Мой любимый младший брат

      Гарри не знал, что Том точно сказал матери, но был безмерно благодарен ему, когда вместо выматывающей ссоры и разочарования в прекрасных зеленых глазах мальчик получил порцию крепких объятий и нежный поцелуй в макушку. — Мерлин, как же мы переживали! Мы так испугались за тебя! Ну почему же ты не дождался нас? Ты нашел Джинни? Боже, Блэк! Как такое вообще могло произойти? — Гарри, я добьюсь того, чтобы эту ненормальную поймали и посадили. Я сам этим займусь. — Серьезно сказал отец, — ведь я знаю, как сильно ты ее любишь, сынок. Я не позволю этим нездоровым отношениям продолжаться. Гриффиндорец бросил настороженный взгляд на стоявшего неподалеку брата. Тот выглядел донельзя добродушным и милым, позволив ласковой безмятежной улыбке скользнуть по губам. Однако после слов аврора во взгляде слизеринца сверкнула такая неприкрытая ненависть, когда он посмотрел в спину своего отца, что Гарри поспешил прервать Джеймса: — Все не так, па. — Он сглотнул комок в горле, когда Том перевел на него потемневшие глаза. Ну и что на сей раз вывело его из себя? — я ее не люблю. То есть... Люблю, конечно! Но как друга. Она — моя лучшая подруга, и я уже давно знал о ее отношениях с Беллатрисой. Все нормально. Они любят друг друга, и Блэк не навредит ей. Родители ошарашенно переглянулись. Наследница темномагической древней семьи и невинное светлое дитя? Это попросту не укладывалось в их головах. Мать вдруг прищурила глаза и уже внимательней поглядела на своего младшего сына. — Если ты знал, зачем бросился искать их? — Потому что она поссорилась со своей матерью. — Ложь ему давалась всегда тяжело, а мама была слишком проницательной волшебницей, чтоб ее не распознать. А брат продолжал мстительно молчать, не ввязываясь в разговор, и Гарри с осторожностью продолжил: — Я знал, как ей будет тяжело и больно от того, что миссис Уизли ни за что не согласится с ее выбором. Я просто хотел поддержать ее... Лично. — Тогда почему ты не отправил ей письма? — Да какое письмо! Ни она, ни я тогда вообще не подумали о какой-то там переписке! — Неужели? Тогда как ты подгадал время, когда она сбежит из дома и как сумел понять, что миссис Уизли ответила отказом на выбор дочери? — Лили грозно скрестила руки на груди, нависая над сыном. Джеймс, не будь дураком, почуяв опасность долгой ссоры, мгновенно оказался возле своей жены и обвил ее талию руками. Не нравилось ему все это, ой, как не нравилось. Зато поведение сына буквально заставляло его глаза сиять от гордости. Он же его копия! Разве это не чудесно? — Любимая, он же гриффиндорец до мозга костей. Разве ты поступила бы иначе? Или я? — отец подмигнул удивленному Гарри, — да я сбегал в детстве из дома по десять раз за месяц, чтобы покуролесить с Сириусом! Обычное дело. Лили вздохнула, раздраженно потерла виски и... Сдалась. — Гарри, ты наш сын, и мы будем о тебе волноваться, какими бы благими целями ты ни оправдывал свои поступки. Что ж, иди наверх и приведи себя в порядок, скоро к нам прибудут Диггори. Мальчик застыл от шока и сдавленно выругался, тут же получив легкую затрещину от матери. Этого только еще не хватало! Только не этот помешанный! Том наблюдал за реакцией младшего брата и вовсю веселился, ощущая мрачное торжество — наказание для юного пьяницы продолжалось. Великолепно.       Волшебник уныло поплелся наверх, предвидя все ужасы нового дня. Заперевшись в комнате, он как следует пнул стул и рухнул на постель. И даже совершенно не удивился, когда спустя какое-то время дверь повторно отворилась. — Я же запер дверь. Уйди. Том насмешливо приподнял брови, наблюдая за забавной сценой: младший брат свернулся калачиком на боку и озлобленно взирал на него из под опущенных бровей. Какое чудо. — Интересно, если я расскажу Седрику, как ты переживаешь за Джинни и попрошу его остаться у нас переночевать, он согласится за две или три секунды? Только представь: двое суток в его окружении. — Уйди! — Ты ведешь себя как маленький. Ты даже не представляешь, как я люблю тебя провоцировать, когда ты такой. Гарри взрыкнул и запустил в несносного брата подушкой, приняв сидячее положение. Но тут же заохал, подпрыгнув — задницу обожгло новой порцией боли. Поводов ненавидеть понимающую ухмылку слизеринца стало куда больше. Однако тот долго задерживаться не стал — его зачем-то позвала снизу мать и он, хмыкнув напоследок, вышел прочь.       Гриффиндорец стоически терпел крепкие объятия Диггори, порываясь проклясть его чем-нибудь неприятным. Но это были объятия приветствия при их родителях, и вести себя столь некультурно нельзя. — Гарри! — Седрик отстранился, но продолжал крепко сжимать его плечи. В глазах читался ничем не прикрытый восторг. — Как провел лето? Ты даже не представляешь, как я скучал! — Да, да, я тоже, Седрик. — Кисло улыбнулся мальчик и попытался незаметно высвободиться из крепкого захвата. Но куда там! Диггори гонял свое тело тренировками, что мама не горюй, и ручищи были сильными. — Может, пойдем внутрь? — Давай! Кстати, я метлу прихватил. Улизнем, пока никто не видит? — хаффлпаффовец игриво повел бровями, понизив голос. — Отец как раз будет развлекать твоих родителей историями про мою личную жизнь. — Личную жизнь? — вяло отреагировал Гарри только ради приличия, когда заметил, что парень до сих пор ждет от него какой-то ответ. — У меня девушка появилась. — Седрик просиял и на его щеках проступил смущенный румянец. — Помнишь, Чжоу? О, я обязан вас познакомить! Гарри, она тебе понравится, вот увидишь! Гриффиндорец раздраженно прикрыл глаза, поражаясь нелогичности Диггори. Он должен желать, чтобы сам Гарри понравился его любимой, а не наоборот. Бред. Что будет дальше? Спросит его разрешения на свадьбу? Назовет вторым отцом его детей? — Итак, что насчет полета? — Седрик вытащил из кармана дорожной мантии уменьшенную метлу, — в прошлый раз ты поймал снитч быстрее меня и теперь я все наверстаю. — Какой это прошлый раз? — раздался дружелюбный голос брата за их спинами. — О, Том. — Диггори немного напрягся. Видел он эти странные отношения двух братьев. Видел, и никак не мог понять, в чем же дело. Ведь что-то в этих отношениях было явно не так. Да, слизеринец заботился о Гарри, не сводил с него глаз в Большом Зале (Седрик отогнал от себя мысли, что занимался тем же самым), а о его запрете летать знали все игроки четырех факультетов: на первом курсе гриффиндорца приняли в команду и в первый же полет с его метлой что-то случилось, и мальчик потерял управление, упав на землю и сломав обе ноги. Как Том в тот момент оказался так быстро возле мальчика, никто так и не понял, будто бы парень заранее знал, что именно должно произойти. Сам отнес его в Больничное Крыло и о чем-то долго с ним разговаривал. Выписался Гарри через пару дней и самостоятельно ушел из команды, поразив их всех: да, упасть то он упал, но снитч то поймал. Седрик был не глуп, но этого тоже понять не мог. Гарри ведь обожал летать. Что такого мог наговорить родной брат, что он ходил бледной тенью всю неделю и даже не смотрел в сторону стадиона? К тому же, Гарри избегал Тома. Это было видно невооруженным глазом. — Мы недалеко. Уж поверь, я никогда не позволю моему Гарри вновь упасть. И все те разы я внимательно следил, чтобы ничего не произошло. — Спокойным тоном отчитался парень, приобняв друга — тот сильно напрягся при появлении старшего брата, что не укрылось от чуткого взора Седрика. На секунду Диггори уловил такую кровавую ярость в обычно приветливых глазах слизеринца, что даже опешил. Показалось? — Мистер Диггори, тебя позвал твой отец. Он в гостиной. — Том обворожительно улыбнулся и указал рукой в сторону крыльца, всем своим видом настаивая об уходе хаффлпаффца. Когда тот скрылся за порогом дома, слизеринец посмотрел на брата таким взглядом, что тот покрылся холодной испариной. — "Те разы"? "Мой Гарри"? — Том стиснул зубы, прожигая в напряженном лице юноши дыру. Он даже не пытался скрыть за маской всепоглощающую ярость, отчего его пальцы мелко дрожали, а лицо исказилось до неузнаваемости. — Я сломаю тебе ноги второй раз, если ты хотя бы приблизишься к гоночной метле. И я разорву твоему влюбленному щенку горло, если он посмеет обнять тебя еще хоть раз больше допустимой нормы. Гарри хотел было высказаться, что здесь только он сам обнимает его больше меры и совсем не с братской или дружеской целью, как это делал Диггори. Хотел, но при виде непокорности и возмущения во взгляде младшего брата, Тома так сильно затрясло, будто он явно себя сдерживал от чего-то ужасного, что гриффиндорец вздохнул и склонил голову. — Хорошо. Прости, Том. Идем ко всем? — он осторожно взял широкую ладонь старшего брата в свои руки и медленно разжал его кулак. Ему нужно было срочно успокоиться, пока не натворил глупостей. А слизеринец точно что-нибудь выкинет со всей этой своей дурной головой и неадекватными эмоциями. — Я люблю тебя, помнишь? И не хочу, чтобы ты волновался. Кажется, его проняло. Да проняло настолько крепко, что тот все утро лучился таким самодовольством, что у Гарри сводило скулы от сдерживаемого смеха. И кто здесь влюбленный щенок?       Не до смеха парню сделалось уже за обеденным столом, когда Том незаметным движением оттолкнул Седрика и сам уселся возле брата, послав удивленному и непонимающему гостю вежливую фальшивую улыбку. Ему пришлось сесть напротив, возле своего отца. Пока родители вели непринужденную беседу, отвлекая младшего Диггори от попыток привлечь внимание друга, Том внезапно совсем слетел с катушек. Гарри едва не подпрыгнул на месте, когда на его колено опустилась рука. Он с шоком посмотрел на старшего брата, но тот начал увлеченно рассказывать о своей успеваемости и не обращал ни малейшего внимания на соседа по столу, будто совершенно ничего из ряда вон выходящего и не происходило. Гарри подавился вздохом, а все тело покрылось мурашками, когда рука чувственно прошлась по внутренней стороне бедра и вернулась на колено, крепко сжав его. Настойчивая ласка продолжилась, вгоняя парня в краску. Он с силой сжал пальцы, но не полез руками под стол, чтобы оттолкнуть распоясовшегося братца — не дай Мерлин кто заметит! А ведь сам спровоцировал. Гарри вдруг с ужасом понял, что начал против воли возбуждаться. Его еще никто не касался столь нежно и чувственно — да, он пытался завести отношения с девушками, но дальше мокрых смущающих поцелуев они не заходили. Каким-то неуловимым чутьем Том заметил состояние мальчика и рука плавно перетекла выше, несильно сжав твердеющий член. Испустить тихий стон ему не позволил лишь дикий страх, что их сейчас обнаружат. А брат продолжал неспешными движениями потирать ему пах, иногда переходя на бедра. — Гарри, что с тобой? Ты красный, как вареный рак. — Рассмеялся Амос Диггори, обратив внимание на полыхавшего бордовым гриффиндорца. Он кинул нервный взгляд на Тома, а тот посмотрел на него такими голодными глазами, что Гарри захотел сейчас оказаться где угодно, но только не рядом с ним. Мальчик что-то нервно ответил и облегченно выдохнул, когда понял, что возросший страх перекрыл остальные чувства, а возбуждение стало спадать. Похоже, Том почувствовал пальцами, что не добился своего и убрал руку, а Гарри благословил всех богов. И даже нашел в себе силы позлорадствовать, когда распознал в голосе старшего брата нотки раздражения.       И как же сильно он ошибался, когда решил, что на сегодня с него достаточно волнений. Весь день слизеринец пытался его выловить в одиночестве, но Гарри старался держаться ближе к родителям или гостям, отчего Седрик сиял, как начищенный галлеон. Но счастье (или несчастье, потому что находиться в обществе помешанного на их дружбе Диггори было невыносимо) длилось недолго. Том все-таки сумел его выхватить на полпути к гостиной, втянув вскрикнувшего брата в небольшую кладовку. Гарри испуганно замер под нависшей над ним тенью, подумывая, а не закричать ли? Настроение Тома всегда оставляло желать лучшего, а крыша протекала конкретно еще с самого детства, но сейчас брат выглядел словно маньяк, наконец, нашедший свою жертву. — Что ты вытворял за обедом? — яростно пошел в наступление Гарри и толкнул слизеринца в грудь, — какого Мордреда ты делал?! — Касался тебя. — Последовал лаконичный ответ, — хочешь еще? — Нет! — моментально вспыхнул гриффиндорец, — мы ебаные братья, это чертовски неправильно и ужасно! — Но тебе понравилось. — Торжествующе заключил тот и стал придвигаться ближе. — Понравилось, а значит, все было правильно. По-настоящему. Секс никогда не был чем-то ужасным. — Ты что, двинутый? Мы парни. Мужчины не занимаются сексом. От такого заявления Том растерял весь свой пыл и остановился. — Что? — Оглох? — Огрызнулся Гарри, — дрочка не называется сексом, чтоб ты знал. Он был так возмущен и разозлен происходящим, что плевать хотел на правила приличия и не следил за языком. Какая теперь разница, если его брат первым перешел уже всякие границы дозволенного? И еще больше распалился, когда услышал сдавленный хохот Тома, который аж за живот схватился. — Прости Мерлин, ты что, еще на стадии малолетки? Тебе кто такое сказал, что у мужчин не может быть секса? Серьезно? Твои друзья никогда об этом не говорили? — У меня нет друзей геев. — Прорычал Гарри, — и меня подобное никогда не интересовало! — Каменный век. — Вновь рассмеялся Том, — как все запущенно. Хочешь, покажу? — Покажешь что? Эй, не приближайся, извращенец! Отошел от меня немедленно! Старший брат прижался к нему всем телом, не обращая внимания на попытки протеста со стороны Гарри, и уже основательно облапал его за задницу, чем вызвал болезненное шипение гриффиндорца. Тот забился неистовее, когда чужая рука скользнула ему в штаны и уже в открытую сжала ягодицу. Однако пораженно замер, когда прохладные пальцы скользнули в ложбинку между двух, покрытых ранами, половинок. Гарри вообще не понимал, что происходит и какого черта Том вообще пытается добиться. — Вообще-то это можно делать и с женщинами, — хрипло прошептал ему на ухо слизеринец и помассировал пальцами сжатое колечко мышц, ощущая напряжение младшего брата всем телом, впитывая его эмоции каждой клеточкой. — Но им не так приятно, как это бывает у мужчин. Он с неким трудом скользнул внутрь на одну фалангу и тихо застонал от накатившего возбуждения. Неужели это происходит взаправду? И он касается брата именно там, где хочет? Гарри же шокировано уставился куда-то в стену, за спину слизеринца. Это чего сейчас вообще происходит? А Том попросту сходил с ума, покачивая бедрами, постанывая и потираясь пахом о живот гриффиндорца, и едва сдерживая в себе порыв закончить все эти игры прямо здесь. Он то выходил, то входил поочередно пальцами в узкое горячее нутро парня, то с небольшой силой тер сморщенный проход, то ласково проводил ладонью по ягодицам. Когда он накрыл второй рукою свой стоявший колом член через штаны и более громко застонал, Гарри пришел в себя.       Он не собирался молча терпеть уже очевидные домогательства и резво отскочил в сторону от перевозбужденного брата. Тот так и остался стоять на месте, плотно прикрыв глаза, поджав губы и задержав руку на своем паху. — Только не говори, что... — Именно. Вот что я хочу сделать с тобой. — С трудом ответил Том и все же обратил внимание на настороженно замершего поблизости мальчишку, — Гарри... — Это ужасно мерзко, не находишь? Ничего приятного в этом не вижу. — Гарри дрожащими руками поправил штаны, все еще будто ощущая пальцы старшего брата внутри себя. — И, наверное, больно. Нет, ни за что на свете. — Не больно. Я растяну тебя и хорошо подготовлю для себя. Том говорил об этом так, будто секс между ними неизбежен. Да с такой любовью и уверенностью, что Гарри на несколько секунд опешил, не найдя, что сказать в ответ. — Для себя? — он нервно облизнул губы и рассмеялся, — ты же правда не думаешь, что мы займемся... этим? Том, очнись наконец! Братья! Парни! Я просто поверить не могу, насколько ты ужасен! — Но ведь я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, но... — Раздраженно начал оправдываться гриффиндорец, но его грубо прервали внезапным ответом. — Нет. — Что, "нет"?! — Не так. Ты меня любишь не так, как должен. Гарри застонал от досады и хотел было уже взорваться гневной речью об извращениях и полоумии, как рядом с дверью раздались шаги и зазвучал приглушенный голос матери. — Мальчики, вы там? Хватит уже прятаться, нужно проводить гостей. Волшебник несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок. Нет, такими темпами они ни о чем не договорятся. Том прет как танк, абсолютно уверенный в своей правоте. — Поцелуй меня. Гарри бросил встревоженный взгляд на брата — парню не понравился его голос. Отчаянный, тусклый, какой-то совершенно безжизненный. Не дождавшись ответа, Том быстрыми шагами приблизился к гриффиндорцу и вновь прижал его к стене, пожирая лицо широко распахнутыми глазами, где уже давно не было здравого рассудка. Один океан темного сумасшествия, одержимости и неистового неприкрытого отчаяния. — Гарри, поцелуй меня. Он знал, что пожалеет об этом. Что последствия будут катастрофическими. Но Гарри было невыносимо видеть эти эмоции в родных глазах. Подавшись вперед, он быстро чмокнул брата в губы, уверенный, что это хоть как-то поможет ему справиться с этими дикими чувствами. Но тот сразу же вернул поцелуй, но уже более долгий, наполненный ломкой болью и трепетом. Кажется, не будь Гарри так припечатан шокирующими событиями за этот день, он бы точно расплакался.