Пятнистый сборник

Будучи единственным мужчиной в семье, он с детства привык уступать, брать на себя ответственность, защищать сестру и мать, ставить их желания превыше своих. Лишь в одной вещи он не смог уступить, когда случайно увидел под кроватью матери гитару — это была любовь с первого взгляда. Сколько бы она после не отговаривала его, сколько бы у него не болели пальцы после струн — он упрямо изучал акорды и ноты, заучивал песни Металлики, Квин, Нирваны, Джаггеда Стоуна. А после начал сочинять и свою собственную музыку. Лишь тогда Анарка сдалась. В конце концов, он оставался стержнем семьи, не позволял себе поддаваться плохому влиянию — даже начал подрабатывать, неся в дом хоть какие-то деньги. Лука не был капризным. Он никогда не требовал чего-то невозможного или невыполнимого. Но он всегда с первого взгляда определял свое. Так было с гитарой. Так было с роком. Так стало с Маринетт Лука никогда не интересовался одноклассниками младшей сестры, будучи занятым делами семьи и работой. И когда к ним в каюту ввалилась девочка с хвостиками, испуганно дернувшаяся при звуке его голоса — он не думал. Он просто понял, что это его. Правда, Джулека после быстро остудила его пыл, показав фотографии соперника — их одноклассника, известную модель, Адриана Агреста, но Лука не сразу поверил в это. Одно дело быть фанаткой модели, другое стать девушкой реального парня. Правда, после второй встречи с Маринетт, уже более собранной и не такой смущенной, Лука понял, что недооценил его. И понял, что не может проиграть ему. Только не этому блондину, не понимающему, какое сокровище сидит позади него. Он старался изо всех сил. Он пытался впечатлить ее музыкой, но она его практически не слушала. На катке он невольно поблагодарил Кагами и акуму — они не дали Маринетт оставить его в глупом положении. Да и сам он смог понять, насколько девушке важен Адриан, и решил сменить тактику. Он то и дело якобы случайно проезжал мимо пекарни ее родителей и помогал им. Он то и дело якобы случайно заглядывал на посиделки Джулеки с подругами и предлагал свою помощь с уроками. Он то и дело якобы случайно проезжал на велосипеде мимо коллежа, в надежде разглядеть эти самые синие хвостики и подвезти девушку домой. Только вот всегда было одно но. Самой Маринетт практически никогда не было ни дома, ни в пекарне, ни на посиделках девочек, ни в коллеже. Он пытался невзначай выведать все у Альи, но та лишь пожимала плечами и сочувствующе хлопала по плечу — Маринетт была той еще загадкой, даже для своей лучшей подруги. А Лука был утонувшим в ней. Видя, как она увлеченно рисовала концепты их костюмов для выступлений, он просто не мог оторвать от нее взгляда. Он практически не помнил свою акуманизацию — но помнил, что Маринетт была неприкосновенна. Слушая ее жалобы на собственную трусость и невозможность признаться Адриану, он лишь мысленно вздыхал. Будучи свидетелем ее «больной» помешанности на Агресте во время нападения Десперады, единственное, что Лука мог — терпеть, стиснув зубы. Получив в руки камень Змеи, он с трудом устоял перед соблазном — но он помнил, что Маринетт никогда не была фанаткой супергероев. А значит даже в облике Вайпериона он не мог ничего сделать. Слишком заботливая, слишком добрая, слишком милая, слишком запоминающаяся. Слишком много этого слишком, мешающих Луке избавиться от своих чувств и забыть о Маринетт. А он пытался, правда. Не спал ночами, сочиняя именно ту музыку, что позволила бы ему избавиться от ее образа в мыслях. Вкалывал до изнеможения, лишь бы не думать о ней. Удалял с телефона все ее фотографии, не позволял себе даже случайно пересечься с ней — и буквально на следующий день радовался предусмотрительности сестры, что скидывала ему на телефон все удаленные фото и видео с Маринетт. Именно от Джулеки он и узнал, что Адриан официально стал встречаться с Кагами, и где найти Маринетт. Он был счастлив? Он наконец стал официальным парнем Маринетт, он наконец смог спокойно приглашать ее на свидания, звонить и писать ей, ставить ее фото на обои в телефоне. Но он не был счастлив, понимая, что Маринетт не чувствовала ничего к нему. Он был нужен ей лишь для вида, для создания этакой ширмы, чтобы убедить всех вокруг, что она в порядке. И как бы он не пытался помочь ей, убедить, что она может все ему рассказать — она всегда выдерживала эту непонятную дистанцию. Лишь раз он смог сломать ее. Он долго торговался за эту возможность с Бобом, соглашаясь даже сыграть за ХУ, лишь бы тот позволил ему одной ночью провести девушку на крышу Монпарнаса. Ему хотелось показать Маринетт, что Лука готов ради нее на все. Что может быть романтичнее, чем сидеть ясной звездной ночью рядом с любимой девушкой? Что угодно, когда эта самая девушка отвечает тебе взаимностью. Но Маринетт выглядела настолько задумчивой, погруженной в свои мысли, словно… Словно она уже была на этой крыше с кем-то другим. И больше всего на свете Луке хотелось проникнуть в ее мысли и наконец понять, чего же хотела Маринетт на самом деле. Наверное, это было одной из причин, почему он не смог сопротивляться Бражнику во второй раз.