Мой любимый младший брат

      Гарри лежал на животе под одеялом, сжимая холодное маленькое зеркальце и молчал. Нет, у него было много слов и вопросов, что надо бы озвучить, но в данный момент они с Джинни настороженно вслушивались в крики Лили снизу. Магия неистовствовала. Дом трясся. Мать добивала отца. — Ну так что, вы закончили с аморальщиной? Он смотрел на тебя таким взглядом, что подумала было — наше присутствие не помешает ему сделать с тобой... Всякое разное, — рыжая девушка дернула бровями и ухмыльнулась. Отругать непутевого друга она уже успела, можно было и расслабиться. — Не начинали, — мрачно. — Поэтому ты такой злой? Что? — она весело рассмеялась при виде мучения в глазах Гарри, — удивительно. Он оставил тебя одного после всего... этого? Гриффиндорец вздохнул и потер переносицу. Иногда шутки подруги заходили слишком далеко. Мало ему что ли было Тома? Теперь это терпеть со стороны Уизли? При упоминании слизеринца, нутро кольнуло сильным беспокойством. — Снейп напичкал его зельями, очнется только к утру.       Гарри понял, что есть на свете человек страшнее Тома. Даже опаснее. По крайней мере в этот самый момент.       Понял, когда магия вокруг всколыхнулась, оповещая, что на пороге комнаты оказался кто-то ОЧЕНЬ злой. Обернувшись, авроры попятились: одно дело усмирять темных магов, рисковать жизнью, борясь со злом... Но прямо сейчас в дверях комнаты стояла злая, как адская гончая, Лили. — Джеймс, — голос рокотал, обещая все муки преисподней, и муж побледнел. Потемневшие глаза широко распахнуты от лютой ярости, а магия на кончиках пальцев лопалась и взрывалась. — Ты отобрал мою палочку. На наш дом напали, а ты отобрал мою палочку и запер черт знает где. Наши сыновья в опасности, а ты посмел избавиться от меня. — Дорогая, я... — вяло пробормотал волшебник и сглотнул слюну. Авроры за спиной попятились к двери, тише воды и ниже травы. Да он сейчас готов был Снейпа поцеловать, лишь бы как-нибудь безвредно для здоровья сбежать от жены. — Любимая, милая, но как ты выбралась без волшебной палочки? Я наложил столько заклинаний на тот дом... Неправильно. Вспышка — и мужчина застонал от выкручивающей нутро боли, прижав к груди руки. Лили трясло и выворачивало. — Взломала магией. Мне не нужны никакие палки и ветки, чтобы оказаться рядом с сыновьями, — она выглядела обезумевшей от ярости и страха. Потому что мать. Потому что дети в беде. Защитить, сберечь, закрыть собою. — И не почувствуй я магию мальчиков здесь, камня на камне бы не оставила. Авроры за спиной Джеймса переглянулись, выражая одними лишь взглядами немое восхищение этой женщиной — Том, несомненно, чудовищно силен. Но он был под стандартной ежедневной защитой особняка. Сложной, да. А Джеймс поместил жену в особо охраняемый магией объект. Лишил палочки, а она — взломала его. Яблоко от яблоньки?       Ведьмы всегда страшны в гневе. Будь то светлая магглорожденная или темная чистокровная. Своих жен боялись все. Заметив поползновения сослуживцев мужа, она взбешенно рявкнула: — Вон из моего дома! Те, будто того и ждали, в ту же секунду аппарировали прочь. Гарри стоял и не отсвечивал, поглядывая в сторону брата, а тот, мучительно бледный, покрытый испариной, стойко выдерживал пожар в животе. Джеймс же опять скривился в сильной боли и застонал сквозь плотно сжатые зубы. Гарри оценил. Лили только что использовала на главе аврората темную магию?       От негероической смерти Джеймса, как ни странно, спас Снейп, появившийся в дверях. Обвел мрачным взглядом открывшуюся ему картину и немедленно подошел к старшему отпрыску Лили — тот выглядел хуже всего. Пару взмахов палочки, диагностика, шуршание мантии — мужчина вытащил на свет несколько маленьких пузырьков с зельем. — Внутреннее кровотечение, — сухо констатировал факт декан Слизерина. — Задеты органы. Кто тот идиот, что решил "вылечить" парня кроветворным и чарами заплатки? — он проделал те же действия с гриффиндорцем. — А ты поразительно живуч. Надо же. Лили, помогай. Том без единого звука перенес операцию. Его вновь уложили на предварительно очищенную от крови постель и распороли наложенные чарами нитки. Снейп влил в слизеринца еще кроветворного, обезболивающего и крепкое снотворное, погрузив старосту своего факультета в сон. Рану же залил собственноручно сваренным экстрактом бадьяна, и все поврежденные органы излечились, а колотая рана мигом затянулась, не оставив и следа. Крови было столько, что Гарри едва не хлопнулся в обморок. Моментально заметив состояние младшего чада, мать семейства прижала сына к себе и увела в его комнату. Правда, перед этим ту же процедуру проделали и с животом Гарри — Лили не желала видеть эти безобразные шрамы на телах любимых детей. — Не бойся, малыш. Северус даже мертвеца оживить способен, — она, в корне отличаясь от самой себя минуту назад, ласково и нежно потрепала мальчика по волосам. — Том проспит до самого утра. — Он сильный, — уверенно произнес Гарри, — даже в том состоянии он аппарировал нас в дом, успокоил меня. Даже не принял обезболивающее. Я уверен, его организм справился со всем бы и без профессора Снейпа. Он очень сильный. Мать отвернулась от него и вздохнула. — Я никому об этом не рассказывала. Даже Джеймсу. Он считал, что я родила старшего сына в своем бывшем доме, у родителей. — А разве это не так? — Нет, любимый, — Лили некоторое время помолчала. — В тот день я действительно гостила у мамы и папы. Беременность протекала нормально, и я не боялась преждевременных родов. Волшебница я или где? — она горько усмехнулась. — Однако это и случилось. Я потеряла сознание от боли прямо в парке, а очнулась в маггловской больнице. Я понимала, что что-то идет не так. Меня разрывало от боли, моего ребенка разрывало от боли. Врачи не могли понять, в чем дело — магический фон моей и Тома магии был настолько силен, что все аппараты отказывались работать. Спасло нас лишь чудо — я нутром ощутила, что мой долгожданный сын начал задыхаться, и... Мать осторожно подбирала слова. — Я была в больничной одежде, поэтому палочки не было с собой. Я применила "Империус" на докторе и мне сделали кесарево, — женщина распахнула полы мантии и приподняла края блузки, открывая взору младшего сына бледный толстый шрам. — Ни за что от него не избавлюсь. Его наличие — борьба. Моя, Тома, магии, врачей, самой жизни... Даже после того, как из меня достали малыша, за его жизнь боролись. Том уже продолжительное время не дышал, но мальчика реанимировали. Я больше всего на свете боялась, что тяжелые роды скажутся на нем. Сделают его сквиббом, больным или ненормальным... Гарри вздрогнул всем телом, похолодев. — Но вот он, безупречная память, ум, сообразительность, огромный магический резерв! — Лили зарылась пальцами в волосы гриффиндорца. — Вы — моя боль и моя любовь. Если с вами что-то случится, я взорву этот мир. Мальчик, засыпая, думал, насколько же сильно его старший брат был похож на мать. — Я серьезно. Держался бы ты от него подальше, — произнесла Уизли, а зеркальце с ее стороны запотело от тяжелого вздоха. — Не понравился мне его взгляд. Ебнутый урод. Прикончит он тебя когда-нибудь. Воткнет в обраточку нож или... Или еще чего похуже. — Ты это мне говоришь? Ты с Блэк встречаешься. Джинни внезапно смутилась и покраснела. — Ох. Наверное, нужно сказать тебе спасибо за тот поцелуй. Давно моя Белла такой не становилась. Эта ночь была просто... — Избавь меня от подробностей! Друзья тихо рассмеялись. Гарри перевернулся на спину и отключил связь. Нужно было проверить брата — тот скоро должен был прийти в сознание. Страха за себя не было, да какая разница? Том едва не умер из-за него.       Да и отца кто-то должен от стен отскребать.       Гарри сидел на краю кровати старшего брата, ласково поглаживая его мягкие волнистые волосы. Родители уже давно затихли, а утро закрадывалось в дом алыми проблесками рассвета. Том с минуты на минуту должен был проснуться.       Его лицо было слишком совершенным. Будто сама магия расписалась на этом волшебнике. Этот человек был настолько идеальным, что с трудом верилось в его существование. Взрослые колдуны считались с его мнением, ибо количество магии слизеринца подтверждало в нем абсолютного хозяина любой ситуации. Дети видели в нем защитника, брата, друга, наставника. Сверстники пытались завладеть его вниманием, хотя бы крупицей его благосклонности. И если бы не безумие...       Пожалуй, это невозможно. Все в этой жизни уравновешено. Невозможно быть идеальным в абсолюте, всегда есть противовес. И этот противовес, думал Гарри, в итоге погубит его брата, поглотит, раздавит, уничтожит. — Гарри. Мальчик дернулся от неожиданности, а его кисть на волосах брата перехватили прохладные пальцы. Гриффиндорец с облегчением выдохнул и счастливо улыбнулся, припав к груди Тома и сжимая его в объятиях. С ним все в порядке. Жив.       Волшебник вздохнул полной грудью, ощущая постепенно разжигающееся пламя чувств, ведь после всего произошедшего Гарри не избегает его, не сторонится, не чурается. И прямо сейчас обнимает его. Том рассеянно провел рукой по спине родственника, глядя в потолок. Мысли еще не пришли в норму после искусственного сна. Но то, что его младший брат был рядом — совершенство в чистом виде. — Мама почти убила отца, — тихо произнес Гарри, наслаждаясь поразительно невинными объятиями, — видел бы ты ее. Она страшнее Блэк. — Даже страшнее меня? Мальчик скосился на ухмыльнувшегося брата и тоже испустил смешок. — На свете нет чудовища, что будет ужаснее тебя, — гриффиндорец запнулся, когда увидел зарождение знакомых эмоций в глазах Тома. — О, нет. Не начинай. Почему нельзя просто забыть вчерашний день? Просто оставим все, как есть. — Но я не хочу, — прошептал слизеринец и подтянул мальчика наверх, к лицу, укладывая на себя и опаляя его губы жарким дыханием. Тяжесть лежавшего сверху тела была настолько приятной, что легко перевешивала острое желание подмять брата под себя. — Ты готов был умереть вслед за мной. А я готов убивать Уизли вновь и вновь ради этого. Но... — Слизеринец фыркнул, заставив младшего брата растеряться. — Эта девчонка, все же, смогла меня удивить. Почувствовал ее магию. Она тоже темная колдунья. — Что, не такая уж она глупая и слабая? — По крайней мере понятно, почему Белла еще не избавилась от малолетки. И ты поцеловал ее. Не делай так больше. Ни с кем. Никогда. Только... — Том обхватил ладонями щеки парня, чтобы тот не вывернулся, и начал покрывать мелкими осторожными поцелуями его рот. — Со мной. Одна рука переместилась на плоский живот, поглаживая нежную кожу, а влажные губы неожиданно скривились сквозь частые легкие поцелуи — слизеринец с раздражением не нащупал никакого шрама. — Думал... Я... Позволю оставить на... На себе это безобразие? — не удержался от подкола Гарри, правда, ставшими уже нетерпеливыми поцелуи мешали говорить и парень куснул брата за нижнюю губу. — Ты тоже как новенький. Да... Да пе-перестань ты уже! Том судорожно вздохнул и вернул более сильный укус гриффиндорцу. Руки шарили по лежавшему поверх него телу, а возбуждение подкатывало по мере выветривания сонного зелья: все пережитые эмоции и ощущения лавиной накрывали его. Он никогда и ни за что не отпустит от себя своего мальчика. Не после того, что увидел и узнал. Отсутствие шрамов невыносимо хотелось компенсировать чем-то другим, и волшебник припал к шее Гарри, впившись в бархатную теплую кожу и втягивая ее в свой рот. — Ты чего?! — гриффиндорец яростно забрыкался, но куда ему деться из сильных рук? А Том предупреждающе сомкнул зубы на шее, чтоб не рыпался. — Если заметят родители!... — Хочу тебя. — В конец раздраконенные чувства взяли верх и юноша все же перекатился со своего положения, нависая сверху и прижимая своими бедрами мальчика к кровати. Так точно не сбежит. — А я тебя нет! Что ж, с этим Том спорить не стал — если слизеринец был уже порядком возбужден и настроен на большее, чем поцелуи, то тело младшего брата не реагировало на него совершенно. — В чем проблема-то? — невозмутимо пробормотал парень, накрывая пах мальчика широкой ладонью. — Исправим. Гарри шокировано уставился на брата, ощутив, как с него стянули пижамные штаны вместе с трусами. Лицо запылало от стыда и неприятия, а все нутро заволокло липким ужасом. — Ну чего ты? — ласково спросил у него Том прямо в губы, продолжая настойчиво массировать вялый член пальцами. — Просто расслабься, отдайся мне и получи удовольствие. — Н-не смей!... — Гарри уперся ладонями в плечи слизеринца, пытаясь его отодвинуть от себя подальше. — Приди в себя, Том! Не... Да остановись же! Говорить ему помешали влажные горячие губы, и волшебник поспешно сомкнул зубы, чтобы брат не смел языком в его рот лезть. Прошипев что-то про упрямство, Том крепче обхватил пальцами чужой член и стал медленно двигать кистью, поглаживая постепенно твердевшую плоть — шутка ли, подростковое тело? Гарри замычал сквозь зубы и зажмурился — видеть в темных глазах слизеринца ту самую новую эмоцию — помешательство — было где-то за гранью его моральной стойкости. Учитывая, что все тело подростка прошивают волны удовольствия. — Скажи, тебя кто-то касался так же? Я сожгу руки этого человека до углей.       Том вылизывал мягкие губы Гарри, иногда втягивал поочередно нижнюю или верхнюю в рот, опалял дыханием и что-то шептал на грани слышимости. Правда, попыток попасть внутрь рта не оставлял, даже попытался с силой расцепить пальцами зубы, крепко потянув гриффиндорца за подбородок, но тот оказался довольно упорным. — Ну же, помоги мне, Гарри... Старший брат нетерпеливо схватил ладонь младшего и прижал к своему стоящему члену, простонав что-то бессвязное. Гарри стремительно покраснел и машинально обхватил рукой горячий ствол, вызвав у Тома еще более громкий стон, а рука его на члене гриффиндорца ускорила движения. Другой же ладонью он крепко ухватил его подрагивающие пальцы и сжал их вокруг органа, задавая свой собственный ритм.       Это был самый настоящий апогей кошмара. Если раньше волшебник просто целовал, тискал его, обжимался и неприлично лапал, то сейчас Гарри непосредственно принимал во всем этом безумии участие, более того — ему нравилось. Да нравилось так сильно, что он забывал протестовать, подавался бедрами навстречу руке и даже разжал зубы, позволив второму колдуну моментально углубить поцелуй, сплестись с ним языками. Рваное дыхание обоих парней поочередно смешивалось с хриплыми стонами, его попросту не хватало.       Гарри честно пытался представить на месте брата кого угодно. Судорожно перебирал в голове лица знакомых и даже незнакомых волшебников. Даже пытался представить Джинни, к своему стыду и раздражению. Правда, наличие твердого большого члена в его руке "немного" отвлекало от представлений женского тела. Однако даже с закрытыми веками перед глазами мальчика застыл полный безумной любви и желания взгляд брата. Кажется, даже во вспыхивающей удовольствием темноте он как наяву видел это искаженное вожделением лицо.       Первым кончил Гарри. Выгнувшись, тем самым прижимаясь к груди слизеринца своей грудью, он с глухим долгим стоном излился в чужую ладонь. Перед глазами сверкали вспышки, а все тело дрожало от оглушительного оргазма. Том едва сам не спустил, увидев реакцию Гарри, и выражение неприкрытого блаженства на покрасневшем лице. Но старший волшебник был куда выносливее, а бросать все на полпути не собирался.       Гарри приоткрыл глаза, тут же столкнувшись со взглядом Тома, в котором затаилась даже небольшая обида, что мальчик сдался так скоро. Но он это никак не прокомментировал, опасаясь, что гриффиндорец тут же начнет вырываться, а тот пока что был на удивление покладистым и даже послушным, не выдирал из чужих пальцев руку и даже продолжал отвечать на глубокие поцелуи. — Я люблю тебя. Как же сильно я тебя люблю!... — Прошептал Том, впечатывая в сознание образ послеоргазменного состояния гриффиндорца. — Ты безумно привлекательный... Знал бы ты, как сейчас выглядишь. Прошу... Гарри, я могу?... Я очень хочу кончить тебе на лицо. От шока у Гарри вытянулось лицо, а рука непроизвольно сжалась сильнее, заставив брата зашипеть от удовольствия. Опомнившись будто только сейчас, парень забегал взглядом по комнате, ища пути отступления, а лоб покрылся холодной испариной. Что они делают?! А что, если родители...       Будто в подтверждение его слов, где-то снизу распахнулась дверь родительской спальни. И волшебник был абсолютно точно уверен, что первым делом мать и отец отправятся проверять состояние старшего сына.       Том, может и услышал шум снизу, вида не подал, продолжая дрочить рукой брата свою плоть, поочередно припадая губами то к шее, то к часто вздымающейся груди, то к ключицам гриффиндорца, оставляя слабые укусы и легкие засосы. Гарри, с ужасом осознав, что вырваться просто не удастся, а прерывать свое занятие Том даже не собирается, принял не самое на первый взгляд адекватное решение.       Обхватив рукой шею удивленного брата, а вторую сжав еще крепче, как, похоже, больше любил его брат, задвигал ею самостоятельно. Лоб прижался к чужому лбу, и Гарри, отчаянно краснея и дрожа от невыносимого напряжения и ужаса шепнул в губы слизеринцу, глядя ему прямо в обезумевшие похотью и помешательством глаза: — Пожалуйста, кончи ради меня. Гарри не сильно верил, что у него получится. Если честно, он уже был готов к кровавой казни от лица взбешенных родителей. Но Том просто не выдержал происходящего — крепко сцепив зубы, он с почти болезненным рыком излился в чужую руку, падая всем телом сверху и едва не теряя сознание от охватившего его тела экстаза. Кажется, ему никогда в жизни не было так хорошо от обыкновенной мастурбации. Младший брат тут же забился под ним и с силой похлопал по щекам подрагивающего над ним волшебника: — Том! Сюда родители идут, Том! Слизеринец тут же распахнул глаза и резким слитым движением отодвинул Гарри в сторону, вырвал из под них одеяло и накрыл их обоих, прижимая к себе разгоряченное и покрытое потом тело. Гриффиндорец все еще тяжело дышал, а сердце билось внутри, словно у загнанной птицы. Том на грани слышимости прошептал: — Ни звука, спрячь лицо у меня на груди, оно тебя выдает. Мальчик послушно выполнил приказ и прижал голову к телу брата, а тот сместил руку выше, закрывая тому лицо. Дверь с тихим скрипом приоткрылась и волшебники напряженно замерли. — Что? И Гарри тут? — раздался изумленный голос Джеймса. Лили на него шикнула. — Конечно, после всего пережитого он за него беспокоится. Они и так как-то странно отдалились друг от друга в последнее время... Надеюсь, вчерашнее сможет их вновь сблизить. Они же были такими дружными мальчишками... Гарри подавил в себе раздраженное ворчание и желание отодвинуться в сторону — как же, великая дружба! — лежать в обнимку со спущенными штанами и с подсыхающей чужой спермой на пальцах. Дождавшись, пока родители не выйдут прочь, осторожно прикрыв за собой дверь, Гарри тут же отпрянул в сторону, а в глазах полыхал праведный гнев. — На лицо?! — разъяренно зарычал он, впрочем, не повышая голоса, а Том лишь торжествующе хмыкнул. — Тогда я просто подожду, пока ты не заснешь. — ЧТО?!