Было сухо, тихо и жарко. Северус замер перед превращенными в человеческое жильё армейскими кунгами, долго смотрел в небо сквозь рябь просветов маскировочной сетки, приспособленной под навес. Что в этом подобии жилья живет ребенок, говорила только лежащая на табурете, под навесом, стопка детских книжек. Не то чтобы Снейп был хорош в русском языке, но «Джельсомино в стране лжецов», «Крабата» и «Остров сокровищ» он признал сразу. Книжки были старые и потрёпанные, а внезапно налетевший ветер — пыльным и сухим. Снейп, так и не отделавшись от чувства смутной угрозы, коротко стукнул в забитую решетками железную дверь.
Дверь рывком распахнулась, и на Северуса неподвижно воззрилась какая-то женщина. Северуса всего передернуло от этого взгляда, столько в нём было стали. На миг Снейпу почудилось, что перед ним не русская маггла, а одна из дев Вальхаллы. В маггле жила война, маггла была её носителем и смертным воплощением. Снейп обозлился на самого себя за неуместные мысли и сухо, сдержанно поприветствовал:
— Миссис Шаманова. Моё имя Северус Снейп, я профессор школы магии…
— Я знаю, — тихо оборвала его женщина. Вспышка озарила мрак за её спиной, и мутно вспыхнул тусклый, ребристый круглый блин светильника на стене. Под ними, на разных краях какого-то подобия кровати, восседали невозможно довольный происходящим Аластор Грюм и какой-то пожилой, крепкий маггл. Военная выправка и внимательный цепкий взгляд наводили зельевара на не самые приятные ассоциации с допросной, с аврорами и с влажным сумраком одиночной камеры в Азкабане.
Грюм, хрипло смеясь, приложился к фляге и ткнул в Северуса обратным концом посоха:
— Я брал его в восьмидесятом, Дмитрий. И, попомни мои слова, этот недоносок еще покажет себя.
— Ну что ты, Аластор. Я не думаю, что у нас есть причины сомневаться в столь компетентном специалисте, — примирительно отозвался маггл, улыбаясь и внимательно разглядывая Снейпа, — нам же не стоит сомневаться в вас, Северус Тобиасович?
Со Снейпом стало дурно. На всякий случай проверив свои ментальные щиты и не дрогнув лицом, он холодно осведомился:
— Где мальчик?
Дверь за спиной распахнулась и негромкий голос заверил:
— Да здесь он, здесь. Выходите, Настя чай поставила. Полковник, вы-то чего как не родной?
— Тебе надо сюда чары Фиделиуса, парень, — наставительно скрежетал старый аврор справа, — эй, малец, дай я тебя разгляжу. Вырос, шельма… Шаман, я тебе чары Фиделиуса поставлю.
Мальчик оказался крепким, жилистым, собранным и очень серьезным подростком. Ни фирменных поттеровских патл, ни самомнения, ни бахвальства за ним не замечалось. Армейская стрижка, темные джинсы, черная футболка, да стекла окуляров. Мальчишка помогал матери накрывать на стол, и Снейп не мог не видеть, какой любовью светятся глаза странной женщины, когда она смотрит на своё чадо.
— Да мы как-нибудь и без них… — попытался отмахнуться маггл, по всей видимости, являющийся мистером Шамановым. И почти машинально сжал пальцами плечо сына.
— Я научусь сам делать такую защиту, пап, — поправив очки, сообщил Шаманов-младший, — кто-то ведь должен прикрывать тылы.
Мать молча обняла сына. Грюм неловким движением перевернул чашку и от души помянул мамашу Мордреда. Не самыми приличными эпитетами.
— Защиту поставим сами, я сам найду хороших спецов, — маггл, которого Шаманов всё ещё упорно называл полковником, задумчиво собрал жалобно звякнувшую о камни чашку невербальным беспалочковым репаро и внезапно весело подмигнул Снейпу, — а за обучение можешь не переживать, Шаман. Школа хорошая, преподаватели знают своё дело…
— Может, всё-таки можно в Колдовстворец?! — с надеждой в голосе выпалил мальчик и смутился, — простите, Дмитрий Алексеевич.
— Ничего, я понимаю, — смеясь покачал головой полковник, — нет, Гаррюш. К сожалению, ты записан в Хогвартс почти с рождения. Это не обсуждается.
Снейп угрюмо принял чашку из рук женщины. Он всё явственнее ощущал себя мебелью. Ехидно созерцающий его Грюм, (устроившийся как раз напротив, со всеми возможными удобствами), улучшению настроения не способствовал вовсе. Притащиться в другую страну, куда-то к черту на рога, ради участия в этом сомнительном чаепитии, Снейп точно не планировал.
— Я всё равно закончу питерскую Академию Авроров, — пообещал Гарри, прожигая Северуса насквозь долгим, внимательным взглядом.
— Мистер. Поттер, — Снейп медленно растянул губы в подобии улыбки, — это, конечно, не моё дело, но вы — потомок древней английской фамилии…
Земля мелко задрожала и изумрудные глаза маленькой бритоголовой копии Джеймса захлестнули ярость и, отчего-то, боль.
— Я русский, — мальчишка медленно отложил пустую чашку, — я — Шаманов. Простите, что-то устал, наверное, с тренировки. Пап, я спать.
— Даже не прочтешь письмо, Гаррюш? — окликнула сына мать.
— Букв я, что ли, не видел? — отозвался Поттер из-за двери.
— Я с ним поговорю, полковник, — заверил Шаманов-старший и удалился следом.
Снейп бесстрастно вручил женщине письмо и международный портключ. И поспешил ретироваться. Догнавший его у подошвы холма полковник, молча показал корочку аврората и зашагал рядом. Первый прервал затянувшееся молчание Снейп.
— Почему? — зельевар неприязненно покосился на русского аврора, — я не понимаю, мистер Воронов.
— Боюсь, первое знакомство мальчика с соотечественниками вышло не самым удачным, — полковник говорил будто сам с собой, тихо и как-то задумчиво, что ли, — я пытался объяснить ему, что у наёмников нет национальности, но мальчик очень упрям. Мой вам совет, Северус. Никогда больше не зовите его Поттером.
Снейп иронично приподнял бровь.
— Первый мощный магический выброс на операционном столе, под скальпелем охотника за органами по фамилии Поттер, — подсказал полковник, — поверьте, вам лучше не знать подробности. У Шамановых много врагов. Скажу прямо, я не в восторге от сложившейся ситуации, но, боюсь, мальчику действительно будет безопаснее в вашей школе.
***
Проталкиваемый уверенной рукой отца сквозь толчею Косой Аллеи, Гарри слушал поющего в наушниках Цоя и с интересом поглядывал по сторонам. Магазин аврорской снаряги юного Шаманова не впечатлил от слова «совсем»: низкое качество тканей не спасали даже хитроумные защитные заклятья, вшитые прямо за подкладку. Отец негромко переговаривался с матерью и Хагридом — идея закупать вещи в лавках Китежа казалась Шамановым всё привлекательнее. Замыкающий процессию Хагрид, то и дело грубовато шутил и пытался привлечь внимание Гарри то к мётлам, то к зверинцу, но безуспешно. Единственное, что всерьёз заинтересовало юного Шаманова — это неприметная лавочка, торгующая серебряными пулями, зачарованным маггловским оружием и какой-то вычурной снарягой для охотников на нечисть.
В лавке Олливандера приобрели палочку, ту самую, с пером Фоукса. В зверинце — несколько почтовых воронов. Шаманов-старший странный способ рассылки писем одобрил; кажется, умные птицы ему пришлись по душе. Что, в общем, было взаимно.
Поход к мадам Малкин для Гарри закончился мордобоем. За пренебрежительное блеянье о магглах, Драко поплатился пятью зубами и ребром. Обнаруженная в книжной лавке умничка-девочка по имени Гермиона просветила Шаманова насчёт количества привидений школы Хогвартс. В свою очередь, Гарри показал Гермионе настоящую боевую гранату, реквизированную давным давно из пожитков какого-то мертвого бандита. Чем вызвал настоящую истерику у какой-то дебелой мадам в вычурной голубой мантии, расшитой розами.
В Хогвартс-Экспрессе Гарри ехал в одном купе с Гермионой и тихим парнишкой по имени Теодор. Весь остаток пути они болтали обо всем сразу и одновременно — ни о чем. На церемонии распределения случилась заминка — Гарри отказывался реагировать на свою фамилию. Чтобы мальчишка изволил усесться на табурет и позволил надеть на себя Распределяющую Шляпу, его пришлось назвать Шамановым.
Пройдя распределение, Шаманов-младший, Гермиона и Тео Нотт окопались в самом конце стола факультета Гриффиндор. Тео задумчиво слушал Гермиону и тихо ужасался, представляя ярость Нотта-старшего, обнаружившего, что его единственный сын — гриффиндорец.
***
Первый урок полётов ознаменовался дичайшим мордобоем. Два факультета, под крик «братцы, наших бьют» пошли стенка на стенку. В пылу сражения Невилл, (так и не угодивший в этот раз в больничное крыло), потерял напоминалку. Но получил кое-что получше. Уверенность, что может своротить на бок челюсть Гойла. Вернувшаяся от директора мадам Хуч, собственноручно разнимала остервенело катающихся в песке Гарри и Драко.
Философский камень так и остался в зеркале — Квирелла Гарри прикончил ещё в лесу, спасибо ржавому штырю и природной тяге Воландеморта к дешевым спецэффектам. Единороги Запретного Леса благодарно сбрелись к Гарри всем табуном и ещё долго смотрели ему вслед с опушки леса.
Дневник Тома Реддла Шаманов-младший успешно перевербовал. И, кажется, оживил, скормив ему жизненную силу зудящего где-то за шрамом крестража. Как бы то ни было, Гарри притащил его на лето к родным. Реддл знать не знал, что там дальше творила его старшая версия и был крайне удивлен, узнав, что война давно закончилась, а Советского Союза больше нет. Странный парень, которого Гарри представил как очень дальнего родственника, Шаманова впечатлил. Немногословный, сдержанный Том Реддл долго просто слушал и отмалчивался. А потом, когда снаружи, под навесом не осталось никого кроме Андрея Шаманова, его как прорвало. Он говорил и говорил обо всём сразу: о приюте, о побоях и о травле, о постоянных визитах психиатра в маленький приют, о страхе быть закрытым в психушке, о грызне на Слизерине, о бомбёжках Лондона, об отвращении к самому себе и своему происхождению, о школе, о тех, кто понимал только страх, о страхе смерти, о ненависти и о том, как нечто властное, темное, хтоническое взывало со страниц каждого тёмного гримуара.
Шаманов долго слушал, задавал изредка вопросы. А потом вдруг начал рассказывать сам. Не то, чтобы Том страдал впечатлительностью, но ещё несколько ночей он не мог нормально спать.
В начале следующего учебного года в Хогвартс прибыл ещё один Шаманов. Шаманов, в котором Дамблдор с ужасом узнал мальчишку, которого не видел уже много лет.
