***
Хангель смутно помнил как провел эту ночь. Бесцельно, как сомнамбула бродил он по опустевшему ночному городу попутно заходя в каждый встречный бар в попытках залить образовавшуюся в душе брешь алкоголем. Не помогало. В груди жгло и болело. А чего собственно он хотел?! Взаимности?! Это он помнил все до мельчайших подробностей; он каждую ночь, снова и снова отпускал её руку, терял во тьме, срывал горло в попытках докричаться и просыпаясь в холодном поту, вслушиваясь в мерное дыхание рядом постепенно успокаивался. Это его мир рушился и крошился снова и снова. Это он изнемогал от томящей сладкой истомы только от чувства близости рядом с этим человеком. Это он в нынешней жизни Сынёна чужак, который пришел незваным гостем и стал требовать того на что по сути не имел никакого права. Так что он хотел?! Он и сам теперь не уверен, кроме одного: в этом мире никто не обязан любить тебя.***
Тихо войдя в комнату, чтобы не разбудить чутко спавшего Сынёна, он отодвинул верхний ящик рабочего стола, доставая оттуда документы и деньги и пряча их в карман лёгких брюк. После, быстро начеркав на бумажке пару строк и прижав её и крупную стопку купюр первой попавшейся тяжелой вещью, что нашел на столе, также тихо поспешил выйти. Не выдержав, обернулся, чтобы последний раз взглянуть на любимого. Мягкие рассеянные лучи предрассветного солнца озаряли его нежные и спокойные черты. Казалось ничего в мире не может потревожить обладателя этого милого лица. Пусть оно так и будет всегда. Уже у станции он вытащил сим карту из телефона и выкинул её в мусорное ведро. Взойдя на платформу он глубоко вздохнул. Теперь действительно все...***
6 месяцев спустя...
Молодой человек расталкивая толпившийся в кафетерии народ и попутно извиняясь пытался протиснуться к выходу. Обе его руки были заняты обжигающе горячим двойным латте, от которого шел терпкий запах корицы. Принимая различные причудливые позы в попытке открыть дверь он был похож на тех местных дурачков, что обычно ошиваются у входа в церковь. Наконец, удача ему улыбнулась в виде милой барышни любезно открывшей дверь. Поблагодарив её и выбравшись на свет божий он глубоко вдохнул свежий морозный воздух. - Вот, держи — подал латте поспешившему подойти к нему парню. - Что так долго?! - улыбаясь и принимая горячий напиток в озябшие руки проговорил тот. - А не охренел ли ты часом?! - надувшись словно рыба фугу проговорил он — Для кого я по твоему отстоял эту чертову очередь размером с китайскую стену? - Ну, не ворчи Хэ! Тебе это не к лицу. ЁнХэ хмуро и пристально смотрел на Сынёна, даже не догадываясь как смешно выглядел в данной момент. - Спа-си-бо! - закатывая глаза сдался Сынён. - То-то же! Вся напускная обида рассеялась как дым. Молодые люди улыбались друг другу. ЁнХэ был доволен что его маленькая шалость удалась, ведь за последние несколько месяцев увидеть искреннюю улыбку на лице друга было задачей не из легких. С тех пор, как из жизни Сынёна пропал один очень важный для него человек он стал совсем другим. Первое время казалось, что Сынён обезумел. Всегда жизнерадостный несмотря на все невзгоды и неурядицы, что казалось градом сыпались на его бедную голову; всегда поддерживающий всех и вся несмотря на настроение; всегда улыбающийся лучезарной улыбкой он вдруг вмиг потух, стал лишь тенью себя прежнего. Напиваясь в хлам Сынён ревел словно маленький ребёнок у него на плече, нечленораздельно повторяя как безмерно сожалеет, а потом внезапно вскакивал и все порывался на поиски Хангёля, пьяно крича на всю улицу, что он может быть и трус, зато Гёль мудак каких свет еще не видывал и правильно что он свалил из его грёбаной жизни... ещё и деньги оставил как какой-то дешевой шлюхе, а потом оседая на землю горько закрывал лицо ладонями. ЁнХэ понадобилось много времени, чтобы привести друга хоть в какое-то подобие человека и ему это удалось. Мало помалу Сынён возвращался к себе прежнему. Прежде всего Ёнхэ благодаря своим связям устроил его в тату салон. И хоть пока Сынён еще не мастер, но успешно идет к своей мечте, рисуя эскизы, которые своей неординарностью привлекли уже не одного клиента. Отец всегда говорил Хэ, что усердная работа затягивает любые, даже очень глубокие раны. Хоть в чем-то старик оказался прав. - Ты точно сможешь выступить сегодня? - серьезно заглядывая в глаза друга спросил ЁнХэ- Столь долгий перерыв, может перенесем? Ребята поймут. - Не стоит Хэ, я не ребенок. Ты и так достаточно со мной понянчился, мое время платить по счетам. Тем более я и сам жутко соскучился и по музыке и по вам всем! - Хорошо! Но, если что, дай мне знать. - Угу. Выступление было запланировано в баре Мамы. Как давно он не был тут?! А здесь стало гораздо уютнее или может он просто соскучился по знакомым лицам?! В любом случае музыка всегда была его отдушиной, лекарством от всех невзгод и теперь невесомо касаясь натянутых струн он вновь испытывает это всепоглощающее чувство облегчения. Боль растворяется в гамме красочных звуков. Как калейдоскоп превращает никчемные и никому ненужные осколки цветного стекла в прекрасные невообразимые узоры, так и музыка исцеляет его душу. Теперь он уверен что справится с тем, что уже нельзя изменить и с чем давно пора смириться.***
Попрощавшись со всеми ребятами и отказавшись от предложения Хидже подвезти его до дома, Сынён решил пройтись по вечернему городу. Ещё только начало смеркаться, но огни уже ярко подсвечивали красиво убранные к Рождеству витрины магазинов. Отовсюду звучали праздничные песни, маленькие разноцветные огоньки украшали дома и столбы, причудливые ёлки украшенные большими стеклянными шарами, бантами и имбирными человечками завершали образ готового к празднованию города. Мороз щекотал нос Сынёна и он пытался укрыться от него в большом теплом шарфе поверх легкого пальто. Везде и всюду ему на глаза попадались счастливые семьи занятые своими мещанскими делами, с неугомонными детьми и такими же неугомонными питомцами, но сейчас глядя на них он больше не испытывал этого щемящего чувства тоски, а лишь радость за счастье других. Он остановился на импровизированном мосту и засмотрелся на большой плазменный рекламный щит поздравлявший всех со светлым праздником. Вдруг раздалась знакомая ему песня. Слова в ней так четко отражали его внутренний мир в данный момент, что он невольно улыбнулся и пряча руки в карманы медленно пошел дальше.***
Уже сворачивая в свой переулок Сынён заметил, как белые хлопья медленно опускаются на его пальто. Подняв лицо вверх он увидел темно-серое рыхлое, как сахарная вата небо. Снежинки мягко усыпали его лицо и мгновенно таяли. - Первый снег - прошептал он одними губами.Всё ещё... Я слышу твой голос и даже всё ещё чувствую твою руку.* Даже сегодня... Я живу воспоминаниями о тебе.
Тихо пропел Сынён подбивая носком ботинка настил из выпавшего снега. Подняв взгляд он заметил у двери своей квартиры нервно вышагивавшего молодого человека . Сердце пропустило удар.Даже сегодня... Я вижу твой силуэт. Всё ещё... Я чувствую твоё тепло.
Нет, не может этого быть. Глупое сердце не обманывайся, перестать так бешено биться.Даже в воздухе, что ласкает мои щёки по вечерам, Во всём, что я вижу, слышу и чувствую, есть ты.
Подходя все ближе не оставалось сомнений в правильности выводов о том, кем был этот человек. Хангёль выглядел потерянным и помятым, видимо достаточно давно ждал тут не решаясь войти. Как только он заметил Сынёна с той стороны улицы он готов был бежать. Только не был уверен куда, к нему или от него? Ему было безумно стыдно за свой детский незрелый поступок и пожалуй никогда не хватило бы смелости вернуться, если бы не ЁнХэ, который неведомо как раздобыл его новый номер и позвонив сначала отчитал его как мальчишку, а после рассказал о состоянии Сынёна. Недолго думая Хангёль сорвался и примчался первым поездом, но теперь глядя на растерянное лицо любимого не знал правильно ли поступил.Даже в музыке, что тайком засела И звучит у меня в ушах... Ты там. Во всём, что я вижу, слышу и чувствую - есть ты. Да, а ты как? Так же как я?
Глаза Сынёна наполнились влагой, но лицо оставалось невозмутимо спокойным. - Ты как? - только и вымолвил он неотрывно смотря на Гёля. - Честно?! Ужасно. - Значит я не зря остался в этом доме...все надеялся что ты однажды вернешься... - почти шепча как будто сам с собой сказал Сынён. - Прости... Хангёль сократил оставшееся расстояние между ними и утянул Сынёна в крепкие полные нежности объятья. - Прости меня, прости- шептал Гёль целуя холодное лицо, касаясь каждого участка кожи, опаляя жаром. Крепко прижав его к своей большой сильной груди и касаясь губами виска Сынёна прошептал на ухо — Я такой дурак, такой эгоист. Сбежал, как самый последний трус побоявшись объясниться, всегда думая только о своих собственных чувствах и о своей боли. - Больше не оставляй меня одного...одиночество так страшно... - Сынён ещё крепче прильнул к нему хватаясь холодными руками за куртку Гёля, как бы боясь, что тот вновь исчезнет. - Обещаю. Снег осыпал Сеул как мука просеивается через сито, превращая современный мегаполис в подобие сказки. Возможно завтра снег обратится в слякоть и принесет много хлопот новому дню, но для этих двоих эта ночь станет новым началом. Ночь когда они встретились вновь... Конец