Я - не кукла

      В просторной каменной комнате, грубо высеченной прямо в толще скальной породы, стены которой были задрапированы шелковыми и бархатными полотнами, на деревянной кровати, застеленной волчьими и медвежьими шкурами, в свете магического светильника сидела молодая девушка со звериными чертами внешности. Беличьи ушки и хвост, шерстка покрывающая все тело, лицо-мордочка, на которой застыло сосредоточенное выражение, необычное строение ног... все эти детали не позволяли спутать ее с человеком. Впрочем, она из-за факта своей необычности расстраивалась не сильно: слишком большой эффект на тогда еще детский разум, оказало общение с Бледным Змеем.       Не глядя протянув руку, Венера взяла с каменного резного столика кубок, сделанный из черепа гоблина, у которого была срезана макушка, а всю остальную кость скрывал под собой тонкий слой золота. Если бы кто-нибудь заглянул в глазницы этого сосуда, мог бы увидеть в мерцающей темноте отблески страданий и страха, которые испытывала душа существа, посмевшего бросить вызов ученице колдуна и теперь расплачивающаяся тем, что ее выпивали капля за каплей, вместе с дорогим вином, покупаемым через торговцев из расы людей, которые имели дело даже со светлыми эльфами...       Продолжая вчитываться в строки книги, доставленной аж из северного королевства этого мира, когда-то называемого Ангмар, а ныне являющегося лишь пустошами заселенными дикарями, белка сделала небольшой глоток ароматного напитка и вернула кубок на стол. На губах и языке она ощущала тонкий привкус темной души, которая медленно усваивалась ее собственной сущностью, постепенно приобретающей темный оттенок...       "Нужно будет поймать какого-нибудь эльфа и провести на нем тот же ритуал. Специализация - это конечно прекрасно, но я хотела бы как можно дольше оставаться нейтралом", - подумала про себя молодая, но уже достаточно сильная колдунья-полукровка, одинаково сильно презирающая представителей всех рас как старого, так и нынешнего миров.       Обучение у Бледного Змея было специфическим, но Венера не жалела ни об одном дне, которые провела в обществе этого существа (человеком она его не считала, так как это было бы оскорблением в отношении мастера). Несмотря на то, что она уже не была маленькой, но из-за взглядов на жизнь, с личной жизнью как-то не складывалось: людей белка ненавидела, гоблинами брезговала, эльфов презирала, гномов... они умудрились совместить в себе все худшее от первых и третьих. Существовали еще хоббиты, представляющие из себя полуросликов с мохнатыми ногами, но колдунья этот вариант вовсе не рассматривала.       Хорошим кандидатом на романтические отношения мог бы стать сам Бледный Змей, только вот его подобное не интересовало, да и его состояние постоянно медленно умирающего тела... В общем, Венера решила, что влюбленность - не для нее.       Внезапный стук в дверь отвлек колдунью от чтения, а после небрежного пасса рукой, створка распахнулась, впуская буквально перевалившегося через порог гоблина-гонца, одетого в кожаную броню и железную кирасу. Упав на четвереньки (не из-за желания поклониться, а по причине неуклюжести) даже не пытаясь встать он залепетал:       - Мудрая госпожа, прибыл посол из Мордора. Он требует встречи с хозяином...       - И почему же ты пришел сюда, а не пошел к учителю? - не удостоив гоблина и взглядом, белка перевернула страницу книги, продолжив читать.       - Владыка Змей не велел его беспокоить, - пролепетал уродец, настолько искаженный тьмой, что ученица колдуна стала считать монстров из родного мира не такими уж и чудовищами.       "Они были созданы такими, а эти... неудачный эксперимент какого-то темного высшего", - Венера все же посмотрела на гоблина, раса которого произошла от светлого народа (возможно даже эльфов) на представителях которого провели грубое преобразование.       - Проводи гостя в приемный зал. Через четверть часа мы с учителем подойдем.       - Но посол требовал... - начал было гонец, однако увидев опасные огоньки в глазах белки, а затем скользнув взглядом к кубку-черепу, предпочел ретироваться. - Как будет угодно, мудрая госпожа.       Когда назойливый посетитель убежал, колдунья только покачала головой. Не нужно было читать его мысли, чтобы понять то, что он с радостью бы увидел, как нынешние хозяева Мории и гость из Мордора, сцепившись между собой из-за чрезмерной гордыни, убивают друг друга, возвращая их народу истинную свободу.       "Идиоты", - захлопнув книгу, предварительно заложив страницу деревянной закладкой, девушка соскочила с постели и потянулась всем телом, с удовольствием жмурясь, затем провела ладонями от шеи до низа живота, разглаживая шелковую рубашку, не скрывающую фигуру, после чего накинула на себя красный плащ с капюшоном и вышла в коридор.                   ***       - Неплохо-неплохо... - лениво похлопав в ладоши, одетый в красное одеяние рыцаря-жреца Бледный Змей, золотая маска которого висела на поясе, искривил бледно-синие губы в улыбке. - Еще немного и вас можно будет выпускать на ярмарки в провинциальных деревушках, чтобы развлекать крестьян. Но ведь это лучше, чем вовсе ничего?       Полтора десятка юношей и девушек, возрастом от четырнадцати и до двадцати лет, одетые в серые балахоны с капюшонами, накинутые поверх удобных охотничьих костюмов, виновато склонили головы. Они учились первый год, но уже прекрасно изучили характер наставника, а потому большинство колкостей пропускали мимо ушей. Их главной целью было завершить учебу и в конце третьего года не остаться последним по успеваемости, что означало верную смерть в поединке с Бледным Змеем, который займет тело проигравшего, чтобы продлить собственную жизнь.       - Повторяйте еще раз, а затем еще и еще, пока проклятье не будет получаться у всех, - приказал бледный мужчина с водянистыми глазами.       Молодые колдуны и колдуньи вернулись к своим книгам, которые лежали на столах аудитории. Стук в дверь заставил Бледного Змея отвлечься, а когда он вернулся в класс после разговора со своей любимицей, коротко приказал:       - Практика на сегодня закончена. Занимайтесь теорией. Чтобы все сидели в классе, пока последний из вас не дочитает пятую главу.       ...       "Неужели одноглазый активизировался? И что ему неймется? Сидел бы у себя на юге и разводил орков...", - раздраженно думал бывший человек, в родном мире считавшийся одним из десяти бедствий, царственным шагом входя в приемный зал, где его уже ожидала черная фигура в черном плаще и железном шлеме, являющаяся столь же темной и опасной тварью, как и мужчина в красном одеянии и золотой маске.       Венера, словно хвостик следующая за своим мастером, ощутив холод и мрак исходящие от гостя, на миг даже посочувствовала гоблину, тело которого лежало у дальней стены бездыханным. Посол по всей видимости не отличался терпением... как собственно и ее учитель.       - Это ты зря, - прошелестел голос Бледного Змея и назгула смела с ног невидимая волна, впечатавшая его в ту же стену, под которой валялся гоблин.       Противник легко приземлился на ноги и использовал звуковую атаку, бьющую как по телу, так и по душе, но колдун этого словно бы и не заметил, атакуя уже серыми жгутами, протянувшимися из его рук к жертве. Впрочем, Король-Чародей тоже был не так прост и использовав молнии, разрушил проклятье бывшего человека, одновременно с тем выхватывая проклятый меч и единым шагом оказываясь вплотную к нынешнему хозяину Мории.       - Ты сссаплатишшш... - прошипел назгул, вонзая меч в грудь колдуна, несколькими ударами прорубив кокон защищавшего его колдовства.       - Облизнешься, - прошелестел Бледный Змей, ударом правой руки разнося броню на груди назгула, а последующим всплеском своей силы развоплощая его сущность. - Передай хозяину, что если он хочет переговоров, то пусть пришлет кого-нибудь более... адекватного.       Едва прозвучали последние слова, как черный плащ, доспехи Короля-Чародея и меч, упали на пол лишившись поддерживавшей их силы. Колдун же, приложив руку к ране на груди, не без усилий извлек оттуда кусок клинка, попытавшийся достичь сердца этого тела.       - Убрать этот мусор, - добавив в голос презрения, мужчина взмахнул полами одеяния и быстрым шагом покинул приемный зал, взмахом руки позвав ученицу с собой.       Гоблины (из тех, кто были достаточно умны и сообразительны, чтобы верно служить темному чародею, сумевшему не только победить, но и упокоить Балрога) поспешили исполнить приказ. Демонстрация силы хозяина, играючи разобравшегося с одним из сильнейших слуг Багрового Ока, в очередной раз убедила их в том, чью именно сторону нужно держать, если вдруг великие господа решат схлестнуться.       ...       Лишь оказавшись в своих покоях, представляющих из себя плод порочной связи библиотеки и лаборатории, активировавший всю имеющуюся в наличии защиту Бледный Змей, бессильно осел на деревянное кресло. Его грудь тяжело вздымалась, кровь из раны пусть и не шла, но и заживать она не спешила, а стоило снять с лица золотую маску, как стала заметна еще более мертвенная бледность, чем та, которая была для него обычной.       - Учитель?.. - в обычно бесстрастном голосе Венеры прозвучало беспокойство.       - Скоро пройдет, - отмахнулся колдун. - Назгул оказался крепче, чем я предполагал. Пришлось потратить больше сил...       - А рана? - белка подошла к наставнику и прикоснулась пальцем к его груди, через одежду ощущая разрез.       - Пустяк, - бледные губы искривились в злом веселье. - Темным тварям одновременно и сложно, и легко навредить друг другу... Наш конкурент пусть и силен, но пока что почти не имеет опыта противостояния темным. А чтобы навредить светлым, особой изощренности не нужно.       - Он не простит такого оскорбления, - заметила колдунья, вернув себе спокойный и сосредоточенный вид.       - Он и раньше пытался бы меня если не убить, то подчинить - точно, - ухмыльнулся Бледный Змей. - Убийство моего слуги - провокация, направленная на то, чтобы проверить мою силу, реакцию на посягательство на мою собственность и уровень мастерства. Когда посол вернется, если конечно он станет ждать, пока этот "король" будет воплощаться, начнутся настоящие переговоры. Все же хорошо, что я убил Балрога, а то кто знает, смог бы он подчинить это существо, или же мои управляющие нити были бы сильнее.       "Забавно было смотреть на гоблинов, когда я "в честном поединке" "побил при помощи колдовства" их чемпиона. Знали бы они, что этот демон, изначально был сотворен чтобы служить темному колдуну, а потому имел уязвимости к контролирующим проклятьям. Мне оставалось только изобразить сражение, а затем добить несопротивляющуюся жертву. Жаль конечно было терять такую боевую единицу, но пользоваться чужим оружием, в котором нет возможности разобраться... Ищите другого дурака".       - И что мы будем делать? - склонив голову вперед, белка внимательно посмотрела в глаза мастера.       - Ты будешь учить пополнение Светлого Ордена, а я возьму полдюжины уже обученных адептов и отправлюсь к Одинокой Горе, - с усилием поднявшись из кресла, колдун подошел к столу, где лежала карта Средиземья. - Пора прибрать к рукам тамошнего обитателя... Так или иначе. Подготовку к войне следует форсировать: пусть торговцы начинают скупать еду и оружие, гоблины тренируются и дрессируют троллей с волками. Этот мир слишком долго жил в мире, как бы нелепо данное высказывание не звучало.                   ***       Десять лет прошло с тех пор как Бледный Змей объявился в Средиземье. Куда могла податься темная тварь в мире, сама природа которого отвергает тьму и старается искоренить ее всеми силами, из-за чего даже свет солнца становится губителен? После посещения пары деревушек и маленького городка стало известно, что таких мест сразу три: Мордор - государство темных тварей, где обитал-обитает владыка Саурон, когда-то давно побежденный-убитый, но все еще нагоняющий ужас на прилегающие земли; Мория - бывшее королевство гномов, потерянное коротышками из-за того, что они умудрились откопать древнее оружие темных сил, которое планомерно зачистило подземелье от всех условно-светлых, позволило заселиться на их место откровенно темным и залегло в режим ожидания, время от времени переходя в боевое состояние, чтобы прогнать какого-нибудь светлого чудака; Ангмар - королевство Короля-Чародея, назгула, призрака и просто слуги Саурона, превращенное в пустоши, где обитают дикари и монстры. Выбор был очевиден.       Пять лет понадобилось колдуну, чтобы, заявившись в подгорное королевство сперва встряхнуть его, затем объединить, ну и наконец - подчинить себе (именно в таком порядке, так как наиболее активно гоблины объединялись именно для того, чтобы противостоять чужаку, ну а потом просто склонились перед сильнейшим, как и записано в их мозгах). Убийство Балрога стало той финальной точкой, которая позволила окончательно утвердить свою власть под горами...       Когда Бледный Змей обратил свой взор во внешний мир, выяснилось то, что рыцари-жрецы, которые прибыли в этот мир раньше колдуна, успели создать свой Светлый Орден, вступить в контакт с местными правителями, организовать секту поклонения Ушедшему Богу (незаконную во всех королевствах Средиземья), рассориться и разбрестись по миру, нанося добро и причиняя справедливость везде, куда их заносят ноги.       Бывший человек, ставший одним из десяти бедствий прежнего мира, просто не мог проигнорировать настолько хорошее прикрытие, которое ему организовали рыцари-жрецы, назвавшиеся красными магами, которые продолжали носить свои храмовые одежды. Он не скрываясь стал посещать ближние к Мории деревни и города, представляясь странствующим красным колдуном (для крестьян нет разницы, колдун перед ними или волшебник) творил чудеса и набирал учеников в Светлый Орден.       Как же забавно ему было видеть выражения лиц своих учеников, когда те понимали, что Светлый Орден - совсем не светлый, а очень даже темный и им теперь придется либо присоединиться, либо умереть. К счастью большинство людей слишком жаждут жить, а золото и серебро, добытые в рудниках Мории, помогали закрывать глаза на моральные дилеммы.       За первые три года правления подгорным королевством, благодаря дисциплине гоблинов, которые без каких-либо возражений исполняют приказы более сильного темного, часто даже в ущерб себе, Бледный Змей создал неплохую по местным меркам маленькую армию, достаточную чтобы сходу захватить небольшой городок, воспитал три десятка колдунов, связанных клятвами по рукам и ногам, а затем начал оплетать мир торговыми паутинами. В конце концов драгоценные металлы и камни, которые поставляли трудящиеся в шахтах гоблины, давали прекрасный толчок для развития бизнеса, а монополия на провоз товаров через горные перевалы, полностью перекрывала воздух другим караванщикам.       Многие люди, так или иначе работающие на колдуна, искренне считали, будто бы имеют дело с какими-то бандитами, сумевшими припугнуть-договориться с гоблинами. Иные вовсе не задавались вопросами, руководствуясь принципом "Меньше знаешь - дольше здравствуешь".       Рыцари-жрецы продолжали бродить по Средиземью, время от времени пропадая в опасных местах, рыцари-колдуны, полностью копирующие образ красномантийцев, продолжали дело учителя, создавая маленькие ячейки организации, позволяющей собирать информацию, торговать и устранять неугодных разумных. Они же занялись поиском новых учеников, которых сейчас в Мории ровно пятьдесят, а распределены они неравномерно по трем классам (первый - начальный, второй - средний, третий - выпускной). Ну а чтобы студенты лучше занимались, им еще в самом начале объявили, что худшего из всех будет забирать учитель, чтобы увеличить свое могущество и продлить свою вечную жизнь.       К сожалению, все не могло идти хорошо слишком долго: рыцари-жрецы, чья численность упала до трети, пусть они и брали личных учеников, что-то заподозрили и обратились за помощью к Светлому Совету (магический орган управления, состоящий из волшебников и правителей сильнейших стран), один из волшебников собрал отряд гномов, ослабил их хоббитом и отправился к Одинокой Горе, чтобы убить дракона и прикарманить бесхозное золото, эльфы подозрительно активно стали отслеживать рыцарей-колдунов, охотники регулярно вырезают отряды гоблинов и прикормленных бандитов... И как вишенка на метафорическом торте - проснулся Саурон, который теперь требует подчиниться ему, либо он примет решительные меры.       "Еще посмотрим, кто кого. В конце концов, ведь новое зло вполне может указать старому, что оно устарело".                   (2)       Стоя на берегу озера, на отмели в центре которого еще недавно располагался торговый и рыбацкий городок, Бледный Змей ощущал себя как ребенок, которому на день рождения подарили замечательную игрушку. Казалось бы, что известие о гибели Смоуга от рук обитателей озерного поселения, которые сейчас осаждают Одинокую Гору с целью захвата богатств засевших там гномов, должно было наоборот огорчить колдуна, так и не успевшего договориться с драконом о сотрудничестве, но...       "Живой, он бы доставил слишком много хлопот: требовал бы оплату за помощь, регулярную дань, а то и вовсе отказался бы помогать. Учитывая же, насколько легко с ним расправились люди - оно того не стоило. Мертвому же платить нет никакой нужды, а слушаться он будет даже лучше", - усмехаясь под золотой маской тонкими бледно-синими губами, выделяющимися на фоне мертвенно бледного лица, мужчина кутался в алые одежды Светлого Ордена и ждал...       По небу плыла луна, ущербный диск которой отражался в гладкой словно зеркало воде, где-то позади гоблины рубили деревья и собирали плот, на котором можно будет подплыть к месту упокоения дракона, а шестеро учеников Бледного Змея сидели вокруг наспех разожженного костра. В то же время, где-то в Мории осталась Венера, сейчас командующая подгорным королевством колдунов, а еще дюжина воспитанников, которые хоть на что-то могут сгодиться в бою, ведут основную орду по туннелям, которые в теле земли прогрызали подземные гигантские черви (благодаря этому, армия могла не останавливаться днем, чтобы переждать пока скроется солнце, да еще и оставалась незаметной для светлых народов... пусть с ориентированием и возникали трудности).       После первой встречи с назгулом, Саурон почему-то медлил: его посланники перестали приходить в Морию, а ученица докладывала, что совсем недавно ощутила, как откуда-то с севера пришла волна света, разбившаяся об отроги гор. Создавалось впечатление, будто бы властелину Мордора сейчас не до колдуна, который возомнил о себе слишком много, либо он просто выжидает, решив понаблюдать за действиями Бледного Змея в отношении светлых соседей, которые скоро обнаружат его деятельность.       Как бы колдун не гордился своей силой, но это не мешало здраво оценивать свои шансы: темное божество, либо кто-то, кто подошел к этому званию очень близко, раздавит его без особого труда... если войдет в свою полную силу. Против столпов его власти, которыми являются назгулы, командующие гоблинами, черными дикарями, пиратами и иными монстрами, бороться можно, особенно - на своей территории, где даже стены, пропитанные собственным колдовством, помогают лишая врага от четверти, до половины сил. В связи с этим, шанс увеличить свою мощь упускать было категорически нельзя...       "Чтобы не заставляло Саурона медлить, оно не сможет сдерживать его вечно. Конкурента, тем более слабого, он точно не потерпит, а вот сильного... попытается убрать, но уже после победы над светлыми. А когда это еще будет и случится ли вовсе - неизвестно. В конце концов, где-то за морем обитают настоящие светлые боги, слуги которых ходят по Средиземью в облике обычных волшебников. Да и эльфов рано со счетов списывать: они пусть и самолюбивые затворники, но при этом великолепные воины, стрелки, диверсанты, а многие - маги".       Наконец, плот был готов и спущен на воду, после чего на него взошли все семеро колдунов, десяток наиболее смышленых гоблинов, а также дюжина крестьян, захваченных специально для одного ритуала...       - Здесь, - тихим шепотом, похожим на шелест ветра, объявил Бледный Змей и его слуги поспешили прекратить грести самодельными веслами (тратить силы на заклятья старший колдун запретил).       Энергия, выделившаяся в пространство после гибели могущественного, древнего и темного существа, словно невидимый для простых смертных туман, густым покрывалом стелилась по поверхности воды. Еще больше силы было внизу, там где лежало затонувшее тело Смоуга, убитое магическим оружием... уже потерявшим всю свою чудодейственную силу. Вдыхая эти миазмы, впитывая мощь ушедшей души дракона каждой порой своего медленно гибнущего тела, обладатель золотой маски ощущал себя так, будто бы принял сильнейшие стимуляторы, запил их крепчайшим алкоголем, а затем вернулся в родной мир, являющийся телом мертвого темного бога. С высокой долей вероятности, здесь он бы мог ходить под солнцем без одежды, не получая даже слабых ожогов на коже...       "Жаль, что этот эффект в любом случае продержится еще дней пять - максимум. Ну да для моих целей и этих крох хватит", - вскинув к небу руки, обтянутые перчатками из красной кожи, бывший человек, являвшийся одним из десяти бедствий родного мира, начал заунывно бормотать помогающую концентрироваться мантру.       Шестеро учеников, отстав от учителя на считанные секунды, с готовностью повторили его действие и почти сразу впали в состояние похожее на транс. Наблюдающие за этим действом гоблины, достав из ножен кривые кинжалы, приставили их к шеям одурманенных крестьян, с расширенными от ужаса глазами взирающих в пустоту, а затем надавили на плоть острыми лезвиями, проливая горячую кровь...       ...       Колдовская сила закружилась вихрем, впитывая в себя эманации смерти, боли, страха и ярости, сформировала невидимое веретено и устремилась вниз, к телу Смоуга, прокладывая прямой канал до черепа и впитываясь в него без остатка. Следующим действием Бледный Змей... вырвал души у своих учеников, переплел их между собой и лишив воли, через созданный канал поместил в оболочку дракона. Жаль ли ему было лишаться помощников? В какой-то степени он к ним даже привязался, но когда выбор стоял между шестеркой посредственностей и одним подчиненным, сила которого позволит обращать в прах целые армии (пусть и маленькие), чаша весов опускалась явно не на их сторону.       "Когда я вам предлагал силу, которая будет больше моей нынешней, вы согласились как один, мечтая возвыситься надо мной. Что же, теперь вы возвыситесь, а заодно и воспарите на перепончатых крыльях, но против меня свою мощь обратить не сможете... да и не захотите. Я не Розарио Агро, а потому не буду пытать вас так, как пытал меня он. Вы будете лишены личных воспоминаний о прошлом - это вам мой главный дар".       Глубоко под водой конвульсивно вздрогнул, а затем и осознанно пошевелился огромный чешуйчатый монстр, на клиновидной голове которого открылись пустые глазницы, пылающие призрачным зеленым огнем.       Конечно, с душой настоящего Смоуга, а не поделкой созданной из шести молодых колдунов, некродракон был бы гораздо могущественнее, опаснее, устойчивее к любому урону... и непокорнее. В конце концов душа древнего ящера была сильна, опыт огромен, знания неизвестны... так что рисковать не стоило. Однако же, даже тело древнего монстра давало огромные преимущества, начиная от обычной прочности, заканчивая склонностями к определенным направлениям магии и сопротивляемостью свету.       Когда гигант начал всплывать, находившиеся на плоту гоблины испуганно попрыгали в воду и поплыли к берегу, и только Бледный Змей остался стоять опустив руки, неподвижно ожидая своего нового питомца. Осыпавшиеся же пеплом тела его учеников, будучи подхваченными порывом ветра, развеялись над водой, не оставив о себе и воспоминания.       Голова некродракона расколола плот и возвысилась над озером на длинной и гибкой шее, а колдун, вопреки кажущейся неуклюжести, легко и непринужденно встал на его лоб между парой изогнутых шипов. Разведя руки в стороны, он поднял лик золотой маски к луне и спросил у ночи:       - Чем ты на это ответишь, Саурон?       Словно вторя отцу, новорожденный Найтмер взревел, оглашая окрестности высоким, холодящим души услышавших голосом, а затем вовсе вынырнул из воды и, расправив крылья, взмыл в темное небо. Черная туша, которая после обращения в высшую нежить превратилась словно бы в ожившую тьму, плавными спиралями взлетала все выше и выше, вызывая у наблюдающих за этим гоблинов трепет ужаса и восторга.       "Будь я классическим злодеем, то сейчас должен был бы сказать что-нибудь вроде "Сегодня - Одинокая Гора, а завтра - все Средиземье". Да... А затем еще и рассмеялся бы".       Решив проверить боевые качества своего удачного приобретения, Бледный Змей приказал:       - Летим в лес, малыш. Там очень много вкусной и полезной дичи...                   ***       Гендальф чувствовал сгущающуюся тьму, поселившуюся в сердцах людей, гномов и даже эльфов, пусть последние и были созданиями света, но слишком долго обитали в Лихолесье, граничащим с темными землями. Однако не это сейчас волновало волшебника больше всего, а предчувствие страшной угрозы, нависшей если не над всем Средиземьем, то по крайней мере - над их собственными головами. Только вот никто не хотел слушать старика: ни длинноухий король, ни длиннобородый воевода. Торин Дубощит вовсе спятил от блеска золота и теперь был готов сражаться даже со своими братьями по отряду, если они хотя бы посмотрят в сторону его сокровища.       "Я просчитался", - был вынужден признать западный посланник света, глядя на медленно сближающиеся армии (на грани сознания даже мелькнула мысль, что лучше бы проклятый дракон оставался жив и продолжал стеречь свой клад).       - РРРААА! - пронесся над землей оглушительный рев-вопль, заставивший зазвенеть в ушах у всех кто его слышал.       Черные грозовые тучи, из которых не падало ни капли дождя, начали стремительно наползать на небо, скрывая солнце и заставляя тьму опуститься на землю. Вместе с тем и земные недра вздрогнули, выпуская на свободу уродливых огромных червей, которые выползли на поверхность и... издохли, а их плоть задымилась вонючим дымом. Из оставленных чудовищами дыр полезли гоблины, вооруженные одинаковыми круглыми щитами, короткими обоюдоострыми мечами и копьями с клиновидными наконечниками.       - Дракон! - с ужасом воскликнул кто-то из людей, собственным клинком указывая в темнеющее небо, где на самой границе света и тьмы парила черная крылатая туша, словно бы тянущая за собой грозовой фронт.       - Чтоб я еще хоть раз загадал желание... даже мысленно, - шокированно пробормотал Гендальф.       Время до прилета чудовища еще было (дракон явно не торопился, давая тучам скрыть солнце) ну а гоблины вовсе лишь наращивали свою численность, не спеша идти в атаку. Кто-то из эльфов-лучников, наблюдавших за темными тварями, заметили среди вражеских рядов яркие алые одежды, до боли похожие на одеяния Ордена Света, что еще сильнее ударило по моральному духу жителей Озерного Города.       ...       Перед лицом общей угрозы люди, эльфы и гномы быстро нашли общий язык, договорились о взаимодействии и отступили к крепости, готовясь дать слаженный отпор. Волшебник же, пока солнце еще не скрылось за тучами, вступил в противостояние с колдунами, маскирующимися под благородных рыцарей-жрецов... но к сожалению на таком расстоянии, защищаться было на порядки проще, нежели атаковать.       Стоило тени скрыть Одинокую Гору, как дракон приземлился на ее вершину и тогда многие увидели, что на спине чудовища, прямо между лопатками, к которым крепятся крылья, стоит еще один человек в алом одеянии. Он указал рукой на армию союзников и, Смоуг (или это был иной ящер?) выдохнул струю... серого дыма. Тут же взревели боевые рога гоблинов и орда темных тварей, с рычанием, улюлюканьем и безумным хохотом, кинулась на ровные шеренги гномьего хирда...       ...       Сперва казалось, что нескончаемый вал гоблинов просто сметет бородатых воителей, но те словно каменный утес под ударами волн бушующего моря, раз за разом отбрасывали своих противников, пусть и теряя своих соратников, пятясь и получая раны. Эльфы без устали разили противников стрелами, а многие уже бросили луки и взялись за мечи, и даже людям пришлось встать на пути отрядов, пытавшихся зайти во фланг.       Гендальф Серый, вооруженный посохом и сияющим чистым голубым светом мечом, бился наравне со всеми защитниками Одинокой Горы и даже более того: на его плечи упала тяжелая обязанность сдерживать колдовские удары красного лже-рыцаря Ордена Света, который по какой-то причине все еще не спустил с цепи своего дракона, буквально источающего вокруг себя ауру тьмы и смерти. Впрочем, за последнее волшебник был благодарен, ведь он вовсе не считал себя непобедимым, а бой с таким чудовищем стал бы испытанием для всего Светлого Совета в полном составе...       "Сперва назгулы в в старой крепости, теперь это... Куда вообще катится Средиземье?".                   (3)       - Дремлет под горой, мрачный замок мой... Душу мучает порой царящий в нем покой, - в очередной раз обходя ритуальный рисунок, выдавленный в каменном полу при помощи колдовства, а затем залитый расплавленным золотом, которое заполнило собой все борозды, Бледный Змей пытался найти любую неточность, способную нарушить процесс перевоплощения. - Я часто вижу страх, в смотрящих на меня глазах... Твоих глазах... Им суждено уснуть в моих стенах...       Залы гномьего замка, высеченные прямо в теле Одинокой Горы, после небольшой реконструкции, стали чуть ли не идеальной резиденцией для колдуна: Смоуг, после того как выкурил отсюда гномов, не занимался разрушениями и мародерством, предпочитая не портить свою собственность, одним фактом своего существования отгоняя любых охотников за чужим добром. Кроме самой твердыни, которая на данном этапе развития магии и технологий, при наличии достаточного количества защитников и пищи, с чистой совестью может считаться почти неприступной, в руки одного из десяти бедствий Планетоса попали горы золота, драгоценных камней, разных металлов... ну и конечно же проклятый камень Гномьих Королей, вызывающий в своем владельце непомерную гордыню, жадность и создающий некую ауру величия, заставляющую остальных ощущать трепет перед данным разумным (эффект не мгновенный, а имеет свойство накапливаться, что делает артефакт аналогом медленного яда). Если бы после исследований Бледный змей не выяснил, что данное чудо(вище) зародилось само, обретя примитивную волю, то решил бы, что его создал кто-нибудь вроде Саурона, чтобы уничтожить гномов изнутри.       "А может быть некто просто нашел природный артефакт с необходимыми характеристиками, а затем подбросил его гномам? Смоуг же, своим захватом королевского дворца, спутал этому кому-то все карты", - задумчиво покачав головой, бывший человек подправил один из символов, утопил в золоте очередной ограненный рубин, после чего удовлетворенно хмыкнул.       - Ведите первого подопытного, - приказал колдун двум оркам, стоявшим у входа в тронный зал, который был отведен под лабораторию их хозяина (все равно, никаких приемов мужчина устраивать не собирался, а для общения с подчиненными и встреч с возможными гостями, вполне достаточно чего-то менее вычурного).       ...       Несмотря на то (а скорее, даже благодаря тому) что у Одинокой Горы собрались сразу две, а то и все три, если считать людей самостоятельной фракцией, армии, захват цитадели гномов прошел пугающе легко. Колдун какое-то время даже сомневался, реально ли происходящее, либо он попал в какую-то сложную ловушку разума, заставляющую видеть то, чего хочет подсознание.       Изначальная диспозиция была такова: двенадцать гномов сидели в родовой твердыне, перекрыв единственный полноценный вход каменной стеной и рвом, сдерживая объединенные силы эльфов Темнолесья и людей из ныне погибшего Озерного Города, которые все не решались пойти на штурм, так как Гендальф Серый (волшебник и агент западных светлых то ли богов, то ли кого-то подобного) убедил их играть в благородство. В это время, жадные гномы из Стальных Гор, подвели свою тяжелую пехоту к тылам союзников (и где только была хваленая разведка эльфов?) и стали угрожать, что пойдут на прорыв, если их не пропустят к родичам.       Чуя, что драконье (гномье) золото утекает из рук, люди, усилиями которых собственно и был убит дракон, решили не дать бородатым коротышкам объединиться. Эльфы, претендующие на богатства подгорного королевства по каким-то совершенно невнятным причинам, примкнули к человеческой рати и стали готовиться устроить резню, дабы не потерять свои финансовые вложения. А тем временем армия гоблинов, возглавляемая учениками Бледного Змея, передвигающаяся по подземным туннелям, которые прогрызали огромные черви, тихо и мирно подбиралась к Одинокой Горе.       Бывший человек, являющийся одним из десяти бедствий Планетоса, стоя на спине некродракона, который парил в небе, скрываясь в тени медленно растущей грозовой тучи, наблюдал за тем как Гендальф, применяя легкое внушение и ораторское мастерство, пытался уговорить всех сесть за стол переговоров и вообще "жить дружно". Только вот низкорослые бородачи, прекрасно видящие желание людей и эльфов поживиться их золотом, категорически возражали против мирного разрешения конфликта, да и длинноухие, которые испытывали перед волшебником некоторый трепет, дипломатично послали его... заниматься своими делами (пасти хоббитов например).       По законам жанра, Бледный Змей, как второстепенный злодей данной эпопеи, должен был атаковать готовых вцепиться друг другу в глотки противников, чтобы они объединились против общего врага и доблестно превозмогли угрозу, после чего таки сели за стол переговоров. Только вот Колдун имел на этот счет собственное мнение, а потому воспользовавшись колдовством, приказал своим ученикам замедлиться, а затем вовсе продвигаться под гору, чтобы начать атаку изнутри крепости, захватив тем самым удобный плацдарм, а не снаружи.       "Шэйд Дурза, в другом мире устраивавший атаку на гномье королевство, дурного не посоветует".       Понимая, что дипломатическим путем договориться не получается, Гендальф совершил последнюю попытку надавить на совесть, дружбу и взаимопомощь. Не получив положительного результата, он... забрал хоббита и самоустранился от конфликта, выбрав роль стороннего наблюдателя, не вмешивающегося в происходящее, но осуждающего всех участников.       Бой начался весьма вяло: ни одна из сторон не горела желанием убивать, а тем более умирать, так как серьезной вражды между армиями не было. Однако, стоило пролиться первой крови, как действие стало набирать обороты, постепенно втягивая в себя все больше участников. Когда же люди, эльфы и гномы совсем увлеклись, в подземельях Одинокой Горы из проломов стали выбираться гоблины, тут же разбегающиеся по коридорам и залам, занимая наиболее удобные позиции (некоторые из них догадались вооружиться гномьим оружием и облачиться в латы их же работы... которые хоть как-то подходили по комплекции).       Тем временем, оставаясь в тени наползающих на поле боя туч, Найтмер приближался к армиям будущих жертв. Волшебник, первым заподозривший неладное, попытался остановить завязавшийся бой, ведь "Сила в единстве - знает любой", но метафорический маховик уже набрал обороты, так что старика просто проигнорировали. Да и странно было бы, если бы уже пролившие кровь разумные, внезапно решили бы не мстить за погибших друзей и родичей.       А затем была атака с трех направлений: в тылу у гномьей пехоты открылись провалы, ведущие в туннели, из которых стали вылезать гоблины и колдуны, из крепости ударили диверсанты, уже полностью захватившие твердыню, попутно ранив или убив членов отряда Торина Дуболома, ну а сверху упал черный дракон, одним своим видом и пронзительно-высоким криком, лишивший многих мужчин какой-либо воли к сопротивлению (поток серого дыма, который лишал жертв сознания и жизни, совершенно ни при чем).       Недавние враги честно попытались перегруппироваться, чтобы оказать отпор общему врагу, но во-первых, никто им не дал на это времени, во-вторых, их ряды оказались смешаны, в-третьих, деморализующий эффект, который оказал явившийся на поле боя дракон, превзошел все возможные ожидания, так как люди побежали, гномы дрогнули, а эльфы попытались тактически отступить, теряя сородичей ранеными и убитыми.       Так как Бледный Змей не ставил своей целью "убить всех человеков и их союзников", гоблины не стали увлекаться преследованием врага, но занялись сбором трофеев, основным из которых были пленники. В конце концов, колдуну нужны были подопытные и все его подчиненные предпочитали, чтобы в их роли выступал кто-нибудь другой.       ...       Двое солдат притащили в ритуальный (ранее - тронный) зал первого эльфа, сухожилия рук и ног которого были подрезаны, а в рот вставлено деревянное кольцо, чтобы он не вздумал откусить себе язык. Почему именно кольцо? Просто так было проще поить упрямых ушастых, которые все как один объявили голодовку. Люди и гномы в этом плане были куда менее привередливыми, пусть сухожилия ног им тоже подрезали... просто на всякий случай.       - Итак: мы имеем эльфа обыкновенного, полностью светлого, но почему-то считающего себя едва ли не темным, - расхаживая вокруг обездвиженного пленника, один из десяти бедствий Планетоса рассуждал вслух, ожидая пока ритуал наполнится колдовской силой. - Как любой представитель своей расы, данный образец имеет предрасположенность к магии, которую по какой-то причине практически не развивал, отличную регенерацию, отсутствие лимита деления клеток... Хм-м. А не это ли послужило причиной уменьшения рождаемости? Хотя, так как раса полностью искусственная, что просматривается как во внешности, телосложении, крови и магии, возможно то, что создатели изначально заложили подобный механизм саморегуляции, чтобы их питомцы не заполонили собой весь мир, ну и более трепетно относились к своим детишкам. Если удастся найти способ снять блокировку, то это будет частичным подтверждением теории, так как механизм восполнения потерь в критических для народа условиях, обычно менее выражен. Правда остается фактор возрождения где-то на западе, за морем, что говорит о некой духовной связи с сущностью, либо сущностями, уровня божества. Бог, который возрождает не только избранных, но весь свой "избранный народ"... Технически, если накопление энергии идет от веры, которую генерирует последователь с первых лет разумной жизни, за сотню-другую лет вполне может скопиться запас, необходимый для проведения данной процедуры. Ну а то, что верующие подпитывают свое божество в течение многих сотен лет каждый, то данная процедура весьма выгодна обеим сторонам. М-да, я даже слегка завидую эльфам за то, что у них есть те, кто о них так заботится. А вот и ритуал готов.       Послав волну колдовской силы, Бледный Змей активировал процесс превращения, состоящий из четырех этапов: сперва проклятие привязывает душу к телу, затем светлую энергию отсекает от источника и выкачивает в накопители (что в иных обстоятельствах привело бы к неминуемой смерти от истощения) после чего другие накопители закачивают в опустошенную оболочку темную энергию, а целительское проклятие продолжает поддерживать жизнь в оболочке. Усыплять подопытного, чтобы он испытывал меньше мучений, было бы совершенно бесполезно, так как основные эффекты преобразования проходили через душу, которая в свою очередь заставляла мутировать и тело.       "В следующий раз нужно будет сделать процесс выкачивания светлой и закачивания темной магии более... постепенным. Организм, даже под действием постоянного восстановления, не успевает подстраиваться. Жаль, но время ритуала увеличится как минимум в восемь раз".       Зачем колдун занимался этими опытами? Просто он хотел создать для себя более совершенное тело, которое не придется менять раз в год, а то и чаще. Эльфы же были почти идеальными заготовками, имеющими всего один, зато серьезнейший недостаток: они были до омерзения светлыми.       "Пока Саурон чего-то ждет, человеческие королевства медлят, гномы зализывают раны, а эльфы... занимаются своими, несомненно важными, делами в лесах, нужно пользоваться моментом. Кто знает, когда придут враги? Найтмер - это аргумент в любых переговорах, но его вполне могут перевесить множественные аргументы поменьше. Жаль, что волшебник сбежал. Было бы интересно посмотреть на то, как на него подействует колдовская сила".       Подопытный эльф бледнел, корчился, иссыхал буквально на глазах, а также деформировался, начиная напоминать чуть более симпатичного гоблина. Это можно было считать... первым провалом из череды экспериментов по прививанию темных сил светлым существам.       "Нужно перевести сюда Венеру: пусть помогает и набирается опыта. Не хочется конечно оставлять Морию без пригляда, но... Хм... А почему-бы не создать себе слугу, вроде назгулов Саурона? Тем более, что подопытного материала пока что достаточно", - прикинув в уме, какой именно результат нужно получить в итоге, колдун был вынужден признать, что имеющихся ресурсов может оказаться недостаточно.       Впрочем, там, где не хватает качества, всегда можно взять количеством. Это же может оказаться верным и в обратную сторону, так как гномы оставили в сокровищнице немало материалов, вроде мифрила, которые неплохо резонируют с колдовством и волшебством.       "В конце концов, помощник не обязательно должен быть живым".                   (4)       = "Госпожа Венера, хозяин зовет в мастерскую", - прошелестел холодный, но одновременно с тем и голодный голос прямо в голове у полукровки человека и монстра.       - Никогда... не смей... лезть мне в голову, - вскочив с кровати, отбросив шелковую простыню, которая заменяла одеяло, ученица Бледного Змея метнула сгусток энергии, принявший вид черных молний, прямо в высокую фигуру, кутающуюся в черную хламиду с капюшоном, застывшую в дверном проеме.       Издав крик, больше похожий на болезненный сип, слуга колдуна, которого окутало проклятье в виде молний, причиняющих боль как на материальном так и духовном уровнях, взмахнув тонкими руками упал на пол, начав шипеть мольбы о прощении. Вместе с тем, исходящее от него ощущение холода заметно ослабло, а девушка наконец смогла взять себя в руки и успокоиться.       - Исчезни с глаз моих, - холодно велела колдунья (или ведьма?). - Стой. Передай, что я прибуду через четверть часа. Ступай.       Поклонившись, сохраняя мрачное молчание, бывший эльф уплыл прочь по коридору, скользя над полом в десятке сантиметров и тем самым тратя драгоценную энергию. Впрочем, жалеть данных уродцев белка вовсе не собиралась, ощущая к ним искреннюю ненависть за то, что они смели пользоваться силами разума для того, чтобы извлекать из памяти жертв самые мучительные воспоминания, питаясь болью и страданиями живых.       "В открытом бою - бесполезны, для пыток - опасны из-за своего неутолимого голода, а годны разве что для устрашения", - скривив лицо-мордочку в недовольной гримасе, Венера в очередной раз пожалела о том, что дементоров нельзя просто уничтожить, так как учитель будет расстроен...       - Ну, с их помощью можно тренировать защиту разума, - попыталась найти хоть что-то положительное в существовании этих тварей колдунья.       Дементоры... Когда Бледный Змей понял, какими именно свойствами обладают его новые творения, то долго и самозабвенно хохотал (воспоминания об этом даже спустя прошедшие месяцы после тех событий, вызывают в душе девушки необъяснимую дрожь) после чего дал им это название и приказал обрядить в рваные черные балахоны с капюшонами. С тех пор по замку, вырубленному в теле Одинокой Горы, без сна и отдыха снуют двенадцать костяков обтянутых пергаментной кожей, которые несмотря на медлительность, физическую слабость и неуклюжесть, вгоняют в ужас как гоблинов, так и томящихся в темнице пленников. Сама белка, в первый раз столкнувшись с тварью в коридоре, на несколько секунд впала в ступор, а когда сумела взять себя в руки обнаружила, что сидит на полу забившись в угол и плачет.       Дементоры были попыткой учителя создать нечто, что будет держать в страхе подчиненных и врагов, являясь ответом на назгулов Саурона. Ужас они действительно нагоняли, но вот в боевом плане... полный провал. Не удивительно, что этих уродцев было создано всего восемнадцать, из которых шестеро отправились в Морию, чтобы помогать молодым колдунам контролировать основную часть армии, попутно следя за их деятельностью в отсутствие хозяина.       "Будто бы они смогут что-то сделать нормальному и обученному колдуну. Хотя... нормальных колдунов в Мории не осталось: всех, кто хоть немного соответствует данному званию учитель перевел сюда", - промелькнула в голове белки мысль, пока она натягивала сперва шелковые короткие штаны с прорезью для хвоста, затем безрукавку оставляющую открытым живот (Бледный Змей назвал ее непонятным словом - топик) ну а сверху накинула белую мантию до пола, с широкими рукавами и глубоким капюшоном.       Откуда в старой твердыне гномов, где долгое время властвовал дракон, совершенно не нуждающийся в тряпках и предметах гигиены, настолько много качественного белого шелка? Венере пришлось лично решать эту проблему, после переселения на новое место жительства: к счастью в Темнолесье имелась популяция полуразумных огромных пауков, которые после наложения на их колонию подчиняющего проклятия, с радостью согласились служить новой хозяйке. Сам колдун только похвалил свою ученицу за находчивость, после чего посоветовал разработать ритуал создания подходящих существ из подручного материала самостоятельно.                   ***       Стоя на импровизированном балконе, представляющим из себя обычный каменный выступ отвесной скалы, Бледный Змей, кутающийся в красные одежды рыцаря-жреца, грелся под тусклым осенним солнцем и смотрел вдаль. Его мысли полнились тяжкими думами, рано или поздно приходящими в голову к каждому колдуну, творящему темные дела в своей мрачной цитадели: во-первых, главный конкурент, который мог бы при желании смахнуть его с лица материка, словно игрок шахматную фигуру с доски, почему-то медлил и отмалчивался, не спеша ни карать за неповиновение, ни предлагать союз; во-вторых, Союз Светлых Сил (да-да, только с больших букв) уже год готовится совершить карательный рейд и вскоре затянувшаяся подготовка завершится, после чего нестройные ряды добра, обрушатся на еще менее стройную толпу зла; ну и в-третьих... подопытные заканчивались, а пополнять их с каждым месяцем становилось все сложнее, ибо даже люди спешили убраться подальше от окрестностей Одинокой Горы, где обитает злобный чародей и его ручной дракон.       "Того и гляди, на гоблинов придется перейти. Ух ты, рифма получилась. А мне ее даже продать некому", - усмехнувшись собственным мыслям, чего все равно никто не увидел бы из-за золотой маски, мужчина развернулся и вошел в коридор, закрывая за собой каменные створки потайной двери.       Откуда у одного из десяти бедствий Планетоса была информация из лагеря Светлых Сил? Агентурная сеть из торговцев продолжала работать, принося свою пользу в обмен на золото, драгоценные камни, прочий ценный хлам. Если бы не они, то вряд ли ученики и офицеры Бледного Змея могли бы вкусно есть, мягко спать, удобно одеваться, пользоваться качественными инструментами и ингредиентами. При всем этом, ушлые торгаши умудрялись сбывать свой товар обеим сторонам, делая на этом неплохие барыши.       Миновав сокровищницу и пару коридоров, колдун зашел в свою мастерскую, ранее являвшуюся тронным залом, пол которой был украшен многочисленными ритуальными рисунками, состоящими из золота залитого в вырезанные в камне борозды. Венера уже ждала его здесь, будучи одетой в свою белую мантию и рассматривая заготовку под очередное чудовище, которое должно стать генералом армии орков Мории. Увидев учителя, она склонила голову и негромко спросила:       - Я чем-то могу вам помочь, учитель?       На миг в душе колдуна мелькнуло что-то теплое, вроде желания потрепать белку по макушке и дать ей орешек (золотой, с алмазным ядрышком) но как появилось, так это чувство и пропало. На место сгинувших эмоций пришли сосредоточенность и легкая усталость, а также привычное чувство раздражения.       - Сегодня ты должна только наблюдать, - заявил мужчина, жестом приказывая паре гоблинов подтащить к недавно составленному ритуальному кругу истощенного, но не сломленного, поседевшего за проведенный в плену год гнома. - Когда я закончу, ты расскажешь то, что поняла. Все остальное я объясню еще раз, а затем повторю ритуал. Вопросы?       - Нет, учитель, - отозвалась колдунья, вызвав у наставника удовлетворенный кивок (хоть кто-то в его окружении был достаточно сообразителен и компетентен, чего нельзя было сказать о большинстве гоблинов и набранных из местных людей учеников).       ...       Сперва Бледный Змей укрепил связь души гнома с его же черепом, превратив тот в своеобразный сосуд для души, а затем бесхитростно убил коренастого коротышку путем отсечения головы. После этого, избавленный от плоти череп, почти заботливо, был помещен в стальные доспехи столь большого размера, будто бы их ковали с расчетом на человека трех метров высотой. Затем плоть гнома потекла, освобождая белые кости, смешалась с коровьим мясом и однородной массой затекла внутрь брони, заполняя все полости.       Некроплоть, пропитанная колдовской силой, прямо на глазах у Венеры сплеталась в сплошные жгуты мышц, которые принимали форму, отдаленно похожую на высокого и широкоплечего человека... с внешним скелетом, как у какого-то насекомого. У твари не было глаз, носа и ушей, вместо рта имелась похожая на воронку дыра, чего, впрочем, совершенно не было заметно под глухим шлемом с парой узких прорезей "смотровых" щелей.       - М... учитель? - убедившись в том, что ритуал завершился, девушка привлекла к себе внимание своего опекуна.       - Спрашивай, - сняв золотую маску с лица и повесив ее на пояс, отозвался колдун.       - Почему вы поместили череп... туда? - не зная, как правильнее выразиться, белка просто ткнула правой рукой в то место поднявшихся на ноги доспехов, где заканчивалась спина.       - Повреждение черепа, пусть это и не так просто сделать, грозит разрушением чар, которые удерживают душу и позволяют голему плоти пользоваться навыками донора, - пояснил и без того очевидную истину Бледный Змей, а затем ухмыльнулся и спросил: - Как часто ты видела, чтобы во время сражения кто-то пускал стрелы в задницу противника, либо пытался мечом поразить его таз? С детства, что людей, что гномов и эльфов учат, что бить нужно в голову, сердце, на худой конец - в живот. Но таз остается даже менее популярной целью чем колени, локти, стопы... Теперь понятно?       - Да, - немногословно отозвалась монстр-полукровка, пытаясь припомнить за собой, часто ли она била в это место своих противников.       "Разве что в детстве, да и то...", - отмахнувшись от неприятных воспоминаний, белка скосила недовольный взгляд на дементора, который в компании четверки гоблинов конвоировал нового гнома.       - Теперь, можешь начинать рассказывать, что из моих действий тебе понятно, а что - нет, - разрешил Бледный Змей, кивком головы приказывая разместить жертву на ритуальном рисунке (кости предыдущего "добровольца" уже были собраны в коробку, где им предстояло дожидаться следующего ритуала.                   ***       Саруман Белый был раздосадован... Да: он был раздосадован, ибо злиться на жадность, трусость и тупость короткоживущих рас - это недостойное поведение для светлого волшебника. Правда и долгожители, в роли которых выступали эльфы, тоже не отличались особым здравомыслием.       "Я жаловался на затишье, из-за которого народы Средиземья чахнут? Ну и дураком же я был...", - такие мысли нередко посещали формального главу Светлого Совета с тех пор, как он взялся организовывать карательный поход против гоблинов и колдунов Одинокой Горы (лезть в Морию, при всем желании, на данном этапе было бы... неблагоразумно).       Почему Саруман считал себя формальным главой совета? Еще недавно ему казалось иначе, но после того как Гендальф проигнорировал настойчивую просьбу не лезть в старую крепость врага, где по слухам обосновался какой-то некромант и закономерно попал в ловушку, из которой его вытаскивать пришлось сразу и владыке Элронду, и леди Галадриэль и Саруману, да еще с помощью Радагаста Бурого, все стало вставать на места.       Кто реальный глава совета? Можно было бы сказать - Гендальф, но на данный момент, он скорее агитатор и исполнитель. Элронд вовсе слишком пассивен и если бы его время от времени не пинали, давно покрылся бы мхом в своем уединенном уголке мира. Галадриэль... да, она вполне могла быть главой всего того абсурда, который начал твориться на глазах у Сарумана.       А ведь если бы ему не приказали (в мягкой форме, но приказали) прибыть на место сбора, а затем спасаемый "герой" не решил бросить его едва ли не один на один с шестеркой назгулов, включая их короля-чародея, то может быть вера в "друзей" сумела бы сохраниться. Когда же едва вставший на ноги Серый отправился к Одинокой Горе, где началась бойня между "светлыми" силами, в которую с грацией слона в лавке гончара ворвались гоблины и дракон...       "Поднятый из мертвых дракон", - поправил себя Белый маг.       Разгром сил людей Озерного Города, хирда гномов и эльфов Темнолесья был закономерен, пусть от того ничуть не менее неприятен. Темные же, не став сразу бросаться в погоню, потратили время для укрепления своих позиций и теперь, без сильной армии с магической поддержкой, из старой гномьей твердыни их не выгнать. Да и с восставшим из воды Смоугом нужно что-то делать: в разрушительной силе он потерял, но вот в живучести явно приобрел.       Гендальф метался между королевствами, пытаясь собрать Светлый Союз против сил тьмы, агитируя разных людских корольков благородством и стращая угрозами. Саруман, глядя на это со своей башни, только недоуменно качал головой, так как для него было совершенно очевидно, что никто из людей не захочет сражаться и умирать за кого-то другого. По их мнению Одинокая Гора далеко, так что гоблины оттуда сперва должны пройти через несколько королевств... а ведь даже Мория и то ближе, но ее обитатели ведь не спешат лезть на поверхность. В то, что дракон сперва умер, а затем восстал и присоединился к каким-то темным колдунам, вовсе почти никто не верит, предпочитая считать, что Смоуга просто ранили во время сражения у Озерного Города, а когда он зализал раны просто вернулся в свое логово и начал мстить.       "Вы сами во всем виноваты: раздраконили дракона и заставили его объединиться с гоблинами, а теперь хотите, чтобы мы исправляли вашу ошибку" - говорили некоторые влиятельные человечки, упивающиеся своим положением местечковых властелинов. В общем-то, в чем-то они были даже правы: если бы Гендальф не затеял свой поход, страж гномьих богатств был бы жив и вряд ли позволил бы какому-то колдуну пользоваться собой как ручным пугалом.       Впрочем, искать правых и виноватых можно было долго, но занятие это неблагодарное и бессмысленное. Вместо этого Саруман, испытывая недостойное светлого волшебника злорадство, сам взялся за организацию похода к Одинокой Горе. Пришлось даже привлечь Радагаста (единственного члена Светлого Совета, который без возражений подчинился формальному главе) чтобы более быстро передвигаться между королевствами. Учитывая, что он гораздо лучше понимал стремления людей и не боялся играть на их желаниях, неудивительно то, что войско постепенно стало формироваться.       Давно белому магу не приходилось так много изображать из себя певчего соловья (если вообще хоть когда-то приходилось так унижаться) но результат того стоил. Лесть, уговоры, подкуп, шантаж, обещание помочь занять трон... в ход шли все трюки, которые когда-либо придумывали эльфы и люди с гномами. Рохан получал золото, горцам были обещаны земли, Гондор в своей гордыне, желая подтвердить репутацию защитников света от сил зла, выделил целую тысячу элитных солдат, закаленных в боях с гоблинами. Даже гномов удалось расшевелить, надавив на их оскорбленную честь, жадность, гордыню, чувство мести... Да и более малые государства не остались в стороне.       Двадцать тысяч всадников, тридцать тысяч людской пехоты, десять тысяч гномов, пять тысяч эльфов (Галадриэль, увидев то, к чему идет дело, не смогла остаться в стороне и вместе с Элрондом приготовилась присоединиться к походу). На фоне этого, приведенные Серым четыре тысячи следопытов, смотрелись как-то тускло. Но и на этом Саруман не остановился, а потратив внушительную часть своих личных сбережений, нанял еще десять тысяч вольных воинов, доведя общую численность армии до семидесяти девяти тысяч.       "Мало собрать армию, ее нужно еще прокормить и доставить на место битвы", - сокрушался про себя белый маг, тратя остатки былых богатств на фураж.       Только одно грело душу формального главы Светлого Совета: когда Одинокая Гора будет отвоевана, вся заслуга в этом будет принадлежать ему, как организатору всего этого предприятия. Впрочем, как существо вполне разумное, он не откажется разделить славу с кем-нибудь еще, вроде Светлого Ордена, рыцари коего, после прохождения проверки на владение темной силой, были распределены по войскам в качестве поддержки на время перехода, а перед главным боем соберутся в отдельный отряд, чтобы нанести кинжальный удар в самое сердце врага.       "Победа будет за нами и тогда...".                   (5)       Сидя в кресле, которое стояло у стены просторного и мрачного зала, стрельчатые окна которого в данный момент были закрыты тяжелыми ставнями, Саруман Белый - глава Светлого Совета и герой битвы при Одинокой Горе... погружался во все более глубокое уныние. Ему следовало радоваться, ведь поход увенчался успехом и слава о подвиге волшебника разошлась по всему Средиземью, но слишком велика оказалась цена победы, от которой ощущалось отчетливая тревога, будто бы ничто еще не закончено.       "Я был слишком слаб... Нет, сил у меня... у нас... было более чем достаточно, но вот применяли мы их совершенно бездарно. Коварство врага, его хитроумные ходы, словно бы предугадывавшие все наши маневры, едва не обернулись полной катастрофой. Рыцари-жрецы называли его Десятым Бедствием Планетоса? Что же, это подходящее имя для существа, на равных выступившего против Светлого Совета. Но его извращенный и изворотливый ум - это не оправдание нашей глупости", - кулаки седобородого мужчины сжались до белизны костяшек, но сосредоточенное лицо, черты которого словно бы заострились и стали напоминать каменную маску, оставалось все также невозмутимо.       ...       Огромная армия людей, гномов и эльфов, численность которой составляла без малого восемьдесят тысяч воинов, и огромный обоз обслуги, медленно и неотвратимо приближалась к Одинокой Горе. Почти каждый вечер, останавливаясь на привал, соратники устраивали небольшой пир с песнями, рассказами историй у многочисленных костров, спорами о том, как они потратят свою часть богатств и сколько голов гоблинов срубят. К счастью, чем ближе становилась цитадель занятая врагом, тем более сосредоточенными становились бойцы: все же все они были закаленными, бывалыми рубаками, а гномам и эльфам вовсе не следовало напоминать о дисциплине.       Последние десять дней пути, каждую ночь на лагерь совершались дерзкие налеты гоблинов на варгах (крупных волках, которые обладали собственным разумом) но лучники, которых предпочитали ставить в дозор в самое темное время, легко расправлялись с диверсантами. Подобные стычки, как и легкость, с которой солдаты громили отряды врага, вселяли уверенность и... убаюкивали, заставляя лишаться бдительности.       Сама Одинокая Гора, похожая на причудливого великана, присевшего отдохнуть в чистом поле, днем и ночью была скрыта в тени грозовых туч, свинцовым одеялом скрывающих небо за непроглядной пелиной, в которой летали крупные черные вороны. На многие километры вокруг гномьей твердыни расстилалась равнина, выжженная до состояния голого камня и спекшейся в черную корку земли. Именно там собиралось воинство гоблинов, численность коего составляла никак не меньше сорока тысяч...       Сорок тысяч темных тварей против восьмидесяти тысяч воинов света - это могло бы вызвать снисходительные улыбки у многих. Некоторые участники похода даже стали считать, что все закончится не успев начаться, да и битва окажется обычным избиением. Впрочем, более опытные воины точно знали, что штурм укреплений, которые защищают даже гоблины, с их слабой дисциплиной и редким наличием мастерства во владении оружием - это задача непростая даже в идеальных условиях, а ведь в крепости сидят еще дракон и как минимум один колдун.       Начиналось все довольно хорошо: армия Светлых Сил окружила Одинокую Гору, чтобы не дать врагу сбежать или подвести подмогу, а затем всадники, закованные в стальную броню, нанесли сокрушительный удар по вышедшим из-под защиты стен твердыни монстрам... попытались нанести сокрушительный удар. Едва конница набрала разгон, как земля вздрогнула и осела прямо под ногами у скакунов, открывая взорам наездников кажущийся бездонным провал. Очень многие, в том числе и рыцари-жрецы, не успев остановиться упали в эту ловушку, закончив свои жизни на каменных пиках усеивающих все же существующее дно ловушки.       Но коварство врага оказалось куда более всеобъемлющим, нежели могли ожидать командиры союзного воинства: в ту же минуту как разверзлась огромная волчья яма, на расстоянии десяти километров от Одинокой Горы, земная твердь раскололась и разверзлась пропастью, очерчивая почти правильный круг двадцати километров диаметром. Сложно было даже представить, сколько времени и сил было потрачено на создание данной западни, в один миг перевернувшей положение противников с ног на голову. Люди, гномы и эльфы, еще минуты назад считавшие, что это они загнали колдуна и его монстров в ловушку, обнаружив себя запертыми в одной клетке с опасными чудовищами, закономерно начали паниковать.       По всей поверхности импровизированной платформы, тут и там, прямо под ногами у ратников, готовых лицом к лицу столкнуться с любым врагом, которого можно убить доброй сталью, начали открываться малые провалы, в которые не смог бы пролезть и эльф, откуда стал истекать ядовито-зеленый туман, скапливающийся тяжелыми непрозрачными облаками. Те, кто вдыхали эту гадость начинали кашлять кровью, задыхаться и терять сознание. Если же их не вытаскивали из опасной зоны товарищи, то через какие-то минуты, сильные мужчины безвольно падали и больше не поднимались... живыми. Волшебники и оставшиеся рыцари-жрецы пытались призывать ветер, чтобы разогнать отраву и очистить от туч небо, но это давало крайне слабый результат, а вот попытки заткнуть дыры в земле чем-либо, даже телами погибших, приносили хоть какой-то успех (в пропасти, которая окружила Армию Света, тоже клубился туман, но он по крайней мере не пытался вырваться за границы обрыва, словно бы был слишком тяжелым для этого).       Обоз, оставленный под охраной части армии далеко позади, оказавшийся отрезанным от основных сил союзников, подвергся полноценному нападению слуг колдуна, среди которых мелькали гоблины, тролли, варги и даже огромные пауки. Однако наибольший ужас в сердца бойцов вселяли шестеро существ в рваных черных балахонах с глубокими капюшонами, которые издавали морозящее душу шипение, распространяли вокруг себя холод, парализовали противников суеверным страхом, выбирающимся из потаенных уголков разума, заставляя раз за разом переживать самые ужастные моменты своих жизней.       Гоблины смеялись; гоблины улюлюкали; гоблины осыпали Воинов Света оскорблениями и стрелами. А затем в небо взвился черный дракон...       ...       Воспоминания, отпечатавшиеся в памяти словно клеймо, оставленное раскаленным железом, заставили маску сосредоточенности на лице Сарумана треснуть, открывая бушующие в душе эмоции. Слуга, заглянувший в зал для того, чтобы узнать не угодно ли волшебнику чего-нибудь, был выгнан прочь одним лишь словом. После этого, никто более не рискнул нарушать уединение хозяина Изенгарда.       ...       При помощи орлов, с которыми о помощи договорился Радагаст Бурый, троица волшебников, среди которых были также Гендальф и Саруман, схлестнулись с врагом в небе, а на земле леди Галадриэль и лорд Элронд, повели союзников на штурм твердыни.       Как и ожидалось, после своей гибели Смоуг лишился большей части разрушительной мощи, но стал куда более крепким и живучим. Многих смелых птиц он убил, прежде чем его крылья истрепались настолько, что более не могли держать тушу в воздухе даже при помощи магии, но даже упав на землю он оставался опасным противником. Словно муравьи борющиеся с огромной сороконожкой, гномы и люди окружали монстра, опутывали его веревками и цепями, кромсали тело секирами из мифрила, а вместе с тем рыцари-жрецы и волшебники, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы не попадать под смертельные атаки, жгли порождение темного колдовства магией света.       У войск, которые штурмовали Одинокую Гору, с самого начала возникли сложности: трехметровые рыцарские доспехи, покрытые броней из мифрила и вооруженные огромными алебардами, двигаясь с пугающей легкостью и хищной грацией, словно дети играющие в зарослях камышей с игрушечными мечами, несли смерть в ряды своих врагов, практически не получая повреждений в ответ. Огромной ценой давалась победа над каждым из них, но если бы не рыцари-жрецы, указавшие слабые места чудовищ, велика вероятность полного разгрома...       Саруман, Гендальф, Радагаст, Галадриэль и Элронд, возглавляя прорыв элитных сил Союза Светлых Рас, ворвались в когда-то прекрасный тронный зал, где их ожидал виновник всех чудовищных деяний, которые довелось узреть этим днем. Словно в насмешку над своими врагами, он сидел на золотом троне, будучи одетым в алые одеяния и мягко улыбающуюся золотую маску. Перед ним, неживой стеной стоял десяток закованных в мифрил рыцарей и шестеро мертвецов в черных балахонах.       - Братья, вы наконец-то пришли и привели глав Светлого Совета, - совершенно спокойным голосом произнес колдун и пару раз хлопнул в ладоши. - Что же , давайте расправимся с ними и тогда, более ничто не сможет остановить захват этого мира!       - Не пытайся нас запутать, чудовище, - опережая самые горячие головы, подал голос белый маг. - Мы знаем, что ты и твои прихвостни прикрывались именем Светлого Ордена, творя свои темные дела...       - Тебе не стравить нас между собой, Десятое Бедствие, - из-за маски, лица жреца-рыцаря видно не было, но голос не позволял усомниться в испытываемых им отвращении и ненависти. - Мы не сумели остановить тебя на Планетосе, но здесь твой путь прервется. Никто более не пострадает от твоих козней!       - Да ты шутишь, брат? - изумился колдун. - Я ведь делал все согласно нашему плану. Неужели вы решили избавиться от меня, предательством ответив на верную службу?       - Замолчи! - луч света сорвался с ладони мужчины в красном, но разбился об скрытую под мифрилом стальную кирасу трехметрового монстра.       Более не было сказано ни слова и разразился бой. Пока соратники сдерживали чудовищ, Саруман сумел пробиться к трону, на котором сидел виновник всех бед свалившихся на Средиземье в последние годы. Что удивляло более всего - он не пытался защититься, как и сбежать, лишь смотрел на волшебника водянистыми глазами и ждал.       - Что же, колдун, закончились твои трюки? - опасаясь чего-то, белый маг попытался развеять тревогу собственным голосом.       - А есть ли смысл сражаться? - с горечью спросил монстр в человеческом обличии. - Мой орден... те, кто были семьей для меня... предали все, ради чего мы сражались. Давай, волшебник, заверши этот глупый фарс. Запомни лишь одно: никому не доверяй и не поворачивайся спиной к друзьям, если не хочешь однажды обнаружить в ней нож, закончив свою жизнь... как я.       - Этого не будет, - твердо заявил Саруман, вонзая меч в грудь колдуна.       Из тела убитого человека, в глазах которого успело промелькнуть облегчение, вырвался серый туман, который на миг сложился в карикатурное изображение лица, но стоило моргнуть, как видение пропало.       Разгромить оставшихся без своего предводителя темных тварей оказалось несложно, тем более, они почти сразу бросились бежать, оставляя поле боя за воинами света...       ...       "Только радости победа не принесла даже наемникам: сокровищница гномов оказалась пуста, а обоз разграблен и сожжен. Оставаться в Одинокой Горе никто не хотел, но пришлось задержаться до тех пор, пока не будет построен мост через ущелье. Пожалуй... гномы не станут селиться в том месте, какие бы богатства не скрывала та земля", - устало прикрыв глаза, Саруман еще раз задумался о последних словах колдуна.       Светлый Орден доказал, что его члены борются с тьмой... но можно ли им доверять? Как и Десятое Бедствие Планетоса, они пришли из мрачного и темного мира. И пусть доверять темной твари глупо, но отмахнуться от его слов не получалось...       "Я должен изучить колдовство, хотя бы для того, чтобы знать, как с ним бороться".       Приняв решение, Белый Маг поднялся из своего кресла и направился в лабораторию, куда были перенесены многие предметы из Одинокой Горы. Он не ощущал, как поселившаяся в светлой душе тьма, подпитываясь собственными страхами и обидами, медленно набирает силу, маскируясь чистым и ярким светом.       Ведь как было известно в одном из миров, память о котором пробудилась в Бледном Змее: "Самое темное место - под пламенем свечи". Но до тех пор, пока первые ростки дадут свои всходы, пройдет много-много лет... Все же слуга светлых богов был силен, а воля его крепка...       Но ведь и вода не сразу стачивает камень?                   (6)       Алихандро висел в цепях, сковывающих его по рукам и ногам, впивающихся в кожу широкими браслетами, крепящимися к металлическому стержню с поперечными перекладинами, который был подвешен над бездонным зевом черной пропасти. Его исхудавшее тело, ранее красовавшееся жгутами упругих мышц, было прикрыто старой мешковиной, а дух держался лишь на уверенности, что братья по ордену сумели одержать победу над врагом всего рода людского, именуемым Десятым Бедствием Планетоса.       "Это мы повинны в том, что он пробрался в этот светлый мир. Мы же и должны были исправить свою вину, дабы тварь более не распространяла свою скверну", - думал мужчина, изо-всех сил стараясь увидеть в окружающей его темноте хоть лучик света.       Рыцарь-жрец не помнил, как и когда оказался в этой темнице: казалось, что только секунду назад он вдохнул зеленый туман, пытаясь спасти своего ученика-оруженосца, и вот уже висит над пропастью, а с края обрыва на него смотрят уродливые твари, именуемые жителями Средиземья обычными гоблинами. Они насмехались над ним, оскорбляли, зло шутили... но так как жертва не отвечала, вскоре заскучали и почти перестали появляться. Отсчитывать время теперь получалось только по моментам кормежки, которая происходила отнюдь не регулярно.       Вот и сейчас, в коридоре ведущем на обрыв замерцал свет факелов, а затем прищуренные глаза человека увидели стройную девушку, с головы до ног кутающуюся в белый балахон с капюшоном. Как и всегда, бедняжку (возможно даже наложницу кого-то из проклятых колдунов, обученных не иначе как Десятым Бедствием) сопровождали двое гоблинов, которые установили факела в держатели и принялись крутить ручки барабана, приводя в движение толстую цепь, на которой был подвешен стержень.       Когда Алихандро оказался над краем пропасти, тюремщики ушли в коридор, оставив его и девушку один на один. Кормилица, в левой руке держа глиняную миску, а правой рукой, скрытой в длинном рукаве, деревянную ложку, зачерпнула немного жидкой каши и поднесла ее к губам человека.       - Скажи мне, дитя, знаешь ли ты, кто победил в битве при Одинокой Горе? - хриплым от долгого молчания голосом, прожевав и проглотив первую порцию еды, спросил рыцарь-жрец.       - Знаю, господин, - безропотно, негромким шепотом отозвалась девушка.       - Расскажи же мне... чем все закончилось? - лихорадочно сверкая слезящимися от света огня глазами, попросил человек.       - Армия Света понесла ужасные потери, из-за чего едва не распалась, но волшебники ворвавшиеся в тронный зал, прорвавшись через полчища чудовищ, смогли повергнуть главного колдуна, после чего его воинство либо бежало, либо было рассеяно, - коротко описала произошедшее кормилица.       - Как же я оказался здесь? - продолжил опрос мужчина.       - Отступая, гоблины собирали мертвых и раненых, после чего перенесли всех через подземные туннели в Морию, - замявшись, собеседница добавила: - Вы единственный из волшебников, кто выжил.       - Почему же меня не убили? - удивился Алихандро. - Колдуны обычно не упускают возможность убить кого-то вроде меня... ну или попытаться осквернить своей мерзкой Ушедшему Богу тьмой.       - Ученица главного колдуна приказала держать вас здесь, кормить и следить за здоровьем, - девушка снова замялась, но все же собралась с духом и добавила: - Она готовит какой-то ритуал... я слышала, что вы нужны, чтобы вернуть ее учителя.       "Нет... Не может быть... Он же убит... Или?.. Я не могу позволить, чтобы из-за меня и моей слабости, столькие жертвы настоящих героев пошли впустую", - рыцарь-жрец уже хотел было откусить себе язык, чтобы истечь кровью и тем самым нарушить планы колдуньи, но... не смог.       Собственная сила не позволяла причинить себе смертельный вред, даже в столь истощенном теле сохраняя жизнь.       "А что если?.. Это безумие, но может сработать".       - Скажи, дитя, как часто ты встречаешься с колдунами? - отчаянно молясь Ушедшему Богу, человек начал сосредотачиваться для решительных действий.       - Часто, господин, - повинилась кормилица. - Но они редко обращают внимание на прислугу.       "Тем лучше", - мысленно потирая руки от ощущения того, что сумеет испортить темным тварям все их планы, Алихандро глубоко вздохнул.       - Дитя, прости меня за бремя, которое я на тебя возлагаю: при первой же возможности, беги из этого места.       - Но я... не могу... У меня нет сил... - руки девушки задрожали, как и голос.       - Тише, дитя, я дам тебе силу и знания, как ей пользоваться, - успокоил собеседницу рыцарь-жрец, постаравшись улыбнуться как можно ласковее. - Ты сможешь скрыть мой дар от колдунов, но недолго: самое большее - месяц. За это время тебе необходимо выбраться на поверхность и передать моим братьям сведения о Мории и обитающих здесь колдунах. Ты готова принять мой дар?       - Я... Я не справлюсь... - кормилица отшатнулась назад и Алихандро едва не застонал от раздражения.       - Ты - последняя надежда Средиземья, дитя, - голосом, которым в приютах взрослые общались с воспитанниками, мягко увещевал девушку человек. - Судьба возложила на тебя трудное испытание, но если ты выполнишь его, то не только спасешься сама и спасешь этот мир от страшнейшей участи, но и получишь великую награду...       "Петь соловьем", когда тебя продолжают кормить мерзкой на вкус кашей, задача не самая простая, но к тому моменту, когда гоблины стали возвращаться, рыцарь-жрец получил согласие на принятие его силы. Сам же процесс был недолог: маленький золотой шарик, источающий тепло и заботу, вылетел из груди своего старого владельца и погрузился в грудь новой хозяйки, которая замерла на месте, выронила из рук миску с ложкой, отшатнулась и упала на колени, начав кашлять. Этого не должно было быть, даже если силу принимал неподготовленный человек...       - Кха... Кха-кха-кха... - задыхалась кашлем кормилица, вздрагивая всем телом от судорог. - Кха-кха-кха...       - Вставай, - прошипел рыцарь, уже не жрец. - Гоблины близко.       В этот момент двое уродцев выбежали на обрыв и широко распахнутыми глазами уставились на девушку, которая прекратила кашлять, но все еще вздрагивала от судорог.       А следом за этим произошло то, из-за чего сердце в груди Алихандро пропустило несколько ударов...       - Госпожа, что с вами? - гоблины бросились к девушке, падая перед ней на колени и протягивая свои руки, чтобы... помочь?       "Госпожа?!".       - Ха... Ахахахахахахаха! - звонким смехом огласила пространство темницы кормилица, резко выпрямляя спину и поднимаясь на ноги, после чего откинула капюшон белой мантии на спину, освобождая гриву рыжих волос, из которых задорно торчали беличьи уши с кисточками на концах, открывая взглядом лицо-морду монстра-полукровки. - Ах... Это невероятно.       Встряхнув руками, чтобы рукава сползли с тонких кистей, покрытых мелкой шерсткой и оканчивающихся когтистыми пальцами, она в левой ладони создала сгусток тьмы, а над правой заставила зажечься шарик тусклого, грязно-серого света.       - Ты - монстр, - едва шевеля губами, с ужасом произнес человек.       - Кто - монстр, я? - казалось, что искренне удивилась Венера. - Жители моей деревни прогнали меня за то, что мою мать изнасиловал дикий зверь, а другие люди ненавидели только за факт моего существования. И после этого ты - бывший последователь сбежавшего бога, смеешь называть меня монстром? Какие же вы... лицемерные мрази. Но можешь радоваться: сегодня твои мучения подойдут к концу и ты не послужишь сосудом для возрождения учителя. Я была искренна с тобой, так как даже одурманенный ядами, ты все равно мог ощутить ложь в моих словах. Но не обольщайся, ведь пусть Десятое Бедствие и мертв телом, его душа уже нашла себе новое пристанище, так что, скоро этот мир ждут значительные перемены. Прощай, Алихандро, я не буду скучать по тебе.       Махнув поднявшимся на ноги гоблинам рукой, колдунья направилась к туннелю, который вел на жилые уровни Мории, где обитали колдуны и элита гоблинов. Вслед ей неслись ругательства, проклятия и оскорбления... что уже не имело никакого значения.       - Ненавижу вас! Презираю вас! Проклинаю вас!..       Крики оборвались после удара мечом, который перерубил шею человека, в последние минуты своей жизни испытавшего отчаяние, сравнимое с крахом мира.                   ***       Усиленные при помощи проклятий гоблины, превосходящие своих сородичей как ростом, мускулатурой, так и умом, при помощи гномьих топоров, секир и мечей резали своих обычных собратьев, пытающихся прорваться к стоящей в стороне от побоища Венере. Свою лепту в кровопролитие вносили и заполненные некроплотью мифрильные доспехи, лишенные уязвимости в виде черепа с заточенной душой, в роли которого теперь выступал драгоценный камень, спрятанный в произвольном месте тела (у одного из конструктов, управляющая всеми действиями душа, полностью подчиненная воле колдуньи, находилась в левой пятке) тоже вносили свою посильную лепту, разбираясь с переметнувшимися на сторону врага троллями. Проклятьями перебрасывались колдуны, разбившиеся на два примерно равных лагеря, но вели они себя как-то вяло, не сильно горя желанием бросаться в сражение за интересы старшей ученицы или нового хозяина.       "Саурон все же нанес свой удар решив, что без учителя я потеряю власть над Морией", - лениво рассматривая побоище, констатировала Венера.       Как раз в это время, в дальнем конце зала один из некрорыцарей, при помощи мифрильной алебарды (гномы - воистину жадные существа, если позволяли целым кубам этого металла лежать без дела в виде слитков) пришпилил к стене назгула, уже расправившегося с тремя его собратьями. Слуга Багрового Ока, выпустив из рук меч попытался оттолкнуть оружие врага, но вместо этого оказался буквально распят копьями. Его крик, приводящий в суеверный, первобытный ужас всех живых, на нежить не возымел никакого эффекта и даже наоборот, двое дементоров поспешили подойти поближе, чтобы наградить его за старания своим "поцелуем".       "Пауки и некрорыцари - мои лучшие приобретения. Жаль сама я еще не могу также легко создавать совершенно новых чудовищ, но зато со штамповкой уже имеющихся образцов, никаких проблем нет", - отметив краем сознания, как уже четвертый из девяти главных врагов предпочитает сбежать, потеряв пару кусочков своей души, колдунья прислушалась к своим ощущениям.       На верхних этажах подгорного королевства еще шли бои: предателей окружали и громили лояльные Венере войска, но были и места, где дела шли неважно: назгулы оказались страшными противниками, против которых сколь-нибудь эффективно могли сражаться только конструкты и мертвецы. К счастью, для поддержки восстания Саурон выделил слишком малые силы, надеясь на то, что защитники попросту не сумеют вовремя организоваться. Так бы и было, если бы не сигнальная паутина, при помощи которой подчиненные белке пауки передавали сообщения, координировали войска, докладывали о ситуации на фронте.       "В следующий раз он подготовится лучше... и будет знать, чего следует опасаться. Вряд ли он согласится оставить нас в покое, так что остается надеяться, что мы сможем лучше укрепиться. Как же это невовремя: слишком большие потери среди колдунов, слишком много гоблинов после исчезновения учителя попытались взбрыкнуть... На прежний уровень мы выйдем не раньше, чем через десять лет. Придется покупать рабов у бандитов: благо золота даже больше, чем нам вообще нужно".       Вспомнив об Одинокой Горе, где усилиями отрядов мародеров не осталось ни единой монетки, Венера усмехнулась уголками губ: Союз Светлых Сил может быть и выиграл битву, но проиграл инициативу. Даже если не считать уйму пленников, которых увели в Морию по подземным туннелям, гибель более чем половины воинства света нанесла удар по королевствам, участвовавшим в походе (некоторые из них объявили, что более не будут отправлять своих людей на подобные авантюры). Кроме всего прочего, из-за отравы, которую слуги Бледного Змея выпустили в воздух, гномы не смогли закрепиться в твердыне и теперь, Одинокая Гора стоит пустым и мрачным памятником своему былому величию, так как в ней даже дракона не осталось.       "А нам, чтобы вернуться туда, нужно будет всего-лишь прекратить запускать газ из подземелий по вентиляционным шахтам. Так что, пусть герои радуются победам, пока могут это делать".                   (7)       В круглом зале, освещаемом факелами, вставленными в металлические кольца, закрепленные в каменных стенах, стоял высокий серокожий гуманоид. Его стройное тело бугрилось жгутами мышц, пальцы оканчивались короткими когтями, рот усеивали острые клыки, две пары которых особенно выделялись на фоне остальных зубов, желтые глаза красовались звериными вертикальными зрачками, а нос заменяли две узкие щели. Он не имел видимых ушей, но прекрасно все слышал, при помощи множества мелких волосков на голове, почти ювелирно улавливая колебания воздуха и ощущая тепло словно змея.       Монстр, первый в своем роде, был облачен в кольчужную рубаху, кожаные штаны и поножи, а вооружен двумя кривыми саблями с односторонней заточкой. Его окружали шестеро кажущихся более массивными существ, лица которых имели более звериные, но вместе с тем, причудливым образом кажущиеся человечными черты: все те же клыки соседствовали с резцами и желваками, желтые глаза имели обычную форму, более темная кожа скрывала пигментные пятна, но главное - имелись нормальные носы. Их броня состояла из железных кирас, наручей, поножей и юбок из полос металла, а оружие ограничивалось одним мечом и круглым щитом.       Вот прозвучал сигнал к началу боя и более бледный монстр, сама раса которого еще не имела названия, буквально размылся в воздухе от скорости движений, обрушивая серии сильных и резких ударов сабель на своих противников. Несмотря на то, что он смотрел лишь в одну сторону, при этом "видел" все, что происходило на расстоянии десятка шагов вокруг, благодаря чему легко предугадывал попытки атаки в спину. Впрочем, столь взрывная скорость продержалась недолго и уже спустя полминуты, темп размахивания саблями упал до вполне обычного для людей.       Более многочисленные орки (первые из которых были созданы из эльфов, плененных работорговцами при помощи темной магии) теснили своего противника, сотворенного более тонкими проклятьями из существ, изначально вовсе не имевших разума. Итог противостояния легко было предсказать, если бы в какой-то момент бледный гуманоид не ускорился еще раз, практически разрывая свои мышцы движениями, начав поражать клинками незащищенные участки тел своих врагов.       Трое орков погибли, прежде чем четвертый сумел пронзить грудь безносого существа, после чего те же действия повторили еще двое. Они уже собирались срубить голову, крайне похожую на обтянутый кожей и тонкими мышцами череп, но были остановлены окриком создателя:       - Достаточно, - выйдя из темного прохода, облаченный в белые одеяния Саруман, опираясь на золотой посох, величественным шагом приблизился к своим детищам. - Ваш проступок искуплен. Остальные же... смыли его своей кровью. Возвращайтесь в барак.       Склонив головы, троица орков поспешила оставить своего отца в подземном зале одного, если не считать четверых мертвецов. Впрочем, это только они считали, что мертвецов - четыре.       - Прекращай притворяться, - поморщился Белый Маг и формальный глава Светлого Совета.       Тело безносого гуманоида вздрогнуло, застывшие было глаза вновь обрели осмысленный взгляд и он плавно встал на ноги, двигаясь с какой-то неестественной, чуждой грацией. Приняв вертикальное положение, он склонил голову и спросил:       - Я вссе правильно ссделал, отес?       - Я доволен, - сухо отозвался владыка Изенгарда, холодным взглядом наблюдая, как смертельные для человека раны уже затягиваются тонкой пленкой, что вернуло внутренней полости существа относительную герметичность, позволяя снова дышать всем привычным образом. - Отныне, твоя раса будет носить название - наги. Ты же, первый из всех, получаешь имя Лонг.       - Благодарю, отес, - почтительно отозвался первый в Средиземье наг.       - Меньше слов, - прервал его волшебник и развернувшись, направился к выходу из помещения. - Прибери здесь и можешь отдыхать до завтра. Мне нужно подумать...       Желтые глаза с вертикальными зрачками проследили за удаляющимся существом, которое по какой-то глупой иронии было вынуждено пребывать в облике старика. Однако, стоило ему исчезнуть из поля зрения, как безносый гуманоид начал ударами мечей кромсать своих жертв, сдирать с костей мясо и не утруждая себя жеванием, проглатывать кровоточащую плоть.                   ***       Устроившись в своем кабинете, в роли которого выступал довольно просторный зал, на одном из верхних этажей башни, Саруман опустился в кресло с высокой спинкой, перед которым на постаменте в виде низкого столба, лежал накрытый белой тряпкой палантир (хрустальный шар дальновидения). Конечно же, обычная ткань была не в состоянии помешать работе артефакта, созданного существами чья мощь столь велика, сколь искусно мастерство управления энергиями, но специальное проклятье "слепоты", надежно делало его почти безвредным.       "Очередной маленький успех", - мелькнула мысль в голове Белого Мага, тут же сменившись раздражением.       Каких-то двадцать лет назад владыка Азенгарда и помыслить не мог, что станет заниматься созданием темных тварей, не говоря уже о том, что будет выводить все более и более смертоносные их разновидности. Тот же факт, что ему приходится ставить процесс на поток, должен был бы приводить разум в ужас и омерзение... но этого не было.       Все началось с изучения колдовства, которое давалось Белому Магу с удивительной легкостью, будто он не учился, а вспоминал уже давно известное, интуитивно понимая принципы и законы. Это пугало, заставляло нервничать и многократно все проверять, но вместе с тем завораживало и пленило волю, заставляя стремиться к все большему. Он и глазом моргнуть не успел, как безобидные опыты перешли в эксперименты на животных, и лишь в тот миг, когда в голове стали появляться мысли о подопытных из числа людей, удалось себя одернуть, более чем на год забросив работу.       Судя убийцу и насильника, посмевшего покуситься на детей своих соседей из городка, который раскинулся вблизи Изенгарда, чародей решил, что нет особой разницы от того, как погибнет этот несчастный мерзавец. В результате, вместо виселицы мужчину ждали подземные покои твердыни, где в течении декад ему приходилось испытывать на себе новые и новые муки.       За первым подопытным пошел второй, а там и третий подоспел. В итоге, всех преступников приговоренных к смерти, в Изенгард стали забирать слуги Сарумана, но так как их более никто не видел, люди не роптали (да и разве можно усомниться в волшебнике, который лично убил жуткого колдуна из Одинокой Горы, о чем в каждом трактире поют барды?).       Время шло и жертв стало не хватать. Все уловки, вроде улучшения жизни в городе, благодаря чему он разросся до довольно крупного торгового поселения, не давали желаемого результата: преступники исчезали раньше, нежели успевали появиться, за что народ был готов воспевать своего благодетеля. Пришлось даже организовывать рейды за разбойниками, работорговцами и даже гоблинами...       Двенадцать лет назад Саруман впервые вступил в контакт с Багровым Оком (как гоблины звали Саурона, страшась произносить его истинное имя) и примерно тогда же ему пришлось искать контакты с Венерой - Владычицей Мории. Двое темных, один из которых был почти богом, но сильно ограниченным в своих силах, а другой - колдунья, жестокая, сильная и изворотливая, друг друга практически не переносили, время от времени обмениваясь "любезностями", приводящими к кровавым последствиям, но вот через посредника работать вполне могли. Каждый из них пытался увещевать Белого Мага, пытаясь склонить именно на свою сторону, вместе они делились знаниями и некоторыми ресурсами...       "Когда придет время, Средиземье падет под ударом армий, которые выставят на поле бое Три Темные Твердыни", - прошелестела и затерялась мимолетная мысль на грани сознания владыки Азенгарда.       Уже сейчас у Саурона, кроме людей из числа наемников, имелись орки, а скоро к ним добавятся и наги. Если первые хороши в прямой драке, за счет выносливости и силы, то вторые станут диверсантами и убийцами, в чем им помогут их особые... звериные черты. Но и этого было мало: для гарантии победы над теперь уже бывшими союзниками, в которой волшебник не сомневался, требовалось обрести господство в воздухе: Смоуг и орлы показали, что это дает огромное преимущество.       "А с такими союзниками как Саурон и Венера, просто нельзя быть слабым - сожрут и не подавятся".       Если бы Саруман, который организовывал поход на Одинокую Гору, услышал нынешние свои мысли, то предпочел бы добровольно сдаться своим соратникам на суд, но не превращаться в чудовище, с подобными которому они вместе и сражались. Но история, по крайней мере в этом мире, не терпела сослагательных наклонений. Изменения в психике и мировоззрении уже произошли, и не собирались останавливаться на достигнутом, немалую роль в чем играла разросшаяся тьма, с каждым днем поглощающая все больше кусочков света души Белого Мага.       "Нужны два вида существ: одни - транспорт, другие - воины. Транспорт... Крупные вороны подойдут. Они достаточно сильны, выносливы, умны и их не нужно много. Воины - это другое дело. С воинами не получится обойтись полумерами. Нужны крылатые существа, способные жить как при дневном свете, так и в ночной тьме. Хм... Можно взять летучих мышей, а их чувствительность к яркому свету решить полупрозрачным вторым веком, как у водоплавающих животных", - размышляя над сложной задачкой, владыка Изенгарда стал медленно поглаживать бороду правой ладонью, затуманенным взглядом смотря в пространство перед собой.       Перед мысленным взором Сарумана расцветали графики, расчеты, списки доступного и желаемого. В воображении, словно художник с необычным взглядом на искусство, он приделывал крылья и голову летучей мыши на тело обезьяны, затем заменял голову на собачью, кошачью, змеиную и даже рыбью, а верхние и нижние лапы на птичье, человеческие, крысиные...       "Слишком много проклятий понадобится, чтобы создать даже одну химеру, полностью удовлетворяющую всем моим критериям. А ведь нужно еще сделать так, чтобы они могли сами размножаться и увеличивать численность, при этом не накапливая негативных эффектов, а даже наоборот - отсеивая неудачные образцы. Хм... Что мне мешает запустить процесс выращивания нескольких видов крылатых тварей? Потом просто посмотрю, какие из них окажутся более удачными, а остальные, вымрут не выдержав конкуренции", - кивнув самому себе, Белый Маг поднялся из кресла и сдернул с палантира тряпку, собираясь переговорить с одним из своих союзников.       И пусть в грядущей войне он не сможет выставить самую большую армию, но зато его войска будут подготовлены лучше остальных, да и смогут выполнять самые разнообразные задачи, а не только переть в лоб. Но для этого, придется сильно постараться и выжать из отведенного времени максимум пользы.                   (8)       - Неужели сам Гендальф Серый решил навестить Сарумана Белого, чтобы поболтать за чашечкой горячего вина о былых свершениях? - выйдя во двор своей крепости, приветствовал спешившегося с лошади серобородого старика высокий старец с белой бородой, но не успел путник и рта открыть, как сам же и продолжил: - Впрочем, о чем это я? Мир наверняка опять стоит на грани гибели и мы срочно должны его спасать. В ином случае, ты бы еще лет сто не вспомнил о моем существовании.       Гость, оправив полы дорожного плаща даже смутился, не зная как и оправдаться: ведь он действительно прибыл к главе Светлого Совета из-за того, что подозревал угрозу как минимум для всего Средиземья, а то и целого мира. Однако же, долго молчать Серый волшебник не стал и прокашлявшись, решил воспользоваться предложенным тактичным путем обхода неприятной ситуации:       - Вижу, твой ум все так же остр, Саруман. Или же это проснувшаяся интуиция? Хотя, если я прав, то нам понадобится и то и другое, чтобы избежать наихудшего.       - Горазд же ты нагонять тумана, старый друг. Не даром в народе тебя кличут Буревестником. Что же, не будем стоять на пороге: о твоем прибытии в город мне доложили заранее, так что стол накрыт и ждет гостей.       - За хорошей едой и разговор идет лучше, - с явным облегчением на лице произнес Гендальф.       - Этому ты у хоббитов научился? - усмехнулся Белый маг.       - И этому тоже, - поддержал шутливый тон путник, но тут же снова стал серьезным. - Разговор наш пойдет в том числе и о хоббитах.       - Раз так, пройдем внутрь, - махнув рукой в приглашающем жесте, позвал Серого волшебника Саруман. - Не будем задерживаться на пороге.       ...       Сидя за небольшим обеденным столом, накрытым на две персоны в просторном и светлом зале, из окон которого открывался прекрасный вид на двор крепости внизу и разросшийся город за ее стенами, почтенные старцы вкушали разнообразные яства. Повара Изенгарда в этот день расстарались: на блюдах, выставленных на белоснежную шелковую скатерть, источая умопомрачительные ароматы дымились копченый лосось, запеченный в яблоках поросенок, кура в кисло-сладком соусе, картофельный салат. В вазочках стояли нарезанные дольками фрукты, в кувшинах плескались разнообразные напитки...       - Я погляжу, ты ни в чем себе не отказываешь, Саруман, - после того как утолил первый голод, примериваясь к пирогу с грибами и капустой, задумчиво заметил Гендальф.       - Статус обязывает, - отозвался Белый маг. - Люди не понимают, если правитель процветающего города во всем себя ограничивает: сразу начинают искать какой-то подвох. И самое главное - находят его для себя, пусть даже он существует только в их головах. Ну а когда они видят, что и правитель имеет свои маленькие слабости, успокаиваются и начинают заниматься своими делами. Это называется психологией, Гендальф: нужно быть ближе и понятнее к людям, тогда они к тебе потянутся.       - Ты уже дважды упомянул, что являешься правителем города, - слегка нахмурившись, заметил Серый волшебник. - Ты ведь не забыл, что нас направили в Средиземье как учителей и помощников, но не царей.       - Я и учу народ, который мне доверился, - развел руками хозяин Азенгарда. - Разве не видно? Наука, медицина, гигиена, даже школу художественного мастерства открыл. Кто виноват, что люди привыкли учиться только у тех, кто находится выше них.       - Ты считаешь себя выше людей? - с нотками недовольства и недоверия спросил гость.       - А ты - нет? - с откровенным ехидством осведомился Белый маг. - А эльфы, разве не считают себя высшей, избранной расой? Гномы, разве не считают себя лучшими рудокопами и мастерами в Средиземье? Любимые тобой хоббиты разве не гордятся своим искусством земледелия и пивоварения? Гордость - не грех, старый друг. Грех - не видеть свою гордыню.       - На что ты намекаешь, Саруман? - то направление, которое принял разговор, сильно не нравилось Гендальфу.       - Я говорю это прямым текстом, а не намекаю, - сурово сдвинув брови, хмыкнул хозяин Изенгарда. - Ты настолько возгордился своей ролью героя, лезущего в каждую мало мальски серьезную историю, что отдалился и от людей, и от нас - твоих братьев и друзей. Если Радагасту, увлекающемуся природой, подобная отстраненность позволительна, то ты, старый друг, всегда ставил себя как защитника и учителя. Скажи, кого и чему ты обучил за последние сто лет? К чему, кроме катастрофической бойни, ныне воспеваемой бардами как победа при Одинокой Горе, привели твои авантюры? Мир меняется, Гендальф, и мы должны меняться вместе с ним: прошли те времена, когда было достаточно показать пару фокусов и с мудрым видом изречь какую-нибудь банальность. Сейчас миром правят торговля и науки. Если не развивать их, то люди возьмутся за оружие... а дальше начнется то, что мы видели уже множество раз.       - И что ты предлагаешь, Саруман, взять власть в свои руки? - обстановка за столом заметно накалилась, так что слуги предпочли ретироваться подальше и заняться чем-нибудь полезным (вроде протирания полов в подвале). - Уж больно эти речи напоминают мне...       - Саурона? - усмехнулся Белый маг, заставив собеседника вздрогнуть. - Ты ведь это хотел сказать, Гендальф? Не отрицай: по-твоему мнению, только Саурон мог желать забрать в свои руки всю власть, чтобы заставить народы Средиземья идти по указываемому им путем. Но... я - не он. Власть как таковая, мне не нужна. В этом городе просто вышло так, что не нашлось больше никого, кто был бы достаточно авторитетен, чтобы решать спорные вопросы и следить за законом. Водружать на свои плечи еще кого-то? Поищи другого дурака: среди людских и гномьих правителей их много. Может быть даже парочку эльфов найдешь, только к Элронду не обращайся - он и со своим маленьким королевством управляться замаялся.       Прошло несколько секунд напряженной тишины, после чего Серый волшебник ощутимо расслабился, не ощутив в словах старого друга лжи. Отпив немного вина, он спросил:       - Так что же ты предлагаешь, Саруман?       - Делать то, ради чего нас и послали в Средиземье: учить людей, - ответил хозяин Изенгарда. - Скоро школы моего города заработают как гномьи механизмы, выпуская готовых специалистов, а это в свою очередь подтолкнет развитие королевства. Ты же, в свою очередь, можешь поспособствовать развитию народов, стимулируя их на создание собственных центров культуры, торговли, науки... Может быть даже стоит ввести единую торговую систему?       - И поручить ее гномам, - усмехнулся в бороду гость.       - Тут ты прав - с этим у нас ничего не выйдет, - рассмеялся Белый маг. - Так какая же беда привела тебя ко мне на этот раз? Среди Светлого Ордена снова появился отступник, собирающий разрозненные банды орков?       - Оно нашлось, - мигом помрачнев, хмуро заявил Серый волшебник и начал рассказ...       ...       - Нашлось все же... колечко, - дослушав историю до конца, Саруман задумчиво огладил бороду. - Значит, все это время оно находилось в Шире?       Поднявшись со своего места, хозяин Азенгарда пригласил гостя в соседнее помещение, где на постаменте лежал один любопытный артефакт.       - Я сам лишь недавно это понял: магических колец в нашем мире пусть и не много, но и не мало, - отозвался последовавший за хозяином крепости путник.       - Если честно, то я не сильно этому удивлен, - заявил Белый маг, голос которого стал холодным и властным. - Орки снова собираются под стенами твердыни короля-чародея, а над Мордором висят непроглядные тучи. Не так давно, из мрачных земель на поиски кольца отправились девять всадников...       - Назгулы? - полуутвердительно полувопросительно произнес Буревестник.       - Они, - ответил хозяин Азенгарда не оборачиваясь. - Багровое око проснулось и ищет свое сокровище...       - Откуда тебе это известно, Саруман? - удобнее ухватившись за посох, угрожающим тоном спросил Гендальф. - Неужели колдунья из Мории напела?       - Хм? - изобразил удивление хозяин крепости.       - Скатерть из паучьего шелка, - охотно пояснил Гендальф. - Тонкая работа и отличный материал... Только вот, ни люди, ни эльфы такого не производят.       - Нет, это не она мне сказала, - невозмутимо отмахнулся глава Светлого Совета, словно бы раскрытие факта его знакомства с колдуньей, в когтистой руке удерживающей власть над королевством гоблинов и иных темных тварей - это пустяк, не заслуживающий внимания. - Все это я видел сам.       После этих слов, Белый маг сдернул с палантира тряпицу, открывая взгляду гостя кажущуюся черной глянцевую сферу.       - Ты воспользовался артефактом? - еще больше возмутился Серый волшебник. - Не все кристаллы обнаружены и ты мог столкнуться на той стороне с...       - Пустое, Гендальф, - прервал его хозяин крепости. - Время страха осталось позади. Скоро начнется война света и тьмы, и только нам решать, на чьей стороне выступать.       - Ты... - гость не договорил, услышав как за спиной захлопываются двери.       - Присоединяйся к нам, старый друг, четвертым будешь, - полностью развернувшись к собеседнику, Саруман улыбнулся уголками губ. - В союзе с Сауроном, мы сокрушим сперва Средиземье, а затем и Запад.       - Ты обезумел, Саруман, - посох Буревестника опустился в боевую позицию. - У Саурона не может быть союзников.       - Мое дело - предложить, - взмахнув рукой, хозяин Азенгарда отправил в противника волну силы.       - Ха, - с выдохом рассек воздух своим оружием Гендальф. - Ты не Саруман!       - Понял наконец, - оскалился в улыбке колдун, лицо которого вроде бы и не изменилось, но создалось ощущение, словно бы носимая ранее маска треснула и рассыпалась, открывая уродливую личину твари, свет которой был не белым и не золотым, а грязно-бурым.       ...       Битва Серого волшебника и темного колдуна продлилась меньше минуты, но за это время они успели разрушить обстановку на всем этаже, выбили друг другом несколько дверей, но под конец, сражающийся на чужой территории Буревестник сдал, пропустив несколько атак.       - Не на того напрыгнул, Гендальф, - усмехнулся измененный, частично слившийся, а частично поглотивший Сарумана Бледный Змей. - Мое кунг-фу сильнее твоего. Я предлагал тебе стать одним из нас и возвыситься, но ты отказался. Теперь, получи свою награду... за стойкость духа.       Серое облако окутало стоящего на коленях Серого волшебника, сковывая его камнем и превращая в статую, погружая разум в сон без сновидений. Убивать его было нельзя: вернувшись к хозяевам и возродившись, бывший друг прежнего хозяина тела, обязательно доложил бы обо всем случившемся. Реакцию же светлых богов, на покушение на их собственность, предсказать было не сложно.       Проклятье каменного сна, разработанное как одна из мер контроля, восстановления и сохранения недавно изобретенных крылатых тварей, было лучшим из вариантов потянуть время для более основательной подготовки. И теперь, когда одна из угроз оказалась временно устранена...       "Я первым должен получить это кольцо. Пришло время нагам показать, что они не зря появились на свет".                   (9)       Восход красного солнца ознаменовал начало нового дня и похода армии Изенгарда на Рохан: лошадники слишком долго себе позволяли заниматься грабежом соседей, выдавая это за налеты разбойников и гоблинов, за которыми охотятся доблестные вольные всадники. Стоя на балконе башни, Саруман Бледный (Змею показалась удачной мысль, называть себя именно так) хищным взглядом выцветших, посеревших глаз смотрел на стройные ряды высоких, рыжеволосых, бледнокожих мужчин с зелеными и синими глазами, из-за радужек которых практически не было видно склер глаз, а зрачки при дневном свете принимали форму вертикальных щелей. Самое же забавное, что в ограх, как называлась раса прирожденных воинов, закованных в длинные кольчуги и стальные кирасы, не было ни единой капли крови гоблинов, орков, иных темных тварей... как и животных.       "В человеке уже заложено все необходимое, чтобы быть сильным, быстрым, выносливым и живучим. Нужно лишь помочь ему раскрыть этот потенциал наиболее полно", - размышляло бывшее десятое бедствие Планетоса.       Огры были чистокровными людьми, если так можно называть существ, чей рост колебался от двухсот двадцати и до двухсот пятидесяти сантиметров, с соответствующим размахом плеч, рельефной мускулатурой и звероватыми чертами лиц. Их регенерация позволяла заращивать самые страшные раны, от которых умирали даже эльфы, а яды и заражение крови проходили сами, если не убивали в первые же сутки. Разве что отрубленные конечности не отрастали, но зато колдуну удалось сделать так, чтобы выпавшие зубы всегда заменялись новыми...       За силу, живучесть и прочие плюсы, огры расплачивались сроками жизни. Их биологическим пределом стали полные три десятка лет, против шестидесяти у старейших из крестьян и почти сотни у благородных мужей из больших городов (вроде Гондора, где кроме воинского искусства изучают еще и науки, пусть это доступно лишь избранным).       Учитывая, что огры становятся полностью взрослыми в десять лет, быстро учатся и обладают гибкой психикой, на фоне простолюдинов они кажутся элитой элит. Их кровь достаточно сильна, чтобы при связи с обычной женщиной родился огр, что позволит их расе процветать, а в перспективе - вытеснить простых людей... если те их не истребят быстрее.       "Нельзя недооценивать живучесть и приспосабливаемость людей: они пережили куда более сильных конкурентов, загнали гномов и эльфов в резервации, отбиваются от многочисленных гоблинов и если бы смогли объединиться, раздавили бы их оплоты без критических потерь для себя", - память подсказывала Саруману, что в случае угрозы люди, какими бы разрозненными ни казались, способны сплотиться против общего врага.       Разрезая воздух пронзительным криком, в небе над городом начали кружиться гаргульи: перепончатокрылые человекоподобные существа, одни из которых красуются мехом и зверинными головами, другие - перьями и птичьими клювами, третьи похожи на ящеров, но объединяют их всех двухсуставчатые ноги с вытянутыми стопами, оканчивающимися тремя когтистыми пальцами и имеющими загнутые когти на пятках, гибкие мясистые хвосты и четырехпалые когтистые руки. Одни из них лучше видят днем, другие хорошо слышат, третьи видят в темноте лучше нежели при свете солнца.       Гаргульи были созданы из людей, летучих мышей, разных птиц и животных. Как и огры, они полностью взрослеют к десяти годам, но благодаря эффекту "каменного сна", во время которого заживляются все раны и организм обновляется (даже отрубленные конечности постепенно отрастают) их срок жизни может достигать ста, а то и ста пятидесяти лет, что по понятным причинам известно лишь в теории.       Гаргульи достигают роста в два с половиной метра, но лишь за счет того, что передвигаются стоя на цыпочках. Они биологически совместимы с людьми и ограми, но если в первом случае при связи обязательно родится гаргулья, во втором будет зависить от расы матери... Учитывая же, что Саруман создавал только огров-мужчин, проверить это на практике можно лишь в одностороннем порядке.       Гаргульи - великолепные бойцы, за счет крыльев имеют преимущество над наземными войсками, могут выступать в качестве разведки. В отличие от воспоминаний о почти забытом мультсериале, в камень они обращаются исключительно тогда, когда сами собираются уснуть, а в себя приходят только через пять-шесть часов, что делает их крайне уязвимыми в моменты отдыха. При удаче, они тоже смогут поспособствовать вытеснению людей с позиции самого многочисленного народа Средиземья.       Из разумных творений Сарумана Бледного, лишь наги остались теми, кто не могут скрещиваться с людьми и другими народами. Что, впрочем, не такая уж и большая проблема. От сотворения собственных орков, урук-хаев и подобных им тварей, колдун отказался, посчитав глупой идею, создавать существ с ярко выраженной слабостью к свету.       Еще одной забавной иронией было то, что хозяин Изенгарда, используя проклятия света (пусть и искаженного тьмой) сумел создать единорогов. Пока что - только двух и они были отправлены в лес энтов, где разумные деревья обещали присмотреть за забавными зверушками, от которых серый свет буквально изливался волнами.       Змей вообще испытывал какое-то извращенное удовольствие, искажая разумных и неразумных существ при помощи проклятий оскверненного света. В конце концов тьма лучше всего подходила для разрушения, создания оружия, а ее творения лишь в виде исключения могли получаться эстетически приятными, так как для этой стихии красота - далеко вторична, а вот свет был совершенно иным и даже гаргульи, на девушек которых порой засматривались молодые горожане, выглядели не столь уж и отталкивающе (хотя будь они целиком темными тварями, то обладали бы куда большей смертоносностью).       "Сейчас я должен сказать что-нибудь высокопарное", - огладив начавшую истончаться бороду, подумал про себя Саруман Бледный.       - Пришло время великих перемен: злодейств, которые воспоют как подвиги и подвигов, что страшнее самых ужасных преступлений...       ...       Долгие десятилетия дух Бледного Змея, что был словно песчинка в сравнении с душой Сарумана Белого, таился и выжидал, наполняясь чужой силой и разрастаясь подобно паразиту, каковым, по сути, являлся с момента рождения на Планетосе. Он щедро делился с носителем своей силой, отравляя саму его суть, подспудно внедряя свои мысли и идеи, притворяясь лишь частью собственного дара чародея.       После убийства колдуна в Одинокой Горе, разочарования в пути света и соратниках, хозяин Изенгарда слишком расслабился и даже не заметил, как сам откормил темную сущность до тех размеров, когда она стала опасной. В конце концов, до того дня, когда сила света окончательно не изменилась, а разум Сарумана просто затух, сменившись чем-то новым и более опасным, волшебник так ничего и не понял.       К тому моменту, когда Гендальф Серый пришел в Изенгард за ответами и помощью, Саруман Белый оставался только удобной маской, удерживаемой исключительно ради конспирации. Впрочем, в ходе битвы "скорлупа" окончательно треснула и рассыпалась, выпуская колдуна на первый план, избавляя от последних ограничений, которые еще держались на остатках ауры старого Сарумана.       Змей ощущал, что уже получил от этого мира больше, нежели мог даже надеяться: его новое тело, которое хоть и выглядело как старик, было сильнее среднестатистического взрослого мужчины, находящегося в полном расцвете сил, а о его живучести и магической выносливости даже заикаться не стоило. Под воздействием силы колдуна, его новое вместилище не спешило погибать, лишь начало изменяться, обещая через какое-то время исказить внешность до неузнаваемости. Но вместе с тем появилось понимание, что местные светлые боги, узнав о покушении на свою собственность, подобного не простят и попытаются пристукнуть просто ради того, чтобы другим было неповадно тянуть руки к тому, что им принадлежит.       Какие оставались варианты? Прятаться было бесполезно, сражаться - малоэффективно, а бежать... Пожалуй, бежать он как раз был согласен. В конце концов, схватки с многократно превосходящим врагом, превозмогание трудностей и подобная чушь - это скорее героические черты, которыми Бледный Змей никогда не страдал.       Пришлось начать строить портал, опирающийся на принципы, которыми пользовались жрецы-рыцари Сбежавшего Бога. Но так как дело это не быстрое, требует уйму ресурсов и сил, для отвлечения внимания от данного проекта, предстояло сыграть в игру, называемую "Война в Средеземье".       Положительные стороны во всем происходящем тоже были: создание огров, тестирование нагов и гаргулий, завершение обучения Венеры, которая полностью освоилась с ролью хозяйки Мории. Предупреждать белку о своих планах мужчина не стал, решив то, что поставит ее перед выбором за пару дней до ухода и если она решит остаться, просто передаст все имеющееся имущество и уговаривать не будет.       "Девочка она уже взрослая, заботиться о себе умеет. Так что, думаю, что и взвешенные решения принимать готова".       Мучала ли Сарумана Бледного совесть? Нет. В конце концов, всем своим созданиям и ученикам он дал билет в жизнь, а воспользоваться ли им - это уже дело каждого.                   (10)       Стальной Клюв был горд: вожак Бледная Длань поручил именно ему и его стае найти полурослика, который несет важную блестяшку. И пусть им приходилось нести на своих спинах глупых червяков, он-то знал, кто приносит больше пользы. А наги... мясо для сражений.       Пока под широкими крыльями черного ворона, размах коих достигал семи метров, проносились поля и леса Средиземья, взгляд хищника не забывал прочесывать землю, в поисках чего-нибудь интересного. Вожак сказал, что полурослики должны идти от маленьких норок к лесу длинноухих стрелков, и их должны искать охотники Красного Глаза, которые тоже хотят заполучить важную блестяшку. Было бы очень нехорошо, если бы стая упустила мохноногих коротышек, а призраки - наоборот нашли.       Стая уже успела побывать у маленьких норок, где змеемордые провели допрос местных коротышек. Глупые мохноногие ничего толком рассказать не могли, но хотя бы оказались вкусными. Теперь же, разбившись на клинья по пять крыльев (пять ворон) они искали своих жертв, высматривая их с неба днем, в то время как ночью, свои поиски ведут двуногие напарники.       - Вижу погоню, - пророкотал Стальной Клюв, заметив движение на земле.       Несмотря на то, что стоял яркий день, никто не обращал внимания на пятерку больших птиц, кружащих где-то в небе. В конце концов, рожденные ходить, слишком редко поднимают головы и смотрят вверх... Беспечная добыча часто от этого страдает.       - Опиши, - потребовал наг, зрение которого не позволяло видеть на те же расстояния.       - Белая лошадь, на которой сидят женщина с ребенком, убегает от шести черных лошадей, несущих всадников в черных плащах, - послушно произнес ворон.       - Белая лошадь? - закрыв глаза, охотник задумался, втягивая прохладный воздух щелевидными ноздрями. - Нужно проверить. Собери пятнадцать крыльев: если это - наша цель, то нам понадобится подкрепление.       ...       Арвен ощущала хищные взгляды, направленные в спину, чувствовала как выдыхается ее кобыла и понимала, что если они не доберутся до реки, то все будет кончено. Хоббит, раненый мечом назгула, уже ощущался холодным, словно был готов расстаться с жизнью, а сама она не сможет взять в руки проклятое кольцо, чтобы убежать вместе с ним: Саурон сразу сломит волю существа, столь чувствительного к магии как эльф.       - Держись, Фродо, еще немного осталось, - постаралась она подбодрить мальчика, вливая в кобылу собственную жизненную силу, капля за каплей истощая резервы организма, за что придется расплачиваться неделями слабости и апатии.       "Главное, чтобы у меня были эти недели".       Внезапно что-то изменилось. Угрозы не стало меньше, но ее направление будто бы сменилось, теперь в большей степени ощущаясь сверху. Однако, не успела Арвен что-либо сделать, как с неба упала черная тень, раздался громкий каркающий крик птицы, а затем кобыла упала на землю, несколько раз перекувырнувшись из-за набранной скорости. Эльфийка едва успела выскользнуть из седла, забрав с собой хоббита, чтобы не быть раздавленной лошадью, которую сама выращивала с раннего жеребячества, учила и ухаживала...       "Не время раскисать", - одернула себя принцесса, аккуратно уложив своего подопечного на землю, решительно поднялась в полный рост, кладя руки на эфес меча и рукоять кинжала.       До границ леса оставалось совсем немного, а это в свою очередь значило, что не все потеряно: какой-нибудь патруль лесной стражи, учуяв темную магию и светлую силу эльфийки, вошедшей с ней в противоборство, мог прийти ей на помощь. И пусть надежда была откровенно слабая, но выбирать не приходилось.       А тем временем, вокруг творилось нечто странное: Арвен и Фродо оказались окружены десятком крупных черных птиц, со спин которых слезли десять худощавых силуэтов в бледно-серых плащах, на поясах у которых висели кривые парные мечи. В небе летали еще пять необычных всадников, которые контролировали ситуацию, а назгулы на своих конях, по какой-то причине медлили и не нападали.       - Это наша добыча, - прошипел лидер слуг Саурона.       - Кто поймал - тот и съел, - не уступая противнику ни в угрожающих, ни в шипящих нотках, отозвался лидер новых действующих... наверное все же "лиц".       "Это явно не друзья: тьмой от них тянет не так сильно, но вполне ощутимо. Да и не стали бы друзья убивать мою Искорку. Враги? Скорее всего. Но не друзья назгулов - очевидно. Враг моего врага - мой шанс", - промелькнули размышления в голове принцессы, которая совершенно не желала расставаться со своей бессмертной жизнью здесь, пока наконец-то не разберется в отношениях с одним дубоголовым следопытом.       - Отдайте нам мальчишку, эльфийку можете забрать, - попытался решить конфликт дипломатично слуга Саурона.       - Клюв, забирай добычу, - велел наг, выхватывая мечи и бросаясь в атаку.       Сверкнули клинки назгулов, воздух разрезал душераздирающий вопль... который совершенно не подействовал на слуг Сарумана Бледного. К сожалению, Арвен не обладала такой устойчивостью, а потому на несколько мгновений выпала из реальности. Когда же она пришла в себя, плечи уже сжимали когтистые пальцы черного ворона, а ноги беспомощно болтались в воздухе.       Земля все дальше удалялась от принцессы, еще успевшей увидеть рубку десятка неизвестных и шести назгулов.                   ***       Сидя в кресле, в своих покоях и держа в руке бокал с вином, одетый в черное траурное одеяние, Элронд выглядел непоколебимым, невозмутимым, безэмоциональным... Впрочем, те эльфы, которые сколь-нибудь хорошо знали своего владыку, могли увидеть морщинки вокруг его глаз, побелевшие костяшки пальцев, чуть более плотно сжатые губы - признаки крайней степени бешенства, которое владыка все еще мог сдерживать.       Известие о появлении назгулов на границе леса настигло его день назад, а спустя еще час, пришли сведения о том, что черные птицы унесли в неизвестном направлении его дочь и какого-то полурослика. Лесная стража, прибывшая на место сражения каких-то монстров и слуг Саурона, на минуты опоздала, чтобы что-то предпринять.       Он понимал, что у подчиненных не было возможности преследовать птиц, сразу набравших неплохую высоту и хорошую скорость. Но сердцу логичность поступков сородичей было не объяснить...       "Саруман - проклятый предатель. Арвен - влюбленная дура. Арагорн - мерзкий бродяга. Гендальф... просто наивный кретин. Если этот бледный мерзавец хоть что-то сделает моей дочери, я положу на алтарь мести всю свою жизнь, но вытрясу из него душу, а затем скормлю остатки навозным червям".       Слухи о том, что глава (теперь уже точно - бывший) Светлого Совета, начал изучать темное колдовство и выводить монстров, уже некоторое время достигали ушей Элронда. Однако же, Владыка одного из эльфийских поселений не мог поверить, чтобы тот, кто лично поверг последнего темного колдуна, вдруг решил ему уподобиться. Должно было случиться нечто неординарное...       "Время всех способно изучить. Я жил среди себе подобных и привык считать не годы, а века. Саруман, как и Гендальф, проводили свои жизни среди быстроживущих, что не могло не сказаться на их мышлении. Полвека - это как минимум два, а то и три поколения для людей. За это время могли уйти все те, кто видели кошмары колдовства своими глазами, а их потомки уже не верят в глупые сказки... Но как же так? От Гендальфа ни слова, но он не умер, а тут еще Арвен решила взбрыкнуть, несмотря на мой запрет, отправившись навстречу этому бродяге. Ни работы нормальной, ни места жительства... ни даже образования. И чего дочь в нем нашла? Не о том думаю: нужно решать, как поступить с Саруманом".       Невзирая на то, что эльфы Средиземья собирались покинуть эту землю и вернуться на Запад, их все еще было достаточно, чтобы собрать полноценную армию. Взятие Азенгарда штурмом, пусть даже для этого придется привлечь и союзные леса, не казалось чем-то невозможным, но...       "Потери будут чудовищными. И если Саруман решит, что не сможет выстоять, то ему в голову вполне может прийти мысль, как-то отыграться на моей дочери. Нет, нельзя поступать сгоряча. Сражение тварей... нагов и назгулов, показало то, что Саруман не слуга Саурона. Союзник? Тогда их союзу определенно пришел конец, если я правильно понял, что именно нес хоббит. Конкурент? Более вероятно. Даже получив кольцо, Саруман не сможет быстро справиться с Сауроном и хозяйкой Мории. Война на три фронта ему точно не нужна, так что, можно попытаться заключить договор: Арвен, в обмен на то, что мой лес не станет сражаться против него. А когда я верну дочь, выпорю и свяжу, и если придется, в заколоченном ящике с дырками для дыхания и еды, отвезу на корабль".       Было ли древнему эльфу совестно? Пожалуй... самую чуточку. Он давно разочаровался в людях, еще в тот день, когда на краю роковой горы лучший из них, словно глупый юнец, поддался тлетворному влиянию артефакта врага. Впрочем, стоило признать, что тогда и сам Элронд был наивным глупцом: испугавшись войны между людьми и эльфами, он не смог сделать необходимого, отправив предателя вместе с проклятой железкой навстречу с жидким огнем.       Но придаваться сомнениям и терзать себя воспоминаниями можно будет в любое иное время. Сейчас владыке светлого народа требовалось организовать связь с Саруманом и узнать, чего потребует когда-то белый маг за дочь одного из сильнейших своих врагов.       "И что мне делать с остальными полуросликами и бродягой, который привел их сюда? Хм... нужно собрать Светлый Совет... То, что осталось от Светлого Совета. Радагаст и леди Галадриэль - для нее пропажа Гендальфа станет наибольшим ударом".       Подумав, Элронд отставил напиток и поднялся на ноги. Следовало еще раз допросить пленных нагов, раз уж лесная стража оказалась настолько благоразумной, чтобы не убивать темных тварей сразу, а попытаться выудить полезную информацию.                   (11)       - Что, Саурон, думаешь, мне тебя не победить? - одетый в белые свободные одеяния немолодой мужчина, в белых бороде и волосах коего стали проглядывать серые пряди, хищным взглядом водянистых глаз посмотрел на каменную шкатулку, в которой на бархатной подушечке, лежало простое золотое кольцо на золотой же цепочке. - Ты прав: твоя сила велика, твое вместилище почти неуязвимо, а твоя армия вот-вот столкнется с моей и скорее всего, исключительно благодаря численности, победит в сражении. Но знаешь что?       Саруман Бледный подошел к столу и наклонился над шкатулкой, смотря в пустоту внутри кольца, словно бы там находился глаз его собеседника. Тени в углах сгустились, солнечный свет лившийся из окна потускнел, в ушах колдуна раздался шепот, обещающий богатства и могущество, знания и величие... нужно лишь надеть кольцо на палец.       - И ты правда думаешь, что эти жалкие посулы сработают? - разогнувшись, хозяин Изенгарда скривил губы в неприязненной гримасе. - Пусть я не могу уничтожить или использовать кольцо, также как не могу долго его хранить в своей башне. Но ведь это и не обязательно: не всегда побеждает сила, богатство и власть, иногда хитрость - гораздо важнее.       С этими словами Саруман Бледный закрыл шкатулку, исписанную вязью причудливых символов и запечатал ее, заставив камень срастись. В тот же момент тени рассеялись, свет вновь стал литься в окно неудержимым потоком, а голос незримого собеседника умолк. В каком-то другом месте владыка Мордора мог бы проявиться сильнее, но Азенгард был слишком хорошо защищен...       Подхватив шкатулку в руки, мужчина вышел из комнаты и по винтовой лестнице спустился на нижний уровень башни, откуда проследовал в подвал. На самом нижнем из этажей его дожидалась лаборатория, стены, пол и потолок которой были покрыты тонким слоем золота, в котором при помощи порошка из драгоценных камней и крови, были выведены цепочки символов, сходящиеся к находящемуся в центре постаменту из сплавленной в монолит кости. На этой своеобразной подставке возвышалась абсолютно черная арка двери, внутри которой находилась непроницаемая серебристая пелена.       И постамент, и сама арка были усеяны множеством крупных рубинов, изумрудов и сапфиров, которые служили концентраторами колдовской энергии, а также своеобразными управляющими контурами, способными распознавать "своих" и "чужих" (повторять ошибку рыцарей-жрецов Сбежавшего Бога, Саруман Бледный не собирался). К сожалению, узнать о том, что находится на той стороне, даже имея способ регулировать параметры поиска, было пока что невозможно, а потому приходилось довольствоваться внесенными характеристиками и надеяться, что на той стороне будет нечто подходящее.       - Желаю тебе приятного путешествия, Саурон, - улыбнулся хозяин Изенгарда, бросая шкатулку в активированную арку. - Надеюсь, тебе там понравится.       Стоило сдерживающему артефакту исчезнуть в серебристом мареве, как колдун отключил портал, опасаясь разных случайностей. Все же темный бог, напрягая все свои силы, мог попытаться вернуться обратно, пользуясь оставшимся следом от перемещения. Впрочем, в мире, где нет магии, богов и разумной жизни, ему придется долго искать для себя слуг, носителей и рабов, а затем создавать свое королевство с нуля, попутно либо развивая технологии, либо увеличивая магический фон...       Стоило порталу закрыться, как по ушам Сарумана Бледного ударила тишина. Мир словно бы замер, к чему-то прислушиваясь и чего-то ожидая, а затем вздрогнул и стряхнув оторопь, понесся вперед по совершенно новому пути.       А в это время, Роковая гора начала тухнуть, так же как погасло Багровое Око; назгулы, удерживаемые в мире лишь волей своего хозяина, с воплями истаяли, будто туман под лучами летнего солнца; орки и гоблины, утратив ощущение единой воли, сковывающей их в монолит, начали разбегаться, сцепляться в драках и иными способами пытаться доказать свое главенство. О двух армиях, одна из которых шла из Азенгарда, а другая - из Мории, они почти забыли...       Это была не та победа, которую желали воины света, и даже не та, за которую ратовал Гендальф Серый, но даже по самым приблизительным подсчетам, потерь в этой войне случилось меньше, нежели было бы в случае честного противостояния.                   ***       - Спой мне песню, Арвен, ну-ка спой: о противных гномах, что пришли ночью... - напевая веселую песню, Саруман вошел в коридор, по обеим сторонам которого тянулись зарешеченные ниши, в которых должны были находиться пленники (все, кроме самой последней, были пусты и чисто вымыты).       У хозяина Азенгарда было хорошее настроение и для этого имелось множество причин: во-первых, совместная атака его армии и воинства ученицы, разбила и обратила в бегство тот сброд, в который без единого командования превратились силы Мордора; во-вторых, портал наконец-то был отрегулирован окончательно и настроен на мир, где имеется магия, нет богов, есть развитые технологии (как же хотелось посидеть в кабинке умиротворения с газетой и мягкой белой бумажкой); в-третьих, Венера уже направлялась в Изенгард, а значит после разговора с ней, можно будет сразу же отправляться в новое путешествие; в-четвертых, Элронд предложил мир и почти дружбу, в обмен на дочь и освобождение Гендальфа (впрочем, последний пункт он добавил исключительно приличия ради); в-пятых, боевое тестирование прошли огры, гаргульи и наги с воронами, показав высокую эффективность и низкий уровень потерь. Список можно было продолжать еще долго, но портило его то, что без Саурона и его влияния на мир, светлая сила стала более агрессивной, и пусть Саруман Бледный уже не мог считаться категорично-темным, но неудобства все же испытывал.       "Этот мир желает, чтобы я побыстрее отсюда убрался? Что же, я и без того получил здесь больше, чем надеялся - новую силу и тело, которое не умирает от моего же колдовства, да еще и жить способно неограниченно долго. Только внешность следует подправить: быть стариком мне не нравится, пусть даже физически этот старец даст фору любому молодому мужчине этой эпохи".       - Саруман, - устало-раздраженно-обреченно произнесла Арвен, находящаяся в самой дальней камере темницы Изенгарда. - Ты лишил меня свободы, чести, гордости... теперь еще хочешь лишить слуха при помощи своего отвратительного пения?       Встав перед стальными решетками, мужчина окинул пленницу возмущенным взглядом, а затем заявил:       - Достоинства тебя никто не лишал, а честь ты сама потеряла: с бродягой, не имеющим ни постоянной работы, ни места жительства, да еще не в нормальной кровати, а где-нибудь на плаще в придорожных кустах.       - Да ты... - обозленной кошкой зашипела девушка.       - Злость, зависть, страх - все это ведет на темную сторону силы, - поучительным тоном заявил умудренный сединами Саруман Бледный. - Сделав по этому пути первый шаг, ты уже не сможешь вернуться. Уж я это знаю лучше, чем кто-либо иной.       Как не странно, но пленница, одетая в охотничий костюм, успокоилась и усевшись на лежанке, откинулась спиной на стену. Прошло несколько секунд, прежде чем она нарушила тишину:       - Что со мной будет? Отдашь меня Саурону?       - Разве ты не почувствовала? - наклонив голову вперед, колдун удивленно вскинул брови. - Саурона больше нет в этом мире, а его армии рассеяны. Что же до тебя: тут мне Элронд прислал письмо, настойчиво прося вернуть ему дочь...       - И как же я ему объясню свой внешний вид? - вскинулась девушка. - Папа, ты не обращай внимания на то, что у меня кожа черная - это я загорела неудачно, а волосы белые потому, что на солнце выгорели. Что? Глаза красные и не разделяются на белок, радужку и зрачок? Так это все из-за солнца: сосуды в глазах полопались. Но видеть это не мешает... правда в темноте я теперь вижу лучше, чем при дневном свете... Так, что ли?!       - Звучит вполне убедительно, - совершенно серьезным тоном ответил хозяин башни, чем вызвал всплеск ярости у своего самого удачного эксперимента по изменению спектра духовной энергии у изначально светлого существа на строго противоположный. - Однако же, юная дроу, на самом деле, мне эта проблема безразлична. Так или иначе, но скоро заботы о тебе примет на себя кто-то другой. Так что, советую начать самой думать, как жить дальше. Прощай, Арвен...       Одарив ошеломленную таким поворотом девушку лучезарной улыбкой, Саруман Бледный пошел прочь из темницы, тихо посмеиваясь над сложившейся ситуацией.                   (12)       Стоя в зале с портальной аркой, одетый в рубашку и нижние штаны из паучьего шелка, шерстяной свитер и кожаные штаны из шкуры ящерицы-переростка, а также дорожный плащ из виверны, Саруман Бледный смотрел на свою ученицу немигающим взглядом водянистых глаз. Монстр-полукровка, одетая в белую шелковую мантию с откинутым на спину капюшоном, опустив голову и сцепив пальцы рук в замок на груди, понуро молчала, не решаясь поднять взгляд на наставника, который заменил ей семью и друга, дал силу и знания, а теперь... уходил в неизвестность, оставляя самый развитый в Средиземье город, армию, несколько рас разумных существ, готовых служить до последней капли крови.       - Учитель, я... - попыталась объяснить свое решение белка.       - Ты так ничего и не поняла, - холодно хлестнул по нервам Венеры голос колдуна. - Когда я уйду, закрой портал и сбей настройки: я не хочу, чтобы за мной хоть кто-то мог последовать.       Не дожидаясь ответа, крепкий даже на вид старик отвернулся от собеседницы и дал отмашку своей свите, которую решил взять в новый мир, чтобы иметь хоть какое-то подспорье на первое время. Двенадцать красноволосых мужчин, рост каждого из которых самую малость не достигал двух с половиной метров, подхватили тяжелые железные чемоданы и стали заходить в серебристую пелену портала. Следом за ними, взвалив на плечи по небольшому сундуку, в арке скрылись двенадцать гаргулий: двое псоглавцев (мужчина и женщина); двое котов (самец и самка); двое лошадей (жеребец и кобыла); а также пары ящеров, летучих мышей и воронов. Последними в колонне были шестеро нагов, которым при помощи колдовства была придана внешность обычных человеческих мужчин.       Из этого мира теперь уже бывший хозяин Изенгарда, уходил не с пустыми руками: три десятка обученных слуг, в ближнем бою способных заменить отряд в пару сотен человек, драгоценные металлы и камни, а кроме того - части тел некоторых полезных существ, расфасованных по сундукам, должны были облегчить процесс укоренения на новом месте. Но главным сокровищем, несомненно, оставалось нестареющее тело, способное не только сдерживать, но и применять всю колдовскую мощь Бледного мага.       Не задерживаясь дольше необходимого, гордо выпрямив спину и расправив плечи, Саруман поднялся на постамент с порталом и шагнул в него, навсегда уходя из этого мира. Он не оборачивался, дабы не искушать себя лишний раз, не произносил прощальных речей, чтобы ученица не изменила своего решения, над которым думала уже давно...       Венера же продолжала стоять и смотреть на пелену, за которой находился новый мир... Место, куда так стремился попасть ее наставник, что даже решил бросить все свои владения, богатства, слуг... Он был прав: она не понимала. Являясь сильной и умелой колдуньей, белка уже воспитала немало верных лично ей последователей, смогла приручить гоблинов и стала исправлять их суть, создала армию мясных големов, закованных в нерушимую броню. Ей принадлежала Мория, в скором будущем вернется власть над Одинокой Горой, а теперь еще в руки упал Азенгард.       Она не понимала... Не могла себе представить, чего еще хочет добиться учитель? Сила, богатство, власть - все это могло быть его и в этом мире!..       Медленно поднявшись на постамент с аркой портала, Венера протянула руку к матово-серебряной поверхности, словно бы хотела прикоснуться, но удержала себя в последний момент.       - Удачи, учитель, - шепнули губы монстра-полукровки, а затем с ладони сорвался сгусток энергии, впитавшийся в конструкцию артефакта, выключая его и спутывая все настройки. - Надеюсь, она вам не понадобится.       Подняв руки на уровень шеи, колдунья накинула на голову глубокий капюшон и медленным шагом спустилась с постамента. Нет, она не собиралась жалеть о том, что отказалась уйти, ведь учитель всегда говорил, что сожаления о несбывшемся - это самая бестолковая трата времени, за которое можно было бы сделать уйму полезных дел. Впрочем, это же и не означало, что ей не будет грустно вспоминать, что ее пути с единственным существом, которое она могла назвать своей семьей, так резко разошлись...       "И чем мне сейчас заняться: проведать дроу или посетить библиотеку? Пожалуй, книги от меня никуда не убегут, а вот бессмертная дроу, за то время, которое мне понадобится на изучение, осмысление и совершенствование знаний, хранящихся в Изенгарде, от скуки может и умом тронуться. Хм... А ведь это идея".       Улыбка тронула губы Венеры, когда ее шаг стал более твердым и уверенным, а движения вернули плавность, властность и стремительность. В конце концов, она была хозяйкой и не следовало давать слугам в этом усомниться ни единым действием.       Тосковать же можно и в своих покоях, наедине с одиночеством... А лучше - не тосковать вовсе: тем более - в одиночестве.                   ***       В одном из переулков, на окраине полуразрушенного города, пространство пошло рябью, приняло вид матово-серебряного непрозрачного прямоугольника, расположенного вертикально относительно земли, а затем из него стали выходить огромные люди, одетые в кожаные штаны, сапоги и куртки, под которыми определенно находилась какая-то броня. Вслед за рыжеволосыми великанами, под ночное небо, затянутое серыми тучами, вышли двенадцать существ с звериными чертами и перепончатыми крыльями, которые опустили на землю сундуки, которые держали на своих плечах и абсолютно молча разбежались в стороны, начав взбираться на стены многоэтажек, впиваясь когтями в щели между кирпичами.       Следом за гаргульями вышли и наги, облаченные в облегающую кожаную броню с шелковыми нижними рубахами, вооруженные парными клинками гномьей работы. Ну и последним был сам Саруман Бледный, шагнувший на новую землю не как гость, а как будущий ее хозяин.       Тот факт, что прибытие произошло ночью, да еще в заброшенном городе, где разумная жизнь не ощущалась на сотни метров вокруг, колдун посчитал за хороший знак. В конце концов, тьма всегда благоволила темным тварям, к которым мужчина смело мог себя причислять, несмотря на то, что полноценно темным больше не был с тех пор, как только обрел свой собственный, искаженный, оскверненный свет.       - Чудно, - втянув полной грудью воздух нового мира, Саруман ощутил, что все окружающее пространство пропитывает магическая энергия разных окрасов, несущая в себе некую агрессию, которая должна побуждать своих пользователей к насилию.Однако, следов богов, демонов и даже полубогов, в фоне планеты не ощущалось, что само по себе открывало великолепные перспективы...       - Найдите убежище, где я смогу спокойно помедитировать, - приказал Бледный, водянистыми глазами осматривая знакомые-незнакомые многоэтажные дома, зияющие пустыми зевами выбитых, а может быть и выпавших, оконных проемов.       Нагам не пришлось повторять дважды и они, словно гончие псы, ищущие след особо хитрой добычи, прыснули в разные стороны, бесшумно скрываясь за углами. Рыжеволосые здоровяки и гаргульи же поспешили организовать два кольца охранения, должные если не остановить врага, то заставить его замешкаться и потерять время, которого будет достаточно для хозяина, чтобы ударить чем-нибудь разрушительным и смертельным.       Вскоре отряд уже обустраивался в одной из захламленных квартир, на первом этаже многоэтажного дома. Тут и там виднелись работающие на электричестве артефакты, которые без подачи тока отказывались включаться, да и сами по себе имели вид потрепанный, больше напоминая куски необычного мусора.       Желая как можно скорее получить информацию об этом мире, Саруман устроился в стареньком, но на вид прочном кресле и откинув голову на спинку, закрыл глаза, начав погружаться в транс, одновременно с тем запуская духовное щупальце в инфосферу. В мире, где имеются боги и демоны, считающие инфосферу своей собственностью, или даже домом, подобный трюк мог бы стоить если не жизни, то как минимум увечий: ведь кому из разумных понравится, если какой-то пришлый колдун вдруг проковыряет в стене дыру и запустит в нее свою руку, начав щупать все, что только попадется под ладонь (даже ленивое божество, в ответ на подобную наглость, минимум ударит по конечности, да так чтобы потом неповадно было повторять).       "Что тут у нас? Мир под названием Земля - это хорошо. Начало двадцать первого века? Просто чудесно. Наличие нескольких отражений, существующих параллельно друг другу? Уже необычно. Существование паралюдей, обладающих способностями, похожими на магию - крайне интерес-сно. Некие сущности, дарующие носителям своей частицы свою силу? Потрясающе. Три твари, разрушающие города планеты? Хм... Решаемо".       Из медитации колдун вынырнул через двадцать часов, когда за окном снова стало темнеть. К этому моменту он уже знал приблизительный расклад сил, имел план дальнейших действий... а вполне возможно, что обладал самой полной информацией о причинах появления суперспособностей. В конце концов, инфосфера была тем опасна, что в ней отражаются все мысли разумных существ, а ведь твари, дарующие людям сверхсилы, тоже умеют думать, пусть и ограничено (на уровне зомби, перед которым поставлена конкретная задача, но дана полная свобода воли).       "Есть опасность того, что перед захватом, мир придется спасать. Но... чего не сделаешь ради искусства? Искусства и туалетной бумаги!".