***
Олег бродил по коридорам четырёхэтажного здания, снимая на походный неслабодорогущий Canon (в народе марковка) всё, что движется: дохлого препода с журналом под мышкой, розовощёкого качка, унылого буфетчика в столовке, озабоченных хоккеистов, приехавших с каких-то сборов и тусующихся в фойе. Олег щёлкнул злого охранника, тренера по баскетболу и даже сантехников, которые добродушно позировали, улыбаясь кариесно-беззубыми ртами. Конечно, ещё много-много студентов. Одни парни специально принимали героические позы, они знали Олега и даже, возможно, уже были его моделями. Других он подкарауливал или снимал общие планы, где много лиц: вот раздевалка, вот столовка, вот спортзал, вот аудитория, где половина студентов дрыхнет, положив головы на сложенные руки… Ничего не цепляло, нет искры, только будни и типичные лица, как в метро или в электричке, — скучная масса носов и глаз. Настроение у Олега стремительно портилось. Нужна муза! А в данном случае — муз. Целый час Олег провёл на тренировках спортивных гимнастов, потом ещё заглянул к борцам. Ну и рожи! Прикольно, конечно, как натуга искажает лопоухие, веснушчатые, горбоносые, рябые, раскосые лица, но всё мимо. И не то чтобы красавцев не было. Были! Но красавцев как грязи на его снимках. В конце дня, измотанный и почти взбешённый отсутствием результата, Олег зашёл за сестрой, у которой только что закончилась пара — основы менеджмента физической культуры и туризма (ОМФКиТ). Язык сломать! Ольгины однокурсницы запищали: — Олежа! Сними нас! Сфоткай! Пришлось щёлкнуть кокетливо вывернутые тельца и фальшиво сверкающие улыбки. Оленька понимала, что братец в ярости, хотя и умело скрывает раздражение. Но это её только забавляло, она даже подзадоривала студенток и студентов на групповые снимки… Домой Олег пришёл ужасном настроении, а Ольга — в отличном. У них так всегда: катод и анод.***
Олег сел к просмотровику и стал внимательно приглядываться к лицам, схваченным на цифру сегодня. Вдруг что-нибудь мелькнёт, озарит, пришпилит. — Оль! — вдруг заорал Олег через час. — Срочно ко мне! Это кто? Оля лениво выгнулась, встала с дивана, откладывая маникюрные пилки и махая ручками, чтобы ноготочки с лаком обсохли. — Чего орёшь? Я в метре от тебя, не глухая. И вообще, я что, собачка, «иди ко мне!»? — Это кто? — тыкал Олег пальцем в экран, не обращая внимания на претензии сестры. — Где? — Вот, за твоими припадочными подружками у парты, на заднем плане, в очках! — Это? — Оля презрительно и зло сжала губы. — Считай никто, серая тварь! — Это не ответ. Кто это и что у него с лицом? — У него с лицом всё правильно! Урод! И мало ему! — похоже, сестрёнка начинала истерить. — Стоп! Крысильда! Разложи всё по стопкам, раскидай всё по полкам! Я что-то не понял? Кто это? — вопрос первый. Это у него шрам? — вопрос второй. И почему он в затемнённых очках? — вопрос третий. Я весь внимание! — Олег был возбуждён, предчувствие вдохновения, искра, которая только зародилась, — их нужно удержать. — Тимур Булатов — ответ первый. Да, это шрам — ответ второй. Хрен его знает — ответ третий. И больше не лезь ко мне! — Ольга уже было развернулась и пошла обратно на диван, но брат схватил её за кофту и толкнул на себя, буквально усадив на коленки. — Рассказывай, сестрица! Откуда у него шрам? Какой это шрам? И почему я раньше его не видел? Да, и самое интересное: откуда такая ненависть к этому Тимуру? — Он тень Влада! Он всегда был рядом. Только Ладушка погиб, а тень осталась! Он четвёртым был в их байдарке. Они все погибли, а он отделался этим шрамом. Урод! Почему он не сдох? Ненавижу! Наверняка, он мог спасти Ладушку! А он спас только свою прыщавую задницу! — Оленька уже кричала. — Тшшш… Тшшш… ты что разбуянилась? Почему ты решила, что он не пытался спасти друзей? — Потому что он жив! — Ладно, меня всё это мало колышит. Шрам у него какой? — Уродский! — Опиши! — Через всё лицо: ото лба по диагонали, через переносицу. И ещё на подбородке! — Аккуратный? Косметический? Операбельный? — Да он нищета подзаборная! В общаге живёт! Какая ему операция? Говорю же: уродский шрам, с рытвинами и буграми! Память ему за Влада! — А глаза сохранны? Цвет глаз какой? — Без понятия! Никогда не интересовалась его зенками! Он всегда в очках. Урод! И если бы у него вытекли глаза, то это было бы только справедливо! Всё. Хватит меня пытать! Ненавижу! Олег уже даже беспокоиться за сестру начал, как её успокаивать-то сейчас? Ольга вырвалась из цепких рук брата и убежала в ванну. Рыдать, что ли? Вот дура! Надо было так подставляться? Сердечко-то надо экономить, сестричка!***
На следующий день Олег уже один, без сестры, отправился в институт. Он вышел на охоту. Ему интересен этот Тимур. Тим! Тима! Тамерлан! К чертям то, что он предал друзей и из-за него кто-то там погиб. Это должно придать только больше шарма и обаяния… Гады, они фотогеничны. Олег решил действовать нагло и просто. На первой же лекции он зашёл в аудиторию Ольгиной группы, нашёл взглядом, где тут Тим, Тима, Тамерлан? И сел к нему! Ольга испепелила братца взглядом и даже оскалилась. Парень сидел, ссутулившись, не поворачиваясь к Олегу. Шрамом к окну. Ладони сложил лодочкой и прикрыл ими всю нижнюю часть лица. Олег увидел только верхний завиток шва, уходящий под чёлку. Волосы чёрные, сбоку под очками видно, что глаза карие, скулы — мужественные, щетина прёт, шея короткая, разворот плеч — нифига себе! Ну так, гребец! Вроде бы брутал, но сидит сгорбившись, скорбно как-то сидит. Олег хлопнул гребца по плечу: — Эй! Тот повернулся… шрам! Он ВЕЛИКОЛЕПЕН! Шрам был ужасен. Края разрезанной кожи прикипели волнами, в двух местах белые отметины от скобок, уродливая полоса доходила до острого угла нижней челюсти и под ухо. Второй шрам — поменьше, спускался через уголок рта перпендикулярно от главного магистрального уродства к подбородку. Тимур повернулся и молчит. Вопросительно выжидает и опять руками закрывает всю красоту. Олегу пришлось продолжать самому, и он сразу «в дамки»: — Парень, я фотограф. Я хочу тебя сфотографировать. — На Кунсткамеру работаешь? Уродов коллекционируешь? — Нет! Фото для рекламы… — Олег растерялся. — Не хочу, — категорично заявил парень и отвернулся. — Я заплачу. И заплачу много. Видно, что парень напрягся. Надулись вены на шее, зашевелились желваки. «Надо дожать», — подумал Олег. Фотограф написал цифру на листочке и пододвинул к Тимуру. У того поднялись брови! — Что, голым, что ли, фоткаться надо? — Пока нет. — «Пока»? — Не дрейфь, мне нужно твоё лицо. Реклама приличная, бритвенные станки для мужчин! — В чём прикол? — Буду честен, мне нужен твой шрам! Тимур покраснел, на шее пятна. — Я бы отдал бесплатно… — Ха-ха два раза! Я предлагаю небесплатно. Попробуй! — Что мне надо сделать? — Приходи сегодня по этому адресу, — Олег пододвигает листочек, — там у меня студия. Готовиться не надо, просто приходи. Может, и не получится ничего, мы просто попробуем. За пробу тоже заплачу! Придёшь? Тимур сглотнул. Помолчал. Кивнул.