Паутина

      Против обыкновения, мое появление на работе вызвало нездоровый ажиотаж. Почти каждый счел своим долгом не просто поздороваться, а с участливым видом спросить, как у меня дела, хорошо ли себя чувствую, и не стоит ли мне еще побыть дома. Сначала это было мило, но постепенно начало раздражать, но я все-равно стоически терпела и с улыбкой отвечала на все вопросы. Ох уж эта вежливость. Искренне за меня волновалось от силы треть коллег, для остальных все эти разговоры были не больше, чем дань нормам поведения в коллективе. Одним из немногих, кому было начхать на все эти нормы был Рид, который лишь привычно кивнул мне в знак приветствия, тем и ограничился, за что получил плюсик к карме.       Настроение было средне-паршивое, я так и не решила, рассказывать Коннору поведанное Кевином, или нет. А неоконченный спор все также висел над нами, оставляя неприятный осадок. Мы оба это понимали...и молчали. Наверное, впервые со времени своего перевода я пожалела о том, что наши столы находятся так близко. Меланхолично отбивая дробь на клавиатуре, я то и дело ловила на себе задумчивый взгляд карих глаз. Но делала вид, что ничего не замечаю. ***       Андроид непонимающе хмурился, наблюдая за ушедшей в себя напарницей. За столько времени он, казалось, изучил ее вдоль и поперек и мог спрогнозировать любое поведение девушки в зависимости от ситуации. Он знал, что та не бросает слов на ветер и не отступится от принятых решений. Он смоделировал десятки вариантов развития диалога и был готов к агрессивному разговору если не с самого утра, то в течении дня, но время шло, и ничего не происходило.       Месяц назад он бы только обрадовался тому, что человек решил не вмешиваться в его дела. Пол года назад - вообще не стал бы как-то аргументировать свое поведение. Сейчас же ему было не по себе. Впервые за шесть лет Коннор не хотел, чтобы между ним и напарником были размолвки и недопонимания.       "Не доверяешь?" – проницательный, задумчивый взгляд темной бездны ее глаз. Интересно, она сама подозревает, что умеет так смотреть?       Он доверял ей больше, чем кому-либо в своей короткой жизни. Эта женщина незаметно стала неотъемлемой частью его мира, внося в унылое существование погрязшего в самобичевании существа яркие краски светлых эмоций, которые он, казалось бы, никогда не сможет испытать. Рядом с ней он чувствовал себя живым. И уязвимым.       Страх иррационален. Вероятность того, что он сможет ее защитить составляла 86%. Довольно много для того, чтобы принять предложенную помощь. И очень мало для того, чтобы на эту помощь согласиться. Люди слишком хрупкие, слишком легко ломаются. Сколько солдат он убил во время восстания? Десять? Двадцать? Без сожалений, без угрызений совести. Чужая человеческая жизнь тогда значила не больше, чем пролитый стакан с водой. Досадно, не более. Он не винил себя за это. Те люди были противниками и мешали выполнению задачи. Только Хэнк, оказавшись не в то время не в том месте, стал невольной жертвой его опрометчивости.       Работая в полиции, он не стал сильнее ценить жизнь других, но воспоминания о почившем напарнике заставили андроида выставить для себя приоритет по сохранению жизни окружающих и следовать ему. Эмоций по этому поводу Коннор не испытывал - лично для него они были лишь вынужденными контактами, пустыми и безликими статистами.       Но она стала гораздо большим. Больше, чем напарник. Больше, чем друг. Больше, чем секс. Больше, чем...кто? Кто она для него?       "Моя". Он покатал на языке это короткое слово, будто пытаясь распробовать. И почувствовал приятное удовлетворение внутри. Ранее ему не было знакомо чувство собственности, андроид считал, что это свойственно только людям. Оказалось, не только им. И это открытие стало приятным и ошеломляющим одновременно.       "Я не твоя, чтобы меня терять!" - в запале брошенная позавчера фраза до сих пор непонятной горечью отдавалась в груди, вызывая желание возразить, переубедить, прижать к себе и не отпускать, пока она не скажет обратное.       "Моя", – повторил он про себя, вновь глянув на Натали, натирающую запястье в том месте, где расположена татуировка.       Она не потерпит обмана и предательства, даже ради сохранения ее жизни. Он может насильно запретить ей вмешиваться, только доверия между ними больше не будет. С каких пор это стало так важно?       Коннора буквально разрывало от противоречивых желаний эгоистично оставить ее при себе и прогнать в надежде, что обида заставит ее держаться от опасности подальше. Только заставит ли? Или, наоборот, втянет в гораздо серьезные неприятности?       Человеческая иррациональность, нерешительность и неспособность принимать решения в надежде, что все образуется само собой, всегда казались андроиду нелогичными и неправильными. Но теперь он начал понимать. Люди боятся не принятия решения, а того, что оно окажется неверным. ***       В работе детектива самым скучным и рутинным является обилие бумажной работы. Многочисленные протоколы, отчеты, рапорты, акты, подписки могут засадить за компьютер на долгий срок. Иногда, за неимением времени, такие вещи приходилось откладывать, но потом пожинать плоды своей забывчивости в виде кипы недозаполненных документов, требующей сортировки. Были периоды, когда мы с Кевином задерживались чуть ли не до утра в надежде привести все в порядок. Но через пару недель история повторялась. После того, как моим напарником стал андроид-трудоголик, держащий документацию в идеальном состоянии, у меня вдруг появилась масса свободного времени, о чем я сейчас отчаянно жалела. Сделать вид, что занята? Коннор поймет, что я притворяюсь. Действительно занять себя чем-нибудь? Была одна мысль, но придется отложить ее до момента, как окажусь дома. В целом, график у нас относительно свободный, я могла хоть сейчас идти на все четыре стороны, оставаясь на связи, чтобы иметь возможность быстро среагировать на вызов, если он поступит. Но уйти, не поговорив, было для меня слишком глупо и необдуманно.       Я ненавижу недомолвки. Предпочитаю закрывать все спорные моменты раз и навсегда, окончательно проясняя интересующий вопрос до состояния, не подразумевающего нескольких трактовок. Это не значит, что я готова спорить до хрипоты, доказывая свою точку зрения, пока со мной не согласятся просто для того, чтобы отстала. Существует множество дискуссий, после которых люди все-равно остаются при своем мнении. Например, о том, какая музыка лучше или какой футбольный клуб победит в этом сезоне.       Но есть вопросы, которые нужно закрывать сразу. Иначе волна недопониманий грозит обернуться настоящей катастрофой, способной разрушить даже самые крепкие узы, выстраиваемые годами. Но полицейский участок в разгар рабочего дня - не самое лучшее место для приватных бесед. Поэтому лучше будет подождать до вечера, бдительно следя за тем, чтобы андроид не улизнул в поисках очередной зацепки по делу, в которое его настоятельно просили не вмешиваться. ***       Наш кухонный закуток, как всегда, был полон народу. Здесь любили обедать, сплетничать, затевать споры и выяснять отношения. Кофейный аппарат переставал работать, наверное, только глубокой ночью. Даже удивительно, как он до сих пор не сломался при такой нагрузке. Я в задумчивости наблюдала за текущей в стаканчик жидкостью, периодически бросая взгляды на стол Коннора. Внутренне я ощущала себя словно маньяк в засаде, готовый в любую секунду бросится преследовать жертву, если она посмеет отдалиться. Поэтому не заметить появление нового действующего лица в тесном пространстве было бы довольно проблематично.       Он остановился рядом со мной в ожидании своей очереди за кофе. Неизменная щетина и наглый вызывающий вид, словно брошенный всему миру вызов, никогда не сменялись в его образе. Наверное, он даже спит с этой ухмылкой, вне зависимости от того, какой сон видит.       – Росс... – начал было говорить детектив, но я грубо перебила. Возможно, излишне грубо.       – Если ты спросишь, как я себя чувствую, то я выплесну тебе кипяток в лицо. – Рид понимающе усмехнулся.       – Что, так все достали? – я устало кивнула. Гэвин был не из тех людей, с кем хочется откровенничать, но зато с ним можно, в случае чего, не стесняться в выражениях. Причем он, кажется, даже испытывает удовольствие, вступая в очередную перепалку. – Нахрена спрашивать-то? Если бы ты была не в состоянии, то вообще не пришла бы, как вчера.       Еще один плюсик в карму. Я забрала наполненный стаканчик, вдохнув аромат кофе и блаженно улыбнувшись. Рид запросил новую порцию.       – Я вот что хотел спросить. Ты когда собираешься выполнять данное обещание? – я удивленно нахмурилась. Как-то не припомню обещаний в сторону этого человека. – Так и знал, что забудешь! Ты должна мне поход в бар!       – Эээ, – только и смогла вымолвить я, находясь в полнейшем ступоре. Какой, к черту бар? Когда это я такое обещала? Хотя...что-то такое было, брошенное вскользь, кажется, вечность назад. Вот зараза, вспомнил же. И отказываться теперь неудобно, еще растрезвонит, что я не держу свое слово. – Как-нибудь в другой раз, хорошо? – попыталась соскочить, но не тут-то было.       – Э, нет. Второй раз со мной этот фокус не прокатит, – детектив демонстративно скрестил руки на груди. – Так что выбирай ближайшую дату, а я выберу бар, – он говорил довольно громко, даже не стараясь понизить голос, в результате чего о предложении знали уже, как минимум, все присутствующие. А через пару часов будет знать весь отдел. Как же, новость дня: Рид клеит Росс на кухне. Хотя каких-либо похабных намеков ни во взгляде, ни в тоне я не заметила, но, готова спорить на что угодно, их благополучно додумают и без нашего участия. А не послать ли его куда подальше, и все дела? Я же ничего конкретного не обещала, но и не отказалась, хотя следовало бы. И теперь попала в ловушку собственных принципов. Черт!       – Ну хорошо, – я сделала глоток горькой жидкости (никогда не добавляю в кофе сахар), прокручивая в голове свой график. Лучше не затягивать с этой глупой историей. – Завтра в семь устроит?       – Заметано! – Гэвин одарил меня самодовольной улыбкой, забрал свой стакан и удалился.       Чувствовала я себя как-то не очень комфортно в данной ситуации. Идти. В бар. С Ридом. С Ридом, мать его!!! Вот же попала... ***       Я люблю дождь. Не вялую морось, нагоняющую тоску и вызывающую единственное желание - закутаться в уютный плед с кружкой ароматного чая в озябших ладонях. А именно дождь, когда крупные капли барабанят по стеклу, наигрывая собственную успокаивающую мелодию. Мне нравится запах мокрого асфальта и вид омытых водой деревьев. Нравится чувствовать, как по лицу и губам стекают водяные дорожки, как меня окутывает заботливым очищающим коконом. Но больше всего я люблю грозу. Ни с чем не сравнимое удовольствие - нестись наперегонки со стихией, выкрутив скорость чуть ли не на максимум и упиваясь ощущением свободы. Безрассудно, опасно и непередаваемо прекрасно.       После обеда на небе сгустились низкие тяжелые тучи, готовые в любой момент низвергнуть потоки воды. Пока же я лишь предвкушающе глядела вверх, застыв в ожидании того самого мгновения, когда раздастся первый раскат, и небо перечеркнет ветвистая молния. Почему-то я была уверена, что будет именно гроза, хотя по прогнозу обещали лишь кратковременный дождь.       – Кажется, я уже говорил, что мне не нравится, что ты куришь, – я не заметила, как он подошел, слишком увлеченная созерцанием затянутого неба. Но даже не вздрогнула, услышав знакомый голос с укоризненными нотками. Наверное, я даже ждала его появления, сидя на лавочке с видом на парковку.       – Я хотела поговорить после работы, – привычно проигнорировав замечание, произнесла в ответ. – Садись.       Он перевел взгляд на мое лицо, на руки, на опущенные плечи. Потянул было руку, но тут же опустил, присев рядом.       – Нат, ты что-то задумала, – скорее утверждение, нежели вопрос, на который я лишь пожала плечами.       – Знаешь, на самом деле у меня нет аргументов, чтобы убедить тебя в том, что я действительно смогу помочь тебе в расследовании. Я даже не знаю степень возможной опасности, о которой ты вчера говорил. И я понимаю, почему ты не хочешь меня в это втягивать. Честно, понимаю...Но принять не могу. Я не хочу делать вид, что меня не касается то, что может с тобой произойти. Мне ведь не обязательно таскаться по злачным местам вместе с тобой, я могу помогать...дистанционно. Обсудить, поделиться идеями, просто поработать головой, разве нет? – я умоляюще посмотрела на напарника. Пожалуйста, пусть он поймет, что я сейчас чувствую, что пытаюсь до него донести. Коннор ответил не сразу, тщательно подбирая слова.       – Я андроид. Машина, технология, компьютер, называй, как хочешь. Любой компьютер можно взломать. Залезть в разум человека невозможно. Выбить нужную информацию тем или иным способом - да, но всегда остается шанс солгать. У меня такого шанса нет. Все, что я тебе расскажу, в случае взлома станет известно, что автоматически подставит тебя под удар. Этого я допустить не могу.       – Коннор, а ты не преувеличиваешь случаем? Да, был терракт. По степени подготовки и реализации видно, что у них есть не только желание, но и возможности. Но ты говоришь так, будто мы имеем дело с какой-то тайной всемогущей организацией, которую стоит бояться даже полиции.       – Мы ограничены рамками закона. Они нет. У них есть не только возможность обрубать все ниточки, невзирая на жертвы, но и выйти при этом сухими из воды.       – Допустим, я поверила. Но ведь сам подумай, меня точно не убьют без раздумий. Где гарантии, что я не передала информацию дальше, что не сохранила резервных копий и компромат на случай своей внезапной гибели или пропажи? То есть, как минимум, на меня попытаются выйти и надавить, что может послужить замечательной приманкой.       – Без доказательств это бессмысленно.       – Ну так мы их найдем.       – А если раньше найдут нас? Тем более, у нас нет официального разрешения на расследование, а это значит, что большую часть доказательств придется добывать незаконно. А это опасно.       – Мы же полицейские! Мы постоянно сталкиваемся с опасностью. С убийцами. И раньше ты не проявлял такую маниакальную заботу! Что изменилось? Кто они? Кого ты подозреваешь и боишься?       – Я не могу тебе сказать, – Коннор опустил взгляд на свои ладони, плотно сжатые в кулаки. – Но и врать не хочу. Просто позволь мне самому разобраться. И пообещай, что не будешь пытаться вести собственное расследование.       Я смотрела на профиль андроида, стараясь унять дрожь в теле. Губы непроизвольно подрагивали, подступающий ком к горлу мешал связно ответить. В голове смешалось все: обида на напарника, что все еще не может мне окончательно доверится; гнев на саму себя за то, что в его глазах являюсь намного слабее, а значит, не могу за себя постоять; страх, что если отпущу его куда-то одного, то он не вернется; понимание, что я не смогу даже отговорить его от этой затеи. Я подтянула колени к подбородку, обняв собственные колени и вяло покачивалась из стороны в сторону. Хоть бы не заплакать. Женские слезы могут быть прекрасным инструментом для манипулирования мужчинами, но они же являются признаком собственной слабости. Как иногда сложно контролировать эмоции, старающиеся выплеснуться наружу. Все-равно, что попытка задержать дыхание на исходе сил, отчаянно цепляясь за воздух в безумном водовороте бурной реки.       Внезапно послышался такой громовой раскат, словно небо треснуло пополам. И в тот же миг хлынул ливень.       Как ни странно, стало легче. Я прикрыла глаза, подставив лицо крупным каплям. Появилось осознание: я все еще могу помочь, только совсем не с той стороны, с которой можно ожидать.       – Коннор, мне нужен полный бэкап твоей системы. Можно без личных данных, важен именно исходный код и надстройки на него.       Он не просто удивился, он смотрел на меня так, словно впервые увидел, в попытках понять, как мой мозг додумался перейти от текущего разговора к столь специфичной просьбе. А ведь я немного покривила душой: совсем без личных данных не получится. Все процессы в тонкой настройке машины переплетены между собой, поэтому, чтобы разобраться, придется делать почти полную копию кибернетического мозга. Пресловутый чип памяти позволяет лишь "оживлять" типовую кодировку в момент коннекта с новым телом, позволяя андроиду самостоятельно ее перекраивать под себя. Мне же как раз нужны были именно текущее состояние Коннора и то, что он сам у себя перепрошил. И моя просьба была очень личной, все-равно что попросить дневник у девочки-подростка, что заботливо изливает в него душу, делясь всеми секретами и переживаниями. Не очень красивое сравнение, но зато хорошо отражает суть.       Мы снова играли в гляделки. Волосы андроида потемнели от влаги, рубашка прилипла к телу, очерчивая мужественную фигуру, делая его еще привлекательней. Мы были одни на пустынной улице, огражденные от мира стеной дождя. И, кажется, никого из нас не волновало, как странно мы выглядим со стороны.       – Доверие порождает доверие, – задумчиво произнес Коннор, не отводя взгляд. – Хорошо. Я дам тебе коды доступа и полную копию.       – Спасибо, – благодарно кивнула в ответ. Затем встала на ноги, убрав со лба налипшие пряди. И, протянув руку напарнику, помогая встать, произнесла. – Вернемся?       Оказавшись на ногах, андроид не опустил мою руку, слегка сжав запястье. Я слегка потянула его в сторону входа в здание, но тот даже не шелохнулся.       – Обещаешь? – испытующе посмотрел он на меня, возвращая к неприятному разговору.       – Обещаю, – эхом отозвалась я.       Коннор бросил быстрый взгляд на провалы окон департамента и молниеносно сократил разделяющие нас сантиметры. Легкий, невесомый поцелуй стал символом заключенного договора. Я еще успела ощутить влажность его мягких губ, даже успела подумать, что нас могут увидеть, как андроид уже отстранился, призывно качнув подбородком в направлении слабо виднеющихся дверей. ***       Как же я рада, что являюсь завсегдатаем спортивного зала, и всегда храню в своем шкафчике фен. На тренажерах, да и на матах тоже занимались люди, но раздевалка была пуста, поэтому я без зазрения совести утащила туда Коннора. Вид полуголого мужчины, держащего на вытянутых руках собственную рубашку, подставляемую струям горячего воздуха, позволял открыто любоваться спортивной фигурой. Внешность для меня значит гораздо меньше, чем внутренний мир, но...как же он был красив. Четко выступающий рельеф мышц вызывал инстинктивное желание ощутить их твердость под своими ладонями, призывно выделяющиеся родинки на плечах - покрыть их поцелуями. Не думала, что могу завестить, лишь взглянув на мужское тело. Но несколько недель отсутствия близости, видимо, не очень хорошо сказывались на мозгах. Самое паршивое, что он чувствовал мое состояние, лукаво улыбаясь, словно бросая вызов: "Рискнешь или нет?" Я облизала пересохшие губы. В голове билась только одна призывно мерцающая мысль "ХОЧУ". Жар работающего фена смешался с моим собственным, заставляя кровь буквально кипеть в жилах.       Господи, я же взрослая самодостаточная женщина, тогда почему ощущаю себя будто подросток, не умеющий контролировать позывы собственного организма? Андроид, медленно, я бы даже сказала, манерно, надел на себя рубашку. Один рукав, второй, поправил воротник и манжеты, даже не прикоснувшись к пуговицам. Затем мягко отобрал у меня устройство, наставляя поток на мои влажные волосы, второй рукой массируя голову, перебирая пряди. Захотелось замурлыкать, словно ластящаяся кошка. Я, будто в трансе, подавалась навстречу каждому прикосновению, подставляя то одну сторону, то другую. В этих жестах практически не было ничего интимного, но тогда почему же подкашиваются ноги и становится тяжело дышать?       Рука опустилась ниже, пробежав по позвоночнику и вызвав электрические разряды в теле, заставляя меня невольно охнуть от боли вперемешку с удовольствием и выгнуться. Остатки здравого смысла отчаянно пытались пробиться сквозь призму желания, практически не имея шансов достучаться до разума. В любой момент в раздевалке могли появиться посторонние, но не все ли равно? Нет, я не совершу такой глупости, как секс в общественном месте, но ведь можно позволить себе чуть больше? Совсем немного и практически невинно.       Я встала на цыпочки, обняв шею андроида и приникнув к шероховатым губам в жадном поцелуе. Наши языки переплетались в страстном танце, руки все крепче прижимали к себе мужчину, а не прекращающий работать фен продолжал служить напоминанием, где мы и что делаем. Наверное, только это не позволило мне сорваться окончательно и, спустя некоторое время, с сожалением отстраниться от Коннора, тоже не испытывающего восторга по этому поводу.       Окончательно приведя себя в порядок, мы все-таки вернулись в наш кабинет. Лучше бы мы поехали домой, тогда не пришлось бы сталкиваться с ФБР в лице ненавистного Перкинса и неизвестного агента, бравшего у меня показания пару дней назад.       – Знаешь его? – спросил Коннор, увидев мою реакцию на этого человека.       – Да, – я плотно сжала губы, с ненавистью глядя в спину федералов. – Это он виновен в смерти мамы.