Падение

Чем выше поднимаешься, тем больнее будет падать. Мэн Яо это всегда знал. А в Безночном городе так и вовсе напоминал себе об этом, проходя через каждый тёмный угол, в котором могла бы поджидать засада. Однако после Аннигиляции Солнца не было и дня, когда он всеми уголками души мечтал вырезать из памяти те моменты своей жизни. Но, само собой, это было безуспешно. Нескончаемые крики людей, замученных до смерти его же руками, кажется, вечно будут преследовать его в самых страшных кошмарах. Запах крови и гнилой плоти навсегда въелся в одежду, волосы и даже кожу. И его ничем нельзя смыть. Особенно, если всегда найдётся тот, кто постоянно будет в это тыкать в самый неподходящий момент. Хотя, всё же, было у Цзинь Гуанъяо и то, что можно вспоминать с радостью. Воспоминания о немногочисленных годах службы у Не Минцзюэ. Правда, и тогда в спину летели оскорбления, насмешки, взгляды, полные презрения и осуждения, а также любимое всеми «сын шлюхи». Но было и то, что хоть чуть-чуть сглаживало плохие моменты — Мэн Яо по-настоящему чувствовал себя нужным. Глава Не был самым бесстрашным и сильным альфой, которого только встречал юноша. Он уважал этого мужчину ещё даже до того, как встретился с ним лицом к лицу, и спустя несколько месяцев уже не надеялся привлечь внимание Не Минцзюэ. Как оказалось, рано отчаялся. Получив должность помощника Главы ордена, Мэн Яо осмелился подумать, что удача, наконец, улыбнулась ему и жизнь медленно, но верно идёт на лад. Ведь, если юноша сможет с самой лучшей стороны показать себя, то наверняка отец оценит его заслуги и примет в орден. Но кто-то свыше точно решил вдоволь поиздеваться над парнишкой. Валить всё на кого-то или что-то было легко, безответственно и трусливо. Мэн Яо старался так не делать, но, когда смышлёный юноша распознал в лёгком недомогании симптомы первой течки, иных мыслей просто не осталось. В тот день все его мечты разом чуть не рухнули. Всем было известно, что омегам с давних времён запрещалось ступать на путь самосовершенствования. Почему так вышло, никто не мог нормально ответить. Просто… так было, есть и будет, а значит спорить с этим незачем. И ведь действительно, ни один из орденов не сделал исключения даже для самого одарённого омеги. Кто знает, сколько талантов похоронено под этим несправедливым законом? Но он не собирался так просто сдаваться. К счастью, никто не знал о его истинной сущности, так что, отыскав отложенные на крайний случай деньги, юноша поспешил хоть в какое-то поселение. Неподалёку от лагеря как раз была небольшая деревушка. Возможно, в разгар войны идти в плохо изученный лес только на пару с мечом было верхом безрассудства, но лучше уж пусть его сразу убьют люди клана Вэнь или растерзают дикие звери, чем до полусмерти затрахают сослуживцы. В итоге Мэн Яо добрался до пункта назначения без особых проблем, не увидев ни одной живой души. Его надежды оправдались и в лавке травника юноша нашёл нужные для подавления запаха и желания растения. Он ещё с детства знал, как правильно готовить эти мази и отвары — помогал матери, когда у неё наступали «нелёгкие дни». Госпожа Мэн не вдавалась в подробности, но объяснила, что у омег время от времени случаются какие-то перемены в их состоянии. Мальчишка потом сам обо всём узнал — любопытство взяло верх. С тех пор он старался быть аккуратнее с новыми знаниями. Юноша до последнего надеялся, что просто подхватил нечто похожее на простуду (только без кашля и соплей). Но, увы, нет. Те два дня, когда он валялся в бреду на постоялом дворе, Мэн Яо помнил совсем плохо. Хотя и не пытался воскресить эти воспоминания. Это было больно и противно, остальных подробностей и не надо. Но отныне он больше никогда не покажет свою слабость. Будет постоянно держать при себе благовония, травы и всё что угодно, но никто на этом свете не узнает о том, что он омега. Наверное, это его первая ложь. Хотя, на самом деле юноша обманывал не людей вокруг, а себя самого, понимая, чем это всё грозит. Но отступать ему просто было некуда. Пожалуй, тогда Глава Не в первый и последний раз орал на блудного помощника. И Мэн Яо, и весь остальной лагерь запомнили это надолго. Праведный гнев Не Минцзюэ не утихал всю ночь и, наверняка, слышно это было ещё за десяток ли. Юноше тогда пришлось солгать, что он уходил на тренировку и совсем забыл о времени, а потом и вовсе заблудился. На удивление, Чифэн-цзунь поверил и лично взялся наставлять помощника на светлом пути. Мэн Яо тогда так гадко на душе стало, будто его с головой окунули во всю грязь этого мира. Но до терзаний юноши никому не было дела, впрочем как и всегда. Жизнь продолжала идти своим чередом, не обращая внимания ни на чьи страдания. Удивляясь самому себе, юноша правда очень долго терпел все унижения, оскорбления, плевки и пренебрежения в свою сторону. Но всему рано или поздно приходит конец. Мэн Яо только дважды воспользовался волей случая и жестоко наказал своих обидчиков. И оба раза это видел Не Минцзюэ. После этого сколько бы не старался юноша, а вернуть доверие Главы Не ему так и не удалось. У него было слишком много секретов, а проницательный Чифэн-цзунь это прекрасно понимал, не давая более себя обманывать. Хотя юноша всё-таки искренне хотел когда-нибудь избавиться от всех гнусных тайн и жить как «честный и благородный заклинатель». Но в Ланьлин Цзинь без хитрости, уловок и вероломства никак не выжить. Тебя уничтожат, сломают, сметут с чужого пути, при этом не брезгуя самыми жестокими и грязными методами. Звучит как пустая отговорка, но, чтобы выжить в главном центре обмана, предательства и коварства, самому приходится марать руки во всё подряд. Любая ложь будет порождать новую ложь. И вырваться из этого круга для него невозможно. По крайней мере, он так думал… *** Где я ошибся? — только один вопрос крутился в затуманенной голове Цзинь Гуанъяо, пока тот сидел в душной темнице, дожидаясь решения отца о своей участи. От холодных каменных стен с трудом отражался тусклый свет из двух крохотный отверстий, смутно напоминающих окна. Тесное пространство со всех сторон как будто сдавливало узника, желая окончательно утопить в отчаянии. Затхлый и пыльный воздух не позволял нормально дышать и отравлял лёгкие, оседая в горле противным слоем грязи. Но, как сказал один из стражников, что заперли Гуанъяо здесь: это самое место для гнусного и бесчестного обманщика. И спустя три дня бастард Главы Цзинь так и не увидел никого живого вокруг — ночью в камере становилось заметно холоднее, так он и заметил смену дня на вечер. Возможно, про «позор всего мира заклинателей» попросту забыли и теперь ему ничего не остаётся, кроме как смириться и молча умереть в одиночестве от голода и жажды? Нет, наверняка уже немало народа потребовало публичной казни. И за что? Разве он виноват, что родился омегой? Неужели желание жить уже считают преступлением? Но никто не станет слушать его слов. Отныне нет людей, доверяющих Цзинь Гуанъяо. Хотя их и раньше было не много, а тем, кому сам Ляньфан-цзунь мог довериться — вообще пересчитать на пальцах одной руки. И всё-таки больно не падать, а приземляться. Когда ещё летишь, можно попытаться спастись, зацепиться за любую возможность удержаться на верхушке. Но, если уже встретился с суровой реальностью и разбился о жестокую правду, то волей-неволей запоздало осознаешь свои ошибки. И, конечно, Мэн Яо понял, что кто-то успешно подставил его, вот только каким образом? Если бы только ему дали чуть больше времени, он в миг вычислил спрятавшегося в тени искусного врага... За свою жизнь юноша хорошо научился быть терпеливым и осторожным. Врождённый острый ум, смекалка и сообразительность помогли выжить в Безночном городе, а позже и приспособиться к жизни в Башне Кои. Тем не менее, стоило оступиться всего один раз, и тебя уже объявляют преступником и бросают в клетку, словно дикое животное. Но с каждой минутой пребывания в темнице продуктивно соображать становилось всё сложнее и сложнее. Находясь между сном и явью, Гуанъяо едва ли осознал, когда его подхватила пара сильных рук и выволокла из подземелья, словно мешок с редисом. Как выяснилось, солнце стояло высоко и ненадолго ослепило отвыкшие от дневного света глаза пленника. Он ожидал почувствовать на своей шее затягивающуюся петлю виселицы; увидеть суд из мстительных и жестоких Глав мелких и не очень орденов; или в лучшем случае хотя бы снова нестандартным способом спуститься с длинной золотой лестницы, пересчитав ослабшим телом все ступеньки. Но окончательно пришёл в себя юноша, стоя на коленях и низко склонив голову перед отцом. В покоях, кроме них, ещё стояло несколько советников. — Всё складывается как нельзя лучше для тебя! — неторопливый и мелодичный голос Цзинь Гуанъшаня звучал особенно радостно. Судя по всему, он будет последним, кто расстроится из-за раскрывшейся правды. Мэн Яо в непонимании нахмурился, поднимая на Главу Цзинь всё ещё затуманенные глаза. — Ты опозорил и меня, и весь орден, сын! Но мне, как отцу, невероятно сложно так жестоко наказывать собственного ребёнка, даже за подобное деяние! — пламенную и лживую речь можно было бы заменить простым «Наконец я нашёл способ от тебя избавиться». Цзинь Гуанъшань всегда отличался прекрасными дипломатическими способностями и, если бы Гуанъяо хуже знал своего отца, то непременно поверил его словам. Хотя, будь они наедине, вряд ли Глава Цзинь был бы так же мягок в выражениях. — Чтобы избежать самого плачевного итога, — мужчина поднялся с трона и обошёл юношу по кругу, — ты покинешь орден и выйдешь замуж. — За кого? — Цзинь Гуанъшань никогда и ни за что не упустит выгоды для себя. Юноша не сомневался, что лишь удачно подвернулся под руку и выступает разменной монетой в интригах отца. — Какая разница? — этот безразличный и пренебрежительный тон более правдоподобен. — Только из-за твоих военных заслуг этот исход стал возможен! Радуйся, что сразу голову не отрубили… Сегодня же отправишься в Цинхэ, — после этих слов двое адептов снова скрутили Цзинь Гуанъяо и потащили к выходу. — Не нужно заставлять будущего супруга ждать. Смесь удивления, паники, страха и отчаяния в миг исказила лицо растерянного юноши. Сердце на мгновение пропустило удар, отзываясь ноющей болью в груди. Впервые за долгое время Мэн Яо не скрывал своих эмоций, поэтому Гуанъшань отчётливо видел негодование своего бастарда. Брак с Не Минцзюэ? Это шутка даже не смешная! А тут суровая действительность. Юноша и не сомневался, что «будущий супруг» — это Глава ордена Не. Никаких других вариантов так-то и не было: Второй господин Не и сам омега, а за кого-то ниже по статусу Гуанъшаню просто не выгодно отдавать сына. Пожалуй, теперь Мэн Яо уже ничто не поможет. Минцзюэ теперь ничто не помешает придушить его в первую же брачную ночь. Особенно сейчас, когда отношения с первым названным братом в последнее время совсем испортились. Уезжая недавно из Башни Кои, Чифэн-цзунь был вне себя от злости и на него, и на весь Ланьлин Цзинь. Даже не верится, что альфа вообще решился на брачный союз. Однако, вполне неплохой ход со стороны Главы Цзинь: и от ненужного наследника избавился, и Не Минцзюэ задобрил. Двух зайцев одним выстрелом! Если бы Гуанъяо привычно наблюдал со стороны, а не принимал непосредственное участие во всём этом, то, наверное, в глубине души похвалил хитрость и дальновидность отца. Последующие события для юноши прошли в каком-то густом тумане: сначала его старательно отмыли в слишком горячей воде, накормили рисом, а потом нарядили в обычные клановые одежды Ланьлин Цзинь и в сопровождении небольшой свиты отправили в путь-дорогу на мече. На секунду даже сложилось впечатление, что ничего необычного не произошло и Гуанъяо поехал в соседний орден по поручению, коих было бесчисленное количество. С организацией свадьбы явно торопились и юноша даже не представлял, какие дела обстоят с традиционными обрядами. Хотя и три письма от жениха, и приданное «невесты» теперь казались какими-то незначительными. Цзинь Гуанъяо предпочитал всё и всегда держать под контролем. А прежде чем действовать, он до самых незначительных мелочей старался просчитать все возможные исходы и последствия. Здесь же подобного не наблюдалось — старший названный брат очень удивил внезапным согласием на брак. Однако, Не Минцзюэ, в силу его вспыльчивого характера, всегда было трудно предугадать. Только Лань Сичэню было под силу усмирить бушующий гнев их Дагэ. Хотя это и не так уж удивительно, ведь доброжелательный, рассудительный, благовоспитанный и искренний Первый Нефрит Клана Лань одним своим присутствием мог разрядить обстановку вокруг. Мэн Яо, внезапно вспомнив об эргэ, задумался, знает ли Лань Хуань о предстоящем событии? И что-то упорно подсказывало именно отрицательный ответ. Но добраться до пункта назначения к ночи не получилось — истощённое тело Гуанъяо не выдержало. Уже через несколько часов юноша вновь мертвецки побледнел, сердце в груди бешено отбивало рёбра, стремясь выскочить наружу. Даже в начале обучения он не чувствовал себя таким уставшим. Не дожидаясь, когда крохи духовных сил закончатся окончательно, Мэн Яо опустился недалеко от небольшого городка, удобно расположившегося на пути не одного путника. Против внеплановой остановки сопровождающие, к счастью, не были. Хотя возле комнаты, снятой на постоялом дворе, по очереди стояли всю ночь. Пожалуй, побег был бы неплохим вариантом для него, но далеко убежать он всё равно не сможет — во-первых, новость о его раскрывшемся позорном секрете уже точно облетела весь мир, значит спрятаться бывшему Ляньфан-цзуню будет крайне сложно; во-вторых, стоило ему принять горизонтальное положение и коснуться головой подушки, как сон захватил его в свой спокойный мир.