Пираты Карибского моря. Проклятье круизного лайнера.

      Шанса не из тех женщин, которые льют слёзы попусту. Хотя очень редко, ведьма горько плакала. После, проклиная себя, что нет ничего отвратительнее, чем рыдающая волшебница. В этот раз, не смотря на все невзгоды, боль и унижение, морская колдунья сдержалась, проводив широкоплечую фигуру капитана фрегата взглядом, в котором странными долями перемежались нежность и презрение. Её чувства к проклятому, давным-давно прогоревшие дымом завершенной баталии, осыпались пеплом к ногам. А ведь когда-то это были лепестки. Белые. Армандо дарил розы красавице. Брал неизвестно откуда… Наверняка хитрые венецианцы подсунули. Красивые были цветы. Ароматные. На Карибах таких не водится. На это Шанса себя всё с Кариной сравнивала. Объясняла испанцу, что она родилась на Гаити, а вовсе не учёная дама-астроном из Лондона. Что обретается то в тюрьме, то в пещере, покуда власть на Сен-Мартен опять не сменится. Но розы всё равно принимала. Потом сама от себя их, как дурочка прятала. И точно помнила тот день, когда капитан «Немой Марии», поквитавшись со своим врагом – лордом Дженкинсом, впервые явился к ведьме, ища спасения от своего проклятия. Морской матадор хотел быть живым человеком. Так просто… Слишком много в нём было устремлений и разной мотивации. Он хотел найти дочь Гектора Барбоссы. Вернуться к любимой. Много чего желал, но Шанса покривила душой. Корыстно соврала духу во плоти, что это невозможно. Нереально. Да и вообще, за уши притянуто. Что Карина Смит – преступница в розыске. И Армандо не стоит искать эту девушку, ради её же безопасности. Он поверил ведьме. Казалось, что смирился. Казалось, успокоился. Когда испанец пришёл во второй раз, то завязалось нечто, сродни близости. Построенной на отчаянии и взаимной безысходности. Колдунья не хотела лишиться её. Этой безделицы, этого малого. Не смогла отдать другой страсть, что по праву сама заслуживает. Она всего лишь мечтала избавиться от бегущего по пятам одиночества. Призрак, но не смертный – идеальный спутник для целой вечности. Янтарные глаза, глядящие смело, мягко и выжидательно, лучше горестных очей тех, кто вереницей шёл к ней за помощью. Тех, кто платил фатуму своей кровью, ибо Шанса никогда не отказывала. Она наивно привязалась к Армандо и сама поверила в ложь. Пустила призрака в свою жизнь, в своё сердце и тело. Как же она тогда была счастлива! Красавицу не смущал внешний вид покойника. А его, её мистические практики. Колдунья помнила по имени всех смурных офицеров, что вели её сейчас по коридорам теплохода отбитого у наркодилеров. Некогда она говорила с каждым ласково. В прошлом Шанса также как и капитана, их обманывала. Салазар, как воспоминание об истории, которой не суждено было завершиться радостно. Само-собой дух узнал правду. Дёрнулся в тот злополучный вечер, как от звонкой пощёчины. Хоть и минуло десять лет тому. Ведьма считала, что мёртвые ничего не чувствуют. И нелепо просчиталась с проклятыми. Она – зрящая вглубь вещей прорицательница, сильная и независимая женщина, так и не смогла понять его подлинной сущности. Дух он иль живой человек? Метущийся, имеющий право на признание… Оба они оказались в равном положении. Салазар ушёл. Тихо прикрыв дверь. Не было ни скандалов, ни громких слов, ни клокочущей ярости. Как могла, ведьма чинила ему на пути препятствия. Капитан разбил колдовство, не оборачиваясь. Шанса сама, на свою голову, научила его многому… И он оставил её одну. В их доме на сваях, стоящем в укромном уголке острова, всегда в воде, чтобы любой проклятый из команды «Немой Марии», бросившей якорь в заливе, мог приблизиться. Не суша и не море. Очень изобретательно. — Пещеру — с усмешкой говорил Армандо, когда строительство было закончено, — оставь для запугивания обывателей. К тому же, сюда возвращаться мне будет приятнее. А тебе жить комфортнее. — Хорошо — улыбнулась она, ощущая как их пальцы переплетаются. — Я буду ждать тебя, капитан. Жаль, что стены той обители пропитала горечь раскаяния. Запоздалого. Тёмного. Инфернального. Тогда Шанса тоже не плакала. Но она выла, катаясь по полу, когда на заре, подняв паруса и снявшись с якоря, галеон покинул бухту Сен-Мартена. До сей поры с Салазаром они не виделись. Анна Варгас, эта простодушная молодая девочка, сразу додумалась как втереться духам в доверие. Запала в душу суровым покойникам. Удивительная прозорливость, не правда ли? Иначе, стал бы лейтенант её как ребёнка одергивать? Лесаро о ней заботился, а второй помощник Сантос и вовсе любовно поглядывал. Но, разве сошлись бы духи и эта рыжая, если бы Шанса помогла им снять проклятие? — «Мы что-то теряем и что-то находим» — удрученно помыслила волшебница, когда вооруженный конвой вывел её на морозный воздух, на верхнюю палубу, туда, куда согнали переминающихся с ноги на ногу разбойников. — «Плата взымается троекратно, особенно с тех, кто творит худое. Что же получают те, кто делает доброе?» — Шанса снова вперилась в подчинённую капитана-призрака. Та, поймав магнетический взор, невольно отступила, спрятавшись за спинами неупокоенных. Донеслось недовольное: — Почему она на меня уставилась? — Потом расскажу — шепнул Мигель доверительно, — Сейчас возвращаемся. Командир оставит механиков и старших офицеров на лайнере. Ночь вокруг занимала свой трон, небо засыпало корму снегом. Всматриваясь в знакомые, до боли лица, в желтоватом свете фонарей, ведьма впервые почувствовала, что лёд Северного моря пробрался к ней, сжав в груди, словно в тисках, ретивое. Полуобнажённое тело Шансы, закутанное в ветхий плащ с капюшоном, затрепетало от холода. «Немая Мария», возвышалась поблизости и тоже, в свою очередь, оценивающе разглядывала волшебницу. Она – единственная для капитана и его команды верная хранительница. Больше не было на носу корабля гальюнной позолоченной фурии, сжимающей в изящных руках обоюдоострую пику. Однако колдунье померещилось, что охотница, всё ещё находится там. Качает головой в венке из лилий, очень властно и скептически. Мол, давно тебя не было, деточка. Зачем тебя принесла нелёгкая? Убирайся, по-хорошему! Тебе уже не поверят здесь.