Find You In My Memory

О том, что Север готовится напасть на Юг не знало даже высшее руководство страны. Правительство во главе с президентом Ли Сын Маном понимало, что рано или поздно, но войны им не избежать, но что это произойдет так скоро и внезапно, к этому они не были готовы. На рассвете 25 июня войска противника перешли границу. Северяне были хорошо подготовлены и обучены. В своем составе они имели больше ста пятидесяти танков Т-34, полученных прямиком из СССР, а также более ста семидесяти боевых самолетов. На их стороне была поддержка дружественных стран Союза и Китая. Действовали они четко и быстро, метр за метром захватывая вражескую территорию. Уже ближе к полудню мирное небо Сеула оказалось под властью стальных гигантов под завязку заполненных смертоносным оружием. Первая бомба упала на аэропорт Гимпхо разрушив его до основания. Далее были атакованы все жизненно важные пункты связи города и предместий: порты, железнодорожные вокзалы, телеграф. Снаряды обрушились на места крупного скопления людей: магазины, кинотеатры, рынки и т. д. К вечеру были захвачены: Кэсон, Чунчхон, Онджин. Противник действовал хладнокровно и жестоко, обрушивая всю накопленную годами ненависть на простых людей, не ощущая ни капли жалости, во имя великой идеи своего идеолога Ким Ир Сена. Этот страшный черный день навсегда будет вписан в историю города, въесться в подкорку памяти выживших, как гимн бесчеловечности. В один момент были оборваны жизни тысяч людей, а вместе с тем в развалинах были погребены все их мечты и надежды. Летная база, где служил Хангёль располагалась в другой стороне от основных боевых действий. Время — хороший союзник, именно по этому им удалось избежать участи их товарищей. Получив срочное оповещение о нападении со стороны соседнего государства, командование и все летчики за считанные минуты были в боевой готовности. Никто, даже низшие чины не дали волю панике. Будучи военными, они постоянно жили с мыслью, что смерть всегда за спиной и когда она придет и коснется твоего плеча, нужно иметь мужество твердо посмотреть ей в глаза. Так и сейчас, слушая короткую, но пылкую речь капитана Чхве Ханыля, которого каждый уважал и любил за смелость и преданность, в их сердцах рос праведный гнев. Никто не вправе так бесчинно врываться на их землю и убивать их народ. Они обязательно защитят своих любимых. Так думал и Хангёль крепко, до боли сжимая кулаки. Но его сердце не было спокойно. Все его мысли уносились к той, которая быть может сейчас страдает...Нет, он отбрасывает эти черные липкие как смола мысли в самый дальний угол своего сознания. Сейчас нельзя поддаваться страху. Страх самый страшный враг, страшнее реального противника, потому что он порабощает тебя изнутри. С ней все хорошо, с Сыльги обязательно все будет хорошо. *** В первом боевом крещении Хангёль был смел как тигр. Он шел смело напролом, в плотную приближаясь к самолету противника. Атаковал и брал на таран. Не просто так он был одним из лучших в догфайтинге* и даже получил знак отличия в свое время. Совместно с другими пилотами он взял в окружение несколько вражеских самолетов, а также самостоятельно сбил двоих четкими ударами пулеметной очереди. Он впервые убил человека, его сердце сжалось от осознания этой мысли, но обещание защитить, что он однажды дал Сыльги, заставляло отбросить все сомнения. Это враг, а значит он пришел убить. Ничего не остается как убить первым. Три дня не прекращались кровопролитные воздушные бои. За эти три дня Юг понес большие потери. Ждать помощи от союзников в ближайшее время не приходилось, т. к. чтобы перебросить на корейский полуостров большое число единиц техники нужно было время. Своими силами им не одолеть противника, остается только отбиваться и сдерживать натиск. Хангёль готовился к очередному вылету, как в дверь его спальни постучали. То оказался капитан Чхве. Только взглянув на него Хангёль почувствовал неладное. По всему его телу прошел холод. Взгляд капитана был совершенно пустым и безжизненным, а сам он казалось как-то вмиг осунулся и постарел. Ханыль был непривычно тих, под глазами залегли глубокие тени. Он не мог смотреть прямо на Гёля поэтому отвел взгляд в сторону и протянул руку в сторону офицера. Когда Хангёль посмотрел на содержимое ладони капитана он сразу все понял. То был брелок в виде бумажного самолетика подаренный им однажды той, которую он любил. – Когда?! - все что он смог вымолвить. – В первый день атаки. Сыльги и Джухён были в Сеуле, выбирали наряды...Они — голос мужчины треснул — Они оказались в самом эпицентре ударов, в самом пекле. Мои девочки… - сердце мужчины не выдержало. Горе что сдавливало ребра и душило, оказалось сильнее его статуса, орденов, звания … Хангёль неподвижно сидел на койке устремив пустой взгляд в пол. Ладонь сжигал холодный кусочек металла. Он ничего не чувствовал. С этой минуты время для него остановилось, утратило свой бег, навсегда. Все внутри него разрушалось и крошилось на мелкие осколки. Гёль не мог, не хотел дышать тем воздухом, которым не дышит она, ходить по той земле, которой не касались ее ноги, он не нуждался в мире без нее. Зачем жизнь так жестоко подшутила над ним сначала даровав то о чем он и мечтать не мог, а после безжалостно отняв?!. Больно, невыносимо больно, что хочется кричать, орать во все горло, бить кулаками и крушить все, что попадется под руку… но вместо этого он сидел и не мог двинуться с места. Даже видавшего виды капитана испугала его реакция. – Миён с девочками сейчас тут. Вечером они отправятся в Тэгу, а после, через порт на Тайвань в эвакуацию. Хотя бы их я обязан защитить. Если хочешь выйди, попрощайся с ними. - на этих словах Ханыль оставил Хангёля одного. Он как никто другой знал, что человеку нужно побыть наедине со своим горем, принять его и пытаться начать жить дальше. Оставшись в одиночестве Хангёль все продолжал неподвижно сидеть. Он посмотрел на брелок сжатый в ладони. Вспомнил её яркие полные непосредственной радости глаза, когда Сыльги сидела в кабине самолета. *- Спасибо за подарок. Я буду хранить его в память о нашей дружбе!!* Он сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Губы его были сжаты в тонкую нить. Ком из невыносимой боли душил его. Если бы он только мог заплакать, то возможно слезы высушали его боль… если бы он только мог. Небо заволокло густыми тучами. Стеной шел дождь. Хангёль шел по гарнизону к навесу, где находились родные капитана Чхве. Вдруг, через толщу дождевых капель он завидел высокую фигуру шедшую ему навстречу. Когда тот человек поравнялся с ним, Гёль узнал в нем лейтенанта Ким Джехёна. В его руке была потухшая сигарета, которая вся вымокла. На минуту тот остановился и посмотрел Хангёлю прямо в глаза. Казалось, они и без слов поняли, что горе сделало их союзниками. Поклонившись лейтенант Ким прошел дальше. Хангёль зашел под навес. Первой, кого он увидел была Суён. На её руках спала малышка Йери, а рядом свернувшись под пледом лежала Вэнди. От былой веселой вертихвостки не осталось и следа. Увидев его она разрыдалась. Наверное Джой постоянно плачет с той минуты, как осознала, что теперь она старшая сестра. Пускай поплачет, так она сможет проститься с ними и жить дальше ради живых, думал Хангель. Только ему уже жить не ради кого. – Где миссис Кан?! - Суён жестом указала на одинокую фигуру в углу. Миён почувствовала как рядом с ней кто-то присел, но продолжала смотреть как капли разбиваются об асфальт. Гёль взял её за руку. – Сыльги не любила дождь с тех пор как была маленькой девочкой. А Джухён напротив была сама похожа на него. Такие разные, но они так любили друг друга.- женщина смахнула тонкими пальцами наступавшие слезы с глаз — Вот, возьмите лейтенант Ли — она подала ему небольшую карточку. - отец снял Сыльги не задолго до того...- миссис Кан сглотнула — До того как её не стало. На снимке Сыльги улыбалась так нежно, что у Хангёля защемило где-то в области сердца. – Пожалуйста лейтенант, запомните мою дочь такой. Она не любила грустить. Где бы вы ни были, как бы не повернулась ваша жизнь дальше, пожалуйста помните её. Ведь пока её помнят - она жива. Хангель спрятал снимок в нагрудном кармане. Он всегда будет помнить её...всегда. *** Война затянулась. Преимущество было то на одной, то на другой стороне. Президент Труман и союзники оказали существенную поддержку Югу, но отбросить врага так и не удавалось. Хангель потерял счет дням. Он почти не ел и плохо спал, но в небе он был настоящим асом. За все это время никому не удалось подбить его самолет, а сам он истребил множество вражеской техники. Он больше не знал к ним жалости. Они отняли у него самое дорогое, а значит он вправе отнять их жизни. Он бесстрашно входил в лобовую атаку, форсировал, игрался с ними шутя, а потом бил прямо в цель. На земле же, он почти не разговаривал с сослуживцами, был мрачен и больше никогда не улыбался. Другие летчики сторонились его. Ханыль наблюдал за лейтенантом с тоской. Он понимал, что от былого веселого мальчишки, что он знал осталась только оболочка. Хангёль тосковал, он так неистово тосковал что и представить нельзя. Прошел уже почти год. На нем ни одной царапины, а её нет. Он всегда ходит со смертью рядом, заигрывает с ней, а иногда, ночью просит её прийти за ним. Но смерть не приходит, она как бы смеется над ним, завещая ему жить и мучиться. Но когда-нибудь он нагонит её. *** Когда начался бой небо было чистым от облаков, но постепенно туманность усиливалась. Уже было тяжело видеть противника и многие самолеты решили вернуться на базу. Но Хангёль хотел нагнать одного наглеца. Он мчался и мчался за ним. Погода становилась все хуже. Порывы ветра были настолько сильны, что уровень опасности достигал критической отметки. Хангель слишком поздно понял, что попал в ловушку своего собственного упрямства. Помимо его цели справа и слева появилось еще два вражеских самолета. Он попал в окружение. Завязалась страшная схватка. Он боролся до последнего, но один из самолетов повредил его обшивку. Гёль не заметил как потерял управление, а тем временем его самолет уже мчался в штопор. – Вот и хорошо. - тихо прошептал он и с этими словами убрал руки с штурвала. Прикрыв глаза он прислушался к биению своего сердца, оно было ровным. Тихо тихо шептал он одно единственно важное имя. Через миг нос самолета вошел в землю и загорелся. Еще долго пламя от горящего самолета вздымало ввысь освещая своими красными языками пустынное пространство вокруг. *** Хангёль открыл глаза. Он не понимал где находится. Это место было похоже на вакуум, а сам он как бы завис в пространстве. Почему он здесь?! Только что он мчался навстречу верной смерти сидя в кабине самолета, так почему черт побери он здесь?! Неужели смерть опять ускользнула от него?! Но не смотря на все вопросы в этом месте казалось комфортно, как будто что-то незримое защищало его извне. Гёль прикрыл глаза и расслабился впервые за последний год. Он больше не ощущал страдания. Почему?! – Еще один шанс прошептал он... – Еще один шанс. Ты хочешь получить еще один шанс?! - эхом вторил ему неземной голос. Хангёль вздрогнул. Ему померещилось? – Кто тут? Есть тут кто живой? - крикнул он в звенящую пустоту. – У тебя будет шанс. Ты сможешь отыскать её вновь, но то чем обернется эта встреча будет зависеть только от Вас. – Что? О чем ты? – Когда ты вступишь в восемнадцатую весну ты вспомнишь все...но она не будет помнить тебя. Это принесет много боли...впрочем...Способность узреть сердцем, а после принять...только то докажет истинность ваших чувств. А теперь пора. – Что? Я не понимаю что происходит... – Смотри выбери правильный путь. – Кто ты?! Что ты такое?! Эй!! Слышишь меня?! Что ты такое?! Но голос затих, как будто и не было его вовсе. Невыносимая боль сковала все тело. На лбу Хангёля выступила испарина и он задышал часто-часто. Он почувствовал как что-то извне давит на него заставляя сопротивляться. Страх и смятение вернулись. Что это? Что происходит?! Он попытался открыть глаза, но яркий свет ослепил его. Нет... нет... нет.... *** Растрепанная, вся в поту женщина тужилась на больничной койке. Рядом помогал принять роды доктор и другой медперсонал. Женщина из последних сил старалась разродиться крепко схватив доктора за руку. В коридоре раздался громкий детский плач. – Мальчик. - подавая на руки матери уже умытого и спиленного малыша сказала медсестра. – Сынок — улыбаясь радостно прошептала женщина — Хангёль.