Лишь чуточку Ванили

– Привет, мам! Можно войти?! – я видела, что моя родительница дико удивилась, узрев меня на пороге: я редко появлялась так поздно и без предупреждения, но в её взгляде читалось что-то ещё: испуг, как будто я застала её на месте преступления. Скажу сразу, не то, чтобы мы не ладили, у нас замечательные отношения, и мы могли бы вполне комфортно сосуществовать под одной крышей, если бы не одно «но»: моя мама, несмотря на настойчивые просьбы с моей стороны, категорически отказывалась перестать устраивать мою личную жизнь. Сперва, когда она ничего не знала о моих специфических пристрастиях, примерно начиная с моего шестнадцатилетия, к нам чуть ли не на каждые выходные принялись наведываться её многочисленные знакомые со своими приблизительно моего возраста сыновьями. Это паломничество не прекращалось ни в дождь, ни в снегопад, ни в зной, ни в гололёд, и приобретало поистине катастрофические масштабы. Мало того, когда гора не шла к Магомету, то бишь парни в кои-то веки не осаждали наше многострадальное жилище, то выяснялось, что у меня, оказывается, назначено свидание с одним из них, и я должна надеть своё лучшее, точнее единственное, платье, которое люто ненавидела, и лететь как на крыльях в кино, кафе, зоопарк, в общем, в то место, на которое хватало воображения моей мамзели и родительницы бедного парня, которому наши встречи тоже явно были нужны как козе баян. Оно и понятно, что эти постоянные вынужденные, псевдо-брачные, игры конкретно мешали моим отношениям с девушками, и, неудивительно, что, промучившись так несколько лет, даже не знаю, откуда у меня взялось столько терпения, я, расставшись с очередной пассией и из-за этого напившись в хлам, наконец, совершила яростный каминг-аут. Сначала мама грешила на мою буйную фантазию и несклонность к серьёзным узам, но потом мозаика в её голове сложилась в цельную картину: она припомнила все яркие моменты полного отсутствия интереса к противоположному полу с самого моего детства, аж с голозадо-горшечного периода, и взяла паузу, чтобы уложить в голове информацию. Я, наконец-то, вздохнула с облегчением, но моя радость оказалась преждевременной: буквально через пару недель, нашу скромную обитель принялись осаждать свободные, ищущие тепла и ласки любительницы прекрасного пола, а учитывая, что лесбиянку, абсолютно не шарящая в этом мама, могла распознать только в мужеподобных бритых татуированных тётках, то хватило меня ровно на три дня, после чего я вылетела из родного дома с одной, наспех собранной, спортивной сумкой в руках, которую мне помогла своими мускулистыми руками дотащить до такси очередная несостоявшаяся «невеста». С тех пор моя нога переступала порог родительской квартиры исключительно ненадолго и по делу, и кто бы знал, как стрёмно мне было это делать сейчас. Маман немного помедлила, прежде чем меня впустить, после чего взяла себя в руки и тепло прижала к своей груди. Из кухни доносились аппетитные запахи, и только тогда по обильному слюноотделению я поняла, насколько голодна, есть я хотела даже больше, чем спать. Я, вся в предвкушении, пошла на источник манящих дивных ароматов, намереваясь какой-нибудь вкусняшкой скрасить этот отвратный вечер, зная, что мама не будет против. – Дочь, только не…, – услышала я сзади её взволнованный голос, когда, открыв дверь, просочилась в гостиную, через которую нужно было пройти, чтобы достичь благоухающего помещения, и в полном шоке уставилась на свою младшую сестрёнку и моего босса, с огромными глазищами восседавших рядышком за празднично накрытым столом и выглядевших, как два первоклассника, застуканных учительницей за малеванием непристойных картинок на доске. –… бесись, – закончила фразу мама, входя за мной следом. Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Какого, собственно, художника?! Они – пара?! Да как, чёрт возьми, это, вообще, могло произойти?! Он же на десять лет старше! Она ещё ребёнок! А самое раздражающее, что меня даже не позвали на семейный ужин. И тут меня прорвало: видимо, негатив, копившийся во мне весь этот долбанный день, решил самым неприятным образом вырваться наружу. Немного придя в себя, я поняла, что ору как сумасшедшая, выплескивая на Клима, всё, что я думаю о нём, о его и моих родственниках, о японских машинах, беременных женщинах, пускающих газы мопсах, зловредных соседках и аферистах, сдающих чужие квартиры. Все трое присутствующих молча переглядывались и перемигивались, видимо, опасаясь прерывать этот припадочный монолог и попутно решая, куда звонить в первую очередь: в скорую или лучше сразу в психушку. Мой шеф медленно встал, налил в бокал дорогой коньяк из стоящей на столе бутылки и протянул мне. – Держи, Вольская, думаю, это именно то, что тебе сейчас нужно, – спокойно произнес он, – я так понял, что день у тебя сегодня был не из лёгких, но разговаривать с тобой в таком тоне я не намерен. Завтра, когда остынешь, зайди ко мне в кабинет, нам надо многое обсудить, а сейчас мы с Васей, пожалуй, поедем домой. Мы?! Домой?! Они ещё и живут вместе?! И всё это длится уже полгода?! Почему я узнала об этом только что, и то случайно?! Я залпом выпила предложенный мне напиток и поморщилась, вообще-то, у меня нет привычки коньячиться в одно лицо, да ещё и на голодный желудок, но сегодня всё, что со мной происходит, можно назвать как угодно, только не «обыкновенным». Я не стала останавливать милых голубков, которые, попрощавшись, направились к выходу, так как понимала, что должна привести свои сумбурные мысли в порядок, а для этого я слишком вымотана. Почувствовав, как алкоголь разлился приятным теплом по телу, я и не заметила, как вырубилась прямо в одежде на мамином комфортном диване, зарывшись носом в шерсть её удобного толстого мягкого мурчащего кота. На следующий день, понимая, что разговор нам с Климом предстоит не из лёгких, на работе я появилась на час раньше, чем следовало. Я прекрасно осознавала, что вела себя, как конченая невротичка, но и он, во всей этой ситуации – не милый безвинный барашек. Я подошла к кабинету босса, дверь была приоткрыта, только я собиралась постучать, как до меня донесся уже знакомый бесячий низкий самоуверенный женский голос. – О чём ты только думал, впуская всяких посторонних баб в мою квартиру? – громко возмущался он, – ко мне Пална сегодня в пять утра припёрлась с жалобами на твою арендаторшу, я полчаса от неё избавиться не могла. Даже кофе нормально попить не удалось. – С каких пор тебя волнует мнение этого подъездного диктатора? – отпарировал Клим, – ты ей тоже никогда не нравилась, вспомни, она постоянно строчила на тебя жалобы участковому. – Это было давно, на этот раз я с ней солидарна: мне эта воображала тоже не по душе, – отрезала его сестра, – она же всё переставила, переложила, переделала, я в собственной квартире ни хрена найти не могу, она даже мой кактус умудрилась до крайней степени истощения довести, и он решил суициднуться у меня на глазах, прыгнув с полки прямо мне под ноги, еле-еле его реанимировала. А ведь следить за ним – единственное, о чём я тебя просила перед отъездом. – Тот цветок сдох у меня через месяц твоего отсутствия, а это уже пятнадцатый, я – ветеринар, а не ботаник, и ты, видимо, тоже, потому что не отличила свое обожаемое растение от свежекупленного, – в тоне Клима слышался смех. – Хватит ржать! То, что ты – мой старший брат, не даёт тебе права впускать в моё жилище кого ни попадя без моего ведома! – всё никак не успокаивалась мегера. – Ли, ну что ты завелась? Ты всё равно там не останешься, хата пустовала чуть ли не десять лет, приезжаешь ты раз в пятилетку и через месяц снова уедешь, быть может, навсегда, так к чему этот нелепый разговор? Ответа я уже не услышала, потому что на меня вдруг откуда ни возьмись с радостным визгом набросилась Ванилька – собака Клима, молодая сука золотистого ретривера. Он каждый день брал её с собой на работу, чтобы она не скучала дома одна, тем более сейчас, когда она вынашивала первое в своей жизни потомство. Мы все считали её нашим полноценным коллегой и талисманом. Видимо, она только что вернулась с проверки состояния дел у дежурного ночного врача и медсестры, наверняка, как всегда заработав кучу вкусняшек. Несмотря на округлившийся животик, на ней замечательно смотрелась врачебная форма с логотипом нашей клиники и шапочка, разумеется, ходила она только по нашим внутренним помещениям и с больными животными не контактировала. Она всегда была рада меня видеть, а утренние обнимашки, с её стремлением чмокнуть меня в губы, а моим – ни в коем случае этого не допустить, были нашим с ней ритуалом. Когда мы вдоволь надурачились, я перевела взор на распахнутую дверь кабинета Клима, со стороны которой на меня внимательно пялились две пары человеческих глаз. – Вольская, и давно ты здесь стоишь? – с ухмылкой поинтересовался босс. – Достаточно, – призналась я, – я бы раньше зашла, но побоялась прерывать нескончаемый поток лестных комплиментов твоей сестрёнки-няшечки в свой адрес. – Кто бы сомневался, что ты – не только любительница подглядывать, но ещё и подслушивать?! – фыркнула гарпия, видимо, пытаясь проткнуть меня насквозь своим колючим взглядом, в котором как будто что-то изменилось с нашей последней встречи. Ну, конечно! Оба её глаза стали одинакового карего цвета: она надела линзы. – А тебе мало того, что вытурила меня из квартиры, даже не дав возможности вещи собрать, теперь ещё и на работу припёрлась, чтобы уговорить Клима и отсюда меня выкинуть к чертям? – нахмурилась я. – Так, девочки, брейк! – Клим приобнял нас обеих за плечи и подтолкнул к кабинету, счастливая Ванилька в неуклюжую припрыжку поскакала за нами следом. Клим заварил кофе и разлил в кружки, после чего, приставив к столу два кресла, указал нам на них, а сам плюхнулся в директорское. Он насыпал в свой напиток две ложки сахара, а мы с заразой, не сговариваясь, потянулись за заменителем, наши руки соприкоснулись, и мы тут же одновременно резко, словно сильно обжёгшись, отдёрнули их, скрестив у себя на груди. – Да твою ж мать! – выругался Клим, и, злостно схватив заветный пузырёк, сам выдавил в чашку каждой из нас по три таблетки, – ваши ссоры мне нужны сейчас меньше всего. – О чём ты? – не поняла я. – Воля, прости, что не сказал тебе про нас с Васей, – виновато посмотрел он на меня, – я просто предчувствовал твою реакцию и тянул, как мог, но больше не вижу смысла скрывать что-либо, потому что мы с твоей сестрой любим друг друга и через три дня распишемся, нравится тебе это или нет! Я что, сплю?! Разбудите меня кто-нибудь! Попросить, что ли, стервозину дать мне парочку пощёчин? Уверена, она это сделает с превеликим удовольствием. Только бы, увлёкшись, челюсть не свернула к херам от усердия. – Ничего себе, оказывается, всё-таки не я – та лошара, которая узнала обо всём последней, – мерзавка, повернув голову, с наглой усмешкой смотрела прямо на меня. Господи, держите меня семеро, или через секунду произойдет жуткое кровавое преднамеренное убийство! – Может, лучше было бы обсудить это наедине? – покосившись на злорадную холеру, поинтересовалась я у Клима. – Нет, мне нужно кое-что обговорить с вами обеими. И очень прошу, выслушайте меня не перебивая, – взмолился мой шеф, – дело в том, что мы с Васей сразу после того, как поженимся, планируем уехать в свадебное путешествие в Париж. Я с ума схожу от мысли, что придется оставить Ванильку в её положении, но если мы не уедем сейчас, то после появления щенков это будет просто невозможно. Если всё пройдет, как мы наметили, то мы должны вернуться как раз к родам. Сеня, я бы оставил тебе ключи и пустил пожить к себе, но у меня будет мелкий, но очень необходимый ремонт, поэтому я бы хотел, чтобы Ванилька побыла у тебя, Ли. – Я с удовольствием позабочусь о твоей собаке, пока тебя нет, – подала голос злючка, – было бы что обсуждать, да ещё в таком странном составе. – Есть что, – серьёзно посмотрел на неё Клим, – моя девочка хорошо знает твою квартиру, я уверен, что она не будет против пожить у тебя, так как уже не раз оставалась там с Вольской, но проблема в том, что она почти не знакома с тобой. Она будет сильно нервничать, а в её положении, это чревато. Ей нужен человечек, которого она любит почти так же, как меня. Поэтому я прошу тебя разрешить Сене вернуться. – Что?! – хором вскричали мы с злючкой, – ещё чего не хватало! – Так, шеф, не пори горячку! – попросила я, – давай я возьму Ванильку с собой к маме и присмотрю за ней. – Исключено! – отрезал Клим, – её каждое утро нужно возить в клинику, на работу, иначе она зачахнет, от твоей мамы, это достаточно далеко, машину ты принципиально не водишь, а на велике она просто не доедет, да и, насколько я понял из нашего вчерашнего, назовём его так, «разговора», у тебя его больше нет. Таксисты не особо будут рады возить беременную собаку, я рассматривал этот вариант, когда не знал, что Ли приезжает, но теперь есть лучшее решение. Я намереваюсь выделить ей один из автомобилей клиники, и тогда она сможет каждое утро доставлять сюда Вас обеих, Ваниль будет вести свой обычный образ жизни, а ты, вероятно, наконец-то, начнёшь появляться на рабочем месте вовремя, потому что моя сестра никогда не опаздывает. – Нет, ну это уже ни в какие ворота! – воскликнула младшая Гинзбург, – мало того, что я должна четыре недели подряд видеть эту психованную каждое утро в своей квартире, потом в клинике, так я ещё и попутно её бесплатным водителем работать обязана! А что так слабо-то?! Может, ещё пару заданий подкинешь: завтраки ей готовить, грязные носки стирать и ноги по первому требованию массировать?! Я категорически против! – Я, конечно, дико извиняюсь, – осторожно начала я, – но у меня вопрос: что конкретно твоя «разлюбезная» родственница будет делать в нашей больничке каждый божий день в твоё отсутствие? Уверена, у неё бы отлично получилось с собаками перелаиваться, чтобы в тонусе их держать, и когти в игровой комнате точить, но… – А ничего, что у меня ветеринарное образование, и мне принадлежит ровно половина этой клиники?! – приподняла бровь «колючка», – так что я, на секундочку, тоже твой босс и зарплату тебе плачу. По сути, я даже уволить тебя могу, если понадобится, а я думаю, повод ты мне предоставишь в течение следующих же нескольких секунд. Вау! Супер! Очередной «сюрпрайз»! Появилась из ниоткуда и уже, оказывается, владеет всем, что мне дорого! – Так, Ли, давай договоримся, что вышвыривать с работы в моё отсутствие ты никого не будешь, хорошо?! – твёрдо обратился к сестре Клим. – Вот дьявол! Какая жалость! А всё так хорошо начиналось! А можно, я выкину всего лишь одного дико раздражающего меня человечка? И больше просить не буду, – не переставая ёрничать, выводящая меня из себя ведьма нагло пялилась прямо мне в глаза, её, видимо, развлекали мои реакции на происходящее. Но и я не лыком шита: я спокойно выдержала её взгляд, красноречиво показывая своим, всё, что я думаю о ней и её дурацких высказываниях. Да Клим рехнулся, если думает, что найдет нас обеих живыми и здоровыми после месячного совместного проживания! И кажется, он, наконец, и сам это осознал. – Так, мне всё понятно, – босс перевёл взор с меня на мерзавку, а потом снова на меня, – я сдаю билеты и говорю Васе, что мы никуда не едем, и ей так и не удастся побывать в городе, о котором она с детства мечтала. Спасибо за вашу охренительную помощь. Я всегда знал, что могу на вас обеих положиться. А теперь, будьте добры, оставьте меня одного, я должен срочно позвонить невесте и огорчить её. – Да подожди ты! Вечно всё драматизируешь, – вдруг подала голос язва и, с явной неохотой, обратилась ко мне исподлобья, – ты вернешься? Думаю, четыре недели я в состоянии тебя потерпеть, если не будешь действовать мне на нервы. Собака всё же важнее наших с тобой разногласий. Я в твоей комнате ничего не трогала, можешь снова её занять. Если будешь нормально себя вести, то, после моего отъезда обратно в Чехию, я позволю тебе остаться в квартире и дальше её снимать, что ей зря пустовать?! Только не тяни резину, соглашайся быстрее, пока я не передумала. – Хорошо, уговорила, – помедлив, сквозь зубы, ответила я и добавила, – но я делаю это только ради сестрёнки и Ванильки, и в попу тебя от радости целовать не собираюсь. – И слава богу, твоих лобзаний мне не надо ни в какие места, – скривилась она. – Стерва! – Истеричка! – Уверен, вы отлично поладите, – ухмыльнулся Клим, радостно уворачиваясь от наших яростных тычков.