что она сейчас бросит телефон, так как ей откажут. Все звонки к отцу, если они не от членов семьи, проходили через приёмный отдел его агентства и большая часть всегда отсеивалась. Подключиться напрямую к Старателю — роскошь. Вот только сбрасывание звонка не происходит. Неужели?.. — Здравствуйте, господин Тодороки. Да, это по поводу вашего сына. На него жалуется классная руководительница уже в пятый раз. Он избивает детей. Нет, нет, что вы. Я… Вы можете сами поговорить с ним, только придите в школу. С этим надо разобраться. Сегодня он останется в школе до четырех часов, как наказание на час дольше. Да, хорошо. Буду ждать вас. До свидания. Она бросает трубку. Что это было? Неужели это значит, что отец приедет в школу? Вот так просто, в середине рабочей недели? Лично? Не может быть. Нобуюки даже не знает, стоит ли ему бояться или радоваться. Он проведёт с отцом на час, а может и на два больше, чем мог бы. Вот только он наверняка приедет, только для того, чтобы отчитать и наказать его. За то, что посмел отвлечь от геройских обязанностей на подобную мелочь. Но даже это странно. По правилам, которые установил сам Энджи, за наказание отвечает всегда Кейго и только Кейго. Нобуюки никогда не понимал, чего отец так трясётся из-за возможности ненароком наорать на сына. Мальчик действительно не может вспомнить хотя бы одного случая, когда бы отец повысил на него голос. Применил хоть какие-то меры наказания. Ни шлепка ремнём, ни оплеухи. Всегда, когда казалось, что вот-вот и он впервые сорвётся, странное выражение появлялось на лице старшего Тодороки и все резко прекращалось. Хотя, Нобуюки это было только на руку. Кейго никогда не был строг и к воспитательным мерам относился больше юмористично, оставляя всех в плюсе. Себя в хорошем настроении, и ребёнка в добром здравии. Хотя, были и моменты, когда папа был серьёзен. Не часто, но за осознанные проделки Нобуюки, те, которые мальчик совершал намеренно, как, к примеру, подсыпать ворох специй в кружку Бакуго, Кейго наказывал сурово. Если сравнивать с тем, как он обычно наказывал. А сейчас приедет отец. Чего от него ждать, предугадать сложно. Женщина берёт Нобуюки за руку, направляет его на этаж выше в правое крыло школы — в библиотеку, а сама ненадолго, на последок, задерживается в своём кабинете. Нобуюки смиренно поднимается со второго этажа на третий. Ненадолго задерживается у окна, засмотревшись на голубое небо. Было чертовски заманчиво повернуть ручку, открыть окно и выпорхнуть из школы, чтобы избежать столь нежеланный разговор и встречу. Вот только этим он выроет себе еще большую могилу, когда отец приедет и обнаружит отсутствие виновника. Поэтому ничего не остается, кроме как идти дальше, пока мальчик случайно не замечает открытую дверь в свой класс. До библиотеки осталось пройти всего два кабинета, но взгляд как нарочно цепляется за валяющийся на одном из столов рюкзак. На парте того самого пацан… Тору. Тот самый, из-за которого вся драка сегодня и началась. А стоило ей закончиться, как он тут же смылся, используя свою причуду. Никто из преподавателей даже не последовал за ним. Все сразу набросились на Нобуюки. Справедливость, что тут скажешь. Тору был странным. Он восхищался идеологиями злодея из прошлого — Пятна. Использовал чужие взгляды, чтобы в открытую оскорблять героев современности, называя их не более, чем подделками, продуктами современно меркантильного общества. Он сказал, что Старатель худший из всех. Сказал, что Ястреб не более, чем его подстилка. Вылил на них столько грязи и помоев, словно специально только и делал всю жизнь, что искал на героев провокационные слухи и домыслы. А ведь Тору знал, что Нобуюки услышит. Значит он должен был знать, что Нобуюки обязательно ударит. Не мешкаясь, Нобуюки заходит в кабинет. Останавливается у рюкзака противно синего цвета. Неужто Тору так сильно торопился смыться, что забыл его здесь? Мальчишка оглядывается. В кабинете пусто. Взгляд сам невольно цепляется за мел, что лежал в пластиковой коробочке на столе учителя. Нобуюки считает, что проучил Тору недостаточно. Его слова, эхом отдающиеся в голове, заставляют дрожать от злости и возмущения. Эти же эмоции подталкивают к действиям. Не долго думая, мальчишка хватает мел и начинает усердно натирать им рюкзак. Через минуту, оглядев свои труды, недовольно бросает мел обратно в коробочку. Нет, слишком мало, слишком просто. Нобуюки осмотрелся ещё раз. Перья подрагивают от напряжённого мышления. Как бы ещё преподать урок этому пацану? Неожиданно из дрожащего крыла вылетает перышко. Глаза мальчика злобно загораются. Ну конечно! Подняв перо с пола и, взяв за стержень двумя пальцами, мальчик сосредотачивает на нем всё свое внимание. Представляет в голове. Делает так, как учил его Бакуго. Ведь где-то тренировки с ним должны были пригодиться? Как по команде, выбранное перо укрепляется. Становится прочным, словно сталь. Может, даже после стольких тренировок, Нобуюки так и не мог проделать подобное с каждым пером, как папа, но одного будет сейчас достаточно. С полной уверенностью, мальчик подставляет перо к ремешку сумки. Слегка тянет на себя, наслаждаясь звуком рвущейся ткани. Так легко. Так просто. Так… Неправильно. Вместе со звуком рвущейся ткани рвется и его уверенность. Пальцы вздрагивают, перо выпадает. Что он делает? Он не должен был этого делать. Даже если слова Тору полная чушь, даже если пацан заслужил… Нобуюки не должен был. Ведь есть справедливость, а есть злодеяния во имя собственных желаний. Не сложно догадаться, что именно из двух Нобуюки только что совершил. Он же сын героев, в конце то концов. Нобуюки как ошпаренный отскакивает от сумки. Вообще-то он должен быть давно в библиотеке. Чудо, что заместитель еще не поднялся сюда и не застал Нобуюки за еще большим злодеянием. Пытаться исправить совершенное уже нет ни времени, ни смысла. Поэтому лучшей тактикой остается бежать. Пока не заметили и не поймали. Пока в спину дышит собственный стыд. В библиотеку Нобуюки чуть ли не залетает. Тут же скрывается меж стеллажей с книгами, пытается отдышаться и стереть с пальцев крошки от белого мела. Меньше чем через минуту слышится стук высоких каблуков. — Тодороки. Ты же здесь? — Да, да. Здесь. Ищу себе дополнительный материал для учебы, — нагло врёт Нобуки, лихорадочно перебирая пальцами корешки книг. Даже если его ожидает наказание, его тягу к учебе оценят соответствующе — избавят от лишних вопросов и не погонят за парту перед столом преподавателя. Так и происходит. Мальчик вытаскивает одну книгу за другой. Он даже не в отделе учебной литературу, но статичное «достал, посмотрел, поставил обратно» помогают полностью успокоить и себя и мысли. Чуть потупив взгляд на красивую обложку какого то романа, Нобуюки слышит скрип открывающейся двери. Спустя несколько секунд хлопок и топот тяжёлых ног. Слишком знакомый ритм. Нобуюки быстро сбрасывает все книги с рук, даже не пытаясь расставить их в правильном порядке и выбегает из-за стеллажей. Отец, уже в своей повседневной, но строгой одежде, хмуро оглядывает помещение, ища взглядом сына. Женщина, поприветствовав героя номер один и предложив ему сесть, садится сама и тут замечает за полками копну красных волос. Мальчишка осторожно высовывает голову из-за стеллажей с книгами, нервно поглядывая на отца. — Нобуюки, проходи и садись перед нами. Отец неспешным шагом подходит к столу, садясь за стул рядом с Ватанаби. Он недовольно смотрит на сына, ожидая от него хоть каких-то действий. Он впервые за долгое время снова держит огненную бороду. Лицо не читаемое и от этого еще более пугающее. Мальчишка робкими маленькими шагами выходит из своего укрытия и неуверенно садится напротив взрослых, боясь даже лишний раз вздохнуть. Крылья сводит, ладони потеют. — Давайте сразу к делу…***
Они в машине и школа исчезла за горизонтом уже очень давно. Говорить они начинают после напряженного молчания и нескольких минут езды, когда Нобуюки всячески пытался слиться с задним сиденьем автомобиля и не смотреть в глаза отцу. — Я не могу поверить, Нобуюки. Как ты вообще додумался избить кого-то за подобное? — голос отца режет подобно наждачке. Он не кричит, но даже его обычный повышенный тон заставляет съежиться. — Сколько ты этим уже занимаешься? Месяц, два, полгода? Ты же понимаешь, что это не шутки. Что если кто-то из тех, кого ты избил, серьезно пострадает и не сможет оправиться? Нобуюки молчит. Оправдываться или защищать себя нет никакого смысла. Он все это знал, но порой эмоции и горячая голова были сильнее здравого смысла и логики. — Да, подобное желание защитить нашу честь похвально, но мы герои. В повседневной жизни мы слышим и встречаем оскорбления намного хуже. На протяжении всей геройской карьеры так было. — Энджи вздыхает и бросает короткий взгляд на сжавшегося в комок из красных перьев сына. — Хотя, должен признать, услышь что-то подобное в твоём возрасте, я поступил бы хуже. Последние слова Энджи произносит уже более спокойно. Сам невольно ища оправдания для сына. — Прости. Я не буду так больше, — в который раз повторяет ребёнок. — Посмотрим, — недовольно буркает Энджи. Машина остановилась у родного дома. Отстегнувшись, ребёнок выходит из машины, плетётся сзади отца, как побитая собака, сутулится и не отрывает взгляд от спины мужчины. Все ещё не верится, что Энджи взаправду решился приехать к нему, отбросив все свои дела ради него. Ради Нобуюки. А ведь даже на его поступление в первый класс не появился. Что изменилось? Неужели его проступки стоят большего внимания? Не смотря на обстоятельства, Нобуюки мог сказать, что был рад. Они вдвоем заходят в дом. Нобуюки снимает одежду и уже хочет скрыться за дверьми своей комнаты, но неожиданно кое что замечает. Оказавшись около стола, отец выкладывает что-то из своего кармана. Что-то красное. Это было его перо. Перо, которое он по неосторожности забыл в том кабинете. В теле словно застывает кровь. Дышать становится трудно. Значит отец был там. Он зашёл в кабинет и всё увидел. И рюкзак, и следы мела и его в панике оставленное перо. Нобуюки ещё никогда не ощущал себя настолько постыдно. Но если отец всё знал, то почему ничего не сказал по этому поводу? Ни ему, не заместителю директора? Он забрал перо, а значит и забрал единственную улику с места преступления. Теперь никто не узнает. Нобуюки должен быть благодарен и рад. Но нет ничего кроме мысли, что он этого не заслужил. В голове, словно рой пчел, гудят мысли. Разные мысли, из-за чего лицо стыдливо краснеет. Отвернувшись, Нобуюки бегом добирается до комнаты. С громким хлопком закрыв дверь, ребёнок прыгает на кровать и прячет лицо в подушки. Настолько постыдно и жалко мальчишка себя ещё никогда не ощущал. Лежа неподвижно на кровати, пожираемый изнутри собственными виной и стыдом, Нобуюки помаленьку успокаивается. Стирает с красных глаз мокрые капли. Наконец-то перестает пялиться в потолок и переодевается в домашнюю одежду. Отводит взгляд от следов мела на своей школьной форме. Отец за это время его не разу не побеспокоил и не окликнул. Если это был такой извращенный способ наказания, то он был очень действенным. Тук-тук Нобуюки озирается. В его окно стучится папа что приветливо машет ему ладонью. За спиной его распахнуты крылья, которыми он усердно машет. Из-за стекла слабо слышится голос. — Открой окно. Летать так близко к земле на одном месте чертовски неудобно. Нобуюки быстрым шагом добирается до окна и открывает его. Кейго изящно влетает, ничего не задев ни своими крыльями, ни своими ногами. Будто на подиуме, плавно приземляется в свою официальную позу посреди комнаты, выпрямляя плечи и упираясь руками в бока. Сложив крылья, Ястреб бодро оборачивается к сыну. На его лице столь любимая светлая улыбка, во взгляде нескрываемое беспокойство. От его присутствия сразу становится легче и теплее. — Ну что, птенчик, как у тебя дела? Выглядишь тухло. Нобуюки сглатывает и отводит взгляд: — Я… ребёнка в школе побил. Ястреб вопросительно клонит голову в бок. Мальчишка стыдливо молчит, обняв свои плечи собственными крыльями. Во рту пересыхает. Под взглядом Кейго неуютно также, как и перед Энджи. Хочется спрятаться от него под одеяло. Так глупо и по детски. Выдержав минутное молчание, Ястреб все же говорит: — Ну и? Нобуюки от удивления распахивает глаза и задирает голову. — Что? Ты не будешь злиться? Кейго качает головой, угукает сам себе. — Нет, хотя наверно стоило бы. Вроде все мальчишки твоего возраста дерутся друг с другом, — комментирует он, потирая рукой подбородок и осматривая своего сына. Нобуюки не знает, что сказать. Да и что думать тоже. Он ожидал что его будут нещадно винить и ругать, но пока единственный, кто так поступает — это он сам. Хотя папа еще не знал про перо и рюкзак. Мальчик сглатывает. Кивнув в сторону двери, намекая, что лучше пойти для беседы в другое место, Кейго приобнимает сына за плечи. Почувствовав, что мальчик напряжен и на иголках, Ястреб в привычном жесте лохматит ему волосы, как бы говоря — «всё будет хорошо» и уводит из комнаты. Зал встречает их относительной тишиной. На диване сидит Старатель, смотрящий в экран выключенного телевизора и недовольно бурчащий себе что-то под нос. Кейго, перепрыгнув через диван, плюхается рядом с мужем. Обнимает его за плечи и целует в уголок губ, ожидая получить внимание в ответ. Но, увидев хмурый взгляд, вопросительно вскидывает брови и немного обиженно выпячивает губы. Ястреб лишь одним своим присутствием смягчал острые углы Старателя. Морщинки на лице старшего Тодороки сглаживаются и он, едва вздохнув, все же целует. Получает в ответ довольную ухмылку. Энджи встает с дивана и, многозначно посмотрев на своего сына, произносит: — Идёмте, присядем за стол. Нобуюки вздрагивает, но все же делает как ему сказали. Когда они все на своих местах, первым говорит Энджи. — Сегодня мне позвонила Саваки Ватанаби, заместитель директора в школе Нобуюки. Пригласила в школу на разговор. Сообщила, что Нобуюки нарушает дисциплину и школьный порядок. Уже как больше месяца начинает драки. Преследует учеников. Бьёт детей за пустяки, даже когда те сдачи дать не могут. Нобуюки вжимается в стул. Это не так. Пусть и не всё, но не правда. Он не преследовал их. Это они зачастую повторно искали встречи. Они могли дать отпор и давали. Жестоко и в полную силу. Предпринимали попытки вырвать мальчишке перья, били по рёбрам. Прижимали к стене, наступали на крылья. Было больно и неприятно. Нобуюки всегда искал честного боя — один на один. Они же в отместку ловили его группами. Мальчику не всегда удавалось сбежать и улететь. Но Нобуюки никогда не жаловался и не рассказывал об этом. Прятал синяки и скрывал боль. Ведь это были лишь последствия его собственных деяний. Нечего было втягивать в это других. Кейго хмурится, обдумывая услышанное. Достаточно удержав паузу, папа спрашивает: — Разве детям не свойственно устраивать ссоры и драки на пустом месте? Ястреб всё так же остался при своём мнении. — Боже Кейго, ты теряешь суть. Свойственно конечно. Вот только одно дело давать сдачи, другое самостоятельно искать драки и втягивать в это других детей. Мы вроде хотим вырастить героя… — Энджи осекается, но тут исправляется, — законопослушного гражданина, а не будущего преступника и негодяя. Нобуюки от этих слов ежится. В голове мальчика невольно предстаёт картина его возможного будущего. Где он прячется в темных переулках, нападает на беззащитных прохожих и пытается скрыться от собственных родителей. Мысли эти были удручающие и даже пугающие. Нобуюки был хорошо знаком со злодеями прошлого, что утопили Японию в крови. Многие из них не раз вступали в схватку и с его родителями. Возможно, даже стремились их убить. Мальчик не хочет, чтобы его ставили в один ряд с подобными людьми. — От того, что он пару раз с кем-то подерётся, плохим парнем не станет, — буднично тянет Ястреб, махая рукой. Кажется, родители Нобуюки перестали его замечать. — Пару раз сейчас. Что будет дальше? — спрашивает Энджи, откинувшись на спинку стула и сложив руки в замок. — Десять раз, двадцать, каждый день? Что тогда? — Тогда и разберёмся. Отправим в класс коррекции или, в крайнем случае, в больницу. Будем навещать по пятницам и дарить открытки с надписью «со скорым становлением нормальным человеком», — Кейго показушно расправляет ладони вместе с крыльями, говоря с нескрываемыми саркастичными нотками в голосе. Лучше от этого сказанное не становится. Нобуюки застывает как статуя. Каждое слово его папы рисует все более темное и страшное будущее, что мелькает перед глазами. Холодные белые больничные палаты. Решетки на окнах. Учреждения для несовершеннолетних преступников. Папа и отец, что приходя раз в месяц и разочарованно смотрят на своего сына через разговорное стекло. Но они же не поступят так? Или поступят… — Я серьёзно, — говорит отец, после чего перемещает ранее позабытое на краю стола перо. Сперва можно было решить, что оно папино. Вот только оттенок более темный. Не знающий не заметил бы разницы, но для семьи Нобуюки перья как отпечатки пальцев. Уникальны. Уже не смотря на мужа, Энджи оборачивается к сыну: — Хочешь поделиться мыслями, где я его нашёл? Нобуюки нечего сказать, кроме как, ставшей уже мантрой, фразы: — Мне жаль… Пристально вглядываясь в детские бирюзовые глаза, Энджи вздыхает и отворачивается. У него снова это выражение лица. То, когда отец тщательно думает и подбирает слова. Ищет любой другой подход, главное не сорваться на крик и гнев. На кого угодно, но только не на своего ребенка. — Нобуюки, Я… просто надеюсь, что это не повторится. Ты должен это прекратить. Твое чувство справедливости похвально, но думай о последствиях. Подобное слепое стремление к чему либо может очень сильно обжечь тебя в будущем, — последние слова отец говорит со странным взглядом, словно делится со своим сыном чем-то личным. Мальчик скромно кивает головой, пока Кейго непонятливо озирается, так как часть случившегося за сегодня, связанное с пером, явно прошла мимо него. Но, увидев как только одно упоминание неизвестного инцидента заставило его сына сжаться и еще больше скиснуть, Таками решает не уточнять. Не сейчас. Он всегда сможет узнать подробности позже у Энджи. Когда уже Нобуюки думает, что на этом разговор закончился и его отправят в комнату обдумать всё произошедшее и услышанное, голос отца неожиданно останавливает. — И да, Нобуюки. Ты же знаешь. Я же… мы же любим тебя. И желаем для тебя самого лучшего. Глаза Нобуюки невольно начинают слезиться, а губы расплываются в улыбке. Ястреб, видя, как мальчик начинает неистово тереть взмокшие глаза, по доброму улыбается, притягивает к себе сына, накрывает крыльями, так же, как делал в детстве, когда хотел его успокоить. Хихикает над озадаченным Энджи, которого явно смутила такая бурная реакция и раскрывает одно из крыльев, приглашая мужа в общую кучу. Нос щиплет. Нобуюки чувствует себя странно. Одновременно счастливо и грустно. Он счастлив слышать эти слова. Ему грустно от осознания того, что привело к ним. За подобное его должны были отчитать и наказать по самое небалуй. Они любят его. Они ценят его. Они обнимают его, а он обнимает их в ответ. И Кейго и Энджи исчезают из дома ближе к вечеру, так и не оставшись на ужин. Нобуюки снова ест один. Делает домашнюю работу в одиночку. Ложиться спать и почему-то вспоминает ту неделю, когда второй этаж вместе с ним делили Деку и Гранд-Зеро. Почему-то хочется, чтобы они снова были здесь. Даже Бакуго. Кто угодно лучше большого, пустого дома. Слова отца греют его на протяжении всей ночи.