Призрак, что отбрасывает тень

- Опишите свои чувства. То, что вы испытывали. Во сне, - промолвил кореец средних лет, потирая отчего-то ноющую шею. Его черные с проседью волосы очень шли к опрятному серому джемперу и зауженным бежевым брюкам. Чону сразу, как его пригласили в кабинет, отметил шик этого довольно простого наряда, так подчеркивающего уют личности доктора. Приемная была ничем не примечательна, выделялись только кожаное кресло и горизонтальный лежак из аналогичного материала, которые будто подсвечивались мягким дневным светом, но сам доктор словно делал это место своим на духовном уровне, наделял его своей покровительственной аурой. Либо его пропитали проблемы, которые десятками в день колыхали воздух в помещение, энергией оседая на вещах и мебели. Однако если второй вариант был причиной, тяжесть совсем не ощущалась. Даже наоборот - дышалось легко и свежо, с нотками какого-то масла. Говорят, ароматерапия помогает успокоить нервы и настроиться на рабочий процесс. Чону лежал на той самой кожаной кушетке, смотря на белый, но не совсем, потолок. Здесь он отливал розоватым, в отличии от того же полицейского участка. Приятный низкий тембр голоса психиатра пронизывал все тело, способствуя постепенному расслаблению каждой клеточки. Этот голос был мягким, но подчиняющим своей воле: ты хотел говорить правду против своей воли, расколоться и оставить наболевшее в этих стенах, чтобы оно слетело с плеч и превратилось в посторонний ветерок, изредка напоминающий о своем присутствии ненавязчивым порывом. Мужчина пытался сформулировать свой ответ, прокручивая в голове тот ночной кошмар, после которого все простыни пришлось закинуть в стирку. - Сперва я испугался. Первым делом, как увидел ее, подумал, что это Джиын. Потом жалость: мне было жаль, что она сидит на полу скрючившись так, будто ей поломали пару костей. И, наконец, ненависть: она хотела забрать мои органы, подползала ко мне все ближе, пока я не проснулся. Забрать то, что принадлежит мне по праву. Она уже мертва, а я - жив. Так почему я должен отдавать что-то тому, кто уже мертв? Такие мысли посещали меня. Но, тем не менее, на фоне всех этих чувств меня обуревал ужас, который будто бы силился поработить мое тело. Рот кричал сам, ребра сильно давили на легкие, словно пытались их раздавить, а голова кружилась, и комната пускалась в пляс. Мне было страшно не из-за нее, не из-за того, что она была трупом, а потому, что хотела у меня все отобрать. Хотела достать меня и утащить туда, где я буду таким же одиноким, как мертвец в добротном гробу под двухметровым слоем земли. - Тогда что было, когда вы впервые увидели ее? Отличались ли эти чувства? - доктор что-то старательно чирикал в тетради. Этот звук вводил Чону в некое подобие транса. Благодаря своего рода фоновой музыке было как-то легче сконцентрироваться на собственных эмоциях, достать их из закоулков памяти, отбросив этот натягивающий нервы мозговой штурм. Думать, как это не парадоксально, становилось проще. - Да. Увидя ее тогда, я подумал о том, какая она красивая. Такая спокойная, нет морщин между бровями. Я ее никогда не видел вживую, но я был уверен, что она их часто хмурила. Инстинктивно. Но, тем не менее, сожалел, что она так быстро ушла, когда у нее было столько возможностей. После школы студенческая жизнь, первый год, кажется раем, а она даже не успела им насладиться. Да еще я узнал, что ее просто выпотрошили, и убийцей вполне может оказаться человек из моего окружения. Будь то близкий и работник компании. И ты никогда не знаешь наверняка, можешь только озираться по сторонам. В себе не всегда разбираешься, а незнакомцы так вообще, словно с другой планеты. Вроде видишь их каждый день, самых разных, они крутятся и мельтешат вокруг тебя. У них в головах роятся миллионы мыслей, и позитивные от них составляют далеко не половину. Это пугает. Доктор кивнул и, пригладив волосы, оторвал внимательные черные глаза от блокнота. Он дал Чону несколько секунд на передышку, окинул взглядом исподлобья лежащую фигуру своего пациента и остановился на лице: бронзовая кожа была ровная, мышцы уже полностью расслабились. Только губы нервно прикусывались после того, как он вспомнил все произошедшее. С глаз долой, из сердца вон - идеальная поговорка, вот только ее не воплотить в жизнь так сразу. - Незнакомцы окружают нас повсюду. Каждый человек изначально для нас - незнакомец. Даже наша мать до того, как мы впервые увидем ее и прильнем к ее груди, является нам в образе чужого страшного гиганта. Вопрос не в том, чтобы остерегаться их и избегать контакта, а делать их своими знакомыми. Вы упомянули, что боялись, будто она все у вас заберет. У вас уже есть знакомые, которые перестали быть незнакомцами, которых вы и стали бояться потерять. Как насчет того, чтобы присмотреться к людям. Попытаться их понять. После пережитого стресса вам надо перенаправить свое внимание на какую-то деятельность, и я советую это занятие помимо работы. Мы убьем двух зайцев. Проблема нашего общества в том, что со временем мы отказываемся от детской привычки заглядывать в чужие лица и пытаться разглядеть человека. С вашей ответственной работой это еще сложнее. Так что мой совет таков. Кроме того, я пропишу вам слабодействующее снотворное, просто для того, чтобы исключить возможность повторения ваших кошмаров. Чону приподнял голову, его на секунду ослепило солнце, отразившееся от какой-то поверхности. Слепота, прошедшая в мгновение ока, будто вернула его в реальность, где напротив него сидел шикарный дорогостоящий доктор, который видел в нем очередного человека с психическими проблемами, коих он за свою практику насмотрелся, наверняка, немало. Доктор был профессионалом, он дал дельный совет, который Чону посчитал довольно уместным, но их все еще что-то разделяло. Психиатр был так близко, но так далеко. Их отношения сейчас так хорошо описывало это несуразное противоречие. Люди за этим сюда и приходили, чтобы исповедаться человеку на стороне: постороннему, который о них ничего не знает. Психиатр, так сказать, священник для атеистов. Вот только его лицо было максимально внимательным, но холодно бесстрастным. Чувствовался какой-то расчетливый анализ в его излишне плотно сжатых губах. Мужчине это не нравилось. Может, сейчас он желал лицезреть проблеск сочувствия в черных глазах, а не деловую этику, прочно связывающую пациента и лечащего врача. Он вправлял мозги, но его совсем не интересовало что-то большее, чем увиденные наметанным глазом варианты решения. Так они и закончили сеанс: доктор посмотрел на наручные часы, объявил об окончании времени приема, закрыл блокнот и встал с нагретого места, чтобы проводить Чону до выхода, параллельно спрашивая о последующих записях. - Если есть какие-то вопросы, или вы желаете записаться на последующий прием, задержитесь у стола моего секретаря, она ответит на все вопросы. Не забудьте мои рекомендации, вот рецепт на препарат, - протягивает именную бумажку. Почерк слишком аккуратный для врача. Чону благодарит и убирает клочок бумаги в карман, - Всего доброго. Магия помещения спала. Хотелось убраться отсюда поскорее. Сегодня в офис было не надо, можно было ехать прямиком домой, однако Джиын была на собрании отдела, так что должна была закончить только через пару часов. Можно будет сообразить им романтический ужин, чтобы извиниться за то, что напугал ее своим состоянием, ну и просто уделить своей жене немного внимания. Чону оплатил сеанс у симпатичной секретарши. Она была очень любезна и спросила его про последующие приемы, но он тактично отказался. Все-таки такое не для него. Может, кабинет слишком пропитался запахом денег. Тяжелая металлическая дверь поддается довольно легко, а потом захлопывается за спиной. Стоит отметить, что ему хотя бы полегчало. Мужчина достал из кармана рецепт и внимательно посмотрел на надпись. Как обычно: заковыристое название и условия приема внутрь. Он был впервые у психиатра, а все уже казалось ему таким до боли знакомым. Рука на секунду ослабла. Пальцы просто разжались. Взгляд проследовал за падающей бумажкой, которая медленно стремилась к полу, по зигзагообразной траектории раскачиваясь, словно маятник. Приземлилась у ног. Чону еще несколько секунду смотрел на нее с таким интересом, как если бы перед ним открылся портал в другое измерение. Скорее порталом был кабинет. Психиатр - проводником в иной мир. Итог - слишком много мыслей вылезли наружу, слишком большая часть собственного я впервые за долгое время решила себя показать. Чону присел и обхватил бумажку подрагивающими пальцами. Буквально секунды, а из-за угла к кабинету уже шагал человек в белом халате. Два шага, и посетитель обители больного сознания стоял около Чону. Последний не сразу понял, что его ждут; а как понял, неспешно поднялся, слыша хруст собственных коленей. Пора было сходить в зал и размяться. - Разрешите? - поинтересовался незнакомец без толики раздражения. Его голос был ровный, но не тихий. С очаровательной утробной хрипотцой. Таким голосом обычно обладают певцы или прекрасные ораторы. В любом случае, он был даже спокойнее и глубже, чем у психиатра. Хотя секунду назад это казалось невозможным. Наконец Чону оторвал взгляд от бумажки, которая не хотела выпускать из своего плена, и посмотрел на обладателя голоса. Человек в белом халате со слегка длинноватыми волосами ниже ушей. Черные завитки изящно спадали на лоб, создавая яркий контраст с довольно бледной для корейца кожей. Незнакомец был действительно красив в какой-то понятной ему одному меланхолии. Таких обычно рисуют на классических полотнах, пишут персонажей с нелегкой судьбой. В общем и целом именно в них находят вдохновение деятели искусства. Так как сам Чону относился к людям с тонкой душевной организацией, с первого взгляда незнакомец пленил его. Правильные черты лица и вылепленная из мрамора фигура. Отлично сидящий больничный халат. Чону сам по себе был красив, но его красота была другой, мальчиковой. Его отличала излишняя серьезность и привычка хмурить брови. Будто он хотел казаться мужественнее, опровергнуть свое детское лицо, доказать всем наличие мускульной харизмы. Благо, после армии хотя бы с фигурой у него не было проблем: тело обросло мышцами и стало довольно атлетичным. Но наш герой все равно не шел в сравнение с человеком перед ним, который как будто сам по себе и был идеалом мужчины. Скорее всего даже служба в армии не может преобразить человека в нечто подобное. С таким даром определенно рождаются. - Да, прошу прощения, - Чону сделал шаг в сторону, пропуская врача к двери. Все бы могло так и закончиться, только отчего-то ему захотелось продолжить. Или поправить в глазах незнакомца свое неловкое поведение. Брюнет уже хотел направиться к двери, но не успел сделать и шагу, - погодите. Не могу разобрать, что здесь написано. Не подскажете? Юн протянул бумажку, выжидая реакции доктора. Врач любезно принял рецепт и быстро пробежался глазами по тексту. - Здесь написано Персен. Принимать два раза - утром и вечером. Не смешивать с алкоголем и антибиотиками, - с легкой улыбкой произнес доктор и вернул листок, - желаю скорейшего выздоровления, - дежурная фраза. - Спасибо, всего доброго. Простите, что задержал, - Чону склонил голову в легком кивке и направился дальше по коридору, оставляя красавца в белом халате заниматься своими делами. Только на последней фразе Чону понял, что его так насторожило в этом человеке. Холодный блеск его глаз. В светлый каштан роговицы добавили радиоактивный свинец. И эта улыбка, которая была вовсе не мягкой, какой показалась изначально. В ней было некое злорадство. А в пожелании чувствовалось двойное дно, под которым скрывалось вязкое болото со всякой лесной чертовщиной. Даже завернув за угол, мужчина чувствовал прожигающий взгляд, посыл которого так до конца и остался не ясен. - Это все паранойя, - продолжал успокаивать себя Чону, покидая стены больницы. Казалось, что и из окна за ним сейчас продолжат наблюдать. В спину продолжали вонзаться иголки. Тем временем коллега психиатра вошел в его кабинет, одаривая друга дружелюбной улыбкой. Совсем другой. - Ну что, вечером сегодня все в силе? Не остаешься сверхурочно? Я специально раскидал дела на другие дни, - поинтересовался вошедший, сунув руки в глубокие карманы халата. Так его поза стала еще более расслабленной и непринужденной. - Конечно. В семь закончим и в бар. Сегодня можно пить, жена уехала в командировку. Иногда я так счастлив, что не связался с юриспруденцией, как она, - рассмеялся психолог. Теперь он больше походил на живого человека, чем на врача. - Кстати. Юн Чон У, что был у тебя сейчас. Я лечил его недавно. Представляешь, второй лист анкеты выпал из личного дела, когда медсестра проводила ревизию на полках недавно. Не мог бы ты одолжить мне его папку, я быстро сниму копию и тебе верну? - Конечно, Мунджо. Иногда хочется их всех уволить к чертовой матери. Не могут банально следить за документами, - с недовольством произнес психиатр, качая головой и беря со стола нужную папку из стопки. Красивая синяя папка, протянутая Мунджо, который пять минут назад держал в руках желтоватую бумагу рецепта. - Сейчас отксерю и вернусь. - Не торопись, у меня пациент. Как принесешь, оставь у секретаря, - отмахнулся психиатр и, взяв трубку телефона, попросил вызвать следующего пациента. Мунджо вышел, не забыв кивнуть на прощание секретарше. У той заблестели глаза, и она кивнула в ответ, изогнув хитро полные губы. Кажется, пучок на голове натянул кожу еще сильнее. - Мир строится на совпадениях, - прошептал себе под нос Мунджо, сжимая в руках края синей папки. А совпадения он, определенно, любил.