Призрак, что отбрасывает тень

Утро, такое нежное и мягкое, с приятным согревающим солнцем. Этот свет ласкает твое лицо, ненавязчиво призывая проснуться. Ты прислушиваешься к этому зову, приоткрываешь глаза, но пока не распахиваешь полностью. Рано. Хочется еще пару минуточек понежиться в этом сияющем море, которое наполняет воздух комнаты. И ты не один такой, рядом с тобой ворочается вторая тушка, которая тоже уже проснулась, но все еще всеми силами пытается обратно окунуться в сон. На фоне светло-розового белья, которое она убедила его купить, ее кожа казалась еще светлее, будто впитала в себя этот утренний свет. Чону привстал на локтях, которые немного утонули в матраце, чтобы взглянуть на свою уже не просто девушку, а жену. Все еще так странно называть ее так, ведь прошло каких-то две недели, и они казались слишком воздушными, чтобы быть правдой. Джиын неосознанно потянулась к мужу, только со второй попытки сумев схватиться за его руку. Она подтянулась и прижалась к ней, дабы почувствовать тепло сильного мужского тела. Чону был всегда невероятно горячим, как батарея, особенно после сна. - Жмешься ко мне, как котенок, - звонко рассмеялся мужчина немного хрипловатым после ночи голосом. - Мяу, - подтвердила девушка и, чтобы точно вжиться в роль, потерлась щекой о гладкую смуглую кожу. Его ладони были всегда мозолистыми и жесткими, зато остальная часть руки своей мягкостью походила на попку младенца. Последнее Джиын не выдержала и сказала вслух, нa что ее партнер отозвался возмущенными возгласами. - Джинын-а, так нельзя. Я чувствую себя совсем немужественным, - она соблазнительно прикусила губу. Прием сработал точно, у него перехватило дыхание. Знала, чертовка, чем подкупить. И, чтобы окончательно простил, капелька лести: - Зато на работе никого мужественнее тебя нет. Да, господин начальник? - добила, проведя рукой по растрепанным аккуратно подстриженным волосам. Оба, смотря друг другу в глаза, подумали о том, чтобы провести в кровати еще пол часика. У нее работа была на дому, иногда она перебиралась в офис на совещания, Чону же для того и основал свою компанию, чтобы была возможность иногда позволить себе лишнее, а именно провести с женой хоть какое-то свободное от работы время. Не зря же он работал практически без выходных в течение трех лет, налаживая связи и вкладывая все свои ресурсы в развитие бизнеса. И дело не ограничилось деньгами, это жутко выматывало в эмоциональном плане. Гонка за благосостоянием почти разрушила их с Джиын отношения, ровно как знатно потрепала его нервы. Если бы Чону не схватил ее за руку в решающий момент, когда все висело на волоске, не прижал ее к своей груди, чтобы она прислушалась к стуку его сердца, которое говорило о том, как он боится ее потерять, они вполне могли быть где-то на разных уголках Сеула, все в своих заботах. Порознь. Оба с глубокими душевными ранами и скованными солью щеками. Одеяло накрыло их с головой, чтобы оградить в такой интимный момент пару от внешнего мира. Их страсть еще только расцветала, поэтому время, проведенное под одеялом, было таким насыщенным и бурлящим, как варево ведьмы, затаившейся в лесу. И кто знает, что она туда добавила. Одного соуса Табаско в качестве ингредиента явно будет мало. Спустя полчаса Джиын пошла заваривать им кофе, а ее молодой муж забежал в душ на пару минут и стал одеваться. Привычные, отработанные до автоматизма движения: брюки, ремень, чтобы они держались на узких бедрах, рубашка, застёгиваемая на простые белые пуговицы, которые не всегда с первого раза попадали в петельки, особенно после их утренних игрищ. Галстук - обязательный атрибут. И только с прищепкой на конце. Каждый день почти идентичный лук, меняется только цвет галстука. И то скоро по цвету галстука можно будет определить день недели. Надо подумать, как там идет: серый для унылого понедельника, желтый для раздражающего вторника, синий для напряженной среды, зеленый для разрывающего неделю пополам четверга и красный для пятницы, такой желанной и любимой. В выходные, когда он работал, можно было позволить себе некоторые вольности - для выходных у него были особые галстуки, почти праздничные. Это уже продолжается три года, но такая формула успеха появилась где-то год с лишком назад. Чону стал замечать первые почтительные взгляды окружающих, а потом и он сам собрал себя в единый идеальный образ, нарабатывая скрупулезную педантичность. Внутренне он был такими, как четыре года назад, когда только приехал в столицу и пытался отучиться разговаривать на пусанском диалекте: та же внешность, те же пронзительные черные глаза. И та же натура писателя с неуемным воображением, от которого иногда так страдало сознание. Пришлось давить в себе эту сущность, чтобы она не вылезала в самые неподходящие моменты. Было бы неудобно, если бы он завис посреди крупной сделки, как интернет на низких скоростях. Он мог позволить себе расслабиться только дома, в своем обустроенном по проекту Джиын гнездышке. Стоит сказать, он не жалел, что доверил это ей: вкус у нее был отменный. Он сбился со счета, сколько знакомых ему завидовали: молодая, красивая да еще и стильная жена. Вот только писать не получалось. Точнее, получалось, но урывками, слишком короткими, чтобы быть полноценными произведениями. Его хватало на чувственные поэмы или даже четверостишия, когда его накрывало с головой ощущение, что счастливее его никого нет; что его окрыляет любовь. Вот только на одной страсти с писательстве далеко не уедешь. Тебя должна обуять одержимость. - Действительно, пусть все ужасы остаются в книгах. А мне и так хорошо, - улыбнулся он своему отражению и, выдавив на руку немного геля, пригладил волосы в высокую прическу. Теперь все могли увидеть его высокий ровный лоб, который, как говорило старшее поколение, выдавал великий ум. Чону было бы приятнее, если бы он действительно верил во все эти суеверия. Кто же ему это сказал? Точно, мама Джиын, когда он преклонял перед ней колени, прося о позволении жениться на ее дочери. - Попроси я ее об этом три года назад, какое бы лицо у нее было, - усмехнулся мужчина, пригладив на висках последние непослушные волосинки. В голове всплыл яркий образ недоумения и презрения. Да, тогда можно бы было ни на что не надеяться. У неудачников два пути - окрутить богатую женщину, которая была бы слишком уж независимой, чтобы слушать других, или остаться холостяком, что не позволил бы себе содержать хоть что-то крупнее кошки. От обеих перспектив его передернуло, а в спину вперился призрачный взгляд, острый взгляд. Как говорится, иногда жизнь не поворачивается к тебе спиной, а одаривает своей благосклонностью. "А ты уверен, что все идет так, как ты планировал?" - отозвался мерзкий всегда сомневающийся голос из глубин сознания. Показалось, что зеркало пошло рябью, как и его отражение, показывая кого-то другого. - Кофе остынет! Шевелись давай! - прокричала с кухни Джиын, отвлекая его от зеркального двойника. В ее голосе уже начинали появляться властные нотки, как у настоящей жены. Ну конечно, именно она не дает ему снова остаться одному. С этой позитивной мыслью Чону и отправился на кухню, откуда его белым кроликом манил аромат молотого кофе. Компания Чону находилась в стеклянном здании делового центра на двадцатом этаже. Довольно высоко, чтобы окружающие считали ее успешной - ведь какое наслаждение окидывать взглядом городские джунгли и считать прибыль, трудом отвоеванную за месяц. Вернее, в этом здании находился главный офис, а так по Сеулу и пригороду были разбросаны склады с продукцией, которую поставляла компания Чону. Да, поставки продовольствия - это то, чем он решил заниматься. Эта идея пришла к нему не сразу. Она родилась, когда он в очередной раз лежал, уставившись в потолок, после подработки, в своей тесной и душной студии. Сперва его мысли были отвлеченными и метались от одной темы к другой, пока мужчина не вспомнил о маме. Чону еще будучи маленьким наблюдал за тем, как она подскакивала рано утром, когда солнце только начинает пробивать скорлупу синего небосвода, и мчалась на рынок, чтобы своим звучным голосом зазывать людей купить свежего карпа или зеленую петрушку. А потом, приходя домой, стягивала с голову резинку, сдерживающую ее пышные вьющиеся волосы, и валилась на кровать, прося у Чону пять минуточек форы, дабы отдохнуть. - Малыш, сейчас мама приготовит вам с Сону ужин. Только полежу вот так немного, - бывало, что она засыпала, и он залезал на табуретку, доставая себе макароны. Их, кажется, он научился варить лет с пяти. С такой мыслью он и пошел к Джехо, дабы высказать ему внезапно зародившуюся идею и попросить о помощи. Признаться, к Джехо за помощью тогда не хотелось идти совсем, но он мог помочь хотя бы советом с высоты своего предпринимательского опыта. И Чону не ошибся, его хен действительно помог ему, дал парочку советов и курировал его на первых парах. Чону в долгу не остался и вернул все вложенное в него до копейки. Кроме того, они с Джиын познакомили Джехо с ее начальницей, после чего пара, не выждав и трех месяцев, обручилась и укатила в романтическое путешествие. Кажется, на Гоа. У людей с серебряной ложкой во рту все всегда получалось намного проще, чем у простых смертных. - Айщщ, ну кто так паркуется, - ругался вовсю мужчина, пытаясь припарковать свой довольно габаритный черный мерседес в просвет между соседними авто, которые, кажется, искали место в пьяном состоянии. Сейчас он приехал на один из своих складов. Ему заказали крупную поставку свежей рыбы, заказчиком была известная сеть супермаркетов, так что Чону хотел лишний раз проконтролировать, как все будет загружаться в грузовики, и заодно проверить документацию за этот месяц. Уже было двадцать седьмое сентября, скоро им предстоит закрывать квартал. Чону зашел в прохладное помещение с минимумом света, где мельтешили рабочие, которые резво таскали тяжелые ящики. Запах рыбы был приглушен морозной свежестью, но все равно знатно раздражал слизистую носа. Это цена, которую приходится платить: заходить и каждый раз думать о матери и их пусанском рынке, шумнее которого было не сыскать. Помнится, уши звенели каждый раз, как они приходили домой и оказывались в непривычной тишине. - Надо будет позвонить матери, - потер переносицу и краем глаза увидел подбегающего к нему менеджера. Приятный и исполнительный, не придраться. - Здравстуйте, директор Юн. Как видите, мы загрузили уже половину товара. Все проходит гладко, недосдач не было. Всю необходимую документацию я подготовил. Можем пройти в мой кабинет, я предоставлю отчеты за последний месяц. - Хорошо, обсудим это за чашкой кофе, - кажется, кофе уже тек по венам, так часто он его пил. Без сахара и молока, чтобы чувствовать приятную горечь на языке. Чону сделал первый шаг, следуя за менеджером, пока не почувствовал, как в него кто-то врезался. Мужчина резко развернулся, собираясь обругать неуклюжего болвана, и увидел еще совсем мальчишку лет двадцати пяти. Он тоже отшатнулся от удара спиной о Чону и после как-то дёргано повернулся. Эти глаза. Они были темные-темные в этом холодном металлическом помещении, куда проникало так мало света. Они расширились, а радужка нервно подергивалась, будто билась в судорогах. Ресницы дрожали, как если бы глаза хотели закрыться, но невидимая сила никак не давала им это сделать. Сомнений не было, его молодое лицо сковал ужас, а рот, эти тонкие смуглые губы, раскрылись в попытке закричать. И он закричал. Чону передернуло, раздражение отхлынуло от головы вместе с кровью. В ушах застрял звон, как отголосок чужого крика. Тогда он перевел взгляд с кричащего юноши на морозильную камеру, от которой он, судя по всему, и пятился. Медленно, крадучись, подошел к ней, пока вокруг мальца собирались его сослуживцы. В холодильнике, сквозь толщу рыбы, проглядывала белая, слегка посиневшая рука. И волосы, черные волосы, покрытые инеем. Под рыбой, будто в хрустальном гробу, покоилась обнаженная девушка с невероятно спокойным обескровленным лицом. Снежная королева в этом провонявшем рыбой складе на окраине Сеула. - Вызывайте полицию, - на выдохе выкрикнул Чону, но его голос оказался тише, чем он намеревался, и потонул в звуковом хаосе топота и крика. Однако полицию уже успели вызвать.