Not Ready

Хрустальные вышки, подобно пике, пронизывают ощутимую облачность. Атласный галстук прикрывает застёгнутые по очереди снизу-вверх пуговицы, ткань щекочет охлажденную кожу, а свежесть придает мыслям неисключимую рациональность. Твёрдая походка, прямая, как струнка, осанка, высокомерный взгляд и статус, благодаря которому, как только альфа пересекает стеклянные двери автосалона, все отдают честь. Папочка дома. С этим трудно поспорить. Персонал, как бы не хотел ненавидеть Чона, всё равно не получалось. Он многое вложил в это дело, чётко отстаивал свои права, не смотря ни на что, и уважал каждого, работающего в его фирме. Конечно же, без сплетников не обходится, но у них внутри не обходится без привычной тревожности, при упоминании своего начальника. -Добрый день, господин Чон, — бета-секретарь дарит искреннюю радость его возвращению, вырываясь от высоченной стопки бумаг, давая перезагруженному мозгу и напряженным векам отдохнуть. -Добрый, — Чонгук пускает в ход кроличью улыбку и направляется к лестнице. Часто, идя по ней, он задумывается, как долго шел сюда. Чтобы вот так просто пускать улыбки персоналу. Чтобы просто видеть пейзаж из офиса, а так же замечать успехи своей компании. Размышляя, он не хочет углубляться, это неудобно, когда весь стол завален какой-то работой, как умеренной, так и более продуктивной. Отрываясь от этого, он усаживается, на уже заскучавшее по нему кресло и углубляется совершенно в другую тему — финансовую. А цифирные уравнения, переключая рычаги во всей вселенной, становятся в ряд чёрным по-белому, сплетая множество отчётов. К слову, о салоне, начало его брало свои массивные корни ещё с пелёнок, когда покупались игрушечные машинки, затем разобранные на запчасти, когда вся комната была увешена плакатами с победителями Ф-1, когда старший брат тусовался с друзьями, те зависали в гаражах, устраивали заезды в тайне от родителей и даже брали с собой неопытного Гука. Поцарапанные капоты, первые отцовские авто, заржавевшие покрышки, устаревшие потисканные сиденья сменились длительным и усердным трудом. Сколько раз он только не прогорал. Но даже тогда точно знал, что этот пожар заберёт с собой не только всё, что зарабатывалось неописуемой тяжестью, но и все минувшие ошибки, до единой. Брал не только себя в руки, после трехчасового насилия груш в спортзале, но и все вершины, которые ещё являлись непокоренными. Йодовый торшер, находящийся по среди деревянного стола, напоминал о потемнении. Чонгук, закидывая пару оставшихся листов в первый ящик, выключает лампу и выходит из кабинета. -Хоть бы пощадил себя, первый день ведь, -Хосок, в дали коридора с призрачным освещением, без приветствия начинает упрёки старших братьев. -О какой пощаде идёт речь, когда ты-начальник миллионов людей и на тебе более сотни салонов? — хмыкает Чон, потирая переносицу и ощущая скромные мешки под глазами. Усталость скапливается по песчинкам и привращается в песочный замок, топя в зыбучих песках измотанного альфу. -Трудяга-червяк не хочет прошвырнуться до клуба? Хотя бабочке пора бы завернуться в кокон, -старший противоречит сам себе, разглядывая Гука и осознаёт, действительно день не из лёгких. -Сегодня, наверное, без меня, -бросает младший, прощаясь с охраной, как только они спускаются. -Понял, отдыхай, -дружеское, знакомое с юности, трепение плеча. Хо сообщает, что очередной скандал закончился быстро, не смотря на детальные помехи и ему не пришлось выставлять кого-то из клуба. Всё обошлось не без драки, но выиграла ничья, компромисс и деньги. Они расходятся средь суматошной ночи и парочки неуехавших иномарок со стоянки.

***

Обладатель стройных ножек располагается за барной стойкой с безумным колличеством ассортимента, попивая приторный бурбон. Кокетничая с бармэном, он пытается скрыть навязчивую тоску по своему альфе. Всё-таки он его ждёт. Да, у него сегодня первый рабочий день, Тэмин понимает, но он же не забудет про свою карамельку, верно? Ведь Тэ, не забывал про Гу во время ненавистной учёбы. -Налей ещё три, -омега идёт во-банк, а почему бы и нет? Скрасить алкоголем одиночество хочется всегда, а если ты несовершеннолетний, то сложно. Но, если твой парень тут шишка, то пожалуйста, хоть спейся. Сейчас бы Чона, который наругал омежку за такой нездоровый образ жизни, вылил бы эту жидкую хуйню и на руках отнёс домой, но, увы, его тут всё ещё нет. Парню подают три дополнительных стакана и он залпом опрокидывает сразу два. В голову отдаёт вспышками, тело расслабляется, одиночество уходит на задний план. Кстати, о заднем плане, на нём нарисовывается мужчина, длительнно поглядывающий на юношу, на этот раз в розовых шортиках с малиновым пиджаком. Нарядился. Только не для него, для другого. Это застявляет буквально вспыхивать, но всё же можно исправить, жизнь в наших руках. Альфа приближается к Тэ и усаживается на рядом стоящий барный стул. Заказывает себе джин, бросая, будто не взначай, взгляд на парня с лева. Тот в упор не замечает, в прочем, как обычно. -Котятам положено молоко пить, а не алкоголь, -Тэён отодвигает третий омежий бокал и пристально наблюдает. -Отдай, -Мин тянется за своим напитком, но не получается. Его румяное лицо слишком близко к альфиному. Пахнет горьким шоколадом. Омега застывает. Изучает неведомые раньше долины, омуты, искупанные в рощах какао-бобов. -А если не отдам? — На губах отражается звериная ухмылочка, он отодвигает оставшийся бурбон ещё дальше. Взгляд Тэ направлен на ровные губы и если бы альфа не подал голос, он бы всё равно всё прочёл. -Будет больно, — мешкаясь, с смущением произносит Мин, охая затем, осознавая, что только, что сказал. Неизвестно от чего именно будет больно, от того, что он ударит этого наглеца или же от поцелуйя, а может от того чувства, которое возникнет после него? -Мне или тебе, котёнок? — Удивлённо спрашивает тёмноволосый. А после добавляет: -Я обещаю, что не будет, — и поддаётся вперёд, накрывая персиковые пухленькие губки этого котёнка своими. Он охватывает нижнюю, проводит по ней языком и останавлявается, распахивая веки. Альфа вновь удивляется, видя как губы Тэ приоткрыты в ожидании продолжения. На ещё большее поражение, омега резко врывается пальцами сквозь пряди Тэёна и пытается углубить поцелуй, неуверенно, но трепетно. Не желая мучать этого малыша, Ли отвечает, правда немного пожёстче. Но всё быстро прирывается, толком не успев начаться. Тэмин прикладывает к губам неудавшегося любовника указательный палец, касается, ощущая теплоту, но выносит вердикт: -Хватит. Как ты посмел воспользоваться моим состоянием и разрушить не только одиночество, но и мои чувтсва? -Слёзы напрашиваются, короткие реснички намокают, а робкий голосок утихает до невозможности. Он уходит. Будет стыдно перед Чоном, очень. Как он мог? Мин будет надеяться, что Чонгук об этом ничего не узнает, так же, как и Тэ не узнает о том, что абсолютно всё видел Хосок. Надежда умирает последней? Или же она бессмертна и умираешь скорее ты от нее?