Быдло во Франксе.

      Компашка вошла в класс уже перед самым звонком, естественно, класс был практически заполнен. Одноклассники Синдзи разбились на небольшие группы из трёх-семи человек и были заняты обсуждением клубной деятельности, того кто с кем встречается, в общем, чего угодно, только не учёбы. Пилот отметил, что появление в классе Рэй, отсутствовавшей в школе хрен знает сколько времени, удостоилось лишь полусекундного взгляда со стороны некоторых школьников, но не более того.       Сев на свою парту, ветеран достал из своей сумки потрёпанный томик Горация, однако насладиться безупречным ритмом древних стихов он не успел: Рэй, встав перед его партой, беззвучно протянула ему двумя руками небольшую книжечку в глянцевой обложке. «Правила Имперского Дорожного Движения» — гласили ровные иероглифы.       «Да, точно, я ведь обещал…» — вспомнил про себя ветеран.       Книжечка не впечатлила Синдзи своими размерами, вот то ли дело Рицуко, поэтому он решил, что не будет ничего страшного, если выполнить просьбу своей пассии. Ведь, в конце концов, за любой секс приходится платить, особенно за бесплатный, а те удовольствия, что доставляла ему Аянами определённо стоили двадцати минут пустой траты его времени.       Ветеран чуть ли не демонстративно убрал Горация в сумку и, изобразив самое благодарное выражение ебла, на которое только был способен, широко улыбнулся и, открыв книжечку, думал было начать читать, однако Рэй наклонилась прямо перед его партой и не думала идти на своё место.       «Так, блять, чего ещё тебе от меня надо?..» — думал лейтенант, а тем временем класс за спиной Рэй, казалось, впервые за долгое время обратил на девушку какое-то внимание. Однако, судя по всему, сплетников, неотрывно смотрящих в сторону девушки, интересовала не она сама, и даже не её поза, а то, какое дело у неё к главному любителю психоделической флоры сего казённого учреждения. Это стало ясно ещё и благодаря тому, что сплетники намного понизили голоса, став практически перешёптываться, а Синдзи был уверен, что если бы дело касалось одной лишь Аянами, никто бы не стал стесняться обсуждать её в полный голос.       Ветерана мало интересовало, что там говорят за его спиной (да и из этого бубняжа, окружавшего его, удалось разобрать лишь несколько несвязных слов), а вот понять, чего хочет от него этот продукт генной инженерии, было жизненно важно. Уже отчаявшись найти ответ самому, Синдзи посмотрел поочерёдно сперва на Айду, а потом на Тодзи, однако, судя по их преисполненным глазам, те понимали не больше его.       Рэй же, как девочка смышленая, уже в свои годы осознавая, что мужики не понимают намёков, недовольно выдохнула и положила руку ветерана себе на голову.       Синдзи сперва испугался и дёрнулся, однако быстро поняв, что от него требуется, немного погладил Рэй по голове:       — Да… ты молодец… всё хорошо… — сказал он настолько тихо, что было непонятно, адресовано ли это девушке, или же ему самому.       Так или иначе, Аянами была удовлетворена и села на своё место. Школьники, тем временем принялись активно обсасывать это… «происшествие», однако, судя по тому, что шептуны спустя секунд десять-пятнадцать начали переходить в рокот, тема либо быстро себя исчерпала, либо участники «происшествия» были не настолько популярными, чтобы их личные взаимоотношения надолго захватили умы среднеклассников, либо память у одноклассников Синдзи была, как у рыб… третьего варианта тоже нельзя было исключать.       Не успел, однако, лейтенант начать отрабатывать свой вчерашний (и сегодняшний тоже) секс изучением правил дорожного движения, как вдруг над ним вновь нависла тень.       «Неужели кто-то из них отрастил себе яйки достаточного размера, чтобы вот так просто подойти и спросить: «У тебя с ней что-то было?»?» — сделал предположение ветеран.       Однако, посмотрев на своего гостя, он понял, что просчитался, ведь этого человека навряд ли могли заинтересовать отношения с девушками — перед ним стоял тот самый неуравновешенный любитель нарисованных труселей и маленьких сисек, что несколько дней назад так любезно предоставил Синдзи мангу.       «Блин, точно, я же забыл купить ему нормальной порнухи…» — сокрушался пилот. Однако, не успев извиниться перед пацаном за свою забывчивость (хотя, он ему ничего и не обещал), как гость поклонившись, начал говорить, судя по всему, борясь в этот момент со своими страхом, стыдом и волнением:       — Мне очень жаль, что ваше первое знакомство с мангой доставило вам лишь неприятные эмоции!       «Ладно. — решил пилот. — Пусть выскажется… хуже от этого точно не будет… надеюсь…»       — Это целиком и полностью моя вина! Мне следовало получше подобрать вам работу, которая вас заинтересует! Поэтому вот! — пацан непонятно откуда достал какой-то чёрненький томик и, поклонившись, протянул его ветерану двумя руками. — Это считается одним из самых лучших произведений в мире манги! И, я уверен, что оно будет соответствовать вашим самым высоким стандартам качества!       Мангамэн, завершив свою проникновенную речь, замер. Его глаза, мало того, что были направлены в пол, так ещё и зажмурены так сильно, что можно было подумать, что пацанёнок пытается выдавить все жидкости из своих глазных яблок. Пилот не зная, как ему поступить, бросил оценивающий взгляд на предложенный ему том — на нём было нарисовано два персонажа: какое-то высокое чудовище и стереотипный красавчик в классическом западном костюме, каких девки, вроде как, называют «принцы»… при условии, что Синдзи ничего не напутал.       «Это что, какая-то гей-версия «Красавицы и Чудовища»? Этот пацан решил, что раз мне не понравились нарисованные женские трусы, то я — заднеприводный?!» — отчего-то именно эта мысль первая промелькнула в голове пилота, однако, прочитав название манги, ветеран понял, что, скорее всего, ошибся. «Тетрадь Смерти» — значилось на обложке.       Глубоко выдохнув, лейтенант решил окинуть взглядом присутствующих, в надежде понять хотя бы стоит ли тратить время на эту шушеру, однако представление мангамэна обошлось без зрителей: Рэй сидела к Синдзи спиной, компашки, обсуждавшие сплетни даже и не думали смотреть в сторону пилота, мать его, Евангелиона, Тодзи что-то проверял в своём ноутбуке, и лишь Айда, казалось, с интересом (или это была ревность) наблюдал за своим кумиром и мангамэном.       Сперва ветеран хотел спросить, почему этому спермотоксикознику, по-прежнему неподвижно стоящему перед ним, так принципиально, чтобы Синдзи понравилась его манга, но как-то побрезговал вступать с этим полоумным в разговор. Посидев ещё секунды три, лейтенант всё-же взял мангу, решив, что расширить свой кругозор будет всё же полезнее, чем по пятому кругу читать Горация. Да и потом:       «Блин, вот щас откажусь, а он мне за это тормоза перережет… А оно мне надо?»       — Ладно… — ответил, наконец, ветеран. — Я… попробую почитать… как-нибудь…       — Благодарю. — парень, словно ничего не было, разогнулся и размеренной походкой направился к своему месту.       Посмотрев на него ещё секунды с три, Синдзи отложил томик на дальний угол стола:       «Этот парень точно станет маньяком» — про себя составил прогноз Золотая Ручка.       Буквально в это же время в класс вошёл учитель. Староста чего-то там начала командовать и одноклассники Синдзи все, как один, принялись чего-то там вставать, садиться… и так далее. Лейтенант же тихо про себя порадовался, что его это не касается и, погрузился в изучение правил дорожного движения.       Выполнить волю своей пассии оказалось даже легче, чем пилоту мыслилось изначально, ведь первая треть правил являлась просто констатацией того, что «представленные правила являются единственным источником дорожного права, мудро данным Японским подданным святой Императорской Властью и бла, бла, бла». Сами правила занимали лишь треть книжечки, и их было гораздо меньше, чем Синдзи себе представлял. Последняя треть книги содержала перечень всех знаков и разметок. Прочитав эти правила, пилот приобрёл некое понимание того, как правильно водить машину, однако осознание того, что эти правила написаны, главным образом, для дебилов, неспособных даже завязать себе шнурки, не дало ветерану погрузиться в усвоение «мудрости Императорской Власти» с головой. Вместо этого ветеран всё чаще ловил себя на мысли, что думает о Рэй. Нет, не о том, какая она охуенная соска (хотя, и об этом тоже, чего греха таить). Он всё пытался соотнести свои собственные наблюдения с советом Мехмета и понять, как ему жить с ней дальше. Когда Синдзи подошёл к перечню дорожных знаков, то понял, что его размышления зашли в тупик. Тогда он решил начать построение причинно-следственных связей с самого начала:       «Ладно, начнём. Вопрос: Почему ты вообще решил, что она представляет тебе опасность? Ответ: Существо, которое смогло так просто, совершенно не напрягаясь исцелить мои глаза — сделать то, чего не удалось лучшим чёрным хирургам тихоокеанского региона — должно по определению обладать силой. Всё, что обладает силой представляет опасность: реальную или гипотетическую. А существо, способное на это, должно обладать огромной силой и, следовательно, представлять большую опасность. В конце концов, я уверен, что это даже не предел её возможностей. Всем известно, что созидать гораздо сложнее, чем разрушать, следовательно, обладая такими выдающимися способностями к созиданию, она, по логике вещей в этом мире, должна разрушать не хуже, как минимум. Я уверен, что она сможет сделать, как минимум со мной, что-то ужасное: убить, или сделать что-то похуже смерти, а… а я это даже не пойму. Существо, обладающее нечеловеческой силой — не человек по определению. Та блять, я уверен, что каждый, кто разговаривал с ней хотя бы секунд десять охотно поверил бы, что она — не человек. А это уже вторая причина её бояться, даже если забить на её нечеловеческие силы. Её психология — нечеловеческая, следовательно, все мои знания о поведении людей к ней могут быть (и, скорее всего, так и есть) неприменимы. Это значит, что я могу просто не понять, если она захочет меня убить, даже если она не станет использовать свои нечеловеческие возможности. Я её обниму, а она может без задней мысли всадить мне нож в почку. Вопрос: Уважительные ли это причины, чтобы её бояться? Ответ: Однозначно. Вопрос: Что можно сделать в моём положении? Ответ: Попытаться выяснить её слабости как нечеловека. Как это можно сделать? — Как завещал нам лорд Бекон — опытным путём. Риски? — Попытка выяснить её слабости может её спровоцировать на агрессию. Нельзя исключать, что она не проявляет признаков опасности лишь до тех пор, пока чувствует ситуацию под полным своим контролем, а если вдруг, гипотетически, я узнаю, что её можно убить только, для примера, ножом из особых полимеров или отравив её… пенициллином?.. то, она почувствует, что не контролирует ситуацию, как раньше и, из инстинкта самосохранения, свойственного всем, без исключения, живым существам, просто убьёт всех, кто знает о её слабости… а в первую очередь меня… Вопрос: Вероятный ли это вариант развития событий? Ответ: Настолько же вероятный, как и остальные фантастические сценарии, рождённые твоим воображением: она — нечеловек и от неё можно ожидать всего. Да… ситуация… А что, если она умеет читать мои мысли и это само по себе её спровоцирует?.. Нет, навряд ли, будь она телепатом — хрен бы мне дала… Или нет?.. Ладно, думаю, для простоты можно составить ряд условных постулатов, которые никак нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, однако в случае, если эти постулаты окажутся ложными, то можно считать, что я уже покойник и не смогу ничего сделать, чтобы избежать расправы. Первый: её психология в своём корне — человеческая; особых раздражителей в виде фазы луны или чего в таком роде для неё не существует (хотя, не следует особо расслабляться). Второй: она не умеет читать мысли. Третий: у неё нет склонности к превентивной агрессии. Четвёртый (подстраховочный): попытки выяснить особенности её нечеловеческой природы она может счесть агрессией в свою сторону. Что из этого следует? А только то, что сказал Мехмет: нужно быть с ней няшкой и она будет няшкой с тобой. Пока эта теория работает, но я не хочу это проверять, я ссу. Итого: нужно относиться к ней как к адекватному человеку, но со своими особыми потребностями. Потребности ещё нужно выяснить и удовлетворять их, пока она не удовлетворит их тобой. Нужно быть предельно внимательным. С потенциальной опасностью, исходящей от Рэй всё понятно, далее, нужно попытаться понять, что она такое, если не человек. Что мы имеем? Её родители засекречены, однако, не было бы проще написать там какие-то левые имена? Почему Nerv поступили именно так? Изначально я думал, что она — отпрыск какой-то влиятельной семьи, которой она, по каким-то причинам, как бельмо на глазу. Жертва инцеста? — Я бы в это поверил. Но что если предположить иное? Что если её родители засекречены, потому что их никогда и не было? А как такое может быть? — Всё просто: её искусственно вырастили для каких-то целей. Можно предположить, что из неё хотели сделать идеального пилота Евангелиона, но тогда как объяснить, то, что она провалила тесты на синхронизацию, однако её до сих пор никто не ликвидировал, как провалившийся эксперимент? Я думаю, что изначально её создавали для других целей, однако, что-то пошло не так (нагрянула ООН, компания обанкротилась, промышленная диверсия) нужное подчеркнуть, а Nerv решил прибрать к рукам перспективную разработку и, для маскировки, запихнули в первый попавшийся проект? Похоже на правду? — Похоже. Можно зайти в размышлениях ещё дальше и предположить, что Nerv понимают, что Рэй — что-то ценное, но не знают, что же она именно такое, но это уже совсем далёкие размышления, которые меня никуда не приведут, к тому же, в качестве контраргумента к этой теории можно привести то, что отец не держит Рэй в лаборатории, а разрешает ей жить отдельно и ходить в школу. Следовательно, Рэй, всё же, его рук дело, но делал он её не для Евангелиона, а для чего-то ещё. Возможно, тайно прикрывая расходы на её создание тратами на роботов… Ладно, я не знаю, какая теория более отмороженная… Хорошо, тогда, как насчёт того, чтобы предположить, что Рэй — не эксперимент, а была рождена. Тогда у нас возникает вопрос: кто её родители? Кто мог такое породить? Предположим, что Рэй — просто мутант, генетическая случайность, и у неё обычные родители. Тогда зачем их засекречивать? Ни у кого из пилотов родители не засекречены, а я так и не знаю, по какому принципу нас подбирают, а что если мы все мутанты? Это бы многое объяснило: очкастая — амбидекстр (и хрен знает, кто там ещё), рыжуха — гений, я — самый молодой ветеран стрел, но… Зачем тогда засекречивать родителей? Можно опять предположить, что «родители» Аянами дохуя важные, но своё отцовство, например, Гендо не засекретил. Так что это предположение гораздо менее вероятно, чем тайный эксперимент Nerv. Хорошо, предполагаем, что родителей Аянами нужно было засекретить, тогда, кто они? Вампиры? Инопланетяне? Какой же это бред. Будь Рэй — инопланеТЯНкой, она не могла бы ходить по земле без иммунитета к местным болячкам, а у неё в квартире я не заметил ничего похожего на лекарства, применяемые при иммунодефиците. Если она вампир, то почему она не любит мясо? Нет, вот что, а это — полный бред… Хорошо, я готов поверить в существование инопланетян, но за все те годы моих скитаний по миру, несмотря на всё то необъяснимое, что я видел… что я сам пережил, я не видел ничего, что заставило бы меня поверить в вампиров, или в Бога, так что… оставляем первое предположение о появлении Рэй. В общем, ни к каким новым догадкам я так и не пришёл, зато, вроде как, ещё раз убедился в правильности своих суждений. По идее нужно радоваться, вот только поводов как-то… не особо…» — предаваясь подобным умозаключениям Синдзи и сам не заметил, как расправившись с правилами, перешёл на мангу. Взяв том в руки, ветеран буквально почувствовал, что кто-то сверлит его своим взглядом, однако оглядевшись вокруг, и задержав свой взгляд на мангамэне, понял, что все ученики внимательно смотрят на доску… или куда угодно, но не на него… как, собственно, и учитель. Решив не предавать этому большого значения, пилот всё же открыл чёрный том (политкорректную версию «Тома и Джэрри», а не «Тетрадь Смерти»).       Ну… впечатление было двояким. С одной стороны, а Синдзи пришлось это признать, это было не гавно. Данное чтиво было захватывающим, атмосферным и постоянно держало в напряжении. Однако с другой стороны ветеран даже своим пропитым, прокуренным каннабиноидами, мозгом не мог не заметить множества… условностей, если не сказать «логических дыр». Например, лейтенант недоумевал, сколько нужно было убить зэков, чтобы Интерпол собрал по этому поводу совещание. Да, они все умерли от инфаркта, но Синдзи просто так и видел как в тюремном морге разговаривают два патологоанатома:       — Блин, уже пятый с инфарктом…       — Если так и дальше пойдёт, то на нас обратят внимание, проверки начнутся…       — Ну и пиши тогда: «Причина смерти — СПИД».       — А у этого?       — «Почечная недостаточность». Прояви фантазию, в конце концов!       Да и потом, судя по толщине этой тетради, она должна была закончиться раньше, чем увеличила среднюю смертность по планете настолько сильно, чтобы это стало хотя бы статистически заметно. И потом, Кира, по сюжету — лучший ученик в Японии. Тогда почему он убивает человека с улицы, укравшего сникерс в магазине, а человека из правительства, укравшего пол золотого запаса страны — нет? Цензура, должно быть, не пропустила… Хотя, судя по идеологии Киры, — нет, тут дело было в другом.       В любом случае, прочтение этой манги развлекло Синдзи, не отупив, что уже само по себе было достижением, но с другой стороны, это произведение лишь укрепило уверенность в том, что в плане литературного творчества люди перестали развиваться после Гомера, стагнировали до Вергилия, а после него начали медленно, но верно деградировать. После Энеиды во всём человечестве словно погас творческий запал. Да, и потом были выдающиеся писатели и поэты, Шекспир, например, но, во-первых, это были единичные огоньки в противовес той плеяде литераторов античного мира, которые творили разное, но, словно в едином порыве с целью добраться до совершенства, усваивая достижения предшественников и вдохновляя на творческие свершения последователей. Во-вторых, быть может, кого-то и могли поразить сюжеты, так называемой, «классической европейской литературы», но для Синдзи, знакомого с античным наследием, всё это было вторично до оскомины, а все «нововведения» были либо неспособны сравниться по величию творческой мысли с античностью, либо были просто жеванием соплей. (В античном мире не было сентиментализма, этот жанр гораздо более поздний).       Да и если сравнивать это, по словам мангамэна, чуть ли не величайшее произведение японских комиксистов с самыми рядовыми работами, например, серебряного века американских комиксов, то… вторые выигрывали. Со всеми своими несуразицами, параллельными вселенными и ничего не значащими смертями. Со, свойственной им, простотой сюжета они выигрывали хотя бы потому, что в них не было стольких сюжетных дыр. Однако, в любом случае, всё это не помешало Синдзи испытать неподдельное удовольствие при чтении, но, закончив, к началу большой перемены первый том, у лейтенанта не было какого-то особого желания читать второй. Максимум, узнать как-нибудь у знатоков, чем же всё закончиться, чтобы подтвердить свои догадки, но не более.       Как только прозвенел звонок на большую перемену, к Синдзи тут же буквально прискакал мангамэн, всё лицо которого выражало нетерпение, хотя он и не говорил ни слова. Он был полностью уверен, что его одноклассник только что прочитал лучшую историю в своей жизни.       Прежде, чем дать свою оценку, ветеран бросил взгляд на своё окружение: Айда и Тодзи, судя по их лицам тоже были уверенны, что манга их приятелю понравилась, они ведь видели, как тот читал её взахлёб две перемены подряд без перерыва на перекур. Рэй тоже смотрела на Синдзи, но ей было плевать на мангу, она просто смотрела на своего возлюбленного, словно в этот момент шликая на него телекинезом. Все остальные учащиеся в своём творческом порыве уже бежали в столовую, чтобы успеть занять очередь.       Пилот же не был уверен, что ему сказать: если сказать, что понравилось, так мангамэн решит полностью перетащить новенького на девственную сторону силы. Но и сказать, что гавно он не мог, и не только потому, что это было неправдой, но ещё и потому, что не хотел заводить себе недоброжелателей из настолько ебанутой категории населения. Из этой ситуации был выход: Синдзи должен сказать своё честное мнение, но не как искушённый читатель, и даже не как человек, а как Ветеран Стрел.       Брезгливо протянув мангу её владельцу, лейтенант посмотрел ему прямо в глаза:       — Ты совсем охерел мне такое подсовывать? — борзо спросил пилот.       Все присутствовавшие в классе охуели от такой реакции (кроме, естественно, Рэй). Всё о чём она могла думать, так это о хуе Синдзи, который она хотела чувствовать так глубоко в себе, насколько это возможно.       — Э… а… ч-ч-что не так?.. — от неожиданности мангамэн растерял всю свою былую уверенность и начал заикаться.       — Что делал с помощью тетради смерти главный герой? — недовольно задал ветеран наводящий вопрос, словно был строгим профессором принимающим экзамен у разгильдяя, вымолившего таки у него вопрос на тройку.       — Ну… так!.. — сперва обрадовался мангамэн так, словно вопрос на тройку был по тому единственному билету, который он выучил прочитал перед экзаменом. — Он убивал преступников и всякую городскую нечи…       Услышав начало правильного ответа, Синдзи начал кивать головой и крутить пальцем, призывая собеседника развивать свою мысль дальше. И мангамэн вдруг осознал, к какой именно мысли подводил его литературный критик, к мысли: «А я кто по-твоему?»       Когда ценитель иллюстрированных романов отечественного производства осознал всю щепетильность ситуации, он в то же секунду замолчал и, остолбенев на несколько мгновений, вдруг, что есть мощи, выбежал из класса прочь, прижимая к груди самое ценное — том «Тетради Смерти».       Да, эта секундная реакция позабавила пилота сильнее, чем весь прочитанный том. Ни Айда, ни Тодзи, казалось, так и не поняли, чего такого сказал мангамэну их одноклассник, что спровоцировал такую реакцию, да они, собственно, и не особо хотели знать, поэтому никогда и не поднимали эту тему, что, однако, не мешало им между собой обсуждать различные теории произошедшего. Истинная же версия была, конечно, многократно озвучена, однако раз за разом неизменно отметалась, как ничтожная.       В таком составе: озадаченные спортсмен и очкарик, весёлое хоккайдское быдло и его подстилка, они и двинулись в столовую. В последний раз мангамэна спустя двое суток видел патруль на дальней границе соседней префектуры. Он не прекращал бежать.       В столовой к компании присоединилась староста и, поскольку, им не удалось урвать стол на пять мест, Синдзи и Рэй решили добровольно ретироваться и занять, пока ещё свободный, двухместный столик почти в самом центре столовой. Место было выбрано словно специально, чтобы эпатировать окружающих: ведь отважные пилоты не просто принимали пищу, а сперва принялись кормить друг друга с ложечки (или, точнее, с палочек), а потом, словно им того было мало, решили поцеловаться с едой во рту.       Присутствовавшие сначала смотрели на это фуд-эро-представление со смесью возмущения, непонимания и отвращения, а потом и вовсе старались на ебанутую парочку лишний раз внимания не обращать: своя психика им была дороже.       Закончив приём пищи, Синдзи и всё руководство его клуба в полном составе досидели оставшиеся уроки (лейтенант, при этом, почитывая Горация), и преступили к делам действительно важным — к сегодняшней презентации клуба… или это было открытие?.. Ветеран так и не разобрался.       Когда ребята готовили ангар к этому дню открытых дверей, Синдзи всё ворчал, что мест для посетителей слишком много и в итоге половина сидений будут пустыми. Однако в итоге значительной части посетителей пришлось стоять, а само открытие посетило больше сотни человек. Добиться такой большой цифры получилось не столько благодаря личности главы нового кружка, но и, во многом, оттого, что посещение презентации освобождало в тот день от клубной деятельности. Однако, на собрании присутствовал и контингент, кого навыки, которыми мог научить этот клуб действительно заинтересовали: это были и очкастые задохлики, которых, судя по их лицам и телосложению, в школе опускали даже девочки (часть из них пришла со своими мамами); ещё здесь было приличное число хулиганов, которые решили ухватиться за возможность обучиться парочке приёмчиков из арсенала пилота Евангелиона. Были тут и спортсмены из других секций, однако они, судя по их физиономиям, пришли сюда просто поржать.       Синдзи, переодевшись в свой спортивный костюм Nerv, стоял рядом с рингом, с которого он планировал вещать, и осматривал присутствующих: у противоположного конца ринга стоял его физрук, который обещал не вмешиваться в дела клуба до поры до времени, что, однако, не означало снятие его неусыпного контроля. Кроме физрука в зале знакомых лиц не было. Несмотря ни на что, лейтенант почему-то надеялся увидеть среди присутствовавших своих… «знакомых» из Клуба Садоводов… особенно Куруми. Не то, чтобы её наличие или отсутствие существенно меняли расклад, однако ветерану было действительно интересна её реакция на всё это. Но, в любом случае, не судьба, и пилоту придётся выступать одному перед всеми этими незнакомыми лицами (да, у него по-прежнему есть руководство клуба, но оно во время его выступления будет стоять за ним, и он их не увидит).       У Синдзи не было боязни сцены, или чего-то в этом роде, но, как любой карманник со стажем, он чувствовал, направленное на него, внимание и это было чертовски неприятное чувство. Пилот даже думал запрячь Айду или Тодзи (кандидатуру Рэй он даже не рассматривал) зачитать приветственную речь, однако быстро отбросил эту мысль, ведь хрен знает, чего там наговорит этот неотёсанный чурбан или тот ярый милитарист. Наговорят, ведь, они, а отвечать за этот базар придётся ему… в том числе и перед Nerv… Эта перспектива особенно пугала ветерана, вот он и решил, что уж лучше самому.       — Я набросал тебе план речи. — перед самым подъёмом лейтенанта на ринг Айда передал своему кумиру тетрадный листок, исписанный с обеих сторон хираганой. – Ты, главное, не спеши и не волнуйся. Удачи!       Судя по всему, Кэнсукэ волновался гораздо больше всего остального руководства кружка вместе взятых. Тодзи был совершенно спокойным, поскольку не представлял себе такую ситуацию, над которой Икари не смог бы взять верх. Рэй же, казалось, происходившее было по хую. Бросив в последний раз взгляд на свою команду, пилот сунул листок в карман своей куртки и поднялся на ринг.       — Мы начинаем. — без рупора или микрофона громогласно заявил Синдзи, подойдя к краю ринга к гостям клуба.       Голоса зрителей в ту же секунду стали на несколько порядков тише, но не исчезли полностью. Ветеран, ещё раз (но на этот раз демонстративно) окинув взглядом посетителей, убедился, что уровень шума в помещении соответствует его стандартам, после чего, вытащив из кармана листок с планом его речи, принялся (не менее демонстративно) разворачивать его:       — Думаю, я сделаю нам всем одолжение, если буду просто читать текст по бумажке… — объяснился пилот.       Кто-то, узнав отсылку, усмехнулся, кто-то пренебрежительно хмыкнул, решив, что цитата из классики тут была совершенно не к месту, но против самого решения никто не стал возражать.       — Так… — начал чуть ли не бубнить лейтенант, почти не отрывая взгляда от бумажки. — «…я, лейтенант Икари Синдзи… пилот Евангелиона и учащийся… бла-бла-бла …представляю вам клуб, целью которого является обучение его членов навыкам самозащиты как в городских условиях, так и в условиях ограниченного пространства…» Да, это всё по делу… «… с целью воспитания настоящих имперских патриотов, готовых…» Так тут у меня дальше идёт два абзаца идеологических штампов. Давайте представим, что я их произнёс, и сразу перейдём к делу…       Это предложение в зале встретили с большим, однако довольно тихим, восторгом.       — Так… следующий пункт это благодарность Nerv за финансирование, благодаря которому у нас есть возможность не брать с членов какой бы то ни было платы и при этом иметь лучшее оборудование… Честно, не знаю, о каком оборудовании идёт речь, но… наверное, так оно и есть, я имею ввиду, не зря же это в речь засунули… «Наши мероприятия служат исключительно для целей самообороны и ни в коем случае для нападения…» — прочитав этот пункт, который тоже был просто идеологическим постулатом, обязательным для упоминания (правда, это было требование уже не имперского правительства, а ООН, желавшей если не уничтожить японский милитаризм, то, хотя бы его ограничить), лейтенант понял, что автор плана попал в самую точку, даже не понимая о чём он писал. Осознавая принципиальную важность этого пункта, ветеран счёл нужным оторвать свой взгляд от листка и заговорить уже непосредственно с гостями клуба. — Я буду учить вас защищаться, а не нападать. И не по причине дзэн-буддизма, законодательных ограничений или прочей идеологической шантрапы. На улицах до вас может докопаться лишь очень определённая прослойка. Это люди, стоящие в иерархии гораздо ближе к петухам, чем к чертям… Стоящие почти на самом низу, короче. Эти люди хотят пробиться выше, но только и могут, что толпой гасить одного, соответственно, уважения к ним никакого нет, знаться с ними не желают, что и делает их ещё более злыми. Для тех, кто стоит хотя-бы чуть-чуть повыше прессовать фраеров… кхм… совершать немотивированные насильственные действия в отношении человека, не принадлежащего к криминалитету — западло… э… то есть моветон. Так вот, с обозлёнными подонками разобраться довольно легко, этому я и буду учить, но учить я буду именно от обороны. Если кто-нибудь из вас решит, что мои занятия сделали его дохуя крутым и пойдёт бить морду гопоте, масти совершенно не разбирая, то гарантирую: рано или поздно нож в печень даст вам знать, что никто не вечен.       Гости, которые первоначально слушали пилота с большим вниманием, по мере объяснения им своих предостережений начали потихоньку терять свой интерес. Синдзи это понял и решил завершить эту часть своего выступления как можно быстрее, раз уж она оказалась всё равно никому не нужна. Он их предупредил, ответственность с себя снял, дальше пусть каждый решает сам для себя.       — Далее… — продолжил лейтенант, вернувшись к бумажке. — …буду брать в клуб только с высшей категорией здоровья. Тренировки будут тяжёлые, а держать в голове все ваши болячки я не собираюсь. Если в справке не будет стоять высшая категория, можете не умолять, всё равно не возьму… На этом мой листик кончается, а это значит, что у вас есть минут пять на вопросы, пока я окончательно не утомился.       — А будут учить обращаться с холодным оружием? — подняла руку мамаша в центре зала.       — Нет, но буду учить разоружать противника и сводить дело к рукопашной схватке. — ответил пилот всему залу.       — А Nerv нас обеспечит спортивной формой? — спросил какой-то учащийся на периферии.       — Обойдёшься. — отрезал ветеран, не желавший допустить даже и мысли о возможности поделиться своими привилегиями на уникальную форму и охуенные найки.       Далее шли больше организационные вопросы, которые Синдзи ловко переводил своим помощникам. Ветеран уже думал закругляться, как вдруг с нахальным видом руку поднял один из самых габаритных спортсменов в зале — от такого кадра пилот не мог уйти просто так.       — Вот ты говоришь, что клуб, главным образом, рассчитан для людей с нулевой подготовкой. Тогда у меня вопрос: «Если я с пяти лет занимаюсь дзюдо и выезжал на имперские соревнования, твой клуб может мне что-то предложить?».       Да, Синдзи думал, что там будет что-то интересное:       — Не знаю, походи на пару занятий, посмотришь… — лениво ответил ветеран, собираясь уже уходить с ринга, однако его собеседник был другого мнения. Поддержанный прочими спортсменами, в окружении которых он стоял, этот бугай, расталкивая всех на своём пути, целеустремлённо направлялся к рингу.       — Я что, что-то не так сказал? — попытался уточнить лейтенант у Айды с Тодзи, однако те лишь покачали головами. Значит, спортсмен просто искал повода для драки и, не найдя его, выдумал сам. От таких парней чего-то такого и стоило ожидать.       Физрук, без труда раскусивший намерения чемпиона, хотел окликнуть его, однако Синдзи сделал физруку знак, чтобы тот не вмешивался, после чего, отойдя от края, любезно уступил своему противнику половину ринга.       Оказавшись на мате, дзюдоист по традиции поклонился и, поняв, что его оппонент не собирается ни кланяться в ответ, ни атаковать первым, решил провести свою коронную агрессивную комбинацию. Спустя секунду он уже лежал на мате, пока Синдзи стоял на его левой руке, выворачивая назад правую, свободной ногой давя на шею. Чего-то такого, каждый, у кого была хоть капля мозгов, и ожидал.       Лейтенант же, не будучи смущённым не самой удобной позой, вновь обратился к залу:       — Спортсмены… такие сильные… такие быстрые… такие… тренированные… а на улицах всё равно дохнут пачками. А почему? Их сознание ограничено лишь разрешёнными приёмами из их дисциплин, у уличных борцов подобных ограничений нет. Дальше можно ещё сказать, что спортивное состязание предусматривает зачастую лишь бой один на один, что на улице большая редкость. В реальной жизни расклад чаще всего идёт стенка на стенку… ну, либо одного мутузят толпой, но это скорее исключение. Но если разбирать наш конкретный поединок, то главная причина поражения профессионального спортсмена в противостоянии с уличной гопотой заключается в его непреложной уверенности в том, что его отточенные до автоматизма движения должны впечатлить меня одной своей крутизной. Поэтому он решил воспользоваться самой предсказуемой атакой, какой только было возможно, из, принятой им, стойки. В настоящем бою, если ты угадал следующее движение противника, то можешь считать, что обрёл над ним полную власть. При должном уровне опыта ты можешь легко покалечить его… убить, сделать так, чтобы он развалился под тяжестью собственного веса… И, отвечая на вопрос заранее, да, я буду и этому тоже учить.       Поверженный соперник, взятый в захват, даже не пытался вырваться, а гости слушали Синдзи, словно он твердил им откровение Господне. И, в самом деле, все невысказанные вопросы о компетенции пилота после того секундного поединка отпали сами собой.       — Реальный бой не похож на влажные фантазии теоретиков. — пользуясь случаем, продолжал ветеран. — Он быстр и непредсказуем. Нередко всё заканчивается за пару секунд… И, заметьте, в этом поединке я лишь защищался, я даже не контратаковал. Самый простой способ победить в драке — обратить действия противника против его самого, именно этому и будут посвящены тренировки в стенах этого клуба. Подробнее об этом я ещё расскажу на занятиях. А сейчас, для тех, кто не испугался перспективы истекать до седьмого пота два раза в неделю, я покажу реальные последствия излишней самоуверенности и грубой недооценки противника.       А вот сейчас произошло то, чего не ожидал никто. С совершенно невозмутимым ебалом, не выказывающим ни напряжения, ни малейшего отвращения к содеянному, Синдзи сложил вывернутую руку соперника пополам, обеспечив ему открытый перелом лучевой и локтевой костей, потратив на это усилия столь мизерное, что можно было подумать, что он сломал спички, а не руку человеку.       Ангар тут же заполнился адским криком, который принадлежал не одному лежащему дзюдоисту. В зале присутствовало немало излишне впечатлительных людей, кого-то даже стошнило.       — Икари!!! — возмутился подоспевший для оказания срочной медицинской помощи оппоненту пилота физрук.       — А что? — широко улыбаясь отмахнулся ветеран. — Пусть радуется, что не шею…       Не дожидаясь ответной реакции, Синдзи спустился с ринга. Айду и Тодзи увиденное, конечно, поразило, однако никто из них не горел желанием открыто высказать свои мысли, ибо их терзали смутные сомнения, что они смогут хоть как-то изменить поведение главы их клуба, или, хотя бы заставить его задуматься. Рэй же было, главным образом, плевать на судьбу дзюдоиста, более того, она была готова лично переломать этой плаксе все остальные конечности, чтобы сократить текущее расстояние между ней и её любимым на сантиметр.       — Так, — не встретив никакого сопротивления, Синдзи подошёл к Кэнсукэ, — если кто после увиденного всё же решит записаться ко мне в клуб, оформи его, ну и там сделай всё остальное необходимое…       — Э… да, конечно, без проблем… — очкарик и до этого не смевший перечить своему сенпаю, после уведенного потерял всякую волю к сопротивлению.       — Ну, и славно… — улыбнувшись ещё шире, лейтенант обнял Рэй за талию, отчего она чуть не кончила, и попёрся вместе с ней к выходу из ангара, несмотря на безмолвный негодующий взгляд физрука.       — Э! А кто убирать здесь будет?! — крикнул парочке вслед Тодзи. Похоже, он остался единственным, кто сохранил хотя бы крошечные остатки достоинства.       Синдзи в этот момент, отпустив Рэй, повернулся к своему вице-председателю, однако, какими бы ни были его намерения, лейтенанту не удалось их реализовать, ведь красноокая няша и не думала ни замедлять ход, ни отпускать своего любимого, увлекая Ветерана Стрел за собой, словно бульдозер. Посмотрев сначала на свою бабу, а потом на своих корешей, лейтенант принял единственно верное решение, которое, в этой ситуации принял бы любой, уважающий себя, пацан:       — Ля, буду должен. — с тенью сожаления заявил глава Клуба Самообороны, после чего вновь обнял свою личную подстилку, отчего её трусы насквозь пропитались запахом женской кончи, и направился вместе с ней к автомобилю.       — Э!.. — сперва думал возмутиться Сузухара, однако, быстро поняв своё бессилие, лишь обессилено дёрнул рукой, обменявшись взглядом со своим давним четвероглазым другом.       — Сочтёмся! — чуть ли не торжественно пообещал ветеран, уже покидая клубное помещение, что давало его приятелям лишь небольшую надежду на восстановление справедливости, да и то, лишь в отдалённой перспективе.

***

      Увидев правила дорожного движения, что называется, в глаза, Синдзи стал ездить как-то увереннее, хотя ему и приходилось периодически уточнять у своей спутницы правильно ли он имплементирует значение того или иного пункта для каждой конкретной ситуации, возникавшей на их пути домой. И даже несмотря на это, пилот всё равно допустил два нарушения.       Когда подростки добрались до квартиры, Мисато дома ещё не было. Рэй, поскакав с полчасика на члене своего сослуживца, села за уроки, а ветеран, будучи освобождённым от этого пренеприятного времяпрепровождения, читал своих древних стихоплётов. Всякий раз, заканчивая домашнюю работу по тому или иному предмету, белоглавая красотка устраивала себе пятнадцатиминутный перерыв, чтобы прокатиться на паровозике Синдзи. И так шесть раз. Ну, семь, если считать тот раз в конце, когда Рэй заметила, что они оба ужасно потные и предложила помыться перед приходом Мисато. Помыться по-нормальному им не удалось, однако к возвращению их командира, подростки таки привели себя в более-менее презентабельный вид.       За ужином, последовавшим за появлением Мисато, девушка, среди всего прочего обмолвилась полусловом, что доложила Гендо о том, что теперь Рэй живёт с ней и Синдзи (главным образом, с Синдзи, но не суть) и директор отреагировал на это удивительно спокойно. Кацураги показалось, что Гендо был даже рад такому развитию событий, в отличие от Фуюцуки, лицо который было несколько обеспокоенным, однако вслух он ничего не сказал… по крайней мере, при Мисато. Ветеран не обратил на эти реплики должного внимания: после сегодняшнего секс-марафона думать об отце ему уж точно не хотелось, его больше заботило осознание того, что после ужина просто так у него заснуть не получиться. Ему придётся заслужить право на сон в эротическом противоборстве с Рэй, удовлетворив её минимум два раза.       Да, ещё день назад такая перспектива не вызвала бы у пилота ничего, кроме восторга, однако сейчас, будучи за два дня с Рэй выжатым, как лимон, он уже не был так категоричен в своих суждениях. Забавно было то, что Рицуко вчера его отпустила как раз для того, чтобы он отдохнул, но на практике лейтенант так не уставал уже очень давно. И дело было даже не в том, что Аянами так настойчиво требовала половой близости, сколько в том, что отказать девушке в сексе было для ветерана чем-то немыслимым, чем-то ниже его собственного достоинства, нарушающим все его жизненные принципы, чем-то ставившим под вопрос его мужское здоровье и мужскую силу. Отказаться было тем сложнее, что секс был неплох просто охуенен и лишить себя такого удовольствия Синдзи не решался. Вот ему и приходилось страдать, но трахаться. И, казалось бы, тут я должен сказать: «Давайте вместе пожалеем Синдзи», но нет. Ублюдок получил то, что заслужил.       На следующее утро ветеран, наконец, понял, почему он всегда предпочитал шлюх «здоровым отношениям»: шлюху можно в любой момент выгнать, а потом без проблем заказать ещё раз; шлюхи не требуют от тебя ничего, кроме денег. Кто-то скажет, что слишком больших денег, но я по опыту скажу, что девушки обходятся гораздо дороже, чем девушки на час… хотя, возможно, это я просто олень, но не суть. Кто-то скажет, что с девушкой можно поговорить, но ведь поговорить можно и со шлюхой, притом на ту тему, которая интересна тебе, а не ей. К чему я всё это написал? Да к тому, что лейтенанту, прежде чем добраться до умывальника, пришлось предварительно удовлетворить свою подружку.       Мисато, кажется, понимала двойственность положения своего подчинённого, поскольку во время совместного завтрака всех жильцов квартиры, не спускала хитрющего-прехитрющего взгляда с усталого, измученного, невыспавшегося лица Четвёртого Дитя, все выше представленные характеристики которого прекрасно различались даже сквозь очки. Сам же лейтенант этого взгляда то ли не заметил, то ли предпочёл сделать вид, что не заметил, поскольку понимал, что в этом состоянии он в словесном противостоянии не выиграет.       Спустя некоторое время после завтрака, в квартиру постучали Айда и Тодзи, и школьники двинулись в рассадник сплетен и вредных привычек, в место, где само знание подвергается перманентному осквернению — в среднюю школу. Nerv, сжалившись над своим самым проблемным, однако и самым перспективным пилотом, разрешили тому не посещать собрания клубных глав в те дни, когда у него есть тренировки в Геофронте, поэтому компания неспеша ехала к первому уроку. Синдзи, здраво оценивая своё физическое состояние, первоначально не хотел брать машину, однако рассудив, что ему после школы ещё непонятно как придётся добираться до Геофронта, всё же решил пересилить себя. По пути, который пилот, кстати, проделал всего с одним нарушением, Айда отчитался о том, что Клуб Самообороны принял заявления на вступление от двадцати пяти человек, что сделало его одним из самых массовых клубов в школе.       Расчёт Синдзи на то, что та лёгкость, с которой он сломал руку профессиональному дзюдоисту, отвадит множество потенциальных членов и облегчит, в дальнейшем, ему работу с клубом не оправдался. Народ оказался впечатлён силой главы клуба, вот они и захотели научиться так же. Вслух эту мысль, конечно же, никто не озвучил, вместо этого все решили притвориться, что того происшествия вчера не было. Синдзи мог лишь гадать, от кого исходила эта инициатива: от Nerv ли, от директора школы, а, быть может, от банального инстинкта самосохранения? Однако в своём мысленном казино, ветеран поставил немного своего самомнения на третий вариант.       Вообще, сегодняшний учебный день был примечателен, главным образом, тем, что все уроки Синдзи проспал. На большой перемене он поел с Рэй в столовой, покурил, после чего вновь лёг спать и проспал до самого конца уроков. И, как ни странно, этот дневной сон подействовал на лейтенанта исключительно положительно, позволив накопить достаточно сил, чтобы не сдохнуть на его сегодняшних занятиях в Геофронте.       Попрощавшись со своими корешами после последнего урока, Синдзи в компании Рэй направился к своей машине. И, мне бы тут, конечно написать, что пилоту пришлось удовлетворить свою сослуживицу и в салоне казенного автомобиля, однако Рэй была умной девочкой и понимала, что сейчас для этого время и место не самое подходящее. Что не помешало ей в свой воображаемый список дел занести пункт «трахнуть Икари в его же машине. Особо жёстко».       — У тебя ещё есть освобождение от тренировок? — уточнил лейтенант.       — Да. — безэмоционально констатировала девушка.       — Тогда я сперва закину тебя домой… — ветеран не успел до конца выразить свои намерения, и был бесцеремонно перебит красноокойняшей.       — Я еду с тобой. — прежним тоном заявила она.       — Но… — не успел Синдзи сказать просто то, что ей ехать необязательно, как моментально был перебит тоном уже более уверенным.       — Я еду с тобой. — несмотря на уверенность, нельзя было сказать, что девушка напирала или была агрессивной, однако ветеран спорить с ней не стал.       Доехав до Геофронта и припарковавшись на свободное место, Синдзи и Рэй встретили Мисато, которая должна была проводить Четвёртое Дитя по тренировкам, так как у всех были определённые сомнения, что ветеран успел за то недолгое время хорошо выучить все нужные ходы повороты.       — Это необязательно. — Рэй вдруг решительно сказала Мисато, к большому удивлению последней. — Я сама могу везде провести лейтенанта Икари.       После чего, не дожидаясь какой бы то ни было реакции от своего командира, потащила своего любимого за собой, не дав тому даже опомниться.       Первые секунд пять, пока Синдзи, ведомый Рэй не скрылся от её взгляда за поворотом, Мисато ещё переживала за его жизнь и здоровье, однако, вскоре поняв, что Аянами только что освободила её от одной из обременительных обязанностей, лишь пожелала своему подчинённому удачи на любовном фронте, после чего, вернулась к невыполнению своих оставшихся трёхсот десяти обременительных обязанностей.       «Эх, вот бы создать триста десять клонов Рэй, чтобы они работали за меня… В таком случае я бы, возможно, начала даже ходить на работу с искренней улыбкой…» — погрузилась в мечты капитан по дороге в свой рабочий кабинет.       Придя в класс для теоретических занятий, пилотам, а точнее… пилотке!.. Ха!.. удалось не на шутку так удивить главу научного отдела:       — А? Рэй? Ты ведь уже прошла теоретический курс… — отметила Рицуко, поняв, что Аянами пришла сюда не только для того, чтобы проводить своего сослуживца: девушка села на первую парту, рядом со своим возлюбленным. — Тут не будет ничего нового. Ты можешь просто…       — Я с удовольствием послушаю ваши лекции ещё раз. Для лучшего усвоения материала. — несмотря на уверенность в голосе Рэй, даже Синдзи не услышал ни одной нотки агрессии или опасности, однако Рицуко от этих двух фраз словно током пробрало, и она, ничего не ответив, начала читать свою лекцию, стараясь не смотреть на пилотку… Кто там у нас любитель феминитивов? Если кто таких знает, скиньте им ссыль на этот фанфик, как на шидэвор токсичной маскулинности, в котором есть (о, ужас!) всего один феминитив!.. Зато какой!..       Ладно, не важно.       Реакция докторши (ха, я вас наебал, второй феминитив за фанфик!) на эту совсем невинную реплику дала Синдзи пищу для определённого рода размышлений. Размышлений типа: «Рицуко определённо знает что-то про Рэй». Однако, ветеран разумно рассудил, что подумать об этом он сможет и в другое время, а сейчас гораздо важнее впитывать информацию. Несмотря на два трудных дня, пилот даже умудрился что-то понять… процентов, примерно, десять лекции. Да, Рицуко в конце выделила несколько минут на дополнительные вопросы, но к этому моменту голова ветерана болела так сильно, что тот предпочёл избежать второй волны непонятных терминов, и сказал, что всё понял.       Было трудно сказать, поверила ли ему блондинка, однако, время их поджимало, поэтому вся троица ЖМЖ направилась к следующему испытанию на сегодня — к симулятору. Рицуко направилась сразу на мостик, откуда и руководила симуляцией в прошлый раз, а Рэй проводила Синдзи до самого входа в симулятор, после чего принялась смиренно ждать своего любимого на том же самом месте.       Когда блондинка-учёная решила, что на сегодня с мальца хватит, Аянами, словно зная, чего ожидать, подхватила ветерана, едва дверь в симулятор открылась, после чего без особого труда, взвалила пилота себе на спину и потащила его к последней, на сегодня позиции — к фон Браницу.       «Блин, зачем ей вообще дали освобождение? — размышлял удобно расположившийся на горбу Рэй Синдзи. — Как по мне барышня в превосходной физической форме…»       На самом деле самочувствие лейтенанта было не настолько плохим, он вполне мог бы пройтись и сам, однако попытки намекнуть… или дать знать это Аянами натыкались с её стороны на полнейшее непонимание, переходящее в отрицание. После двух-трёх таких попыток, Синдзи бросил это дело и решил насладиться путешествием, на, так сказать, гужевом транспорте. (Не, ну зато всё честно: вчера ночью ты её покатал, а сегодня она прокатила тебя… романтика… любителя членодевок.)       Надо сказать, что на этот раз контакт ветерана с LCL, несмотря на все уверения Рицуко, прошёл для пацана намного легче, чем в прошлые разы: жидкость, хоть по-прежнему и доставляла немалый дискомфорт, больше не вызывала в лёгких трудно выносимую боль. Тут было всего два возможных варианта: либо учёная ошиблась, и с лёгкими пилота было всё не так плохо, либо с его лёгкими что-то сделала Рэй и… Синдзи не хотел думать об этом. Перед лейтенантом в который раз встала дилемма: с одной стороны он и хотел узнать пределы возможностей своей пассии, а с другой стороны — боялся их узнать. Он уже начал скучать по тем времена, когда ему противостояли простые, хоть и всевластные, но люди из плоти и крови, у которых не было никаких сверхспособностей и которых было убить так же просто, как и всех прочих представителей человеческого рода. А сейчас что?       — Господи, вот за что мне это всё? — про себя задал риторический вопрос пилот.       — Тебе зачитать список? — уточнило альтер-эго.       — Та, нет, — уже спокойнее ответил Синдзи, — я в том плане, что это наказание дано мне за что-то конкретное, или же сразу за всё?..       Альтер-эго недовольно цокнуло языком, а Рэй, тем временем, уже дотащила своего любимого к спортзалу. Переодевшись в спортивную форму, ветеран узнал, что сегодня Браниц планирует пытать его тренажёрами. Когда Синдзи, выполняя очередной подход на сто пятьдесят подтягиваний, вдруг начинал уставать и замедляться, то Рэй, стоящая рядом с лейтенантом начинала говорить ему своим равнодушным холодным голосом нечто вроде: «Давай, ты сможешь», «Не сдавайся, у тебя всё отлично получается» или сто пятьдесят различных вариаций этой мысли. По идее это должно было звучать мило или воодушевляюще, но по факту все, кто это слышал испытывали лишь испанский стыд. Синдзи никогда не любил это чувство, поэтому каждое «подбадривание» Рэй действительно заставляло пилота работать усерднее… работать усерднее, лишь бы Аянами заткнулась. Однако, спустя ещё какое-то время силы вновь покидали ветерана и всё начиналось по новой.       Браница же это искреннее старание девушки откровенно забавляло, как и то, что директорский сынок при каждом таком нелепом одобрении действительно начинает стараться лучше. Уже давно инструктор отложил свою немецкую газету в сторону и откровенно ржал каждый раз, стоило Рэй сказать что-то ободряющее после чего Синдзи начинал работать с утроенной силой. Да, ветеран мог бы попросить Рэй заткнуться, но у него не было уверенности, что девушка истолкует его просьбу правильно, к тому же, сказав нечто подобное публично, лейтенант признал бы, что смущается, чего ему делать откровенно не хотелось. Тем не менее, у этих недокричалок был и позитивный момент: они так подняли настроение Браницу, что тот отпустил Синдзи на полчаса раньше, не став мучить того ещё и тиром. Хотя инструктор просто умирал от любопытства, как хотел узнать, как же Аянами будет поддерживать своего избранника на стрельбище, однако решил всё-таки оставить это для следующего раза. Так сказать, самое вкусное — на десерт…       Смыв с себя пот и переодевшись в более цивильный наряд, Синдзи, естественно в сопровождении Рэй, добрался до дома, где быстренько сообразил пожрать им двоим, после чего оставил ужин, задержавшейся на работе, Мисато, и проследовал в комнату со своей молодой и красивой девушкой. Удовлетворив её перед сном ещё пару раз, молодой лейтенант погрузился в безмятежный сон. Почему в безмятежный? А потому, что завтра у него по расписанию был полностью свободный день, когда можно было просто отлежаться за все те нечеловеческие нагрузки, которым его подвергли эти изверги из Nerv на неделю вперёд, чтобы потом кинуться грудью на амбразуру новых вызовов. Однако, он тогда предпочёл проигнорировать вполне реальную перспективу быть затраханным Рэй до смерти; а так же и представить себе не мог, что у Мисато на него были на завтра свои планы…