Мой любимый младший брат

      Гарри тряхнул головой, прогоняя головокружение, когда брат мгновенно потянул его за руку, вдергивая под купол защитных чар родного дома — парную аппарацию гриффиндорец ненавидел. За несколько секунд они уже оказались в комнате Гарри, и Том резко вскинул палочку, запирая входную дверь и накладывая заглушку. — Ничего не заметил? — холодно и зло процедил старший брат, вперив горящие красными углями глаза в младшего брата. — Родителей нет дома? — тихо спросил тот, тут же отведя взгляд и отступив на полшага назад. — Старая сука Уизли вломилась посреди ночи в наш дом с воплями, что ее маленькую шлюху похитила моя Белла. Приперлась, в надежде, что ее дочь направилась именно к тебе. — Том медленно подходил ближе, — и какого же было наше всеобщее удивление, когда твоя кровать оказалась пуста, а окно распахнуто? Повисла тишина. — Ты знаешь, что из себя представляет Беллатриса Блэк? — А что, она чем-то хуже тебя? — вспылил Гарри, взбрыкнувшись, но тут же пожалел об этом. Том в мгновение ока оказался рядом и прижал его к стене, сильно сдавив горло, перекрывая доступ к кислороду. В некогда голубых, а теперь угольно-черных глазах читалось ничем не прикрытое безумие. — Мой любимый Гарри, намного хуже. Хуже тем, что я запретил тебе даже близко к ней приближаться. Тем, что ты знаешь последствия. Что я обязательно сорвусь, даже если ты просто останешься с ней наедине. И что же получается? Ни записки. Ни предупреждения. Постель пуста, и я даже не мог связаться с Блэк. — Внезапно он злобно зарычал и едва не сломал руками горло младшего брата, — что это?! От тебя пахнет алкоголем?! Гарри судорожно вцепился в запястья, пытаясь расцепить сильную хватку холодных пальцев и хотя бы просто сделать вдох. Правда, спустя несколько долгих секунд, когда перед глазами начало темнеть, а лицо приобрело некрасивый фиолетовый оттенок, старший брат разжал руки, позволив Гарри прокашляться и судорожными хрипами втянуть в себя драгоценный кислород. — Родители отправились тебя искать. И теперь мы одни дома. — Брат отошел от мальчика и высвободил из штанов тонкий кожаный ремень. — Раздевайся. — Чт... Что? — Гарри перевел взгляд на предмет в руках слизеринца и побледнел. — Нет. Нет, ты же не серьезно. — О, мой милый брат, мой тупоголовый родственник, я никогда не был так серьезен. Я обещал наказать тебя за полет на гоночной метле. Но теперь ты превысил все допустимые мной пределы прощения. Раздевайся. Или я собственноручно сожгу на тебе эти тряпки. Гриффиндорец понимал, что спорить не только бесполезно, но и попросту опасно, учитывая в каком состоянии находился сейчас его старший брат. Но как успокоить его, мальчик понятия не имел, ведь он действительно провинился. Беллатриса — темная жестокая волшебница, которая любит причинять боль наравне с Томом. И отличие было в том, что брат при всем желании (которое прямо сейчас плескалось в его полубезумных распахнутых глазах) не убьет его. Потому что не сможет. Потому что любит. Гарри нервными движениями дрожащих пальцев снял с себя обувь, а затем начал стягивать пижамные штаны, открывая кожу прохладному ночному воздуху, мгновенно покрываясь мурашками и ежась. Он откинул вещи в сторону и затравленно покосился на Тома. Тот раздраженно мотнул головой: — Все снимай. Гриффиндорец сглотнул и медленно снял футболку, а затем, помедлив, и белье. Том мрачно окинул его взглядом и сел на кровать, поманив его к себе рукой. Гарри на негнущихся ногах подошел к брату и тот, дернув мальчика за руку, повалил животом к себе на колени, устроив тело младшего брата так, чтобы тот оказался задницей кверху. Гарри было ужасно неудобно и он постарался упереться руками в пол, чтобы хоть как-то уравновесить неприятные ощущения. Он мучительно покраснел от такой постыдной и откровенной позы. Он знал, что такое порка. Знал, но родители никогда этот метод наказания на нем не практиковали.       Гарри вздрогнул всем телом, когда на его спину опустилась прохладная ладонь старшего брата. — Мерлин видит, что ты почти довел меня до края. — Он рассеянно провел пальцами вниз, к пояснице, и задержался на поджавшейся ягодице, чуть усиливая хватку. — Ты должен понимать, что мои угрозы и предостережения имеют вес. Гриффиндорец настолько смутился от невесомых нежных прикосновений, что первый хлесткий удар ремня был такой неожиданностью, что он вздрогнул всем телом и взвизгнул прямо как девчонка.       Удары были действительно сильными. Том не жалел тело брата, отводя руку как можно дальше для размаха, оставляя на ягодицах ярко-розовые, быстро вспухающие, а порой и кровавые борозды, когда поврежденная кожа рассекалась и лопалась под напором узкого кожаного ремня.       Гарри выл и скулил, но не пытался отстраниться или прикрыть тело руками — вряд ли это как-либо помешает старшему брату свершить заслуженное наказание. Боль была сильная. По бедрам стекали капли крови, пачкая штаны Тома, но тот и не обращал внимания, сосредоточившись над тем, чтобы причинить брату страдания. Потому что заслужил. Потому что заставил испытывать ужас, метаться, применять опасную темную магию крови для поиска. Он чуть было не раскрылся перед родителями — на секундочку! — Джеймс был главой аврората.       Потому что посмел уйти от него. — Запомни, Гарри. — Хрипло произнес Том, с громким хлестким звуком ударяя ремнем по вздрагивающему хрупкому телу, — Никогда. — Удар. — Не. — Удар. — Сбегай. — Еще один удар. — От меня. Наконец, пытка прекратилась. Гарри лежал ни жив, ни мертв. Его тело сотрясала крупная дрожь, а задницу он даже не чувствовал. По щекам бежали слезы боли и стыда, но гриффиндорец не пытался их утереть, пораженный своим уязвимым положением. Он даже не почувствовал, как на истерзанную кожу ягодиц вновь опустилась ладонь, размазывая кровавое месиво, очерчивая пальцами выступающие выпуклые борозды от ремня, несколько глубоких отметин от пряжки, быстро наливающиеся багрянцем синяки.       Том тяжело дышал. Он боролся со своим желанием вонзить ногти в кожу, раздирая ее еще сильнее, ведь младшему брату и без того не слабо так досталось. Его била дрожь даже более сильная, нежели гриффиндорца. Член болезненно ныл при виде темно-алой крови, вытекающей из ран, а желание отыметь идиотского брата здесь и сейчас сдерживалось лишь жалкими остатками былого самоконтроля, ведь вот он — доступный, покорный, обнаженный и донельзя распахнутый, едва ли не на изнанку вывернутый. — Блять. Слизеринец рывком перевернул охнувшего брата и усадил его верхом на одну свою ногу, лицом к себе. Гарри с ужасом смотрел в темные глаза Тома, несмотря на свое положение, четко уловив в них ничем не прикрытую похоть. Но не успел мальчик толком ничего предпринять, как старший брат обхватил его затылок рукой и притянул ближе, к своему лицу, накрывая его рот горячими влажными губами. Он впился грубым нещадящим поцелуем, другой рукой обхватив его талию и придвинув вплотную к себе. Гарри болезненно застонал ему в рот — при любом малейшем касании его задница горела огнем. Боль должна была отрезвлять, но только все мутила в и без того расхлябанном рассудке. И гриффиндорец не сразу разобрался что к чему, но его губы уже болезненно ныли, искусанные и зацелованные, а рваное дыхание и без того затруднялось настойчивым ртом старшего брата. Наконец, почувствовав всю ужасающую неправильность ситуации, мальчик вцепился в чужие плечи руками и с трудом оторвал от себя так же тяжело дышащего Тома.       Парень смотрел на Гарри широко распахнутыми безумными глазами, до боли впиваясь в его тело ногтями, а затем, подхватив его под мышки, подтащил к кровати и бросил туда. Гриффиндорец зашипел и выгнулся, стараясь избежать прикосновения искалеченной кожи ягодиц с грубой поверхностью покрывала. Том же моментально навис сверху, буквально поглощая глазами тело своего брата, но удерживая себя на тонкой грани — вот уж не так он себе представлял их первый секс. Но он был слишком безумен, чтобы вот так просто уйти.       Слизеринец медленно провел ладонью по телу младшего брата от живота до шеи, остановившись на побледневшей от испуга щеке. — Все хорошо. Я люблю тебя, Гарри. Тот мотнул головой, замерев под этим взглядом как кролик перед змеей. И едва не распрощался с остатками здравомыслия (а были ли они еще?), когда услышал звук чиркнувшей молнии на ширинке штанов. Забившись в панике, он собрался было перекатиться к краю кровати, но был остановлен властной твердой рукой, вжимающей его грудную клетку к постели. — Стой, не бойся меня. Я ничего тебе не сделаю больше, обещаю. Позволь только... Я... — Он низко застонал, обхватив рукой свой налившийся кровью орган и сильно сжал его, — просто лежи, хорошо? Какой же ты красивый, Гарри. Как же я тебя... Том начал жестко дрочить, пожирая взглядом лицо и тело брата под собой, нависая над ним мутной темной тенью, не имея никаких шансов прекратить это извращенное удовольствие. Ему даже больше не нужно было как обычно представлять себе жаркие сцены в своей голове, ведь эта жаркая сцена происходит здесь и сейчас. Вновь издав хриплый стон, он сжал руку на члене до боли сильнее, изливаясь прямо на живот Гарри. Тяжело дыша, он опустил голову тому на плечо, приходя в себя от сокрушительного оргазма. — Ты больной ублюдок. — Произнес гриффиндорец, как только отошел от шока, и Том поднял на него взгляд посветлевших синих глаз. Нет, мальчик прекрасно понимал, в каком плане его любит брат, но чтобы быть извращенным настолько?... — Ну-ка. Слезь с меня! Гарри уперся ладонями ему в плечи и отодвинул от себя, тут же скосив глаза на свое тело. Сперма. Он не чувствовал отвращения и брезгливости, лишь адское смущение и бесконечный стыд, чувство неправильности всего произошедшего, желание вправить сумасшедшему родственнику мозги. И, Мерлин, когда взгляд зеленых глаз упал на уже опавший член Тома, гриффиндорец мучительно покраснел. Том, хмыкнув, схватил его ладонь и легко прижал к своему паху, заставив брата стать едва ли не бордовым. — И ничего в этом такого нет. Гарри моментально отдернул руку, прижав ее к груди, все больше опасаясь вообще что-либо предпринимать. До сознания не сразу дошло, что это был первый раз в его жизни, когда он коснулся брата там. — Не первый. — Фыркнул слизеринец и скатился с него, присаживаясь рядом и застегивая ширинку штанов. Заметив полный искреннего недоумения взгляд Гарри, Том совершенно неожиданно для самого себя смутился, а скулы покрыл легкий румянец. — Ты слишком крепко спишь, Гарри... И не успел мальчик понять смысл последней фразы, как старший брат внезапно вскинул голову. — Родители вернулись. — Он очистил взмахом руки последствия своего оргазма и быстро выдернул из-под тела брата одеяло, тут же его им накрывая. — Я усыплю тебя, иначе они по-любому заметят твое состояние. Притворяться ты не умеешь. Не беспокойся, я во всем разберусь. Том склонил голову и оставил на приоткрытых губах нежный поцелуй, после чего погрузил мальчишку в крепкий сон.