Фея моих снов

— Ты точно больше ничего не хочешь, Мирта? Не стесняйся… давай подберем что-нибудь еще. Понятно, что Мирта бы не стеснялась, и воспользовалась добротой и щедростью подруги по полной. Удивительно, что ему не хочется сказать «глупостью», пусть это и правда. Юная фея слишком наивна, видит все и всех с лучшей стороны… и его. Прекрасно, пусть такой и остается. Он не станет ее лечить, тем более это бесполезно. Хозяйка его тела мучительно завидовала красоте и богатству Флоры. Настолько очевидно, что даже осанвэ не требовалось. И мечтала ходить, как она, с золотой карточкой. Смехотворно тонким и невзрачным золотистым прямоугольником. Который достаточно приложить к терм… устройству с маленьким экраном, и забирать понравившиеся вещи. В Магиксе это значит, что ты очень крут и служители… администраторы торгового центра будут кланяться — почти так же низко, как простолюдины правителям. Заискивающе улыбаться, предлагать напитки и отдых в закрытой для жалких рабов… остальных VIP зоне. Тоже мне, ему для такого никакие карточки не требуются. Не требовались бы, в нормальном виде. Как и ждать, пока девушка в темно-синей узкой юбке, облегающем жилете и белой блузке с табличкой-бейджиком (он это уже помнит и понимает, прекрасно) покрасит волосы глупой ведьмочки… его в черный цвет вместо вырвиглазного красно-бордового. Можно было справиться и самостоятельно — взять несколько уроков у Флоры, выучить нужные заклинания и потренироваться на однокурсницах. А то вдруг сначала плохо получится? Феи и ведьмы используют заклинания и силу иллюзий для поддержания красоты, но ему точно ни к чему осваивать это искусство. Забивать голову ерундой, когда для нужного места не хватает. — Ты точно хочешь перекраситься? Ты же всегда любила свой крутой цвет. Мирта. А он ничего гаже в жизни не видел. «Да, чтоб ее и всех остальных. Кроме тебя, конечно. Очень хочу, как мало чего еще». Вслух он сказал только «да», разумеется. И так и не понял, хочет ли, чтобы Флора всегда так к нему относилась. Трогательно заботливо и раздражающе. Как к не вполне пришедшему в себя после удара по голове. Добрая фея разве что с ложечки его не кормила, или да. Стакан с бодряще вкусным витаминным напитком точно подносила прямо к губам, заботливо приподняв голову. Что было неизъяснимо приятно, несмотря на досаду. Он совсем не хотел пить, но решил не отказываться. Флоре нужно родить дочь… когда он сможет ей в этом помочь, и водить по своим торговым центрам и салонам ее. И всем будет радостно, больше, чем сейчас. А то он отказался даже получше разглядеть большинство ярких курточек, открытых маек и отвратительно коротких юбок, пока не дошел до спортивного отдела. Наконец-то нормальная, бл… (как там дальше?), одежда. И кроссовки. Удивительно, что Магикс порадовал его чем-то еще, кроме заботы прекрасной феи природы. Там уже Флора была разочарована и удивлена его выбором — так скромно и похоже на мальчика Мирта никогда не одевалась. Пришлось согласиться на макияж, чтобы Флора совсем не расстроилась и не заподозрила неладное. Прекрасной фее очень хочется отвлечься от проблем и грустных мыслей своим любимым способом — порадоваться чужой радости, и самой ее создать. Поэтому пусть будет дурацкий макияж, ладно, потом он все смоет. Только при одном условии — если она сама его нанесет, в уютной зоне отдыха для VIP клиентов. Косметологам из салона красоты он не доверяет, только подруге. И устал от глупых лиц вокруг, сколько можно. Там тихо, приглушенный свет, мягкие диваны и никого рядом. Правда растений слишком много — обвившего все потолочные панели и стены плюща, пальм и кактусов в массивных горшках и мелкой аляповато-яркой цветущей пакости… но с этим недостатком несложно смириться. Он уже начал привыкать к проклятой зелени и наблюдать, как фея природы ласково гладит листья и покрытые грубой корой стволы. Уединение — и главное, кое-что еще — стоит того, чтобы Флора нарисовала ему стрелки вдоль глаз черным карандашом — мурашки мягко холодящего удовольствия прошли по позвоночнику и в ушах зазвенело. От того, что можно откинуться на спинку дивана и просто бездумно впитывать ощущения и подчиняться ласковым прикосновениям. И намазала чем-то легким, неярким и приятно прохладным все лицо, осторожно действуя тонкой, чуть щекочущей кисточкой и теплыми пальцами. Наклоняясь совсем близко и касаясь плеча… и иногда носа спрятанной под легким сарафаном грудью. Почти совсем не спрятанной. От этого можно даже ненадолго забыть, зачем он здесь и как все плохо. Особенно, если закрыть глаза и не спеша выпить холодный терпко-сладкий коктейль в бокале на высокой ножке, принесенный администратором. Оба. Флора смущенно сказала, что ей такой нельзя и попросила сок. Маленькая фея боится пить вино, или у нее все еще болит живот? Розово-красный нектар для фей, легко и незаметно текущий в горло через соломинку вызвал приятное головокружение и теплоту внутри. И желание привлечь Флору ближе, обняв за талию и поцеловать в покрытые мерцающей помадой губы. Сладкой, как это вино Магикса, и губы феи без нее. Он бы так и сделал, не предложи Флора попробовать тушь с гадкими блестками, нарушив очарование. Настоящая Мирта, забери ее Пустота, обожала это безобразие — чем страннее, тем лучше. Всю блестящую и тряпичную ерунду. И обувь, подходящую только сильным магам. Остальные упадут и сломают ногу на первом же шаге в туфлях на тонких шпильках или похожих на копыта платформах. Странно, что девушки Магикса как-то справляются. Вот теперь он выглядит гораздо терпимее, чем сначала, и даже… Нет, не нравится себе, конечно, что за чушь. Но черные джинсы — Флора утверждала, что они мужские (замечательно) и предлагала какую-то светло-синюю ерунду с дырками — оказались очень удобными. Совсем не жали и не стесняли движений, плотно облегая слабовыраженные формы Мирты. И Флора помогла их застегнуть в примерочной, дразня прикосновениями и запахом цветочных духов. Много раз рассмотренное в зеркале примерочной и в подсвеченных таинственно-сиреневым витринах нескончаемо длинной галереи отражение оказалось лучше, чем раньше. Вызывало некоторое удовлетворение, как первый шаг в нужном направлении. И сам ни на что не похожий торговый центр завораживал блеском зеркальных полов и стен, отключая критическое мышление. Флора была в восторге от огромных живых пальм, упирающихся вершинами в прозрачный треугольный купол крыши и тихо журчащего фонтана в круглой белой чаше. Даже на миг зажмурилась от удовольствия и порывисто вздохнула, сжимая его ладонь. Словно благодарно, хотя только и делала, что старалась для него (своей подруги, но не важно). Так… странно и мило. И что жить в теле Мирты не одно сплошное наказание, тоже. Но остаться в таком виде навсегда недопустимо, конечно, хотя и дает неожиданные преимущества. Это настолько очевидно, что и думать не о чем. И не только для него — Флоре нужен мужчина, чтобы никого и ничего больше не бояться, а не странные отношения с подружкой… которые еще и не начинались. Кажется. — Флора, а как… Мелькор досадливо прищурился, вспоминая недавно выученное словечко. Они так некстати и подозрительно часто забываются. Те, что нужно, а многие другие почему-то нет — любимые ругательства Мирты срывались с губ сами собой, минуя голову. Хорошо, что можно свалить все на орочьи побои и… женщина в длинном белом наряде, Офелия, сказала, что у него «посттравматическая амнезия». Непонятно, что это, но оказалось убедительно для всех и вызвало такие милые слезы сочувствия в глазах Флоры. Хорошая девочка эта… целительница, надо будет ее отблагодарить. «Погуглить», — вспомнилось, и как это делать тоже. Наивно ожидать, что введя запрос в поисковой строке (и сумев его набрать, что уже немало) он решит проблему. Но с чего-то же нужно начать… с информации о Зеркале правды в их Волшебной сети. Удобная вещь, нельзя не признать. анализы и обследования при беременности в перинатальных центрах Магикс-сити Это что еще за ерунда, ему точно незачем. Выскакивает непонятно чего, стоит промахнуться по клавише. Зеркало Правды — волшебное озеро, способное снять сильные тёмные заклятья и вернуть истинный облик заколдованному существу. Находится в пещере на внешней стороне Барьерных гор, под охраной ледяных духов. Чтобы Зеркало Правды сработало, просящему необходимо показать истинные чувства перед Зеркалом. И все, так просто? Истинные чувства он и не собирался скрывать, без проблем. А если это все, что нужно — продемонстрирует. Так, что ледяным духам мало не покажется. И все, что думает о них и Магиксе, скажет, благо помимо воли выучил нужные словечки. Замечательно, когда желания совпадают с возможностями. По некоторым данным (гарантировать достоверность пользовательских правок Магипедия не может) — рекомендуется скрывать произошедшую метаморфозу от окружающих, пока они сами не увидят истинную суть. Проклятье! Он в общем и сам не мог решить, стоит ли признаться Флоре, что Мирта уже не та. Чтобы она опять испугалась и напряглась. И смотрела на него широко открытыми испуганными глазами, словно он собирается съесть всех детей Магикса. На закуску, а потом до взрослых и ее любимых питомцев дойдет очередь. Она сама останется последней, как самая сладкая. А так прекрасная фея чувствует себя в безопасности и можно узнать ее получше, и спокойно поговорить, не вступая в глупые споры о «не умеющей любить и сострадать тьме». Или Флора не испугалась бы, но начала унизительно жалеть и опекать, как своих бестолковых живых любимцев. Пока она ничего не знает, мириться с неизбежным гораздо проще. Особенно в таком красивом месте. Это влияние мелкой ведьмочки — мир ее глазами стал немного другим? Или ему на самом деле начинает нравиться… пусть и не то, что Флоре. Отражающие в стеклянной глубине стен синеву неба и солнечные блики небоскребы радовали глаз четкостью и совершенством форм. И высотой — заостренные, как пики и гладкие верхушки, скрывались в облаках, делая небесную высь не такой уж недосягаемой. Ну а Флора восторженно рассматривала цветущие декоративные кусты у стеклянного парапета, прозрачно-золотые невесомые облака и насыщенно синюю озерную гладь в просвете высоток. Кто бы сомневался. Фея природы заметно оживилась и расцвела, словно что-то (встреча с родным Магиксом, шоппинг, или его общество) воодушевило ее, придав новых сил. Последнее было… похоже на то, во что хотелось бы верить, но она как будто на самом деле наслаждалась случайными прикосновениями и взглядами. Не понимая, что в них такого нового. Только поговорить надо о более приятном, зря он вспомнил Облачную башню и Гриффин. А Флора с воодушевлением начала болтать о ерунде — авантюрных планах малолетних фей по спасению мира. И несчастных, жестоко убитых в прошлом — всех, или сколько получится. Мир спасать бесполезно, он всегда одинаков. Их светлые наставники знают об этом больше, чем говорят. И тем более не нужно пытаться вытащить его краеугольный камень. — Древние Ведьмы заставили Гриффин принести в жертву новорожденного сына, — Флора зажмурилась, с трудом произнеся ужасное… немыслимо для наивной феи. Знала бы она еще, что с «заставили» не так все однозначно, — как говорят, но может, это неправда? С тех пор она никогда не прикасалась к омолаживающему зелью. И ничему по-настоящему не радовалась. Даже возможности щедро наставить двоек своим глупым ученицам, да. — Это было уже очень давно, за тысячелетия до твоего рождения. — Мелькор вздохнул, стараясь сохранять спокойствие и терпение. Тема положившего начало цивилизованному Магиксу и конец господству Древних Ведьм жертвоприношения неприятна ему не меньше, чем ей. Не стоило спрашивать. — И точно неизвестно, было ли вообще. Не расстраивайся. Можем еще походить по магазинам, если хочешь. После еды. Флора думала о еде очень выразительно, почти вслух. Не потребовалось никаких стараний, чтобы услышать. И даже разговор о жертвоприношениях не заставил совсем потерять аппетит. Хотя недавно позавтракала в палате булочками с кофе и яичницей с соевой ветчиной. Редкая гадость, зачем себя мучить? Флора объяснила, что она вегетарианка — «Я уже рассказывала, ты забыла?» Да, забыл… впервые слышит такую глупость. И зачем есть растения, если безумно их любишь и опекаешь, лучше животных тогда уж. Благо, это вкуснее, и упрямой фее хочется настоящего мяса. Или они сбежали из Алфеи уже давно? Неважно, она так трогательно мечтает о вкусных (наверное) вещах в невероятных сочетаниях. Бифштексе с брусничным джемом, сыре с плесенью (он точно не испортился?), смазанном арахисовым маслом и фруктовом мороженом с соленой карамелью. Соли побольше. Жаль, что нельзя накормить ее этим, поднося вилку ко рту… или рукой, так гораздо приятнее. Она же потом оближет запачканные пальцы, и не только их. Но не в приютившемся на смотровой площадке Магикс-Плаза кафе, конечно. И не когда он Мирта, черт бы ее побрал. — Можно же спасти бедного малыша от смерти! Путешествия во времени точно возможны. Коллайдер Института времени способен создать червоточину… гиперпространственный тоннель, — также возбужденно пыталась объяснить ненужное Флора, не обращая внимания на попирающие небо рукотворные вершины. Высочайший небоскреб Волшебного измерения и почти не уступающая ему многогранная призма Всемирного банка похожи на то, чем можно восхититься. Ему, для феи природы лучше цветочков и синеющего у горизонта Лучезарного озера ничего нет. — Но Текна сказала, что Саладин закрыл проект и сам Институт Времени… и ни за что нас к нему не подпустит. А ее машина времени может только отвечать на вопросы. Это он молодец. Магикс в надежных руках, можно не беспокоиться. Мелькор постарался сочувственно улыбнуться, почти по-настоящему искренне. В том, что нечего глупым феям пытаться обмануть время, он всецело на стороне Саладина. Ничего, кроме еще худших проблем, из странной затеи не выйдет — и для Магикса, и для самих девушек. Хотя… нет, как он отнесся к убийству рожденного Гриффин сына, вспоминать не хочется. Проклятые ведьмы еще не заплатили за это, и сильно ошибались, думая, что он их простил. Но случившееся в далеком прошлом не изменить и не исправить — совсем, или не испортив взамен что-то другое. То, что наизобретали ученые Магикса, стоит сжечь в жерле вулкана, чтобы наверняка. Вместе с ними. Он бы так и сделал. — Ты поможешь нам, Мирта, да? — Да, — секунду поколебавшись, пообещал Мелькор. Он не совсем понял, чего она хочет. Отвлекся и потерял нить, зачарованно наблюдая за испачканными в брусничном соусе губами. Надо же проследить, чтобы феи не наделали ху… глупостей. И до дела вряд ли дойдёт. Саладин, если хотя бы наполовину Великий Маг, как о нем говорят, надежно хранит свои (как Флора их назвала?) магические инструменты. Научные. Мирта сказала бы «хрень» — коротко и ясно. Так что пообещать непонятно чего совсем не опасно. И не сложно. Когда одуряюще сладкий клубничный коктейль — два или три, уже не вспомнить — сделал свое дело. Флора заказала их ему, помня о вкусах подруги, а сделать алкогольную версию, и покрепче, он попросил сам. Чтобы не так приторно, и настроение дольше не портилось. — Ты уверена, что хочешь пить алкоголь? Тебе же только шестнадцать… А в Магиксе можно пить с восемнадцати, какая досада. «Нет, мне уже намного больше, все в порядке». Мирта любила совсем не это, а слабый хмельной напиток в жестяных баночках из своего прежнего мира. Лучше не пытаться представить, из чего, от клубники там только запах… отдаленно похожий. — Тут красиво, да, тебе нравится? Мелькор ошалело встряхнул головой и убрал руку, не по-дружески забравшуюся под столом на колено Флоры. Не нужно больше пить, иначе Флора узнает правду прямо сейчас. Или начнет его бояться, как раньше, уже по другой причине. Решит, что Мирта совсем сошла с ума — с Палладиумом подралась, элементарные вещи и навыки ведьм забыла, еще и ее домогается. Как бы в местную… клинику для душевнобольных не сдали. — Ты говорила, что идеальный Магикс тебя раздражает, я помню. И что так и хочется где-нибудь нарисовать… это… — Флора запнулась, пытаясь жестом описать пугающе неприличное. Что Мирта называет странным коротким словечком, — на нашем совершенстве. Да, он бы тоже не отказался подправить «их совершенство». Отличная идея. И Флора очаровательно смутилась, покраснев, как оставшийся в вазочке персик… словно ни разу такого не видела. Хотя он отлично помнит, что да. И понял, как украсить изогнутый в форме гигантского цветка небоскреб нужным изображением. Странный материал может подчиниться и перестроиться, как поднимающиеся из земных недр горы. Гораздо легче. Стоит чуть сосредоточиться и почувствовать его. — Вон тот цветочек слишком низкий и слащавый. Никуда не годится. Что там нужно нарисовать, говоришь? — Мирта, нет, я пош… Это наш… культурный центр королевства Линфея, — слабым голосом пробормотала Флора, разглядывая проступившее на стекле безобразие. Теперь уже не очень культурный. И истерично захихикала, зажимая рот рукой. Хорошие девочки не смеются над возмутительным вандализмом, но иногда это сильнее них. — Родителям не понравится. Такой большой… и не стирается. — Мы им не скажем. Он что-то может… похожее на то, что раньше, потрясающе. Нет, рисовать на стенах чужих строений хуи… члены ему в голову не приходило. До сих пор. Не возникало такой потребности. Но вышло гораздо масштабнее, чем у Мирты. Флора точно не сотрёт, теперь только заменять материал. Что этот цветочный небоскрёб — собственность родителей Флоры, нехорошо вышло, но откуда он знал. — Тебя опять заберут в полицию, если узнают. Флора схватила его за руку, со смесью ужаса и восхищения разглядывая новый дизайн представительства Королевства Природы. Она хотела только напомнить подруге когда-то сказанное, чтобы помочь восстановить память и пошутить. А не портить городскую собственность. Хватило бы иллюзии на самом деле, зря он перестарался. Или нет, если фея больше не грустит. А ужасается эпичному хулиганству, сжимая дрожащие от неуместного смеха губы. Такие… Словно что-то почувствовав, Флора инстинктивно подалась навстречу, наклонив голову вбок. Удивленно-испуганные зеленые глаза на миг широко распахнулись и послушно закрылись, скрывшись за тенью ресниц. Губы слились легко и незаметно, как раньше, точь-в-точь также. Если плотно зажмуриться и отдаться ощущениям, позволив им самим делать все, что нужно. Разница в росте, досадное несоответствие нового тела прежним желаниям и сгустившиеся грозовыми тучами над головой неразрешимые проблемы отступили, перестав быть важными. Счастье близости, идеальное и животно-бездумное растворило все лишнее в головокружительно теплых волнах. Ненадолго. Пока Флора не восстановит ясность мыслей и не поймет, с кем целуется. Или не поймет. Ладони привычно скользнули по шелково-мягким волосам и надежно сомкнулись, захватив в плен затылок феи. Чтобы не дать одуматься и отстраниться… слишком быстро. — Вижу, вы полностью выздоровели, обе. И готовы вернуться к занятиям. Прекрасно.

***

— А магии крови и жертвоприношений не будет в программе? — Нет. Уже три тысячи лет, и не только в программе. Магический кодекс выучили все в начальной школе, потому что незнание не освобождает от ответственности. Это дерзость или глупость? Все вместе, много и сразу, очевидно. Подростки такие подростки… особенно начинающие ведьмочки. Но пытаться затроллить, как они говорят, ее. Да еще и тем, что сработало. Неслыханно. Никто до сих пор не пробовал, или те жалкие попытки не запомнились. Не следовало это показывать. Слишком громко и резко отвечать бестолковой абитуриентке, красивой блондинке с непозволительно наглым взглядом. Неприятно похожей на кого-то, до дрожи и полыхавшего в глубине ледяных глаз безумного огня все это обожавшего. Понимать, на кого, просто не хотелось. И позволять подняться ядовитой волне ненужных воспоминаний. О другой троице. Это глупо — так же, как и терять самоконтроль от детских выходок. Девушка-ледышка пришла поступать в Облачную башню с подружками или нашла родственные души уже здесь — рассматривать маячащих у двери еще двоих стало совсем тошно. Они же не могли прийти нарочно, такими и так. Чтобы поиздеваться и испортить ей настроение. Девчонки слишком малы и глупы для этого. Совпадение, глупое и гадкое. Как она решила, подавив впервые нахлынувшее желание убить на месте незнакомых и ни в чем не повинных. Словно еще вчера. Смехотворно недавно по сравнению с тремя тысячелетиями. Надо было выгнать всех троих, за троллинг или глупость? Неважно. За плохие воспоминания, этого достаточно. Или пойти еще дальше… не игнорировать уколовший в мозг ледяной иглой звоночек. Дальше? Все до смешного близко, после давно пройденного рубежа. Может, она не хотела… мешать им сделать то, зачем пришли? Если сумеют. И принесут вечный холод и покой Забвения. Обливион вылечит все и сразу, или с хрустом сомнет, как пресс отправленные на утилизацию отходы, расщепив душу на первочастицы. Так только лучше. Саладин еще не выяснил ее состав в своих закрытых ото всех лабораториях? Даже от нее… директор Красного Фонтана просто не признает их существования. И ладно, к чему настаивать, портя отношения и вынуждая быть осторожнее. Он прекрасно помог, сам не понимая, в чем. Как и вчера, помог расслабиться и успокоиться, обняв за плечи и предложив выпить. Жаль только, что огорчительно ненадолго. Или уже сегодня? От непрошедшего опьянения и чего-то еще — восставших в памяти кошмаров прошлого — все «здесь и сейчас» перемешались, потеряв определенность. Пробивающийся сквозь белые пластины жалюзи раздражающе яркий свет мог быть только солнцем нового дня. После оборвавшегося на полуслове вечера. Мягко щекочущее горло нотками копченого дерева, прежде чем обжечь, виски выключило мысли и звуки. Незаметно погрузив в глухой тяжелый сон, сменившийся к утру несвязными полувоспоминаниями-полукошмарами. Прямо на скромном офисном диване — Саладин явно проводил ночи не здесь. И обставил кабинет безлико-функционально, не стараясь ни впечатлить, ни напугать. Он всегда был таким, сколько она помнит. — Не отвлекайся, дура! Я не люблю… объяснять и повторяться. Она никогда не отвлекалась и не забывала. И понимала с первого раза. Но Белладонна не могла прожить ни дня, никого не унизив. Ни минуты, даже когда это шло во вред ей самой. — Постарайся, чтобы он тебя обрюхатил. Несколько раз, если не выйдет с первого. Возиться с противным мелким ребенком не придется, не бойся. Потом сможешь убить гаденыша — сделаешь с нами то, на что до сих пор только смотрела. Тебе понравится, и поможет стать чем-то большим. Или придется сделать это без желания. Ледяная ведьма скривила губы и усмехнулась, обнажив аккуратные, неестественно острые клыки. Ослепительно белые, как собранные в высокий хвост густые длинные волосы. И взглянула с чем-то, кроме обычного презрения, похожим на ревнивое раздражение. «Я не собираюсь уговаривать всякую шваль». Последнее Белладонна не сказала вслух — нетипично для себя, но не потрудилась хоть сколько-нибудь скрыть мысли. Или это она становится сильнее с каждым днем? Опасные и обидные — они должны были быть обидными, а как же еще? — слова вызвали приятный звон в ушах, прокручиваясь в голове снова и снова. И разошлись странным предательским жаром по телу. Не про шваль, конечно… оскорбление потерялось, не попав в цель, как малозначительная ерунда. Она просто тоже ведьма и не может не хотеть… отдаться повелителю и покровителю Тьмы на залитом жертвенной кровью алтаре. Не темному от рождения, как они — Господин подавил в себе свет, выбрав путь тьмы и отрицания. И это еще сильнее притягивает и будоражит. Белладонна с извращенно острым удовольствием сделала бы все сама, без ее помощи. Сексуальные забавы на липком, противно и приятно теплом камне — ее любимый десерт. После того, как мучения и боль умирающей жертвы выпиты до капли. Питающие вечно голодную тьму кровь и смерть сливались со способным подарить жизнь во что-то запредельно порочное. Уносящее за грань добра и зла. Ледяная ведьма не желала делить это ни с кем, даже с Лилис и Тхармой. И точно обошлась бы… без непонятно кого. Если бы враждебная самой сути жизни Древняя Тьма не создала их с сестрами бесплодными. Сразу, без всяких жертвоприношений. Прародительницы не способны дарить и создавать жизнь, ни в какой форме. А он да… хотя и не так, как когда-то хотел, и разозлился на весь свой мир, не получив желаемого. И ей невыносимо хочется… слияния и наполненности до предела. И кружащего голову огненного безумия. Так, что глаза сами собой закрываются тяжелеющими веками, жадно ловя вечно все презирающий взгляд. А магии крови и жертвоприношений не будет в программе? Не при ней. Жестоким ритуалам с пролитием крови не место в свободном от безраздельного владычества Древнего Зла мире. И в Облачной башне, какой она ее постарается сделать. Ведьмам будет трудно полностью отказаться… от того, что влечет сладким шепотом врожденного инстинкта. И ее, особенно когда… самое время получить то, что хочет Белладонна. Но придется. Или хотя бы быть очень осторожными и не выходить за рамки. В запретах и стремлении сделать мир идеальным, как нигде нужны мера и здравый смысл — слишком сильное давление приведет к взрыву. И нарушит баланс. Максимализм губителен и неэффективен. На некоторые флуктуации и перегибы на местах можно закрыть глаза. Нашла что вспомнить и главное — когда. В подземелье Облачной башни, где много веков назад творилось то, что почти удалось забыть. Наверное, от волнения и отчаянного желания удержать самоконтроль. Прежде чем постараться выполнить приказ чокнутой Белладонны. Сидящему на мучительно строгой диете приказали съесть торт целиком. И варианта с отказом нет. Какая безумная удача. Премудростям Саладина — они всегда нравились ей больше, чем абстрактное «свет и добро» — не место здесь и сейчас. Там… в самый прекрасный и ужасный день ее жизни. Пока они еще не стали одинаковыми и похожими на черно-белый сон. Как и самому светлому, но не слишком, до тошноты, как многие другие, молодому магу, с коротко подстриженными темными волосами, тонкими холеными пальцами и легкой полуулыбкой. Саладин не любил пачкать руки, и в прямом смысле тоже. Руками работает тот, кто не умеет головой, а он мог дать в этом фору любому. И в чем надо, пользовался руками прекрасно, ласково и очень аккуратно. Слишком. Она не против грубости… сейчас. Секс на алтаре после жертвоприношения — служение и дань Древней Тьме, а не любовные ласки. Дикий и опасный архаизм, который она запретит… потом. И то, что ей всегда было нужно, а теперь нужно и для дела. Можно дойти до пугающего и жутко-сладко желанного конца, и ни в чем себе не отказать. Придется, если безумная Белладонна вбила себе это в голову и ни за что не отстанет. Она не про этот конец… не только. Хотя и про него тоже. Ее тело готово и желает, не понимая чего и чем все должно закончиться. В отличие от разума.