Никто не знает

Волнение охватывало его с головой, волнами унося мысли в тот злополучный день. Грудь неприятно сжимало, даже скукоживало, выворачивало. Пришло тошнотворное чувство и головокружение. Он не хотел вспоминать об этом дне, не хотел думать, просто оставьте, не трогайте его и его мысли. Они только его. Чистые. Без хриплых стонов и криков, без болей в ногах и руках, куда так агрессивно били. Без этого неприятного жжения в области недавних ударов, которое лишь постепенно, по кусочкам, уходило и оставляло после себя темно-синие, такие отвратительные, синяки, скрываемые сейчас под школьной рубашкой с длинными рукавами. В ушах все еще эхом отдаются звуки ударов и голоса. — Тэхен, меня зовут Чон Чхоль, приятно познакомиться? — из водоворота мыслей вырывает голос взрослого мужчины и протянутая рука, которая появляется перед Тэхеном. Разум проясняется, приступ проходит, и мальчик осознает, где он. Это всего лишь какой-то старый, требующий ремонта, офис. Темный, в грязных коричневых тонах, с кипой бумаг на столе и грязной чашкой. В кабинете витает запах кофе и старых бумаг. Тэхен поднимает взгляд, опущенный до этого на свои рукава, в нервном приступе которые мял, и медленно, неуверенно, присуще застенчивому ребенку (ох, было бы только в этом дело), протягивает руку и еле пожимает в ответ. Не проходит и минуты, как он обратно принимается за рукава. — Как тебе уже сказали, я следователь. Расследую недавно произошедший случай. Ты ведь мне поможешь? — мужчина улыбнулся. Пытается вызвать доверие? А взрослым верить можно? Тэхен надеется, что да, потому что тогда кому верить, на кого полагаться? На себя он не может надеяться, он слабый и знает это. Как тростинка, к которой приложишь совсем немного силы и сломаешь. Вот так и с Тэхеном. Его нужно оберегать. На вопрос мальчик лишь неуверенно кивнул, уставившись в пол. — Йонг и Туан… Вы друзья? Ком в горле. — Нет. — Обычные товарищи? Смешно. — Нет. Следователь замялся, но все же спросил: — Тэхен, эти мальчики тебе не нравятся? — Нет. Тишина. — Это не так, я их ненавижу, — и сжимает кулаки. Проходят никчемные секунды, но тяжелые в своем амплуа, и Тэхен продолжает: — И я знаю, что вы все хотите сказать! И я говорю: я не делал этого, оставьте меня! — голос срывается, мальчик чуть ли не плачет, а голос в конце хрипит от резкости и надрывности. — Тише, тише, — следователю сложно смотреть на детскую истерику, сердце сжимается, вот поэтому он не любит расследовать дела, где фигурируют дети! — Никто не говорит, что это ты сделал, тише, Тэхен. — Нет, вы все, — голос дрожит, — Считаете, что это я сделал. Прекратите это. Мужчина лишь вздыхает и снимает очки, потирая переносицу от усталости. — Тэхен, мы знаем, что, возможно, о таком сложно говорить, но ты должен рассказать, что случилось в прошлую пятницу, — мужчина называет мальчика по имени, пытаясь хоть как-то достучаться и вытянуть из него необходимую информацию. А перед глазами Тэхена проносятся картинки того дня. Разодранные в кровь коленки неприятно щиплет, словно безобидное прикосновение к крапиве. Ох, отнюдь не безобидное. Колени же подрагивают в еще не ушедшем страхе, а руки комкают края шортиков, впиваясь ногтями сквозь их ткань в ладони. — Я не имею никакого отношения к произошедшему, сколько можно повторять, — голос тихий, надломленный и в конце срывается. И мужчина, заметив вновь приближающуюся истерику, готов уже выть и скулить от бессилия, но лишь ободряюще и измученно улыбается. Мальчик всхлипывает и весь трясется, пытается совладать с собой, но, казалось бы, делает только хуже. Сейчас бы выплакаться да уйти подальше со школьной кладовой, где мальчик нашел убежище. Подальше от чужих глаз. И лишь бы его не трогали. Пожалуйста, все еще срывается как на автомате, но уже безмолвно. Еле уловимое шевеление губ в бескрайней темноте кладовой. А минут десять назад он только и мог, что жалобно стонать от боли это «волшебное» (как смешно) слово. Но никто его не слушал. — Ты просто должен рассказать, чем вы занимались с Йонг и Туан в тот день. Ни больше, ни меньше. — Если я скажу, они, — без запинки говорить не получается, но и договорить не выходит, Тэхен проглатывает слова. Проходит несколько долгих секунд прежде, чем он продолжает. — Они сделают мне больно, если я расскажу. — Кто «они»? Те, кто навредил Туан и Йонгу? — мужчина хмурится, понимая, что Тэхен вот-вот расскажет, и он весь напрягается в ожидании. — Нет… я про… ахахах, — нервно смеется, что следователю аж как-то не по себе становится. Сразу как-то душно стало. — Я про Йонг и Туан как раз. Мужчина на это лишь сильнее хмурится, осмысливая слова Тэхена. — Что ты имеешь в виду? — Пожалуйста, не говорите им, что я сказал вам. — Я ничего не скажу, но ты должен мне все рассказать. — Они же в больнице, правда? Они меня не тронут, ведь так? — Тэхен уже на грани, хочется плакать, но он еле сдерживает себя, чтобы не затягивать неприятный разговор. — Да, они в больнице с переломами и еще какое-то время не будут ходить в школу, если тебя это успокоит, — было странно озвучивать в таком тоне, успокаивающем, данную информацию. — В тот день они меня избили и пригрозили, чтоб я никому об этом не рассказывал. — То есть, ты хочешь сказать, что пострадавшие мальчики в тот день избили тебя? Вместо ответа кивок. — А после сами получили переломы после падения с лестницы и окна… — в пустоту вымолвил мужчина. Мужчина лишь устало облокотился о спинку кресла и потер в лоб, смахивая назад челку.

25 марта, в пятницу, когда дети начальной школы заканчивали учиться, с двоими мальчишками жестоко поступили. Об этом говорилось во всю в местной газете, родители детей этого района были крайне обеспокоены данной ситуацией. Одного мальчика ударили чем-то острым — предположительно ножницами — и столкнули с лестницы. В момент удара он находился на, по иронию судьбы, пустом лестничном проеме. Второго же заперли в кладовой, а так как уроки закончились и был сокращенный день, туда больше никто не заходил в тот день, из-за чего мальчик не выдержал тесных стен и спрыгнул с окна в попытках выбраться. Тот же итог, что и у первого школьника — перелом. Подозрения сразу вывесили на одноклассника, Ким Тэхена, которого последнего видели с этими ребятами. Послушав его историю, действительно создавалось впечатление, что это мог быть он. Месть? Не найдя виновника, именно его обвинили в этом, и почти никто не сомневался в виновности Кима.