Шрам

Тимур не пришёл и назавтра. Но Олег решил отложить приручение модели на потом. Он занялся рекламным проектом. Погрузился в компьютер, ушёл с головой, до красных глаз. Крыса подсовывала любимому брату в руку корм: сухарики, конфетки, солёную рыбу, пряники, оливки. Олег не замечал, что ест, заорал только на очищенной головке чеснока. Ольга веселилась! Она всегда издевалась над братом, когда он так работал, зная, что неадекватен, малочувствителен, безобиден. За два дня работы Олег создал десять продуктов, и каждый соответствовал брифу с компанией-заказчиком. Проекты фотодизайна на разный вкус: от откровенно кровожадных, где Тим лежал с закрытыми глазами и подкрашенным красным шрамом, а рядом валялся аутентичный нож («Бритвой было бы лучше»), до автодорожно-романтичных, где через лицо Тима с подчёркнутым контуром шрама просвечивала дорожная разметка, а бритвенный станок был стилизован под машину («Бездорожье - не помеха!»). Самому Олегу больше всего нравился Тим-хищник. Приподнятый подбородок, оскал, сдвинутые брови и залом на лбу, чуть прищуренные глаза. Серый Олег ещё высветлил, чтобы контраст был абсолютным. Лицо мокрое, волосы мокрые, вода склеила ресницы, делая их ярче. И главное, шрам, который выглядел ненарисованным. Впечатление, что юный конан-варвар вышел из-под водопада: такие, как он, могут бриться только там («Дикая безопасность»). Лицо Тима затягивало, заставляло приглядываться, изучать, оно пугало и сковывало. Как бывает: смотришь в одну точку и не можешь взгляд отвести, выпадая из реальности, — и здесь такой же эффект. За время работы Олег изучил это лицо. Он погладил каждый волосок на брови, измерил йоты несимметричности носа, посчитал все крапинки на серой радужке левого глаза, потрогал тонкую кожицу под глазами, заблудился в проволочных непослушных волосах, как в лесу, ласково обвёл отпечатки губ. Но главное: вдоль и поперёк исходил неровную дорогу шрама. Ходил по шраму и размышлял: «Как этот мрачный путь проложили? Как так случилось, что не задеты глаза и практически не тронут нос? Что для Тима этот шрам? Что было бы это за лицо без шрама? Простое? Банальное? Хотя разве с такими глазами оно может быть банальным?» Олег позвал Ольгу. Она всегда прямолинейно высказывалась по поводу его работ — если не получалось, так и заявляла: «Хрень! Облажался!» Оленька сначала крикнула брату из другой комнаты, что не пошёл бы он «со своим уродом» куда подальше? Но Олег разрекламировал постер, где Тим «разрезанный» ножом лежит. Ради этого Ольга принесла себя к компу. И Олег увидел, что сестра в шоке, она обескуражена и подавлена: — Кхх… ммм... э-э-это о-о-он? Н-н-не может быть… Ольга вытянулась к экрану, приоткрыла рот и округлила глаза, не моргает, а потом резко прикрыла рот ладонью и замычала. Олег был доволен достигнутым эффектом. Ольга встрепенулась и подавленно спросила брата: — Сколько здесь фотошопа? — Ну, фон, и кое-где цветность… есть две фотки почти без вмешательства! — Ни хрена себе! Ты выиграл этот конкурс. Ольга потребовала показать все фотографии с единственной фотосессии. Некоторые рассматривала очень долго. На фотографиях с расстёгнутой ширинкой и выглядывающими белыми плавками девушка всхлипнула: — Я сейчас кончу! — Эй-эй! Сестрица! Я, конечно, любящий брат, но к таким поворотам не готовый. Ольга рассеянно взглянула на него: — Причём тут ты вообще, я хочу его! — С каких перепугов? Ты же его ненавидишь? — Это не мешает! Получу его и отненавижу вусмерть! — Нет уж, дамочка, он не для тебя. Он весь мой! — Он же от тебя удрал! — Кто тебе сказал? Я просто отложил дело порабощения моего красавца-уродца на пару недель. Даже если я не выиграю этот контракт с рекламой. Он будет у меня сниматься! — Ну и пусть снимается. Мне он нужен для другого. — Я ревнивый, сестрица! Я тебе сказал, что он будет моим! — Олег совсем не шутил, да и вообще разговор был совсем не лёгким трёпом: сестра и брат сцепились. Олег даже решил применить запрещённые приёмы: — Как же светлая память о Владушке? Он вообще-то всего-то три месяца назад скончался! А ты уже потекла от его друга? — Тварь! Не произноси даже имени Влада! Из твоего поганого рта оно звучит погано! — Кстати, наш общий будущий любовник, по-моему, тоже ещё не отошёл от потери соседа! — А это даже лучше! Лучше для меня! Влад — это то, что будет нас сближать! А ты в пролёте! И не смей говорить о Владе, ни-ко-гда! — А ты не задумывалась, почему ты учишься с Тимуром три года в одной группе и никогда не замечала этого парня? Да и я всех перещёлкал, а его вообще не помню! Твой рыжий викинг затмить такое чудо — даже без шрама — не смог бы. Брат и сестра замолчали. Потом Олег примирительно поцеловал Ольгу в лоб и философски изрёк: — Если ты — такая искушённая, прости, блядь — так яростно захотела его по фотографии, то что будет с нашим бедным городом, когда реклама будет повсюду? — Не знаю, что с городом, но мани потекут в твой большой карман, братик! Олег, а если ты не сможешь его вернуть в студию? — Смогу! Нужно использовать его бзики и слабые точки, нужно его связать! И ты мне поможешь. Ольга хитро улыбнулась и промурлыкала: — Возможно… давай-ка я ещё раз посмотрю фото. *** Олег Мышкин выиграл этот конкурс — лицо Тима станет брендом. Производители кряхтели от того креатива, что пёр с предложенных работ. Две самые кровожадные запороли: испугались, что у реципиента возникнет ассоциация «бритва равно опасность», дескать, шрам — это оригинально, но шрам не должен связываться в сознании с бритвой. Рассуждения, действительно, разумные, но лицо Тима настолько поразило заказчиков, что они согласились этим образом привлечь к своей продукции всех зевак города. Олег подписал контракт, нужна была ещё подпись Тимура. Олег пообещал предоставить, и заказчики, уверенные в законности всей процедуры, запустили рекламную продукцию в производство. Через месяц город был застолблён Тимом-хищником, Тимом-дорожной картой, Тимом-жертвой, Тимом-ловеласом, Тимом-первобытным охотником, Тимом-инопланетянином, Тимом-романтичным героем, Тимом-суперменом. Тимур жил в неведении сей бурной деятельности, поэтому когда напротив института появился биллборд с его изображением, он погрузился в такой шок, что чуть было под машину не попал. Тим тут же развернулся и отправился в первый подходящий магазин и купил балаклаву: «Как я буду по городу ходить? Все будут в меня тыкать пальцами!» За последний месяц в жизни Тимура добавилось испытаний. Прежде всего, это связано с Ольгой Крысой, подружкой Влада, которая ещё недавно презрительно поджимала губы при виде его, нарочито не здоровалась, сторонилась. Тим понимал Ольгу: он ведь выжил там, на реке Чусовой, а парней даже не нашли. А Ольга была влюблена во Влада, зависала у них в комнате до глубокой ночи, кормила его деликатесами с ладошки, лежала у него на коленках, а возлюбленный перебирал её волосы. Но Тимура Ольга никогда не замечала, его присутствие нисколько не смущало девицу, когда она страстно целовала Влада, мяла его, лезла в штаны. Смущался Влад, он краснел, подмигивал Тимке — и сосед спуливал в коридор или ещё куда-нибудь. Тимур жалел Ольгу уже тогда. Увивается за парнем, а тот равнодушен. Как несправедливо! А ведь они были бы красивой парой. Он высоченный и здоровенный, и она слишком высокая для гимнастки, сильная и хваткая. Влад — жестокий ублюдок, и Ольга — Крыса. Подходящая компания. Только вот Владу Крыса была не нужна, он думал о мышке. Несправедливо! Вот Тим и жалел. Он вообще всех жалел, и характер у него совсем неспортивный: нет азарта, куража, слюнтяй, как говорил их первый тренер. Если бы не Влад, то Тимур никогда бы не сидел гребцом в четвёрке и не ездил на юниорские чемпионаты. Влад буквально за шкирку таскал его на тренировки, орал, как потерпевший, если Тим филонил, требовал дополнительно заниматься. От марта до октября, когда лёд сходил, почти каждое воскресение упёртый друг заставлял ходить на пруд и грести-грести-грести… Тогда они осваивали двушку, Влад всегда был рулевым. Молотил винтовым веслом как угорелый, Тим еле успевал, быстро выдыхался. Но друг, почувствовав себя великим тренером, орал, считал, нудил, записал на водный тренажёр. Вот, йошкин кот, а так хочется поспать в выходные! Но рыжий друг всегда начеку, не расслабишься! Железный дровосек! У него и кликуха в школе была — Сталин. Конечно, от фамилии образована (он Сталенков), но прозвище подходящее. Диктатор! Этому Пиночету в самый раз такая девица, как Ольга, но ему не по нраву. Вот Тим и жалел Крысу. А Крыса сейчас, после смерти её любовника, вдруг стала усаживаться к нему за парту на лекциях и семинарах. Несколько раз сопровождала Тима в столовую, сидела рядом и томно смотрела, как он ест пюре с котлетой, а сама клевала салатик из редиски. О чём с ней говорить, Тим не знал. Не о Владе же! Он о нём думать не мог, не то что с кем-то говорить! Вот и молчали. Как-то она предложила довезти после пар до общаги, якобы в том районе города у неё «делишки образовались». Тимур согласился. Водила Крыса лихо, подрезала и материлась сквозь зубы в адрес чайников на дороге. Но когда они доехали до общаги, Тим уже было хотел выйти и «отспасибиться», но девчонка вдруг совершила некий кульбит, перекинув высоко левую ногу, и уселась на бедного Тима верхом. Даже не задела рычаг коробки передач! Вот чему их там в гимнастике учат! Полезно! Ольга была в юбке, которая тут же задралась, полностью оголяя длинные ноги в светлых колготках, выставляя треугольник чёрных трусиков. Тим вжался в кресло, а Ольга крепко удерживала робкого гребца бёдрами и коленями. Она смело сняла с него очки, ухватилась холодными ладонями за щёки и виски и рассматривает его лицо. Тим попытался опустить лицо, спрятать, закрыл глаза, да ещё и руки вспотевшие не знал, куда деть. Вроде бы они просились на тонкую талию и на узкую спину девушки. Но! Чёрт! Он не мог! Что же она делает? А она проводит языком по шраму снизу вверх, её пронзительные духи с вишнёвой косточкой пахнули до головокружения. Потом она опять смотрит. Тим выдавил из себя: — Оля, пожалуйста, не надо этого! Тебе хочется с уродом поиграть? — Мне нравится твоё уродство. Ты очень сексуальный, правда! Почему ты скрываешь свои разные глаза? Про разные глаза она могла знать только от братца — даже Влад никому не говорил о Тиминых глазах, тем более Ольге. Не могла и подглядеть: Тимур часто на серый глаз надевал коричневую цветную линзу. Уже через полчаса от неё начинался зуд, а через два — нагноение. Но иногда Тимур позволял линзе мучить себя. В последнее время всё чаще и чаще. — Нет, Оля! Слезь с меня, не заставляй меня применять силу, я этого не хочу! — Ну что ты, Тимурчик-Амурчик! Я к тебе с любовью, а ты бука! — капризно процедила Оля и впилась в его губы. Ох, что она, зараза, выделывала! Языком всю программу мастера спорта: и вертушки, и равновесия, и волны и особо круговые — рон де жамб пар терр. Оленька выпустила зубки и нежно покусывала нижнюю губу. Тим! Выживай! Не поддавайся! И он выжил и не поддался! Взял, наконец, руками Крысу за плечи и оттолкнул. — Оля, — хрипло проговорил он. — Я точно знаю, что противен тебе. Весь этот концерт сейчас ни к чему! — Ты ничего не знаешь! Ты мне совсем не противен! Я пытаюсь тебя соблазнить! — Зачем тебе это? — Хочу! — Если тебя прислал брат, то он ублюдок. — Конечно, он ублюдок, хотя и не знает о моих планах. — А каковы твои планы? — Пригласи меня к себе. — У меня уже нет вещей Влада: их забрали его родители, если ты этого хочешь. Ольга нахмурилась, взгляд стал жёстким. — Зачем ты так? Я пришла к тебе! — Я не хочу этого! Тимур открыл дверцу, сжал Ольгу крепко в объятиях, вместе с ней вылез из машины и стряхнул её на землю. — Всё! Концерт окончен! Очки отдай! И тут на крыльце прозвучали аплодисменты (если так можно назвать хлопки в ладоши одного человека). Олег. — Браво, Тим! На тебя распространяется моя юрисдикция, поэтому женщина пусть едет домой! Ольга завопила: — Какого чёрта ты лезешь! — Лезешь ты. Тим вклинился: — Так, вы тут разбирайтесь, а я к себе. — Нет! — отрезал Олег. — Я принёс тебе твой гонорар. И некоторые документы, поэтому мы идём к тебе и будем разбираться с тобой! — Гонорар? — тихо удивился Тимур. — Ты видел биллборды? — Стараюсь не смотреть, — ещё тише сказал Тимур. — Какой ты идиот! Всё, пошли к тебе, мне уже надоело там сидеть. — Ты сидишь в комнате? А где взял ключи? — У меня они просто есть. — Вперёд, у меня к тебе кроме гонорара ещё неприятный разговор. Мда... Этого фотографа просто так не стряхнёшь на землю. Клещ!