Фея моих снов

— Все закончилось, совсем и навсегда… правда. Болезненно удушливая, словно воздух превратился в желе, тьма перехода рассеялась, прежде чем ей стало дурно. Лазурная синева любимого неба обожгла взгляд, пробившись сквозь обморочную черноту. Долгожданная и наконец настоящая. Способная исцелить все… или нет? Замучившая в последние дни слабость почти прошла от полного ароматами любимых цветов воздуха. Получилось даже отстраниться и почти твердо встать на ноги, лишь слегка держась за надежные плечи. Успокаивающе крепкие, но только… Смутная мысль ускользнула от прикосновений тёплых ладоней, по-дружески ласково, как в детстве разгладивших пряди на затылке, не успев облечься в слова и оцарапать сердце. Оно слишком устало, и не может уже болеть… пока. И не хочет. — Главное — что все обошлось, ты жива и здорова. — Мучительно знакомый по любимым урокам голос совсем не изменился с тех пор, когда… Все вокруг было любимым и любящим, простым и безопасным — мама с папой, Миели, подруги, цветы, питомцы и лианы в оранжерее. И охранявшая ее сон плюшевая кошка — она опять будет… согревать почти как живая? О… значит, она счастлива? Снова, как раньше, и… Флора вновь глубоко вдохнула болезненно сладко закруживший голову воздух Магикса… Алфеи — так просто почувствовать его после всего казалось слишком шокирующе невозможным. И… все закончилось совсем и навсегда? Едкий дым и тошнотворный запах сернистых испарений Ангбанда развеялись, как дурной сон… кошмар, случайно залетевший в оплетенные живыми цветами дворцовые покои? Коварно миновав тихо позвякивающего над кружевной занавеской ловца снов, чтобы разбить безмятежно-счастливый сон маленькой принцессы. Один раз, случайно, и без следа истаять в ночных тенях, уползая от всепобеждающих лучей наступившего утра. Чтобы больше никогда не вернуться. Флора вытерла выступившую на ресницах влагу — от пока непривычно яркого солнца Магикса, от чего же еще? Она больше… не будет грустить. С опаской — вдруг ноги не будут ее держать — убрав одну руку с плеча профессора Палладиума. Они опять смогут сходить на берег Рокалуччи, прямо сегодня. Вместе послушать шепот мягко шелестящего в траве и кронах вековых сосен ветра… и самих сосен и травы. Утоляющей печали и тревоги природной магии, ласково теплой, как блестящая на солнце капля сосновой смолы, никогда не бывает много. Она так соскучилась и изголодалась. Он же поможет ей, да? Или такая просьба нарушит субординацию? — Конечно нет, я отвезу тебя туда… когда ты немного отдохнешь и придешь в себя. — Профессор корректно поддержал ее за талию, не дав запнуться за попавший под ногу камень. — Правда? — Раньше она никогда не разговаривала с профессором так, и не прижималась к нему, цепко держась за плечи. Наверное, глупо, и неловко… но у нее пока слишком мало сил. И они не были на ты, кажется, но так гораздо лучше. Словно он как родители и Миели, а не просто… Это именно то, что ей сейчас нужно. Необходимо. — Спасибо. — Проводите Флору в медкабинет, профессор. — Раздавшийся, казалось, над самым ухом знакомый голос — Фарагонда прочитала им несчетное количество лекций за пять лет, и регулярно вызывала к себе отличившихся как в ту, так и в другую сторону — напугал как раскат грома. Хотя директриса Алфеи говорила как-то даже приторно ласково и сочувственно: — Офелия поставит тебе капельницу, с успокоительным и витаминами. И питательный раствор. С прогулками лучше немного подождать — пообщаться с любимцами ты сможешь и так. Мы побеседуем позднее, когда ты придешь в себя и восстановишь силы, и… — Мы сожалеем о прискорбном происшествии с книгой, которая не должна была покидать пределов моего кабинета. Очень сожалеем. Надеюсь, оно не навредило тебе… слишком сильно. — Нет… О, — от удивления Флора почувствовала себя почти как обычно… раньше всегда себя чувствовала. У нее совсем ничего не болит, и держаться за профессора не надо… только если ради дружеской поддержки, и вообще, — здравствуйте, мадам Гриффин. Директриса Облачной башни разговаривала с ней лично… возможно, в первый раз. И крайне редко появлялась в Алфее. Но сейчас желто-карие, как почти у всех ведьм, глаза пронзили заставившим застыть на месте взглядом. Полным… непонятно чем, просто затягивающим в головокружительно бездонную темноту зрачков, как в черную дыру. Гриффин стояла рядом с давней соратницей по Команде Света, скрестив руки на спрятанной под наглухо застегнутым темно-коричневым пиджаком груди. Тревожно и волнующе темная, как… то, о чем лучше не думать. Она еще немного не в себе на самом деле, если не заметила их сразу. Точь-в-точь таких же, как всегда — ни Гриффин, ни Фарагонда не менялись все годы, что она училась в Алфее. И предыдущие сотни лет наверняка тоже. — Жду вас в классе техномагии, профессор. Как только проводите… вашу пережившую прискорбное и опасное приключение ученицу, — Фарагонда выделила слово «вашу» небольшой паузой, хотя причин обвинять Палладиума не было. — Ваши последние разработки опасны, крайне безответственно было… Позаботьтесь о Флоре, ей не стоит пока оставаться одной, — сбавила тон директриса, глядя поверх тонкой золотой оправы на поджавшего губы эльфа. — Не торопитесь. Но ваш телепорт больше не должен связывать Магикс с запретными мирами. С этого момента.

***

— Хорошо потрахалась, мелкая? И тебе даже щедро заплатили? А то! Да что ж такое, она уже почти поверила, что больше не услышит эту сучку. Или просто так давно и страстно этого желала, что хватило и тени надежды… «Тебе какая хуй разница, завидуй молча». — Засвербевшие на языке слова пришлось проглотить, и даже средний палец приподнять незаметно, пряча руку под безрукавкой. С Трикс, особенно один на один в глухом месте, где никакой хрен тебе не поможет, лучше не пререкаться. Себе дороже потому что. И вообще это комплимент был, а не оскорбление, просто ее всегда мутит от их рож. Хрустально звонкий голос, тошнотно противный из-за предельной концентрации яда, отразился эхом от дальних сосен. Идеально чистым и мелодичным — можно было бы заслушаться, скажи мерзкая ведьма хоть раз в жизни что-то, не вызывающее желание уебать топором. Или заклинанием каким-нибудь, топор вряд ли поможет. Залитый ярко-золотым светом на редкость погожего дня мир на миг выцвел и померк, но все же сумел вернуть первоначальный вид. Потому что она и правда… хорошо потрахалась, и даже Трикс не могут все испортить? Как они кстати узнали, подслушивали, что ли? Мирта сдавленно хихикнула — она визжала, как сучка, от слишком острых ощущений. Даже шерстяные пидорасы подвывали, кажется, — они чуткие, гады. Но не настолько же громко. Или сильных… острые — как-то больше про кинжал в жопу. Немыслимых прежде… А она-то считала, что уже познала с профессором природной магии все подсмотренное на земных порнохабах. Из нормального — в том, чтобы на тебя нассали, отпиздили хлыстом или засунули в жопу кулак, она ничего прикольного не видит и пробовать не собирается. В навеянном колдовским мороком сне любая дрянь приглючиться может, и, наоборот, невозможный в реальности улет. Или все же возможный. Можно ли вообще разрешить загадку, был какой-то слишком нереальный секс на самом деле, или первоклассной иллюзией? И главное, нужно ли… когда она по уши в более важных проблемах. — Айси, мы же решили… — нарочито мягко посетовала Дарси, еще сильнее поджав губы. Самая вежливая и воспитанная из трех сестер — единственная вежливая, Айси и Сторми таким вообще не заморачивались — бесила по-другому, но ничуть не меньше. Гадкой, лицемерной приторностью. Айси хотя бы не прячет свое говно под золотой оберткой и толстым слоем глазури. Так искусно, что вскроется все лишь в последний момент, когда поздняк плеваться. Все, сожрал ты уже не тот шоколад и сидишь икаешь, проклиная все на свете. Купилась она один раз на это дерьмо, или даже два — когда была мелкой и глупой. И могла поверить, что Дарси чем-то лучше сестер и не заодно с ними — простительное заблуждение для новичка, не разобравшегося в нравах и обитателях Облачной башни. Подсказки от старожилов там не дождешься, в школе ведьм такое не принято. Сама разобралась, набив все положенные шишки, и давно уже знает, что мастерица иллюзий такая же конченая, как сестры, только умнее. Это да. — Мы решили другое… причем уже давно, не забывай. Да, Сторми? Ты вечно… — Глаза Айси сверкнули раздражением, но ледяная ведьма тут же сбавила тон. Наверное, вспомнила, что обсуждать при посторонних внутренние дела тройственного союза не стоит. И мешать их самому искусному переговорщику — не лучшая идея, — тратишь время зря. И свои силы — на то, что того не стоит. И на тех. Айси взглянула на нее сверху вниз, как на говно. Когда все и всегда выше тебя, взгляды свысока обычное дело и не задевают, если не с такой рожей. Отвратительно безупречная белокурая красавица все же была сегодня какой-то… чуть помятой, если приглядеться. Обошлась без фирменного приветствия — снега на голову или острой сосульки в жо… спину (если прохлопать ушами и не успеть увернуться) и необычно бережно держала на весу правую руку. И даже двигалась как-то… не так легко и изящно, как раньше. Понять, из-за чего, проще некуда — только один вариант и есть. «Боже, чувак, ты охуенный, спасибо!» Она его почти обожает за это, даже больше, чем за колечко. О Боже, какой мужчина… нет, спиногрызов она не хочет, даже от него, не ее это трава, но… Нагнуть Трикс — это пять без вариантов. Даже и не вспомнить, когда последний раз такое было, и было ли вообще — нагоняи от Гриффин можно не считать, херня потому что. Мирта глубоко вздохнула, титаническим усилием заставив себя промолчать. Позлорадствовать молча — более чем достаточно, ведьмы и так все поймут, но когда-нибудь… — Ты вернешься на свое место для чмошниц, не обольщайся. — Айси скрипнула зубами и запнулась, стараясь перейти на иронично-спокойный тон. — А тех, кто пытался нам мешать… и просто бесит, ждут места еще хуже. Не в мире живых, понимаешь? Более чем, поэтому хрен вам, а не камешки. Без них у ведьм руки коротки на такое, хотя помножить на ноль кого-то, например ее, они еще как могут. И даже прямо сейчас. Поэтому остается только обтекать и на все соглашаться — держать слово же не обязательно. Только и Трикс не могут об этом не догадываться, они на вранье и подставах не одну собаку съели, а целую свору волколаков. Может быть, удастся их отговорить? Если рассказать о будущем… кому же охота сдохнуть, пусть даже одержав полную победу? Что в ней толку, если тебя уже не будет, одни тела Древним Ведьмам останутся, и весь профит? — А откуда ты знаешь, что они тебе не наврали, а? — Айси пренебрежительно прищурилась, не желая даже толком посмотреть наскоро построенные мыслеобразы. — И не хотят просто использовать в своих целях? Ты же не думаешь, что светлые никогда не врут… ммм? Конечно, нет, она и до Алфеи и знакомства с прекрасным эльфийским профессором… близкого и поначалу приятного, в этом не сомневалась. Не удивили ее там нисколько, но… Сейчас в рассказ призрачной технофеи — опять забыла имя, чтоб ее — верилось целиком и полностью. Тут Трикс ее не сбить, пусть даже не пытаются. Где они, кстати? Может, от одной Айси не в лучшей форме получится просто сбежать? — Нет! — невероятно широко и гадко улыбнулась ведьма, сверкнув всеми ослепительно белыми зубами. — Никуда ты не денешься, пока мы с тобой не закончим. Сестры позаботятся, чтобы никто не услышал и не помешал. Светлые врут еще как… да постоянно, в общем, на том все в Магиксе и держится. Как и везде, ничего нового. И козлят, когда их высокие цели того требуют. Гриффин тебе не рассказывала, как на самом деле были низвергнуты Прародительницы? Чем она за это заплатила и за свои новые силы? Почти равные Древним Ведьмам, у нее их и близко не было, пока… — Пока что? — испуганно прошептала Мирта, стараясь тише дышать. Прочно въевшееся в сознание всех учениц Облачной башни почтение… где-то даже благоговение, дало себя знать даже в Средиземье, под непроницаемым пологом защитного заклинания Дарси. Хамски спросить: «И че, нахуя мне урок истории?» совсем не хотелось. Ненужное и неуместное, если суметь вспомнить логику и здравый смысл, откровение, было завораживающе, до сжавшего все внутри в тошнотворный комок липкого ужаса, актуально. Опять эти… слишком еще свежие в памяти ритуалы запрещенной магии крови. Ее собственный опыт, пугающе настоящий, несмотря на все иллюзии, морок и чертовщину, стал первым шагом — туда, откуда не свернуть? Или она взяла билет в один конец уже давно, наведя порчу на ненавистного брата? Это то же самое, что спрятано в запрещенных книгах, и на картинках, которые никто не хотел смотреть? Даже ей было как-то… мутно и пакостно, хотя она терпеть не может этих мелких личинок. Словечко из интернет пабликов прилипло к ней намертво, сразу после рождения Максика и приносило злорадное облегчение. Ей нравилось повторять его про себя, а иногда и вслух, назло всем этим восторгам и умилениям. Как он посрал, или съел кефир, или улыбнулся… обосраться, блять, какое достижение. Личинки и есть… похожие на червяков, орастые и противные. Даже в Облачной башне многие обожали видосики с милыми младенцами, радостно сюсюкали и хотели подержать такого на руках. Кроме нее… она еще с Земли твердо знает, что нет в них ничего хорошего и приятного. Но пусть они будут… где-то там, подальше от нее, а не… На черном жертвенном камне, как чертов эльф — она не хочет знать, настоящий он был, или нет. Мелкие, противные, беспомощно пищащие и барахтающиеся, как новорожденные котята — она не хочет и не будет их резать… сама. Это тошно и гадко. Не как убить тех же котиков, конечно, — котят она любит и жалеет — но все равно… Омолаживающее зелье, без которого ведьма не останется вечно юной, можно покупать. Самой не пачкая руки и понятия не имея, как и из кого его сделали. Так оно помогает на меньший срок, чем приготовленное лично, и не придает новых сил… ну и ладно. Ещё стоит, как новенький истребитель, и, попавшись на покупке, можно крупно погореть — в измерение Омега отправят на пару сотен лет, или на сколько… не помнит она этот проклятый Магический Кодекс, черт бы его… — Вот видишь, какое дерьмо? А в нашем мире его можно будет купить в супермаркете. За магию крови сейчас казнят… если попался второй раз. А за зелья из крови новорожденных и в первый — по приказу лицемерки Гриффин без суда и следствия. Мягкий голос Дарси, напрочь лишенный издевательских нот и враждебности, помимо воли приласкал слух. На секунду… она слишком хорошо знает, что почем, чтобы купиться и отдаться обволакивающему почти настоящим дружелюбием тёплому течению слов. — И что за глупость, что наделенное разумом существо может желать разрушить мир? Какую-то часть может быть, даже большую. Эта природная магия и свет такие гадкие… в больших количествах. И в малых тоже. Но целиком, чтобы совсем ничего не осталось… Что тогда делать, и над чем властвовать, оставшись наедине с пустотой, ну камон? Угу, только совсем не факт, что у порождений Древней Тьмы жажда разрушений не возьмет вверх над разумом. Так написано в учебнике Истории магии, за авторством Гриффин и Саладина, и вообще звучит логично. Если в созданиях их мира свет и тьма смешаны, то исчадия черной изнанки устроены иначе, и ничего хорошего от них ожидать не стоит. Они как… хищники, инстинкты которых сильнее их. Искра, буря, безумие — и все, собирай кровавые ошметки… от всего живого мира. И не факт, что хотя бы они останутся. Потом, протрезвев, темные твари, может, и пожалеют, что погорячились и не оставили себе ничего на завтра — а толку? — Не все. — Повелительница иллюзий и не подумала разозлиться, как вспыльчивая Айси — та наверняка запустила бы ей сосулькой в лоб, потеряв терпение. Желто-карие глаза на миг вспыхнули ярким золотым огнем и чуть закатились, заглядывая внутрь себя. — Кто-то наверняка контролировал и направлял стихию тьмы и разрушения, раз Магикс стоял целым и невредимым под властью Древних Ведьм много столетий. Он был очень хорош для нас, тот темный мир — специально для нас. Забудь бред из учебников для фей, и наших тоже. Гриффин… так и не решила за три тысячи лет, крестик ей снять или трусы надеть. Она предала наставниц, как крыса, и оболгала. Обвинила в том, что сделала сама. И все потому, что очень хотела построить в Магиксе цивилизованное общество… как она и Фарагонда с Саладином это себе представляли. И даже не прикасалась к омолаживающему зелью, ни разу с тех пор. Спроси у нее, почему, если еще встретитесь. Неужели совесть замучила? Но от себя и своей врожденной Тьмы не убежал ещё никто. И наш мир стоял бы до сих пор, если бы не… О! Мирта с трудом удержалась, чтобы не попросить Дарси прекратить, или хотя бы малодушно не закрыть глаза рукой… крайне глупо, когда слова слышатся внутри и картины минуют зрение. И она сама… чувствует и понимает то, что не хочет чувствовать. И знать… смутным догадкам уже не остаться догадками. — Наша пока еще директор была ученицей Древних Ведьм три тысячи лет назад. Молодой и глупой, как ты… ну, может, чуть поумнее. Это все знают, да. И наставницы учили ее не по нынешней программе Облачной башни, сама понимаешь. А всему, сейчас изгнанному и запрещенному, что любили и практиковали сами. И тому, чем сегодня ночью забавлялась ты. Можешь, кстати, рассказать своей подружке фее о развлечениях отца ее ребенка с Прародительницами. Уверена, ей понравится. И уроки изготовления запрещенных зелий из свежепролитой крови были тоже. Скольким младенцам перерезали горло на алтаре ее наставницы, прежде чем она сама взяла в руки нож, можно только догадываться. Гриффин не любит вспоминать об этом. Но она прекрасно справилась. Черт, она уже видела это — в милосердно быстром мелькании смазанных кадров, и больше не хочет. Директриса просто хотела спасти Магикс… от все больше крепнущей и набирающей силы Тьмы. Древнего зла, ничем не сдерживаемого и необузданного… кроме бездушной расчетливости Лилис. Ибо Тьма имеет два начала — стихийно жаждущее разрушить все сущее, и разумно осквернить и преобразовать, положив чёрную магию в основу миропорядка. И не только Гриффин жаждала не допустить этого, изгнав Древних Ведьм, но феи и светлые маги были слишком слабы и малочисленны, чтобы… — И у них бы не вышло ничего и никогда, если бы Гриффин не принесла в жертву на алтаре Облачной башни собственное дитя. Которое родила без всякой радости и желания, после участия в темных ритуалах. Ведьма может забеременеть и родить, если хочет, пока не прольет младенческую кровь… ты же знаешь. — Да… — пробормотала Мирта, впервые не пожелав добавить, какая это удобная пожизненная контрацепция. Она и не собиралась ею пользоваться… наверное, обошлась бы как-нибудь. Покупными омолаживающими зельями и штучками из аптек, хотя всю вечную жизнь не париться о залетах было бы классно. И она… очень понимает Гриффин, и жалеет. Директриса Облачной башни всегда выглядела и держалась так, что и тени мысли… о том, что ее можно пожалеть, не могло даже промелькнуть. Ни у кого. Только в последний день Верховная ведьма вела себя как-то странно. И она все больше хочет… хотела бы, обнять ее и сказать, как сочувствует и понимает. Не будь это так бредово, дико и нереально. Все не так, как Трикс пытаются ей внушить, она просто знает и чувствует, словно… сама была там и сделала это. Гриффин хотела нормальной жизни и свободы для всех в Магиксе, и загнать тени Древнего ужаса во Внешнюю Пустоту. И ради этого не жалко… ненужное нежеланное дитя от исчадия Тьмы. И вообще не жалко… или все-таки да? — Жертвоприношение собственного ребенка придает ведьме огромные силы… особенно такого. Получившего свою жизнь от мощного выброса Тьмы и от тех, кто и без того ею полон. Гриффин — самый сильный маг Волшебного измерения… сейчас. Айси… или опять Дарси, сжала ее ладонь прохладными пальцами. Мирта не понимала, кто говорит с ней, и говорит ли вообще. Голова все сильнее кружилась, как после передозировки аттракционов в парке — ее тогда жутко стошнило в кустах, чуть наизнанку не вывернуло. Гриффин сделала это сама… или все же только смотрела на блеснувший в руке наставницы нож и побежавшую по камню алую струю? Совсем не такую сильную и мощную, как в ее вчерашнем сне — в конвульсивно дернувшемся крошечном тельце гораздо меньше крови и жизненных сил. Совсем чуть-чуть. — Да… хочешь проверить? — Не очень… — с трудом пробормотала Мирта, прикусив губы. Вяло удивившись, что не заорала «Нет!». Понять, кто и каким тоном с ней говорит, не получилось из-за нарастающего звона в ушах. Еще недавно бурлившие в крови пузырьками алкогольной шипучки силы враз иссякли, словно утекли в пересохшую землю. Или… нет, она не хочет больше таких ассоциаций, хватит. Ведьмы хотят довести ее до обморока… почти уже довели. Зачем? Неужели им даже сейчас интересны бессмысленные садистские забавы? — Они всегда интересны. И ты не сможешь… не войти во вкус. Когда сделаешь, что должна нам… Обещала, уже давно, помнишь? — Да… — Главное, что ее чуть отпустило — получилось свободно вдохнуть и все не так дико кружиться. Спорить с Трикс бессмысленно и опасно, даже когда у нее есть силы, поэтому сейчас она не будет, даже мысленно. И… у нее просто не получится. Тот, кого ее хотят заставить обокрасть, слишком силен и умен для этого. Так что Магикс в полной безопасности, можно не волноваться. — Но те, кто тебе дорог, нет. В Магиксе, и не только. А главное, ты сама. За то, что ты вчера сделала, дают пожизненное. Формально нет, но дожить в измерении Омега до конца срока мало кому удается. Очень… очень большого срока. Магический Кодекс надо было читать. И Флора не спасет тебя… если умрет. Изо всех сил стараясь не подумать, что ничего этого не будет, если сдохнут сами Трикс, Мирта молча кивнула. Сосущий под ложечкой тоскливый страх, словно чертовы ведьмы могут быть правы, обвил желудок змеиными кольцами. Выход обязательно найдется, где-то там, а пока… Главное, чтобы хватило сил на ментальный барьер. Он стал на удивление прочнее и надежнее, если даже в таком состоянии… — Да! — Дарси дружелюбно улыбнулась, отступая на шаг. — Я дам тебе то, что поможет. Чуть позже, когда придет время. Я не могу видеть твои мысли… когда ты хоть немного стараешься их скрыть. Раньше такого не было. Жертвоприношения… и главное то, что после, полезны, видишь? Дарси досадливо поморщилась и замолчала, неодобрительно косясь на порывающуюся вставить издевательскую ремарку сестру. Очередную, сто пятьсот тысячную гадость — Мирта лишь глубоко вздохнула, очень жалея, что ментальный барьер тут бессилен. Вот бы можно было выключить Айси… ей и так все еще мутно. Как ни разу в жизни не было. От этих… мальчиков кровавых в глазах. Или девочек, хз. — Иногда даже слишком — ты можешь повторить опыт Гриффин. Если тебе повезло забеременеть. Дети очень нужны и полезны, зря ты их не любишь. Только шуток для фей не хватало, очень смешно. С ними надо выждать неделю хотя бы, через пять минут совсем неправдоподобно. Хотя некоторые покупались. Не фига ей не повезло, то есть наоборот… на хер, не важно. Ладно, она прикинется дурочкой, и затроллится, только бы эти сучки отстали. И наконец сказали, какого хрена от неё хотят. У них к ней еще не все, очевидно же, чертовы шкуры даже не начали. Мирта слишком поздно поняла, что задуматься — чувствует ведьма свою собственную беременность, как чужие, или нет — было ошибкой. Так на самом деле можно затроллиться. — Через пять минут точно нет. — Дарси без тени издевки улыбнулась одними губами, не удостоив взглядом откровенно угорающих сестер. — Не хочешь — как хочешь. Вот, продашь потом кому-нибудь, если не пригодится. — Спасибо. — Мирта машинально взяла с ладони Дарси флакончик со знакомой жидкостью. Она абортивных зелий немерено сделала — на всякий случай, чтобы руку набить, и ни с чем не перепутает. Мастерица иллюзий думает набиться ей в подружки настолько топорными методами, или они по школьной привычке издеваются? Сначала глупые шутки, потом это… обидно, что сестры считают ее такой дурой. Ну и ладно, она все равно его выпьет… на всякий случай. Мирта недоуменно оглянулась — ведьмы куда-то делись, технично испарились в один миг. Оставив лишь плавно колышущийся от легкого ветра с реки кустарник и все то же жизнерадостно голубое небо. Хотя и не ушли далеко — вернутся и доделают свою пакость. Только нервы ей еще помотают. Может быть, их план именно в этом — довести ее до цугундера для начала? Ладно, она тогда постарается не слушать, дышать глубже и думать о хорошем… вспомнить бы его еще, хоть что-нибудь. Пробормотав: «Пошло оно все на хуй», — Мирта небрежно бросила пробку в траву и одним глотком выпила обжигающе-едкую жидкость. Непередаваемо, за гранью добра и зла гадкую. Любимое — она ни разу ещё его не пила, но обожала за даруемые возможности — зелье и должно быть омерзительным… как наказание? Это неправильно… растущее внутри непонятное существо далеко не всегда дар, а не проклятие. И стоит постараться сделать спасительный настой вкусным, а не таким. Когда и без того все погано. И она ещё постарается, только… Ее просто сейчас… зажимать рот рукой, когда тебя тошнит, злая ошибка. Ничем не помогает, только… Живот скрутило мучительным, не дающим вдохнуть спазмом, и голова бешено закружилась. Она сейчас сдохнет… что они туда добавили? Что надо. Ей послышалось, сквозь дребезжащий на нестерпимо высокой ноте звон, или какая-то из скачущих перед глазами фигур правда это сказала?