Призрак, что отбрасывает тень

В следующий раз, когда сознание вернулось к нему, он почувствовал спиной шершавую и холодную поверхность бетона. На ней был какой-то неприятный склизкий налет, что-то похожее на водянистую плесень или чьи-то размазанные по стенам сопли. Его лицо скривилось бы от отвращения, если бы могло оторваться от высокой фигуры, чуть склонившейся перед ним. Широкая ладонь, от которой отчего-то веяло холодом, примостилась около правой скулы, едва касаясь кожи. Как будто свои испарения выбрасывал едкий сухой лед, готовый поставить на лице уродливый черный ожог. Как человек может испускать жар и холод одновременно? Может, его породил союз двух демонов, которые не могли быть вместе из-за своих противоположных сущностей, и поэтому их гнев и обида возродились в этом человеке, их прямом воплощении. - Я никогда не понимал, зачем людям клеить обои, - начал Мунджо, а его шумное дыхание с запахом ментола заставляло глаза чуть ли не слезиться, - зачем эти излишки, если серые стены сами по себе очаровательны? Зачем, если ты можешь стать сам себе художником и вдохнуть в них жизнь своей кистью, сделать что-нибудь причудливое? Зачем, если без излишков они так хорошо впитывают? Продолжал литься поток отвратительной ереси из грязного рта с таким приятным запахом. - Что же они впитывают? - вопрос сорвался с губ неосознанно, но так быстро, чтобы его невозможно было вернуть назад. Вопрос распластывался по стенам вместе с Чону, пока на лице брюнета перед ним формировалась застывшая фарфоровая улыбка. И задавший вопрос совсем не хотел слышать ответ, ведь четкие догадки с красными брызгами уже вовсю гуляли по шальной голове. - О, ты наверняка знаешь ответ. Ведь я приготовил все это действо для тебя и только тебя, будучи уверенным, что ты можешь меня понять. Ты даже этого хочешь, просто все еще остались эти надоедливые внутренние барьеры, - дантист втянул в себя воздух, будто пытаясь что-то нащупать в образе одетого с иголочки мужчины. Жаль, его костюм был уже не таким чистым. Его запятнало. И не только его, - боль, страдания, озадаченность, страх. Стены - пористые губки для всего негативного. Но когда это касается чего-то замечательного, как любовь, они будто сворачивают уши в трубочки и теряют интерес. Почему? Потому что тьма намного увлекательнее. Широкая ладонь легла на макушку. Пара мягких почти ласковых поглаживаний, и Чону сорвался с цепи. Его отбросило от стены, а затекшая под своим весом рука хлестко сбросила инородный объект. Как он мог вынести такой покровительственный знак? - Не смей так делать, - отчеканил, еле переводя дух от душащего гнева. Даже нотки страха, вызванные его неожиданным появлением, ушли, - ты этими руками фактически посадил Сонуна в психиатрическую, где он не заслуживает быть. Ты убивал этими самыми руками людей!! Не хочу даже думать, что впитали в себя стены. Ведь ты не способен ни на что положительное. А вчера ты убил еще и девушку, молодую, почти девочку, которая только начинала жить. Чону трясло. Он видел этот рисунок на полу и грудь разрывала тошнота. Кажется, от ассоциаций появился запах крови. Теперь и его волосы пропахнут ей. Придется вылить на себя полтюбика ядреного шампуня сегодня вечером. Эти мысли заставили съежиться и посмотреть на объект своего гнева, сверкая пламенем зрачков. Мунджо отошел на пару шагов и больше не сдвинулся с места. Его взгляд вперился в пол. Он на удивление глубоко погрузился в свои мысли, когда перед ним был человек, готовый потерять самоконтроль. И тогда страх вернулся от понимания того, что... - О чем ты думаешь? - уже тише спросил Чону, все еще собой не владея. Сперва страх, потом злость, а теперь и все вместе. Его нога ступала на неизвестную землю, щупая голой стопой обманчиво мягкий мох, за которым скрывалось топкое болото со смертоносным ядом на самом дне. - О чем, - черные глаза вновь сфокусировались и на бесстрастное лицо вернулась вседозволенность и легкость хищника. Он уже не подходил ближе, чтобы коснуться, а прощупывал одним только взглядом. Смотрел на товар глазами повидавшего жизнь оценщика, - да подумал, сколько мне еще надо работать. Но ничего, я все старательно готовлю, чтобы не разочаровать тебя. Эти зрачки поглощали. Если когда-то ученые сомневались в существовании черных дыр, то лицезрев эту маниакальную черноту, они бы окончательно уверились в том, насколько это реальное явление. Даже в том, что они медленно поглощают всю вселенную, чтобы утолить свой ненасытный голод и прибрать к рукам весь свет, существующий в мире. - Зачем я ее убил? Она отыграла свою роль и только бы мешалась за кулисами. Я получил все, что хотел. Тоже и с теми, кого я убил или "испортил им жизнь", - на последней фразе его голос издевательски повысился, - если вещи отслужили свое, им пора найти замену. Они отдают лучшее, чтобы создать нечто прекрасное. - Неужели человеческая жизнь ничего не значит? Неужели можно так делить людей и их качества на полезные и бесполезные? И что, выбрасывать? Да ты чокнутый маньяк с извращенным сознанием, который получает от этого наслаждение. Ты просто неполноценный эгоист, который самоутверждается, пачкаясь чужой кровью. В горле пересохло, захотелось сплюнуть на пол, прямо на этот пугающий рисунок. И он опять не успел ничего понять. На этот раз спина ощутила пол, а перед этим ворот рубашки сильно натянулся под его весом, когда тело Юна перенесли, как котенка, бросая прямо на меловые каракули. Мыски ботинок неприятно черканули по полу, наверняка оставив черные мазки-следы. Из легких выбило последний воздух. - Ты меня неправильно понял, - откуда в этом хилом человеке было столько силы? Как у него, Чону, не получилось ничего сделать? Правильно, с непредсказуемостью социопата трудно было тягаться. Даже сейчас он повалил его на пол не потому, что разозлился. Интонация так и источала заботу и сочувствие из всех щелей, - я делаю это не для себя. А знаешь, для кого? - рука отпустила ворот и изящно расправила мятые складки. Потом большой палец нырнул под расстегнутую рубашку и коснулся неглубокой выемки под кадыком. Под пальцем тело запульсировало еще сильнее. Потом к пальцу присоединилась и ладонь, прикрывшая смуглую кожу. Шершавые подушечки поползли выше, давя с нажимом, но по-прежнему аккуратно. Словно его боялись спугнуть. Тем не менее, такая нежность от поехавшего пугала еще больше. Насилие было естественно, от тьмы его ожидали. А вот ее в виде мурлыкающего кота сложно было представить. Поэтому кошка была просто прикрытием для кровожадной пантеры. Юн боялся пошевелиться. - Для тебя. Я это делаю для тебя, - тут вообще невольный участник событий перестал понимать, что происходит. Мунджо замер и второй рукой оторвал другую руку от шеи мужчины. Теперь можно было вздохнуть с облегчением, хотя ее призрачное присутствие все еще чувствовалось, - но сейчас не время. Я должен быть терпеливым, ТЕРПЕЛИВЫМ, - от резкого крика все тело дернулось в конвульсии. Это было похоже на раздвоение личности, которое так часто показывали в фильмах. С этими сценами, где мужчина внезапно начинает вести себя как маленькая девочка. Мунджо дёргано встал, оставляя Чону лежать на полу. - Тебе лучше сходить со мной выпить, когда я позову, - первые шаги к выходу. Не верится, что хищник может пятиться, - иначе я позову Джиын. Твоя очаровательная жена уже согласилась составить мне компанию, когда мы пойдем отмечать конец проекта. А работает она очень оперативно. В мрачное помещение ворвался столб дневного света, скрывая собой темную фигуру. Юн не сразу нашел в себе силы, чтобы подняться. Сердце все еще билось где-то в районе горла, в том самом месте, где недавно лежала чужая ладонь. Теперь там был ожог, как клеймо, от которого по всему телу распространяется порча. Заставил себя подняться, понимая, что его уложили на лопатки совсем не без последствий: шея затекла, от того, что пришлось держать подбородок и избегать прикосновений, а спину будто слегка придавило бульдозером. - Ничего, Джиын я не позволю втянуть, - ботинок проехался по рисунку, стирая часть белых линий. Потом еще и еще, до тех пор, пока каждая не рассыпалась на мелкие белые крошки. От картинки не осталось и следа, ее развило невидимым ветром и ощущением чужого бессилия. У него была идея. Она давно хотела поехать к морю в отпуск. Он отправит ее туда, подальше от потенциальной опасности. Он не хочет подвергать жену рискам, а тем более видеть, как она страдает из-за его проблем. Бессилие заставило его яростно втирать рисунок в бетон, а теперь и подойти к коробкам с барахлом. Там была какая-то старая одежда, старые елочные игрушки и так далее. Руки замарала пыль. Причем она чем-то отличалась от обычной, пачкая пальцы чернотой. Словно сажей. Сперва подлетела первая коробка, вываливая из себя тряпье, глухо спадающее на пол. Другая ударилась о стену и опрокинулась. Третья, четвёртая. Балаган походил на пижамную вечеринку, на которую никто не пришел. И теперь он с тупой целеустремленностью крушил все вокруг. Срывался на вещах, а вторые не могли ответить. Когда не осталось больше полных коробок, и все оказалось на полу, из груди Чону вырвался победный крик. Нотки беспричинной одержимости вместе с хрипами покидали горло и тяжело опадали на вещи. Разгром дарил душе покой. Но что это было? Почему некоторые предметы покрыты серым налетом? Точно, это то, что недавно испачкало пальцы. - Пепел, - удивленно промолвил Чону, наклоняясь к находке поближе, чтобы получше ее рассмотреть. Действительно, кое-где его было меньше, а где-то была испачкана и целая сторона. Как будто все эти вещи побывали около эпицентра пожара. Или даже застали его. Мужчина, даже не удосужившись засучить рукава, полез прямо в кучи, хаотично разбрасывая тряпье еще больше. Спустя несколько минут сомнений не осталось. Все это было из места или мест, где произошел пожар. Часть вещей подгорела: где-то у плюшевого медведя опалился бок, у косынки исчез один уголок, а вот та фотография вообще почернела по краям. - Фотография, - сообразил Чону и подполз к снимку. Фото было уже цветным, но из-за качества фотоаппаратов того времени некоторые места были сильно засвечены. Однако, несмотря на дефекты, изображение четко передавало обстановку: задний план пестрел зелеными красками, что говорило о теплом времени года; также позади виднелась добротная крыша здания высотой в два этажа; и, наконец, впереди в три ряда стояла группа детей разных возрастов с миниатюрной женщиной, которая примостилась слева, приобнимая одного из детей. Дети, стоявшие впереди, держали ленту с надписью "Новая семья - детский дом Ханыль"*. Все выглядели счастливыми и улыбались. Глаза невольно искали что-то знакомое, что-то, что поможет понять причину: почему все эти вещи, предположительно, из детского дома, лежат здесь, в богом забытом подвале маньяка-психопата, чье фантомное присутствие все еще нависало под потолком. Юн достал смартфон, не заботясь, насколько сильно чумазые пальцы пачкают экран. И что он сам похож на черта, лазающего под полом, дабы подкараулить беззаботно тратящих время хозяев. Помнится, Джонхен упомянул о своем друге, который был очень хорош в поиске информации. "Почему ты не попросишь его? Он - специалист не хуже?" - насмешливо твердил внутренний голос, вынуждая признаться самому себе. - Я не могу его впутывать, ведь никогда не знаешь, что может произойти, - тихо-тихо прошептал Чону, опасаясь, что Бог поймает его на лжи. "Нет, ты просто не можешь ему доверять. Не прикрывайся желанием защитить. Ты уже обжегся с самым дорогим человеком и не хочешь терять еще больше." - вновь раскрыл все карты голос. Протяжный стон. Больно. Как будто над ухом взорвалась мина. С каких пор он стал прислушиваться к себе больше, чем действовать? С каких пор стал колебаться? Если бы он так себя вел, только начиная бизнес, то добился бы не больше, чем ларька с токпокки на углу где-нибудь в пригороде. На складе заканчивался воздух. Своими действиями мужчина поднял в воздух тучу маленьких черных мошек. Прокашливаясь от осадка в легких, Чону наконец вышел на улицу и набрал нужный номер. Фотография прожигала передний карман брюк, готовясь сделать в нем приличную дырку.