По следам Воробья

Холодный свет ламп, расположенных по краям потолка, отражается блеском на металлическом столе и на полу, покрытым светлой плиткой. Кое-где мраморная белизна имеет явный розовый оттенок; как подозревал Кэзуки, от плохо смытой крови. Стоило дать немного воли воображению, и перед глазами тут же вставали картины пыток: человек с отсеченными пальцами вопит от боли, с долгим хрустом ломаются кости молодой женщины, лицо мужчины, перекошенное от ужаса, утыкано сотней тоненьких иголок. Кэзуки невольно потрясла реалистичность представленного — не воображение подсказало ему образы, а память. Осторожно, будто боясь потревожить пугливую бабочку, он вгляделся в людей внимательнее. Где же он мог видеть эти лица.? Однако все три человека внезапно обернулись на Кэзуки. Черты их лиц стерлись в единую массу, быстро преображаясь — и на него с ужасом уставился Сунан. Кэзуки быстро помотал головой, отгоняя галлюцинации. Прекрасно. Действие препарата уже кончилось, а все вещи, включая таблетки, у него предварительно отобрали. Казуки устало повёл плечами, зажал и разжал пальцы, пытаясь унять неприятное покалывание в кисти. Протеза с него, как в больнице, снимать не стали, однако позаботились, чтобы киборг никуда не сбежал, приковав его руки к столу толстыми наручниками. Когда тишина в помещении становилась совсем невыносимой -а происходило это почти каждые минут десять — Кэзуки дёргал ими, слушая ответный звон цепей. С момента его заключения никто так и не вошёл сюда. Изредка за дверью раздавались чьи-то голоса, но до того тихо, что Кэзуки не смог разобрать ни слова. Так и не выспавшийся последней ночью, сейчас киборг был вынужден бороться с сонливостью. Он знал, что за сном непременно последуют кошмары, а панические атаки по пробуждению ему были совсем не к чему. Кэзуки старался отвлекать себя размышлениями. Во-первых, где он находится? Кэзуки не мог знать точно — повезли его со связанными глазами; однако ехали они не более десяти минут, а значит, не покидали территории Ханамуры. Связаться с Лакруа киборг так и не успел, что непременно должно было его насторожить. Овервотч ищет его — и непременно скоро найдёт. По-крайней мере, Кэзуки очень хотелось на это надеяться. За дверью зашумело. Кэзуки встрепенулся. В помещение, засовывая что-то в карман чёрного пиджака, вошёл омник. Не сильно отличаясь от гуманоидных собратьев, которых киборг встречал каждый день на улицах города, он, тем не менее, ростом возвышался бы над ними на пол-головы. Довольно широкие горизонтальные щелки вместо глаз уставились на Кэзуки холодным голубым сиянием. Дверь за омником захлопнулась, а он сам неторопливо подошел к столу и сел напротив киборга. — Добрый день, — сказал он равнодушным механическим голосом, — я задам вам пару простых вопросов. Советую отвечать на них быстро и честно — это в ваших же собственных интересах. Кэзуки напрягся. В словах омника ему послышалась угроза. Киборгу наверняка стоило бы насторожиться и прикусить язык, однако вместо тревоги и страха он почувствовал внезапный прилив смелости. — У меня самого полно вопросов, — ответил он, с вызовом прищуривая глаза. — Вы не в том положении, чтобы задавать их, — тем же однотонным голосом сообщил омник. — И так, как вы связаны с Норайо Ивамото и Овервотч? — Мы с Ивамото — соседи по квартире, — ответил Кэзуки, уверенный, что омнику это и так известно. — Но причем тут Овервотч? Худшие опасения Кэзуки не подтвердились — «Коготь» его не нашел. Кем бы ни были люди, которые привели его сюда, их интересовал Овервотч. Ивамото — из отдела разведки, стало быть, шпион. Похоже, этим утром его раскрыли, а Кэзуки оказался впутан в историю случайно. — Не прикидывайтесь дураком и отвечайте на вопросы прямо. Кэзуки усмехнулся, откидываясь спиной на стул, и цепи на руках со звоном натянулись. — Я не являюсь агентом Овервотч, если вы об этом. — Тогда как вы объясните свою связь с Жераром Лакруа? Если бы омники имели брови, этот бы наверняка издевательски согнул бы одну из них. Он достал из кармана телефон, при одном взгляде на который у Кэзуки все похолодело изнутри. Вместе с переписками и файлами из архивов Овервотч он становился неопровержимым доказательством причастности киборга к организации. Кэзуки замолчал, раздумывая над выходом. «Если бы они заполучили доступ к информации в моем телефоне, то им вряд ли понадобилось бы меня расспрашивать, — решил он. — А значит — это просто блеф». — Кто такой Жерар Лакруа? Омник оставался бесстрастным, но киборг был уверен, что попал в самую точку. Усмешка Кэзуки стала еще шире, чем прежде — благо маска все скрывала -и плечи расслабленно опустились. — Хорошо. Где находится сейчас Ивамото? — Я не знаю. Последний ответ получился самым честным. Очевидно, Ивамото удалось ускользнуть от преследователей, и единственной — причем очень бесполезной — зацепкой оказался Кэзуки. Омник выждал несколько секунд, потом встал и, подхватив со стола телефон, застыл на месте. — Наша беседа могла бы быть гораздо плодотворнее, однако Когтю вы нужно живым и невредимым, — бесцветно сказал он. Без дальнейшего промедления омник скрылся за дверью, оставив неприятно удивленного Кэзуки одного. — Тебя наказали за преждевременные радость, — сказало ему отражение на поверхности стола. Появление Воробья было вопросом времени, однако Кэзуки все равно хмуро пробормотал: — Тебя только здесь не хватало. Выждав несколько минут после ухода омника, киборг со всей силы дёрнул цепи, проверяя их на прочность. Рука отозвалась болью, протез — тревожным красным огоньком на индикаторе, одновременно возражая против этой идеи. — Я не думаю, что это сработает, — прокомментировал Воробей. Кэзуки проигнорировал его. Когда, казалось, кисть протеза вот-вот оторвет от остальной руки, раздался громкий неприятный писк. В следующее мгновение тело киборга пронзило резкой молнией боли. Она пробежалась от механических частей до плоти, лишая его возможности двигаться. Стон застыл в горле — Кэзуки обмяк, как тряпичная кукла. *** Прохладный ветерок ласкает лицо, остужает лицо и шею после трудного подъёма; Воробей зажмурился от удовольствия, когда мягкая ткань воротника скользнула по шее и щеке. Он бросил взгляд вниз. В наступающей полутьме сумерек силуэты людей скользят, словно в тумане. Постепенно в окошках домов и магазинов зажигаются огни, вспыхивают дорожные лампы. Улица внезапно оживляется. Шум шагов и голосов, рев автомобилей на скрытой зданиями трассе, далёкая мелодия музыки из ресторана: все смешалось в неоднородный ропот. Воробей вслушивался в него, получая какое-то свое, необычное наслаждение; мысли, донимающие его с самого утра и до заката, отступили, и умиротворенно затихла душа. Он соскользнул с крыши на пожарную лестницу. Прыгнул на стену противоположного здания, и, повиснув руками на подоконнике, приземлился на узкий балкон. Он просунул руку в приоткрытое окно, собираясь открыть дверь внутрь, но застыл на полпути. Планшет, который он оставлял на самом краю постели, слегка сместился к ее середине. Воробей напрягся и бесшумно вытащил руку обратно. Ему показалось, что кто-то пристально смотрит на него, а когда он вскинул голову вверх, успел заметить чью-то стремительную тень. Воробей тревожно огляделся, перелез через перила балкона и спрыгнул вниз. Цепляясь за подоконники и выступы в стене, он спустился в переулок. Из тени на него внезапно выступило несколько фигур в чёрном. Они вскинули оружие. — Сдавайтесь добровольно или мы будем вынуждены применить силу, — предупредил мужской голос. Вместо ответа Воробей метнул сюрикены в ближайшего агента. Киборг инстинктивно увернулся от первых выстрелов — дротики, наполненные светлой жидкостью, с треском врезались в стену. «Нужен живым, значит, — усмехнулся внутренне Воробей, доставая катану, — что ж, вас от смерти никто не спасёт». Воробей двигался стремительно. Зеленым всполохом мелькая на краю зрения противника, он беспощадно набрасывался на агентов. Легко было лишь поначалу; киборг, уворачиваясь от выстрелов, стал часто врезаться в стены переулков. Противник наступал. Воробей был вынужден отступить, защищаясь катаной. Краем глаза он заметил, как в него целятся из окна на третьем этаже. Воробей отпрыгнул к стене и быстро полез вверх. Стрелок отскочил от окна и прикрылся собственным ружьём. Катана с еле слышным скрежетом рассекла металл. В этот момент за спиной раздался характерный треск. Электроды вцепились в спину Воробья. Механические конечности заискрили, и катана выпала из его рук. Воробей повалился вперед, больно ударившись плечом о массивный комод. *** — Очнись, — произнесли где-то над самым ухом Кэзуки. Он медленно разлепил веки и поднял голову. Комната, в которой он оказался в этот раз, была еще меньше предыдущей, и без какой-либо мебели. От стен исходил неприятный холод — Кэзуки поспешил принять сидячее положение, по-турецки скрестив ноги. Силуэт Воробья, не нашедший альтернативы получше, разбился по металлическим деталям его руки. Лицо киборга косо растянулось, как в зеркалах комнаты смеха. — Надолго я.? — Неважно, — перебил его Воробей. — Мы потеряли много времени. Какой у тебя план? — Погоди, — возразил Кэзуки. — Я пытаюсь все запомнить. Голова пульсировала — смысл слов Воробья доходил до него с запозданием. Киборг попытался сконцентрироваться на ускользающих образах увиденного воспоминания — а в том, что это было воспоминания, он не сомневался — и даже отражение вдруг послушно замерло. — Ты тоже это видел? — спросил Воробей. Кэзуки приподнял бровь, и отражение уточнило: — Как Овервотч устроил мне засаду? — Так это был Овервотч… — Кэзуки облизнул губы. В голове возникло еще больше вопросов — все они пчелиным роем зашумели в голове, и та ответила неприятной пульсацией в висках. Кэзуки отогнал все лишнее прочь, оставляя лишь один, наиболее важный вопрос: — Зачем? Что ты сделал? — Я не знаю, — пожал плечами Воробей. — Как — не знаешь? — Амнезия распространяется на нас обоих. Кэзуки так и застыл, удивлённо уставившись на Воробья. — Тогда откуда эти странные предупреждения? Что мне не стоит возвращаться в Овервотч, что нужно опасаться Когтя? — Я просто знаю, что тебе делать не стоит. Чувствую. — Сердечно благодарен, мистер Интуиция, но это никакое не обоснование, — процедил Кэзуки не то разочарованно, не то раздражённо. — Я спас тебя. Этого недостаточно? — Воробей скрестил руки на груди. — Ценой чужой жизни. — Кэзуки произнес это громче, чем следовало, и ему показалось, что за дверью что-то зашумело. Они с Воробьем одновременно обернулись туда, выждали немного, и лишь потом продолжили разговор. Кэзуки неосознанно пододвинул руку почти к самому своему лицу, так, что они с отражением смотрели друг другу прямо в глаза. — Почему тебя так волнует одна смерть, Кэзуки? — спросил Воробей, едва заметно склоняя голову набок. — Тебе и раньше приходилось убивать. — Это была казнь, — возразил Кэзуки мрачным шёпотом. — Сперва омник в больнице, потом Сунан — в обоих случаях ты действовал моими руками. — Я спасался. — Не оправдывайся самозащитой, — Кэзуки стукнул по отражению пальцем. — Тебе необязательно было убивать их, чтобы спасти себя. Ты просто хотел этого. — С чего ты это взял? — ощетинился Воробей. — Потому что чувствовал это. То наслаждение, которое ты получал, вонзая нож в человека. Твое удовлетворение от чужих криков боли и страха. — Кэзуки передернуло от отвращения. — И при убийстве Сунана, и в воспоминаниях о засаде Овервотч. Разве ты можешь отрицать это? У Кэзуки словно камень с души упал — настолько сильным было облегчение. Воробей же молчал, опустив взгляд. Когда он снова поднял его на Кэзуки, в его глазах появилось нечто похожее на понимание. — Ты меня боишься. Это был не вопрос — утверждение. Кэзуки усмехнулся, удивляясь лишь тому, что Воробей не догадался об этом раньше. Отражение помутнело — двойник отвернулся, задумавшись о чем-то. На его лице появилось какое-то странное, неясное выражение, которое Кэзуки вряд ли бы смог понять, даже если бы картина была чёткой. — Имеешь право, — в конце-концов отозвался Воробей. Вдруг он обернулся на Кэзуки, сверкнув светлыми глазами. — Слушай, я не контролирую это, хорошо? — сказал он словно нехотя. — Я знаю, что тебе стоит держаться подальше от Овервотч. Я знаю, что Коготь пойдет на очень многое, чтобы до тебя добраться. Я знаю, что Сунан заслужил свою участь, — Воробей понизил тон, — но не могу вспомнить, почему. Кэзуки вглядывался в его лицо, гадая, правду ли говорит Воробей. Все становилось все запутаннее и запутаннее. — Иными словами, единственное отличие между тобой и мной — в уровне агрессии, — подытожил Кэзуки. — Я более внимательная и осторожная версия тебя, — поправил его Воробей. — Так что твое сравнение меня с интуицией вполне себе к месту. — Интуиция без здравого смысла, — усмехнулся Кэзуки. — Именно поэтому нам стоит действовать вместе, — негромко сказал Воробей и обернулся на дверь. — Например, чтобы наконец выбраться отсюда. — А у тебя уже есть идеи? — Да. Но ты должен будешь мне довериться. По серьёзному тону Воробья Кэзуки мгновенно понял, о чем речь. Воспоминания о том, как его выбили из собственного тела, навязчиво встали перед глазами. Видимо, Кэзуки изменился в лице, потому что Воробей тут же добавил: — Я обещаю уйти, как только ты прикажешь. Одна мысль о том, чтобы отдать ему контроль над своим телом, вызывала у Кэзуки противоречивые чувства. Ему казалось, у них с Воробьем наконец появилось нечто похожее на взаимопонимание; но недостаточно сильное, чтобы взять и так с ходу довериться тому, кого он так сильно боялся последние недели. — Не могу, — Кэзуки покачал головой. Страх по-прежнему был силён, а воспоминания — свежи. Воробей не мог предоставить никаких доказательств своим словам, а без них разум выступал против идеи ему доверять. На его удивление, Воробей не разозлился — лишь отвел глаза и кивнул. — Будем надеяться, что моих словесных инструкций окажется достаточно. А теперь — доставай сюрикены. *** Когда двое охранников вошли в комнату, Кэзуки уже был на ногах. Он не сопротивлялся, когда его подхватили с двух сторон и повели по плохо освещенному узкому коридору, однако за внешним спокойствием скрывалось волнение, быстро перерастающее в тревогу. — Жди моего сигнала, — сказал Воробей откуда-то сбоку. Впереди показалась лестница. Деревянная, с тонкими перилами, она заканчивалась раздвижной дверью. Еще две коротких лестницы и коридор — впереди показалась арка, ведущая наружу. Воробей материализовался на полированной поверхности деревянной стены: — Сейчас! Сюрикен вонзился в руку одного из охранников. От неожиданности он выпустил Кэзуки. Киборг без промедления развернулся и врезал кулаком протеза второму по лицу. Удар получился не очень точным, но сильным. Противник отшатнулся, и Кэзуки оказался свободен. — Не стой, беги! — приказал ему Воробей. Кэзуки дернулся вперед, к арке. Охранники очнулись быстро. Киборг едва успел вылететь наружу, как за его спиной раздались выстрелы. Драгоценные пол-секунды были потеряны на то, чтобы привыкнуть к яркому дневному свету. Он оказался в саду. Даже стук каменной дорожки под его ногами не смог заглушить бешеное биение сердца. Кэзуки нырнул за небольшое строение с крышей, усыпанной розовыми лепестками сакуры. Впереди показалось еще несколько зданий с красными деревянными колоннами. — Не дайте ему уйти! — крикнул кто-то. Кэзуки инстинктивно ушёл в сторону. Пуля выбила искру из камня, стоящего посреди двора. — К воротам! — крикнул Воробей. Кэзуки не успевал оглядеться сам и слепо доверился ему. Врата возвысились перед киборгом на добрые пятнадцать с лишним метра. За исключением круглого символа посередине в виде двух драконов, они были совершенно плоские. Замешкавшийся Кэзуки стал лёгкой мишенью. Следующая пуля чиркнула по локтю протеза, оставив в толстовке крупную дырку. — Разворачивайся! Кэзуки не нужно было повторять дважды. Он свернул вправо, в узкий проход с каменной лестницей, под боком у высокой стены. Дорожка заканчивалась небольшой площадкой. Дальше него — лишь обрыв. Кэзуки запрыгнул на валун у самого края. Этого как раз хватило, чтобы рывком перебраться через стену, на том участке терявшую половину своей высоты. Кэзуки спрыгнул на той стороне и оказался между двумя аккуратными домами из светлого камня. — Не останавливайся, за тобой будут гнаться, — сказал Воробей, появляясь в стекле окна. Кэзуки кивнул ему и побежал дальше, ловя удивлённые взгляды от прохожих. За все свое пребывания в Ханамуре он ещё не был в этой части города, а потому выбирать путь пришлось наугад. — Сворачивай налево, — подсказал Воробей. — Уверен? — Да. Дорога вывела Кэзуки к высокому зданию — залу игровых автоматов. Краем глаза он заметил, как к нему приближается несколько человек в чёрных костюмах. Воробей без лишних слов появился на экране одной из игр, вынуждая Кэзуки бежать за ним. Приглушённый свет делал картинки на экранах еще ярче. Музыка из автоматов слилась в единую какофонию, в которой Кэзуки уловил что-то очень и очень знакомое. В голове начало проясняться — они с Воробьем оба резко застыли. В Кэзуки чуть не врезалась какая-то девушка. Пробормотав извинения, она прошла мимо. Благодаря ей он вовремя вышел из оцепенения и быстро огляделся. Воробей вновь подал голос: — Там есть задний вы… — Я помню, — перебил его Кэзуки, распахивая дверь с надписью «Служебное помещение». Кэзуки выбежал на узкую улицу с множеством мелких кафе и магазинов. В глаза бросилось то, как некоторые из их хозяев почти одновременно скрылись за стеклянными дверьми. — Пригнись! — крикнул Воробей. Кэзуки ушёл в сторону, и только это спасло его от пули в грудь. В пяти метрах от него стоял солдат в знакомой черно-белой форме Когтя. Он вскинул оружие. Кэзуки понимал, что не успевает спрятаться обратно за дверь. Недолго думая, киборг набросился за него. Солдат явно не ожидал резкого нападения. Кэзуки удалось выбить автомат из его рук и пнуть его подальше. Киборг заблокировал рукой ответный удар и замахнулся сам. Его руку перехватили в воздухе. Солдат ударил его в живот — Кэзуки согнулся пополам. Противник схватил киборга и стал душить со спины. Кэзуки не успел отреагировать и задергался в его руках, словно рыба, выброшенная на сушу. В глазах быстро темнело. Он понял, что вот-вот потеряет сознание. Взгляд Кэзуки упал на витрину одного из магазинов. Воробей застыл в ней с немой мольбой в глазах. Кэзуки захрипел, но не смог выдавить и слова, лишь кивнуть. Киборг перестал цепляться за свое тело; дал себе притаиться где-то в глубине. Воробей пропал из отражения. Кэзуки показалось, что по руке вверх поползла холодная змея. Она скользнула внутрь него — и кусок льда словно пристроился в груди. Солдат вскрикнул от боли. Из его руки торчал сюрикен. Воробей вонзал его все глубже, пока тот не ослабил хватку. Они отскочили друг от друга: солдат прижал кровоточащую руку к груди, киборг — судорожно пытался восстановить дыхание. Противник кинулся к брошенному автомату. Воробей метнул сюрикен к его рукояти — солдат едва успел отдернуть пальцы — и бросился ему наперерез. Киборг перехватил руку противника. Развернулся корпусом и перебросил его через плечо — тот упал спиной вниз. Воробей схватил его обеими руками за горло, крепко прижимая к земле. По мере того, как солдат кряхтел и стонал от нехватки воздуха, глаза киборга наливались бешеным огнём. — Перестань, — в шипении пламени гнева раздался приглушённый крик. Еще чуть-чуть, и он перестанет сопротивляться совсем. — Хватит! — продолжал голос. Еще немного, и в этом мире станет одной тварью меньше. — Ты обещал, Воробей! Воробей выпустил горло своей жертвы, в то же мгновение покидая тело, словно ему вдруг стало в нем слишком тесно. Солдат лежал с закрытыми глазами; Кэзуки облегчённо выдохнул, видя, как в частых вдохах поднимается и опускается его грудь. — Это было близко, — процедил киборг, встретившись взглядом с Воробьем. — Я виноват. Приношу извинения. Сожаления в голосе Воробья было достаточно, чтобы несколько утихомирить гнев Кэзуки. Он сдержал свое обещание, и это главное, сказал себе киборг, поднимаясь с колен. — Выбираемся отсюда. В этот момент из-за угла выскочил еще один силуэт в черно-белом. Кэзуки вскочил, натянувшись, как струна. Раздался выстрел. Солдат сполз по стене, схватившись за бедро. Кэзуки удивленно обернулся. — Ивамото? Под глазом японца красовался огромный синяк, видный даже за солнцезащитными очками. Ивамото поспешно спрятал пистолет под пиджаком и быстро зашагал к Кэзуки. — Он.? — спросил разведчик, кивая на солдата, чуть не задушенного Воробьем. — Живой, — закончил за него киборг. — Хорошо. — Ивамото выдохнул с видимым облегчением, а затем махнул Кэзуки рукой. — Нас ждут. Все вопросы — по дороге. Похоже, Кэзуки не ошибся — Овервотч действительно за ним пришёл, пусть и с большим запозданием. Воробей сдержался от лишних комментариев. Киборг огляделся по сторонам — это уже входило ему в привычку — и последовал за Ивамото. Ни Кэзуки, ни Воробей не заметили фотографию, сиротливо валяющуюся на земле.