Шаманов

Аврор Малфой стоял над грудой изувеченных трупов сжимая и разжимая кулаки. Девять. Восемь. Семь. Пять. Четыре. Откуда-то слева, из темных тоннелей, несло прелой трупной вонью. Драко Малфой отсчитывал про себя, пытаясь успокоиться. С выпускного прошло пять лет. Со смерти отца — чуть больше. Со дня, когда грязнокровка стала именоваться не иначе как миссис Нотт — четыре. Со дня, когда она же заняла министерское кресло — три дня. И аврор Малфой готов был жрать землю от ярости, чёрт возьми. Когда видел как она мягко смотрит на эту бледную немочь по имени Тео. Как иронично смеётся с колдографий и журнальных разворотов. Как, будто невзначай, скользят руки этого, мать его, Тео Нотта, по её бедрам. Пока Драко Малфой смотрит на это извне. С темной стороны бытия. Каждый гребаный день, каждую ночь, в каждой дыре, в каждом грязном притоне, раз за разом аврор Малфой доказывает всей Британии, что он — не мразь. Не темный маг. Что он готов искупить каждую гребаную ошибку своего покойного папаши. И для чего весь этот, мать его, цирк? Чтобы сегодня оказаться запертым в проклятом маггловском бункере времен Царя Гороха, без связи с поверхностью, без солнечного света, пищи и воды. С грудой гниющих жертв неведомой твари. Где-то в глубине гулких коридоров загремели ключами. И незнакомый голос рассеянно запел. Низкий, красивый баритон звучал растерянно и как-то очень тепло в подступающей липкой тьме. По стенам плясало рыжее марево — кто-то снаружи зажег лампу. И, бормоча что-то и рассеянно напевая, вскрывал заблокированную внешнюю дверь. Малфой пнул заклинившую фальшпанель и заметался по холодному подвалу, ища источник спасительных звуков. — Айзек! — закричал Драко, — Это ты?! Я здесь, Айзек! Хлюпающе-чавкающие звуки разнеслись эхом, дробясь о стены. И кто-то трубно высморкался. — Ленни Вельд?! Ленни! Это ты? — Малфой терпеливо припал щекой к двери, — Я, кажется, застрял. Снаружи загремели ключами. Напевая что-то весьма легкомысленное. И на незнакомом языке. Нет. Это не Ленни. Не Айзек. И точно не кто-то из ребят. Мордредова печень. Нет. Нет, нет, нет, нет… Малфой отшатнулся от двери, шумно втягивая воздух и поднимая бесполезную палочку. Магия в чертовом бункере не работала от слова «совсем». Где-то за гранью реального Малфой был всё ещё не здесь, совсем не здесь. Перед внутренним взором всё ещё стояли переполненная платформа девять и три четверти, Теодор Нотт, обнимающий поочередно всех своих троих сыновей-близнецов, дико похожих на Грейнджер, сама Грейнджер, её равнодушные медовые глазища, её бордовая рубашка, чёрный жилет, тускло мерцающие черным тяжелые аврорские сапоги, небрежно накинутая на плечи мантия, загорелые, совсем не женские жилистые руки, закатанные по локоть рукава, клубы дыма, общая суета и таинственно застывший в клубах дыма празднично-алый поезд. Обыденное чудо из далекого детства. Малфой тихо взвыл и крепко зажмурил глаза, вжимаясь спиной в бетонную стену. Вокруг зашевелились трупы. Бестолково, неловко, неспешно. Мертвые хватались за стены, ползли и хромали, подволакивая конечности. Их глаза загорались одинаково — синим. Внимательные, спокойные глаза мертвецов изучали Малфоя, подвал и вскрываемую снаружи дверь. Приятный баритон напевал снаружи песенку из какого-то маггловского мультика и гремел ключами, будто подбирая их под замок. Драко затаил дыхание, прислушиваясь. Движениям незнакомца сопутствовало неприятное, сухое шорканье. Будто множество конечностей огромной двухвостки лениво скребут по бетону. Ближайший оживший труп с мерзким хрустом развернулся к Драко всем корпусом, являя тому местами обглоданное лицо, и холодно сообщил голосом странного брата Гарри Поттера. Голосом Тома: — Жить хочешь — отойди. Драко отшатнулся и ринулся к дальней стене. Стремительно потеряв к нему всякий интерес, толпа живых мертвецов хлынула в открывшиеся двери, заживо разрывая там что-то огромное, живое и истошно воющее. Аврор Малфой с ужасом заглянул за дверь и отпрянул. Живые трупы лениво рвали огромную членистоногую тварь, похожую на помесь бурой многоногой двухвостки и немытого, патлатого хмыря в драном сером свитере. Явившийся из бокового коридорного ветвления Гарри Поттер показал ошалевшему от неожиданности Драко алое аврорское удостоверение и сухо сообщил: — Не в этот раз, Малфой. Эта погань — наш клиент.

***

Реддл нехотя распахнул глаза и устало пошевелился в своём стоячем хрустальном гробу, хрустя суставами. Странная смесь маггловской аппаратуры и магического артефакта льдисто мерцала чистотой и покоем, сонно шевелила в лабораторном полумраке белыми гибкими щупальцами проводов и тихо вибрировала. Реддл с гордостью огладил ледяную стенку своего любимого детища, зажег голубым рунические печати на полу и кое-как выбрался наружу. Запивая слабость стоялым приторным чаем, Реддл почти машинально натянул штаны и рубашку. Поглядывая на монитор и клацая мышкой, Том Реддл отправил составленный заранее отчет, педантично перепроверил все показатели устройства и только тогда позволил себе рухнуть в кресло и вытянуть ноги. Изобретенное Томом устройство тихо гудело в полумраке, и это гудение убаюкивало. Встряхнувшись и заварив чаю, Реддл вернулся к своему детищу. Немыслимо сложное и не вполне светлое устройство позволяло удаленно брать под контроль неограниченное число мертвецов в радиусе километра. Смотреть из них. Говорить из них. Управлять ими. По документам это чудо слияния науки и магии проходило под названием «ИГШ-0». Или как изделие «Гроб Шаманова». Что же до коллег, авроры шутя прозвали хитрое изобретение «Ктулхозавром», «трупотелеком» и «холодилкой». Некоторые особо одаренные коллеги даже пытались хранить в нем спиртное и скоропортящиеся продукты. Кстати, успешно. Про чудо-гроб по аврорату ходили самые дичайшие слухи, но руководство неизменно благоволило и Реддлу, и его экспериментам. Сам Том никак не комментировал сплетни, просто работал, просто копался в своих расчетах, педантично тестировал сам все свои опасные игрушки, сам проводил ликбезы по пользованию аппаратурой. Том любил свою работу. Дорожил ею. И совершенно не планировал что-то менять. А где-то под лабораториями, глубоко внизу, в алом мерцании рунических печатей, в крайне секретном бункере дремала главная гордость Тома Реддла. Запертая в капсулы выращенная из пробирки армия живых тел-вместилищ. Клоны каждого сотрудника аврората. Тысячи клонов. И скромный матовый обруч на подлокотнике черного кресла. Обруч, способный переносить душу из умирающего тела в новое. Здоровое. Как бы там ни было, но в итоге Том Реддл всё-таки победил смерть. Генной инженерией и магией, да, но победил. А его творения всё-таки послужили людям.