The moment of Truth

Чего бы Эдвард не ожидал на утро, но только не того, что Рой, расслабленный и еще сонный, притянет его ближе к себе и спросит, как Эдвард относится к тому, чтобы подремать еще хотя бы час. Он не брался угадывать, было дело в том, что Рой пытался отсрочить неприятный разговор, или он просто решил побыть ленивым. Но откладывать не было смысла, не было времени, потому что террористы все еще были на свободе, они все были целями. Мэй, к счастью, удалось сбежать, но Эдвард боялся предполагать, к чему эти люди додумаются дальше. Поэтому он настоял на том, что пора подниматься и браться за работу. Ему показалось, что Рой готов был к такому ответу, потому что и ворчал он как будто для виду. Когда Эдвард напомнил ему об обещанном вчера разговоре, Рой заявил ему только, что отношения – это дело, над которым должны трудиться все участники, и он готов попробовать. Он был настолько уверенным, настолько серьезным и решительным, что Эдвард согласился раньше, чем успел хорошо все обдумать. Впрочем, может и хорошо, потому что он мог еще часами искать аргументы за и против отношений как таковых. И не потому, что Эдвард был нерешительным, он просто иногда слишком любил рационализировать. Они привели себя в порядок и спустились вниз. На кухне Ал и Мэй уже сварили кофе и сидели рядом, уставившись сонными взглядами на дымящиеся кружки. Эдвард усмехнулся, глядя на них, и хотел уже было подразнить их, но вовремя умолк, вспомнив подробности вчерашней ночи. Он искренне надеялся, что они ничего не слышали. Но то ли его надеждам не суждено было сбыться, то ли по их с Роем виду можно было сказать многое: Ал и Мэй переглянулись и обменялись странными, непонятными Эдварду взглядами. Он не хотел об этом думать. Конечно, отрицать что-то не значило прекратить его существование, но Эдвард не собирался говорить о своей личной жизни со своим братом, и тем более – с девушкой, в которую был влюблен его брат. Точно так же они не говорили об отношениях Ала и Мэй, пока сам Ал не был заинтересован в серьезном разговоре, Эдвард только дразнил его, но не вмешивался. Было бы просто прекрасно, если бы Ал решил придерживаться такого же принципа. К его огромному облегчению, никто не сказал ни слова. Он устроился напротив Мэй, пока Рой разливал кофе по кружкам. Под заинтересованными взглядами хотелось забраться под стол и не вылезать оттуда, пока его любопытный брат и не менее любопытная синганская принцесса не прекратят эти свои гляделки. Рой отреагировал поразительно спокойно, поставил кружки на стол и устроился рядом с Эдвардом. Он ни единственным жестом, ни одним взглядом не выдал, что отношения между ними изменились. Все было именно так, как Эдвард и надеялся: личные отношения не пересекались с рабочими. И пусть кто-то сказал бы, что это на кухне не было места рабочим отношениям, что им стоило оставлять работу за пределами дома, Эдвард как никто понимал, в какой ситуации они находились. Пока Рой занимал место среди верхушки армии, а сам Эдвард на эту армию работал, даже в качестве гражданского консультанта, им придется ставить работу на первое место, придется находить для нее время даже когда обычные, нормальные люди могли бы спокойно отдыхать, ссылаясь на право на личное время. – Если вы достаточно проснулись, мы можем заняться работой. Это было не самым деликатным способом подтолкнуть людей, которые вообще-то не должны были принимать участие в расследовании, заниматься не своей работой, но Эдвард никогда не стремился к дипломатичности. Они все уже были так или иначе замешаны, теперь им необходимо было поймать наконец ублюдков, пока они не убили еще кого-нибудь. Потерянные человеческие жизни не могло заменить ничто, они и так слишком долго копались, слишком много потеряли. Ал и Мэй это, конечно, понимали. – Пока мы знаем наверняка, что кто-то поделился с преступниками очень подробной информацией о прошлом, что один из них – отец капитана Хоукай или как-то связан с ним, что менее вероятно, и что доверять не стоит практически никому. – Вам не кажется, что для начала стоит представить себе более-менее полноценную картину, генерал? – вежливо поинтересовалась Мэй. – Собрать всю информацию, в которой мы уверены, и все предположения, которые нам предстоит проверить? – Ваше императорское высочество безусловно очень мудры, – в тон ей ответил Рой. – Несомненно вы знаете, как сделать это, учитывая, что мы не знаем, какой информации доверять. Эдварду была непонятна внезапно появившаяся между ними пассивная агрессия, но он знал, что этот вежливый спор стоит прекратить немедленно, пока они не наступили друг другу на больные мозоли. – Я думаю, что безопасно будет сказать, что мы можем доверять друг другу. Нам стоит ставить под вопрос ту информацию, которую мы получили от других людей, в зависимости от того, насколько мы можем доверять людям, от которых мы ее получили, – веско заметил Ал. Эдвард был с ним полностью согласен, более того, он не считал, что подобные очевидные вещи стоит обсуждать. Но, может, это просто они с Алом настолько понимали друг друга. – Мы с братом доверяем учителю и Уинри, особенно в данной ситуации, когда они понимают важность информации. – Нам стоит ограничить количество людей с доступом до новой информации, – предложил Рой. – Оно и без того ограничено, – отозвался Эдвард. Он долго думал об этом и понял, что большая часть информации, которой обладали преступники, была старой. Конечно, некоторые вещи все же заставляли задуматься, ведь как-то знал, когда и по какой дороге Рой и его эскорт будут ехать в Крету. Но реальность была явной: вряд ли кто-то просто обсуждал вещи, случившиеся годы назад. – Ты становишься параноиком, Рой. – Мы чуть не умерли вчера, – напомнил Рой. Не то чтобы Эдвард забыл об этом. – Я не хочу рисковать больше, чем абсолютно необходимо. Эдвард устало вздохнул. Он понимал, что в некоторой степени Рой был прав, он и сам не хотел подвергать опасности своих близких. Но им стоило понимать, что их работа всегда была связана с опасностью. – Никто не хочет рисковать слишком сильно, – заметил Ал. Эдвард знал, что он был совершенно серьезен: в последние дни Ал многое пережил: нападение на учителя, похищение Мэй, взрыв в здании, где находился Эдвард. Этого было достаточно, чтобы подействовать на нервы обычно спокойного Ала, заставить его переживать за близких людей. Эдвард не хотел рисковать вообще ничьей жизнью, ни близких, ни вообще незнакомых людей. Пусть он рационально понимал, что его вины вовсе не было в убийствах, он также не мог отделаться от ужасного чувства, которое возникало каждый раз, когда ему приходилось пользоваться своей новообретенной алхимией. Он получил ее ценой человеческих жизней, но он сам никого не убивал, он вовсе не просил ее возвращать. Этот разговор пора было заканчивать. Эдвард мог позже убедить Роя в том, что главная проблема вовсе не в недавней утечке информации. – Не подумай, что я не рад, Мэй, но все же как тебе удалось сбежать? – Мы давно были готовы к подобной возможности, – пожала она плечами в ответ. Если кто-то и заметил, что Эдвард таким образом ловко перевел тему, то не подал виду. – Это – особенный круг преобразования, который активируется на расстоянии при помощи пульса дракона, но основан на западной алхимии. Она протянула Эдварду кинжалы, точно такие же, как те, которыми пользовался Ал. Он готов был сделать вывод, что они – из одного набора, но только потом заметил, что они немного различаются. Оба набора были высшего качества, но кинжалы Ала имели замысловатые серебряные узоры на одной стороне лезвия, на кинжалах Мэй узоры были золотыми и напоминали переплетения знаков из алхимических кругов. Они обменялись кинжалами? Эдвард готов был предположить, что именно поэтому преобразование получилось. – Мы всегда носим с собой проводник – вещь, которая принадлежит другому. Пульс дракона соединяет нас, поэтому Ал может активировать преобразование на любом расстоянии, а совместимость наших энергий позволяет мне направлять его. – Невероятно, – пробормотал Эдвард. Он, конечно, понимал, что совместимость каких-то непонятных энергий была не так важна, как доверие, полное и безусловное доверие. Но пока можно было оставить это в стороне. – Я захочу узнать все технические детали, но, думаю, пока нам стоит поговорить о другом: ты видела или слышала что-нибудь, что может нам помочь? Мэй задумалась. Не ответила сразу, что было в общем-то странно, ведь человек, который видел или слышал хоть что-то, обычно начинал об этом рассказывать, но Эдвард не имел причин не доверять ей. Скорее она просто пыталась очень внимательно собрать и систематизировать всю доступную ей информацию, чтобы ничего не упустить. Или она боялась что-то сказать? Возможно, имела основания полагать, что ей не поверят, если она просто выложит информацию. Эдвард считал это маловероятным, ведь они уже пришли к выводу, что практически любой из их окружения может быть причастен к ситуации, в которой они оказались. Конечно, были люди, которым он доверял безоговорочно, но их было достаточно мало, чтобы Мэй удалось удивить его сейчас. – Я слышала как минимум пятерых, – наконец начала Мэй. – Среди них была одна женщина. Они держали меня на заброшенном складе, но этот район не был мне знаком. Когда мне удалось освободиться, там не было практически ничего, что могло бы мне помочь идентифицировать их. – Вы хотите сказать, что они оставили вас одну? – спросил вдруг Рой. – Нет, они оставили со мной двоих вооруженных охранников, – ответила она. – Вы подозреваете меня, генерал? – Я сейчас подозреваю практически всех, ваше высочество, – легко признал Рой. И почему он должен был антагонизировать потенциальных союзников? Если они будут подозревать друг друга, то рискуют никогда не выйти из этой ситуации, никогда не победить тех, кто так ловко дергал за ниточки, разыгрывая свой жуткий спектакль. Вдруг Эдвард задумался: а что, если на это и рассчитывали преступники? Что, если все эти записки, все демонстрации владения информацией, которая была известна только узкому кругу людей, были только для того, чтобы заставить их подозревать друг друга? Ведь если они не смогут свободно делиться информацией, не будут чувствовать себя в безопасности, вместо того, чтобы сосредоточиться на важных вопросах, они будут искать предателя среди своих. Эдвард быстро переглянулся с Алом и понял, что тот пришел к такому же выводу. И как они раньше не видели чего-то настолько очевидного? Даже при всей своей любви к рационализации Эдвард пошел на поводу у эмоций, у переживаний, навязанных ему теми, кто был виновен в происходящем. Оставалось надеяться, что они еще могут повернуть назад, что доверие между ними не потеряно окончательно. Рой определенно выглядел так, словно готов был ценой собственной жизни защищать драгоценную информацию. Мэй смотрела на него скептично, хмурила брови и словно сомневалась, стоит ли ей говорить вслух то, что вертится у нее на языке. Эдвард знал этот взгляд, он часто видел его на лицах других людей, в первую очередь – Уинри. Интересно, чувствовал ли еще кто-то из присутствующих, словно они были на грани международного конфликта? Судя по тому, как Рой и Мэй смотрели друг на друга, они отлично знали, к чему может их спор привести, но все равно не собирались сдаваться. Эдвард не рассчитывал, что звук открывающейся двери вырвет их из соревнования взглядов. Он посмотрел на сидящего рядом Роя, но тот не выглядел обеспокоенным. – У кого есть ключи от твоего дома? – прошипел Эдвард, пытаясь говорить достаточно тихо, чтобы тот, кто пытался неслышно ступать по коридору дома Роя, не мог услышать. – У моей тети и капитана Хоукай, – спокойно ответил Рой. Конечно, это были тех два человека, которым Рой доверял безоговорочно. Именно те, кого Рой точно не подозревал. Если быть честным, Эдвард не видел смысла подозревать Крис, ведь она умерла бы в баре, если бы у Эдварда не получилось защитить их. Он не верил, что кто-то стал бы настолько сильно полагаться на его способности, чтобы откровенно рискнуть собственной жизнью. Это было совершенно нерационально, и пусть Эдвард понимал, что большинство людей не такие, как он, и не склонны рационализировать все происходящее, но в то же время большинство людей имело понятие здравого смысла, а этого было вполне достаточно. С другой стороны, он не мог подозревать Ризу. Они были знакомы настолько долго, что он не готов был поверить в ее вовлеченность. Эдвард мысленно выругался. Даже понимая, что подозрения – то, что от них хотят, он продолжал скатываться в размышления о том, кто мог делиться информацией с преступниками. Это стало практически привычкой, направлением мышления, которое слишком сложно было изменить. – Генерал, – раздался из коридора знакомый голос. Риза. Эдвард вздохнул с облегчением. Затем вспомнил, что Рой и Мэй не хотели отступать от своих подозрений, и попытался прикинуть, насколько усложнит ситуацию появление Ризы прямо сейчас. Он был уверен, что она не имела отношения к преступникам, не более, чем он или Ал или любой другой из тех, кто стал их целью. – Капитан, – позвал Рой прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово. Спустя всего несколько секунд Риза появилась в дверях кухни. Эдварду не понравился ее взволнованный вид, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, она сделала непонятный жест, из-за чего глаза Роя расширились от удивления. Что-то происходило. Эдвард не хотел делать поспешные выводы, но ему не нравились жесты, которыми обменивались Рой и Риза. Тем более ему не нравилось подозрение, так легко читающееся на лице Мэй. Из того, что Рой и Риза не спешили говорить, а предпочитали активно жестикулировать, Эдвард сделал вывод, что они опасались прослушки. Знал ли Рой о подобной возможности, когда вчера из разрушенного бара они направились сюда? Или подозревал, но выбирать просто было не из чего? Он вздрогнул, когда Рой схватил его за руку и потащил к задней двери. Очевидно, они с Ризой до чего-то договорились за те несколько секунд, что он потерялся в своих мыслях. Ал и Мэй последовали за ними, Риза шла последней, и Эдвард был совершенно не рад видеть пистолеты в ее руках. Похоже, утро оказалось не таким мирным, как Эдварду хотелось бы, учитывая, что у Ризы явно были основания полагать, что они в опасности. Он поморщился. Не стоило надеяться, что преступники подождут, пока они смогут перевести дыхание и осмыслить происходящее. Лишь бы не оказалось, что пока Эдвард позволил себе отдохнуть, пострадало еще больше людей. Когда они наконец оказались в машине, вчетвером на заднем сидении, которое не было рассчитано на такое количество людей, Риза сообщила: – Хакуро мертв. Убит рано утром. Три пулевых ранения, все раны потенциально смертельны. – Плохо. Но я не вижу, как это могли связать с кем-то из нас, – немедленно ответил Рой. – Разве он не был разжалован после оскорблений в сторону принцессы? Риза кивнула, не отрывая взгляда от окна. Сидящий за рулем Хавок нажал на педаль и машина резко сорвалась с места. – Да, и был очень недоволен по этому поводу, – согласилась она. – Но это еще не все. Полковник Рейвен пропал. – И эти события как-то связаны, – предположил Эдвард. Они должны быть связаны, иначе Риза бы вряд ли упоминала их вместе. Если только дело не было в том, что Роя почему-то решили обвинить в обеих ситуациях. Только пока Эдвард тоже не видел, как вообще можно связать происходящее с Роем. Судя по тому, как хмурился Ал, он так же не понимал. Должно быть что-то еще. Более того, что-то подсказывало Эдварду, что пропажа Рейвена и смерть Хакуро были связаны с их расследованием. Они должны были, потому что в такие совпадения по времени Эдвард просто не мог поверить. – Рейвен был одним из главных наших подозреваемых, – признал Рой. Эдвард вскинул бровь в немом вопросе. Рейвен был одним из главных подозреваемых до того, как Эдвард имел возможность с ним пообщаться. Он не любил полагаться на какое-то призрачное чутье, но его опыт подсказывал, что люди, замешанные в массовых убийствах, выглядят не так. – Но никто об этом не знал, мы с Эдвардом не обсуждали этого там, где не стоит. – Ты становишься параноиком. Произошедшее вовсе не значит, что нас подслушивали, – отмахнулся Эдвард. Зацикливаться на одной проблеме, когда их настолько много, было попросту нерационально – Есть какие-то предположения по поводу того, как связаны Хакуро и Рейвен? Он был уверен, что Риза просто так не стала бы появляться внезапно дома у Роя, если бы связь не была настолько очевидной, что ставила их в невыгодное положение. Его предположение оказалось подтвержденным, когда Риза бросила на него быстрый взгляд и выдохнула: – Вчера вечером они выпивали в баре, из которого ушли вместе глубоко за полночь. Всего-то? Ситуация была не в пользу Рейвена, особенно учитывая, что он вполне мог быть тем, кто последним видел Хакуро живым. Но затем Эдвард вдруг вспомнил свою единственную встречу с Рейвеном и нехорошее подозрение появилось в его голове. – Риза, в каком баре они вчера были? Ему не нужно было слышать ответ, он получил его в виде недовольного выражения лица Ризы. – В том, что находится через дорогу от твоего дома.