***
Если Тимур думал, что его пробы — это с десяток снимков, разочарование фотографа и домой, то он сильно ошибался. Олег издевался над ним три часа. Заставлял надевать разную одежду, распылял на его волосы какую-то серебряную краску, вешал на него холодные цепи, пальцем подкрашивал Тиму губы, обсыпал какой-то стружкой и сеном, смазывал маслом, подкрашивал шрам кроваво-красным! В анфас, в профиль, повернувшись со спины, на коленях, лёжа пластом, раскинув руки, сидя по-турецки, свернувшись в позу эмбриона, стоя над фотографом, лёжа под ним... Целиком, только глаза, только шея и щека, только лицо и кисти рук, только губы... При этом так, как Олег, на Тимура не орал даже тренер! Этот гуттаперчевый красавец-фотограф командовал так, что не подчиниться сложно, матерился, что уши заворачивались. Тим особенно не понимал, когда Олег ему выл: «Глаза где? Давай глаза свои сюда!» Как «давать глаза», он не знал. И ещё любимое: «Дай мне секса!» Или так: «Выеби меня!» Нормально, да? Тим секса не давал, только густо краснел от таких фраз, а Олег психовал: — Что за застенчивый придурок! — орал фотограф. — Смотри на меня! Смотри, как надо! — и прищуривал хищно глаза, искривлял влажные губы, приоткрывая рот, раздувал ноздри, хватал Тима за загривок и приближался к его губам, выдыхал на них горячо, фиксировал коматозное состояние своего героя и отталкивал: — Понятно тебе, лопух? «Лопух» в шоке пожимал плечами и нервно сглатывал. Понятно также, что Олег уже давно забыл про главную цель — рекламу. Он пробовал Тимура на вкус, на зуб, на зрачок фотокамеры. Как ни странно, камера его полюбила. Олег уже сгенерировал множество тем и образов на основе этих глаз, этого шрама, этих губ, этого тела. Через три часа работы Тимур взмолился: — Олег, всё, я не могу больше! Я хочу есть. И мне холодно. Я хочу домой. Да и вообще, хватит! — Хорошо, остановимся! Но завтра в четыре быть здесь. — Ещё раз? — Тимур испуган. — Только попробуй не приди! — Подожди. Мы же на один раз договаривались... — Передоговоримся! Тимур замолчал, переваривая размеры проблемы и возможности улизнуть. «Лучше промолчу, — решил он, — главное — деньги за сегодня». Одеваясь, робко спросил: — А деньги ты мне сегодня заплатишь? А то я рассчитывал... — Деньги? — Олег упустил подтекст сцены. — Обещал — значит заплачу. Олег вытащил из кармана мятую красную бумажку и протянул Тиму. — Это я должен? — Да, спасибо. И мне очки верни. — Очки у тебя ублюдочные! Давай я тебе другие подарю. И вот что: ты пока очки носи. Не раскрывайся, а то уведут тебя от меня! — Нет-нет, мне эти очки нравятся, и вообще, мне не нравится сниматься... Олег резко схватил Тима за пояс и толкнул на себя: — Даже не думай от меня сбежать теперь...***
Олег просидел за компом дома весь вечер, вглядываясь, подбирая фоны, ретушируя, подгоняя, изменяя цветность. То и дело вскрикивал, в основном матом. Полное ощущение, что он трахается с экраном: «О, да! О, да! Ты великолепен! Делай это! Ты мой! Мой! О, да!..» и тому подобное. Ольга давненько не слышала таких возгласов: — Эй! Ты там что, порнуху смотришь? — Ага! — Дожили! Сегодня Олег уснул, улыбаясь: это был его день. Но на следующий день Тимур в четыре не пришёл. Олег был в ярости, он прождал своего урода три часа. Это не мой стиль кого-то ждать! Это немыслимо! Может, что-то случилось? Под машину попал? Заболел? Может, он запойный? Или всё-таки решил меня кинуть? Ему, видите ли, «не понравилось»! Да кто будет его спрашивать? Он не знает, с кем связался! — Оль, а этот Булатов в какой общаге живёт? Ольга скривилась: — В нашей институтской тифозной. — А комнату знаешь? — Конечно! — Мммм? Ты же вроде его ненавидишь? А в комнатку наведываешься? — Наведывалась. Ты невнимателен, братец! Этот урод был тенью Влада: они друзья с детства — приехали из одного города и жили в одной комнате. Что тут непонятного? — Номер комнаты? — Зачем тебе этот урод? — Он – мой проект. И он не урод. — Фи! А в общагу зачем? — Он не пришёл на съёмку. — Хи-хи-хи! Тебя кинули, братец! Вот умора! — Говори номер! — Пятьдесят пять. И передай ему, что он недоносок! Олег колотил в дверь комнаты. Закрыто. Мимо прошла милая девуля: — Тимыч был здесь. Странно, что закрыто! — Девушка, а может он к кому-нибудь в гости мог пойти? Скажите, в какой комнате он бывает? — После трагедии на Урале он нигде не бывает. Сидит один у себя. Как бы крыша не поехала у мальчика. — А может он просто закрыться от всех? — Может. — Спасибо, дорогая! Дождавшись, когда девушка ретировалась, Олег, нисколько не сомневаясь, поддёрнув штаны на бёдрах, одним ударом ноги в область дверного замка выбил дверь и стремительно вошёл в комнату. Тимур был здесь. Он сидел спиной к кровати на полу, обнимая коленки. Эмоций не видно. Даже в тёмной комнате Тим в очках! Напротив него на полу лежал телефон. Олег пнул телефон в сторону, налетел на парня, схватил его за грудки и резко поставил тяжёлое тело на ноги. Разъярённый гость зашипел в лицо Тиму: — Ты на голову тоже травмированный? Ты, блядь, осознаёшь, что я на тебя поставил, что ты не можешь отказаться и свалить, как испуганная девочка! — Почему я не могу отказаться? — Потому, что я тебя выбрал! — Ты, но не я. — Я даю тебе шанс стать известным, желанным, уверенным в себе! — Ты уже всё сфотографировал! С меня хватит! — Может, дело в деньгах? Я подниму тебе цену. — Нет, мне, конечно, нужны деньги, но эта работа не по мне… — А теперь слушай сюда, — Олега явно понесло, — если ты не явишься в студию, сам, то я перекрою тебе кислород и в институте, и в общаге, и вообще в этом городе. У меня есть связи и возможности. Ты просто не проверял это на себе! — Мне должно быть страшно? — Уверяю — да! — Мне уже мало что страшно… Всё равно надо уезжать отсюда, — упрямо проговорил Тим. — Надо уезжать. Уходи, Олег. Оставь меня в покое. — Не могу! Ты — моя идея-фикс, я уже брежу тобой! Ты – мой! У Тимура брезгливо дёрнулся уголок рта — и шрам на щеке выразительно перекосился. — И чем же это я вам всем так приглянулся? — Глазками, дружок, глазками! — Тим опять дёрнулся и скривился. — Уходи! Мне нужно теперь дверь чинить... — Завтра в четыре, в студии! — рявкнул Олег, уходя. — Я не приду!.. — медленно проговорил Тим в закрытую дверь. Снял очки, подошёл к зеркалу, зло прищурился, рассматривая отражение, и вдруг тихо, но выразительно, кого-то изображая, прогнусавил: — Очки надень! Не то тебя уведут! Дай мне секса! Ты мой! И бац по зеркалу кулаком — трюмо выдержало, только жалостливо закачалось, но по стеклу пополз тоненький красный ручеёк. Тим залез под стол, достал телефон, вновь сел на пол, обняв колени, уставившись на дисплей телефона, который вдруг засветился и завибрировал, двигаясь по полу. Тимур испуганно посмотрел на телефон, лёг на пол так, что лицо оказалось напротив жужжащего, долго ругающегося аппарата. Руки парень зажал меж колен и внимательно наблюдал за ярким экранчиком, на котором надпись: «Неизвестный номер»