Фея моих снов

Есть у тебя… пыльца такая противная, сонная. Может, лучше бы не было? Флора зажмурилась и до боли сжала ладони — плотно переплетенные пальцы дарили иллюзию дружеской поддержки, и не иллюзорно согревались, или хотя бы не замерзали окончательно. От растраты сил — в Ангбанде они утекали катастрофически быстро — и мучительных сомнений руки похолодели, как в ледниках Домино. Айси права, ее пыльца противная… как и она сама. Усыпить, почти что отравить (пыльца сонной ивы лишь дарит здоровый крепкий сон, но все равно это подло и неправильно) того, чьими ласками только что наслаждалась… не ожидавшего ничего плохого в ее объятиях — так поступают только коварные злые ведьмы. Ей будет тяжело на сердце всю оставшуюся жизнь, а если еще и забрать камни… Флора тяжело вздохнула и прикусила губу, пытаясь сдержать готовые пролиться неудержимым потоком слезы. Она не сможет успокоиться, пока последние капли сил и здравомыслия не покинут ее вместе с жизнью. И тогда… Отступать уже некуда… наверное, и она не может нормально жить и дышать полной грудью в Цитадели Зла. Больше не может. В Ангбанде не желают расти ее цветы и лианы, и дети, наверняка, тоже — им нужны свет, тепло и любовь. Надо только суметь выйти из навевающих смертельную тоску подземелий на крышу сторожевой башни, расправить крылья, и… Задержать дыхание, не оглядываться и не плакать, пока клубящийся по склонам дремлющего вулкана едкий дым не останется позади. Пока ничего не мешает, кроме губительной и постыдной тяги. К тому, кому нужно нечто неизмеримо большее, великое и страшное, чем любовь и ее плоды. Такая мелочь для изменяющего судьбы миров и встречавшегося с Древними Ведьмами… хотя бы не в том самом смысле, да? Неудивительно, если и в том тоже, но думать и тем более знать об этом совсем не хочется. Как и о многом другом, слишком о многом. Нельзя по-настоящему любить, когда все так — приходится постоянно закрывать глаза и затыкать уши — просто невозможно. И то, что не желаешь знать и видеть, никуда не девается, все плотнее окружая со всех сторон, как никогда не рассеивающийся дым. Ее ждет свободное от смрадных туч небо, леса, сады и живой мир — не Магикс и родная любимая Линфея, но этого хватит, чтобы исцелиться и стать… хотя бы отчасти такой, как прежде. Защищать и оберегать созданий природы, цветы и деревья — как родное и привычное успело стать далеким потерянным сном? — а не жить больной безнадежной страстью. Если заставить себя встать и сделать шаг за порог, самый первый, пока поддерживавшая защитные заклинания воля хозяина побеждена колдовским сном. Она непозволительно долго сидит на… месте преступления, нельзя больше терять время. — Прости меня… Флора неосознанно протянула руку и замерла, вновь поедая взглядом лицо… бывшего возлюбленного — для нее нет, но у них уже не будет того, что прежде — трогательно беззащитное во власти волшебного сна. Пальцы остановились за миг до прикосновения и малодушно задрожали, чувствуя знакомое тепло. Глупо, ее снотворная пыльца действует безотказно… даже на темных вала, хотя она все же сомневалась. Стараясь не дышать, Флора обвела пальцем чуть приоткрывшиеся во сне губы с презрительно опущенными вниз уголками — они будут такими всегда, чтобы бы ни происходило, и запомнятся ей — и убрала разметавшиеся по атласной подушке черные волосы, аккуратно заправив непослушную прядь за ухо с по-эльфийски заостренным кончиком. Так… мило и трогательно, хотя она уже давно это заметила. Точно такая же желто-розовая подушка в форме сердечка, настоящая, ждала ее в Алфее… она сама купила ее в универмаге Магикс-сити прошлым летом — но ей будет не хватать именно этой. Если бы можно было взять атласное сердечко с собой вместо камней — она хочет его больше всего… из того, чего возможно забрать, а проклятые сильмариллы не хочет совсем. Ослепительно-яркие, как упавшие с неба звезды, камни издевательски сияли на острых черных зубцах короны повелителя Ангбанда… или Средиземья, более чем неуместной на ее круглой розово-сиреневой тумбочке. В прежней жизни, в Алфее, там лежали ее украшения в маленькой плетеной корзиночке, смартфон и расшитая цветным бисером коробка с любимыми миндальными пирожными. Это заставляло ее потихоньку хихикать, иногда, но сейчас не смешно, совсем. И невыносимо хочется плакать. Они обжигают нечистые руки, должны обжигать, так в книжке написано — Флора вспомнила залеченные ожоги на гладивших ее по волосам и не только ладонях — значит, обожгут и ее? И, зажмурившись, коснулась ослепляющих даже сквозь веки капель звездного света — может, у нее просто ничего не получится, и… — О… не может быть, — неожиданно тяжелая — и как он в ней ходит, или просто у нее слишком мало сил — корона неприятно обдала металлическим холодом едва согревшиеся пальцы. Легендарные камни — настоящим звездам место на небе, а не в подземной тьме, и они ничьи — не отличались на ощупь от маминых бриллиантов.

***

Восседающая на трибуне для почетных гостей Красного Фонтана блондинка небрежно закинула ногу на ногу и прищурилась, с нескрываемым презрением глядя на почтительно склонившего голову субтильного старичка в длинной светло-бежевой мантии. — Ты ничем не порадовал нас сегодня, Саладин! Твои курсанты почти ни на что не годятся. Отвратительно… — девушка сделала паузу, взглянув на аккуратно зевнувшую в кулачок шатенку — в ясных карих глазах мастерицы иллюзий еле заметно клубилась тьма — и нетерпеливо-раздраженную, как надвигающийся шторм, брюнетку, — не так ли, сестры? — И, лишь немного понизив голос, добавила: — Люблю посмотреть, как наши питомцы делают фарш из его ученичков… но не так же быстро. Пугающий и невольно очаровывающий хрустально-звонкими нотками голос разнесся над ареной и затихшими трибунами, как усиленное многократным отражением эхо в ледяной пещере. Ведьма рассмеялась, встряхивая собранными в высокий хвост волосами. — Наставник, позвольте мне… Рука с чуть дрожащими… от унижения, или старческой слабости узловатыми пальцами до хруста сжала выполненную в виде головы дракона рукоять посоха. Для глупого мальчишки все просто и понятно… как и для него много эонов назад. Было, кажется… не получается и уже никогда не получится вспомнить. — Нет, Мэлько, — маленькие темные глаза единственного сохранившего свой пост и голову на плечах директора прежних времен раздраженно сверкнули из-под кустистых седых бровей. «И не спрашивай, почему», — недвусмысленно читалось во взгляде мага, способном пригвоздить к стене любого курсанта, кроме… позволяющего себе смотреть на бывшего соправителя Магикса сверху вниз не только из-за роста восемнадцатилетнего линфейского принца. И смеющего осуждать… за то, что не в состоянии понять и представить — да что с ним разговаривать! Наследника престола… без наследства. В сожженном Прародительницами и отравленном черной магией Древникса королевстве природы некем править, кроме остовов священных рощ и призраков. Как почти во всем Волшебном измерении… теперь. А его ученики проливают кровь на потеху наследницам Прародительниц, сражаясь на арене Красного Фонтана с кровожадными монстрами. Построенной в казавшемся незыблемым прежнем мире, слишком незыблемым и неизменным — может, потому все и пошло прахом? — совсем для иных празднеств и состязаний. Вызывавших улыбки на лицах гостей и возгласы восхищения, а не сдавленные крики ужаса и звонкий смех безжалостных Трикс. Зрелищем смертельных боев, в которое по капризу новых Правительниц Магикса превратился ежегодный выпускной бал, наслаждались только они… когда все не заканчивалось слишком быстро и просто. Сотворенные Древниксом темные монстры практически неуязвимы и для оружия, и для менее сильной магии. После разрушения Обсидиана — гигантский аспидно-черный астероид рухнул с небес и колесом прокатился по лесам и городам Магикса, прежде чем расколоться, выпуская Древнюю Тьму — в измерении не осталось волшебства, кроме черной магии ведьм. Почти… Пока еще я здесь директор, а не ты. Превосходящий в росте не только щуплого директора, но и всех сокурсников по-девически красивый юноша в форменных брюках, вызывающе неуставной футболке с логотипом модной группы и черных берцах упрямо свел брови, и не подумав смиренно опустить ярко-зеленые глаза. Их выражение — от кроткой феи единственному сыну достался лишь цвет, — чуть опущенные книзу уголки рта и резковато очерченный профиль не вписывались в образ «слишком красивого для армии». Когда принц Мэлько поступил в Красный Фонтан, старшекурсники настойчиво советовали похожему на феечку (любовью к цветам и не только) подростку попробовать себя на подиуме или в эскорте — махая мечом на тренировках и за штурвалом боевого корабля, можно сломать ноготь, испортить прическу или повредить крылышки — но шутки закончились, едва начавшись. Больничным блоком для некоторых остряков и неделей карцера для не заценившего роффл — за драку и несанкционированное использование магии. Саладин был на грани того, чтобы выгнать юного мага — сдавать его Трикс, как положено по негласному распоряжению, он не хотел, а обучать было слишком опасно. Но, просомневавшись всю неделю, почему-то все-таки взялся. И жалел об этом каждый день. Заплетенные с левой стороны в дреды, а с правой небрежно распущенные черные волосы, не оставившие живого места на заостренных ушах колечки пирсинга и похабная татушка на плече в виде призывно раскинувшей ноги обнаженной девушки тоже нарушали устав военной школы самым вопиющим образом, но были не стоящей ни секунды внимания мелочью. По сравнению с остальной головной болью от внука последнего короля Линфеи. — Я исключу тебя из Красного Фонтана, Мэлько, — прошипел Саладин, еще плотнее сжимая уже обеими руками несчастный посох. «Я его уже закончил, господин», — с неизменными непочтительными интонациями раздалось в голове. Не оборачиваясь, негодник небрежно поклонился и направился к центру арены. — Тогда уволю! «Давно пора, как бы Текна ни просила, — уже про себя добавил директор, с надеждой взглянув на хаотично машущего крыльями дракона. Ненастоящего, к сожалению, как никому не подвластные легендарные обитатели Пироса. Иначе переродившиеся Древние Ведьмы не сидели бы в ложе для почетных гостей его школы, а давно развеялись по ветру дымкой пепла. Животное в истерике било длинной шеей по политому кровью всадника и темного монстра песку арены, издавая царапающие слух резкие крики. У негодного мальчишки не получится… — Для твоего же блага — если будет… кого исключать» «Сегодня же!» — Возмущение и затаившийся стылой тенью страх в глазах мага на миг сменились почти отцовской гордостью, когда обезумевшее от страха и боли животное замолчало, тыкаясь острой мордой в ладонь Мэлько. Линфейский принц почесал дракона за спрятанным под колючим гребнем ухом и легко запрыгнул на спину, пижонски (нашел время) перекувыркнувшись в воздухе. Непонятно как появившийся в затянутой в кожаную гловелетту руке лазерный меч — Саладин упустил момент передачи, или негодник все же использовал магию — сверкнул на солнце ослепительно-синим. С заполненной юными ученицами Облачной башни части трибун послышались редкие хлопки и сдавленное хихиканье — присутствие Правительниц помешало ведьмочкам взорваться дружной, как лавина сердечек в соцсети на страничке Мэлько, овацией. Не желая понимать серьезности происходящего — мелькающий за пределами восприятия черным грозовым облаком Хлыст грозно взревел — безобразник картинно раскинул руки и поклонился девчонкам, стоя на узкой чешуйчатой спине как на клубном танцполе. Именно такое фото до недавних пор красовалось у Мэлько на аватарке, пока не сменилось на картину сожжения ведьм неизвестного земного художника. Еще немного, и он допрыгается, и исключение не поможет. Упадешь, клоун… чтоб тебя. Точно допрыгается, и в прямом смысле тоже. Сам обучил, на свою голову, и до сих пор не сдал Правительницам, что ж теперь… Он сделал все, что мог — все прошлые Игры Мэлько неизменно проводил в карцере, благо находилось за что, но сегодня что-то пошло не так — посадить его туда на собственный выпускной не представлялось возможным. Отметив совершеннолетие (лучше не вспоминать, как) и заняв должность помощника инструктора, Мэлько должен был повзрослеть, немного поумнеть и внять строгому внушению… но нет. Саладин обреченно вздохнул, стараясь не смотреть на застывшее в неестественной позе тело предыдущего соискателя — медицинский дрон Текны, недовольно гудя, мигал пульсирующим красным маячком. И последний потомок королей Линфеи закончит также, или… И лучше так, чем… Нет ничего, что лучше, уже давно — с тех пор, как Волшебное измерение пало во власть Древней Тьмы, и никого не уберечь от его судьбы. Не пользуйся магией! Похожий на огромного крылатого быка монстр взревел, прорыв копытом глубокую борозду, наклонил рогатую голову и резко сорвался с места. Испуганно шарахнувшийся в сторону, чуть не сбросив всадника, дракон круто взмыл над ареной. Мэлько лишь чуть пошатнулся, легко удержав равновесие — садиться в седло, как все нормальные люди, он не собирался. Губы мага природы (называвшие его феей тут же получали в глаз) беззвучно шевелились, нашептывая команды прямо в мозг ездового дракона. Все, кроме Саладина, знали, что это невозможно. Но вряд ли спасет мальчишку. Если только он вмешается и не даст убить воспитанника Текны… и своего, подписав приговор многим. Похожий рядом с многотонной тушей на хищного лебедя дракон устремился на тускло поблескивающие на солнце рога, словно уверовав в собственное бессмертие. Как и безголовый наездник. — Осторожно! Вздох, похожий на всхлип, разнесся над трибунами за миг до столкновения, поднятый взмахами двух пар крыльев ветер сбил стойку с камерой. Пробивающие обшивку «Ворона», как лист бумаги, рога демона коснулись тонкой шеи дракона… и прошли по касательной, царапнув бок. Заплетенные в афрокосички волосы взметнулись, как крылья феи, вслед за приземлившейся на бычьей спине фигурой в гадкой футболке — Саладин не представлял, что будет рад ее видеть. Темная тварь оглушительно взревела, пытаясь извернуться и сбить нежданного наездника, как назойливого слепня, но лазерный меч разрядом молнии вошел в стык брони у основания чудовищно толстой шеи. Бронированные стекла галереи и жилого корпуса задребезжали от ударившей по ушам звуковой волны. Полный ярости и агонизирующей боли рев стер ухмылки с лиц напряженно застывших Трикс и заставил завизжать впечатлительных младшекурсниц. И отдался мимолетным торжеством в глазах неожиданно резво подавшегося вперед Саладина. Последний светлый маг Волшебного измерения расправил сгорбленные плечи и поднял над головой посох — темно-фиолетовый кристалл на рукояти засиял собственным пульсирующим светом. Из раны на шее чудовища вырвались клубы тающего в воздухе черного дыма, тело неестественно выгнулось, теряя форму, и похожим на смертоносного космического гостя осколком тьмы полетело вниз. Верховные ведьмы как по команде вскочили на ноги, не отрывая взгляда от кувыркающейся в воздухе фигуры — пользоваться доставшимся от матери умением упрямый паршивец не желал. И правильно делал, но… — Это не стоит того, чтобы разбиться, Мэлько, — одними губами прошептал Саладин, вытирая лоб рукой. Удар от падения любимого монстра Трикс сотряс стены, заставив упруго заколебаться все нанизанное на огромную стальную ось здание школы. Не глядя в пылающие ледяным гневом голубые глаза, Саладин опустил посох — похожая на мыльный пузырь сфера в последний момент не дала мальчишке переломать ноги. — Ты же умеешь летать, я знаю… какого черта. — Вы велели не использовать магию. — Мэлько поклонился нестройно захлопавшим в ладоши зрительницам, исподлобья глядя на застывших от злости, или изумления Правительниц. Айси повелительно подняла вверх открытую ладонь, но мгновенно восстановить тишину не смогли бы и сами Древние Ведьмы. Не смогут. Как будто он ее не использовал. И мог просто так взять и послушаться. — Пацаны бы опять ржали, — надул губы Мэлько, на миг помрачнев, — и я знал, что вы… — Ты сын феи, и можешь летать, как они, — впервые за долгое время искреннее улыбнулся Саладин. — Вряд ли кто-то теперь будет ржать. — У тебя, оказывается, есть… юные таланты, Саладин, — в с трудом установившейся тишине вежливо спокойный голос Айси обдал перехватившим дыхание холодом, — значит, можно… — Шоу окончено, Айси, — с притворным сожалением произнес маг, не дав ведьме закончить фразу, — крови пролилось достаточно, и зрители устали. И проголодались. Стоит… И безрезультатно ткнул Мэлько в бок — воспитанник достал смартфон и отвернулся к девочкам, демонстративно забыв поклониться Верховным Ведьмам. — Саладин так долго скрывал от нас лучшее, — понизила голос Айси, разглядывая героя дня. Более чем невежливо, словно директор Красного Фонтана не стоял рядом с линфейским принцем, смиренно отведя взгляд в сторону. Прозрачно-голубые глаза ледяной ведьмы скользнули по затылку и плечам Мэлько, задержались ниже пояса и вспыхнули странным интересом, заполнившись чернотой вертикальных зрачков. — Ты все делаешь так хорошо, как дерешься и выглядишь… или нужно научить? После еще одного, особо чувствительного тычка посохом, Мэлько повернулся к ведьмам, также невежливо косясь на смартфон. Ослепительно-белая, как свежевыпавший снег, визитка материализовалась из воздуха по щелчку пальцев и спланировала на дисплей. Айси почти нежно улыбнулась, пропуская сквозь пальцы серебристо-белокурую прядь. «Ну, зачем… можно было просто не звонить», — чуть было не простонал вслух Саладин, когда Мэлько стряхнул белый прямоугольник, как принесенный ветром листок и придавил ногой. Секунду помедлив, смутьян развернулся и пошел ко входу в галерею, оставив украсившуюся грязным следом рифленой подошвы карточку на земле.