Падение

Уже пять невероятно долгих минут трое мужчин находились в одной комнате. И если Не Хуайсан, как и всегда, ощущал себя привычно легко и непринуждённо, то сидящие друг напротив друга супруги были весьма далеки от подобного состояния. По состоянию Гуанъяо легко было понять, что ему некомфортно здесь быть, от него так и веяло острым напряжением… И сейчас даже внешне ему не удавалось это скрывать: мышцы идеально прямой спины натянулись до такой степени, что, казалось, позвоночник должен вот-вот хрустнуть, переломившись пополам; хрупкие, липкие от выступившего пота ладони, мелко подрагивая, с несвойственной силой сжимали в кулаки ткань одежд на коленях юноши; потерянный, затравленный взгляд молодой омега не поднимал, прожигая тарелку перед собой. На ужин, не считая закусок, был привычный рис вместе с мелко порубленными кусочками мяса и тушёные овощи. Мэн Яо нравилось это блюдо, а особенно он проникся простым, но весьма удачным сочетанием свинины и бобов во время беременности, и мог питаться ими круглые сутки. Однако ни вид, ни запах аппетитного блюда не сумели даже на секундочку привлечь внимание разволновавшегося юноши. Он, словно окаменев, сидел без единого движения. Если не приглядываться, могло показаться, что Гуанъяо даже не дышит… «Я должен успокоиться!» — без остановки повторял старший омега про себя. Для начала ему нужно было скинуть напряжение с занемевших за это время плеч, нужно было освободить из крепкой хватки ни в чём неповинное ханьфу, нужно… Но он не мог… «Успокойся!» — вопил в истерике внутренний голос, предчувствуя беду. Мэн Яо пытался сделать глубокий вдох, однако получалось у него лишь что-то, напоминающее судорожные беззвучные всхлипы. Горький склизкий ком в его горле, словно раскалённое железо обжигал гортань, тоже тем самым мешая получить порцию живительного воздуха. От бессилия перед собственной слабостью у беременного юноши на глазах выступили едва-едва заметные бусинки слезинок, мутной пеленой застилая взор. Он действительно старался… Но под этим — тёмным, острым, пронзительным — взглядом сидящего напротив человека все попытки пресекались на корню. Не Минцзюэ вновь оказался слишком близко… Альфе ничего не помешало бы протянуть руку и, даже нисколько не тянувшись, дотронуться до Гуанъяо. Внезапно молодой омега осознал, что до его запястья что-то тёплое дотронулось… Он не вздрогнул, но сердце сдавили ледяные когти ужаса, глаза в момент распахнулись, из-за чего с кончиков тонких ресничек слетели крохотные, незаметные капельки, бледные губы уже чуть приоткрылись, чтобы с них слетел до боли отчаянный вскрик… Однако и в столь напряжённый момент Мэн Яо безошибочно узнал эту изящно-хрупкую ладонь… Ладонь, что уже не раз становилась его самой верной поддержкой. Робко сжав руку Не Хуайсана задеревенелыми пальцами, старший юноша наконец поднял голову, хотя на супруга и мельком не взглянул, ведь тут же повернулся к соседу справа. Младший Не приветливо ему улыбался, в невинном взгляде читалось любопытство и искренняя озабоченность каким-то своими вопросами. — Гэгэ, мы ведь давно не выходили с тобой в город! А ведь сейчас идёт активная подготовка к Празднику Середины Осени*, мы многое упустим, если не сходим на рынок за день до торжества! — возбуждённо тараторил юный омега, большим пальцем поглаживая грубоватые из-за резких холодов костяшки А-Яо. Низкий стол надёжно скрывал все жесты Хуайсана и Гуанъяо, потому Не Минцзюэ так ничего и не заподозрил. — Дагэ, ты ведь не против, если мы погуляем с Яо-гэ? Второй господин Не никогда не спрашивал разрешения у старшего брата на такие мелочи. Он, собственно, как и муж Главы, был волен распоряжаться своим временем, вне учёбы, самостоятельно. Однако сложившаяся ситуация между супругами требовала серьёзных вмешательств. Судя по содрогающемуся в страхе Мэн Яо и набравшему в рот воды Минцзюэ, пока ещё рано оставлять их наедине. «Ну и как они в прошлый раз справились?!» — негодовал и распекался в душе Хуайсан, мысленно хватаясь за голову. — Не против, — сухо, почти отстранённо бросил Чифэн-цзунь, впервые за вечер отведя взгляд от возлюбленного омеги и мельком глянув на диди. Младшему Не на секунду показалось, что его руку сжали чуть сильнее, стоило старшему открыть рот. — Вот и славно! — выдохнул Хуайсан, облегчённо подмечая, что острое напряжение совсем немножко, но спало между мужчинами. Ещё Второй господин заметил, что его гэгэ медленно и нерешительно, вновь чуть сжавшись в плечах, перевернулся к впереди сидящему. Сделал это Гуанъяо из интереса. Юноша всегда отличался неутолимой жаждой нового и неизведанного. И, услышав весьма необычный для Главы Не тон, он отреагировал раньше, чем сам того осознал. Не приглядываясь, омега понял, что Не Минцзюэ даже выглядел как-то… не так, для гордого, непоколебимого воина, каким привык видеть его Мэн Яо: широкие мускулистые плечи уныло опушены, из-за чего фигура альфы казалась меньше, чем была на самом деле; голова для величественной и свободной осанки Чифэн-цзуня слишком низко опущена. Но хуже всего был взгляд… В тёмно-карих глазах мужчины виднелось не свойственное спокойствие, глубокое смирение и терпеливое ожидание. «Почему он так спокоен? С чем смирился? — выспрашивал у себя А-Яо, мечась от предположения к предположению. — И… чего ждёт?..» — по спине пробежал холодок, складываясь в очередную цепь ужаса, которая безжалостно сковала юное, но уже такое утомлённое сердце. Нет, не правда! Так не мог смотреть вспыльчивый Не Минцзюэ! Неужели перед Гуанъяо сидел совершенно другой человек?! Осознание странностей в альфе пугали юношу, создавали новые волнующие и холодящие нутро чувства… Но уставший за день молодой омега после мощного испуга уже был эмоционально опустощённым, а безмерное удивление окончательно его добило. Гуанъяо опустил взгляд, но не для того, чтобы спрятать переживания от всех присутствующих — он отпустил ладонь Хуайсана, напоследок сжав в знак благодарности, и взялся за палочки, запоздало приступая к трапезе. По правде говоря, Мэн Яо почти не чувствовал прекрасного вкуса блюд… Но, концентрируя внимание на еде, он всё равно заставлял себя тщательно пережёвывать каждый кусочек — юноша таким образом пытался отвлечься от всего происходящего и тем самым успокоиться. С последним у него так ничего и не получилось, зато А-Шань остался сытым. *** Ночь после первого семейного ужина прошла… мимо Гуанъяо, ведь он до самого рассвета беспокойно ворочался, а если и погружался в дрёму, то считай сразу просыпался от того, что его как будто кто-то толкал в бок или спину. После подобного молодой омега ещё около десятка минут вертел голову в стороны, вглядываясь в густую темноту и убеждаясь, что кроме него и А-Шаня в комнате нет ни души. Само собой, после такой на редкость «продуктивной» ночи выглядел Мэн Яо не лучше огородного пугала, разве что в отличии от него мог хоть как-то двигаться и почти внятно говорить. Сяо Линь, едва завидев своего нездорово бледного, неряшливо растрёпанного, с покрасневшими глазами, под которыми залегли угольно-чёрные круги, господина, схватился за сердце со страха и уже хотел было за лекарем отправить! Однако вовремя сообразивший своей сонной головой Гуанъяо сумел остановить переполох до того, как всё обернулось бы более грандиозным происшествием. Чувствовал себя юноша под стать внешнему виду — к непреодолимому желанию завернуться в пушистое одеяло и, забыв обо всем на свете, просто поспать, добавлялся ещё и надоедливый гул в голове и ноющая боль в уставшем теле, усиливающаяся при каждом движение. В былые дни после кошмаров Мэн Яо чувствовал себя похожим образом, но настолько разбитым он не был уже давно… К счастью для старшего омеги, младший большую часть дня пропадал по каким-то своим делам, потому не видел А-Яо в таком состоянии. Последний, к тому же, ещё сумел хоть немного поспать днём. И восстановить силы перед ещё одним ужином… Мэн Яо до последнего не думал, что события прошлого вечера повторятся в нынешнем! И раньше случалось подобное, но после каждого эмоционально потрясения юноше давалось намного больше времени, чтобы прийти в себя и разобраться с бушующим потоком мыслей. А сейчас… Слишком многое, по мнению беременного омеги, произошло всего-то за два дня! За ужином Гуанъяо только лишь молча ел, изредка поглядывая на своих «соседей». Братья Не, наоборот, в этот вечер стали активнее общаться между собой. Хотя разговоры были коротки, не более восьми фраз от каждого, и затрагивали более обобщенные темы, типа «погоды». Из-за усталости и головной боли с шумом в ушах беременный юноша был не в состоянии переживать… Он мечтал только о сладком отдыхе, тёплой постели и блаженном спокойствии. — Гэгэ, ты нездоров? — поймал Хуайсан А-Яо в коридоре, когда последний возвращался в свои покои после вечерней трапезы. — Просто устал, — глухо и бесцветно отмахнулся старший омега и, увернувшись от руки своего диди, когда тот недоверчиво потянулся к его лбу, прошёл дальше. Второй господин Не, застыв в изумлении от такого поведения, не сообразил даже окликнуть Мэн Яо, не то что побежать за ним. На третий день беременный юноша даже не надеялся, что его вечер пройдёт как-то иначе, нежели два предыдущих. Хотя порядком уставший Гуанъяо и сумел восстановить физические силы за ночь, но морально он всё ещё был подавлен, не успевая разбираться в круговороте противоречивых мыслей и чувств, что без устали атаковали его днём и ночью, в одиночестве и в обществе. —…Дагэ, ты только присмотрись к нему и поймёшь, что я не преувеличиваю! — даже через дверь А-Яо услышал звонкий голосок Не Хуайсана. Судя по всему, между братьями завязался спор, но стоило молодому омеге появиться на пороге, как оба тут же замолчали, без стеснений уставившись на вошедшего. Мэн Яо стало неловко и от того, что он прервал чужой разговор, и от этих странных взглядов. Хотя к последнему явлению, пожалуй, пора было бы и привыкнуть… Однако сделать это оказалось не так-то просто ведь, что ни день, то какой-то новый взор со стороны супруга. Сегодня, например, Не Минцзюэ, нахмурив брови и слегка прищурив глаза, смотрел пристальнее и внимательнее, чем обычно. Он как будто пытался что-то выяснить, рассмотреть… Тяжело сглотнув вязкий ком в горле, Гуанъяо с тихим обречённым вздохом занял своё место. — Да, ты прав, диди, — спустя с десяток минут заключил Чифэн-цзунь. От неожиданности старший юноша едва не поперхнулся рисом и не выронил палочки. Проглотив пищу как следует, во избежание ещё больших неожиданностей, он поднял недоумевающий взгляд на Главу Не, надеясь найти хоть какой-то ответ на его лице или в глазах. Но тщетно — мужчина уже не смотрел на молодого омегу, а, отвернувшись, задумался о чём-то своём. — А я ховолил! — победно воскликнул Хуайсан, почти что вскакивая со своего места. Гуанъяо, по правде говоря, не сразу понял, что тот произнёс с набитым овощами ртом… — Не трепись, пока ешь — сколько можно повторять?! — сострожился Не Минцзюэ, недовольно глядя на младшего брата. Однако последний ничуть умерил весёлый настрой, словно и не слышал сказанного. «Они беседовали… — Мэн Яо словно ледяной водой окатили от осознания вполне очевидного факта, — обо мне?!» Наверняка за эти мгновения лицо юноши метаморфозно сменило свой цвет от кристально-белого до насыщенно-алого… Хотя что такого в том, что о нём разок обмолвились в разговоре? Но если альфа так долго что-то разглядывал в А-Яо, и только спустя десять минут дал ответ Хуайсану, значит они вовсе не «обмолвились», а целенаправленно говорили и рассуждали. «Но о чём именно?» — задумался молодой омега, неосознанно закусывая нижнюю губу. Если бы он только заметил что это, вроде бы, невинное действие сотворило с сидящим напротив мужчиной… Хотя нет, такое А-Яо лучше не видеть! Юноша ведь и так с трудом выносит общество Не Минцзюэ, а если он поймёт, о чём грезит изголодавшийся без своего возлюбленного альфа, то больше и близко не подойдёт к супругу. Но, что бы ни напридумывал себе Гуанъяо, Чифэн-цзунь уже давно успешно держит в узде и свой гнев, и свою похоть. Мало кто знает, что он всё чаще в процессе самосовершенствования отдаёт много времени медитациям. Даже тренировка с саблей для мужчины отошла на второй план. Бася из-за недостатка внимания бывает нет-нет, да недовольно всколыхнёт непоколебимое спокойствие своего обладателя. Однако благодаря как раз глубоким погружениям в себя, Минцзюэ научился практически мгновенно укрощать строптивое оружие. «— Минцзюэ-сюну таким темпами не понадобятся мои мелодии… — во время последнего визита в Гусу, не скрывая радости, подметил чуткий и внимательный Лань Сичэнь.» Глава Не тогда весьма удивился этим словам, ещё не до конца осознавая величину своих успехов. Наверняка у Цзэу-цзюня есть масса и других важных дел, помимо игры «Песни Очищения» для Дагэ, и освободить его от этой задачи было бы неплохо, как считал Не Минцзюэ. Хотя для самого мужчины еженедельные полёты в Облачные Глубины стали какой-никакой, а отдушиной… Путь от Цинхэ до Гусу для умелого заклинателя занимал не так уж много времени, однако за несколько часов альфа успевал всласть надышаться ледяным воздухом, что норовил неудержимыми потоками прорваться под плотно запахнутые одежды и прочистить горячую голову от ненужных мыслей. Кажется, это тоже своего рода медитация… Но, если эрди скажет, что в визитах более нет смысла, Чифэн-цзунь не станет настаивать на обратном. — Яо-гэ, — заговорчески промурлыкал Не Хуайсан, привлекая внимание присутствующих на себя, — ты ведь помнишь про завтрашний день? — но в ответ младшему Не был лишь озадаченно-удивлённый взгляд. — Неужели нет? — юный омега обиженно надул губки. — Прости, диди… — без лишних припираний сознался Мэн Яо, виновато опустив глаза. — Прошу, расскажи о чём ты говоришь. — Если уж гэгэ просит, — Хуайсан хотел немного поканючить, однако едва заметная, но добрая и светлая полуулыбка заставила его передумать. — Завтра мы идём в город, а послезавтра наконец-то будем праздновать Чжунцю! — под конец фразы юноша не удержался и радостно захлопал в ладоши. Ребячество, конечно же, считалось неприемлемым для вполне взрослого Не Хуайсана, но осуждать его никто не спешил… Гуанъяо вновь «растаял» от умиления, невольно растянув губы в улыбке. А Минцзюэ, позабыв обо всём на свете, жадно вглядывался в редкую улыбку возлюбленного, с трудом осознавая, что тот проявил радостные эмоции в присутствии мужа. Альфа даже на мгновение забылся, подумав, что это всего лишь сон, что ещё совсем немного, и с первыми лучами восходящего солнца образ А-Яо растает, оставив после себя сладко-горький осадок на душе мужчины… «Нужно, чтобы все покупки были сделаны к завтрашнему утру», — напомнил Минцзюэ внутренний голос о недавнем разговоре с диди. Чифэн-цзунь, бездумно ведомый вспомнившейся идеей, решил более не медлить и взяться за дело сию же минуту. Однако судя по испуганно и настороженно вздрогнувшему Гуанъяо, альфа слишком уж поторопился, а потому был резок в движениях, поднимаясь со своего места. Не Минцзюэ, «обласкивая» себя всеми ему известными крепкими словами за такую глупую неосторожность, замер в растерянности, думая, как ему лучше поступить, чтобы ещё пуще не разволновать любимого: сразу же побыстрее уйти или сесть обратно? Но А-Яо сам же, наверняка того даже не заметив, решил эту проблему! Он, как будто о чём-то спохватившись, вновь поменялся в лице и… успокоился. Сердце старшего Не на мгновение пропустило удар — в эмоциях молодого омеги не было ни капли фальши или лукавства. За таким — настоящим — Мэн Яо Минцзюэ готов был наблюдать часами, если не всю оставшуюся жизнь… *** Череда нахально-резких ударов в дверь звонким эхом прокатилась по комнате, заставляя Гуанъяо вынырнуть из сладкой и уютной неги сна несколько жёстче, чем следовало бы. Подавляя в груди бравое возмущение и жгучее раздражение, беременный юноша, скрипнув зубами, позволил ранним визитёрам войти. Недовольство А-Яо стремительно уменьшилось, стоило светящемуся счастьем Не Хуайсану показаться в проёме, а когда вслед за ним вошло шестеро слуг с объёмным, едва не закрывающим обзор грузом в руках, и вовсе сменилось удивлением и любопытством. Гуанъяо, не поверив своим собственным глазам, которые, возможно, ещё не проснулись, потому и подвели своего хозяина, выжидающе уставился на диди, ожидая объяснений, ведь далеко не каждое его утро начиналось со стоящих перед ним слуг с мотками тканей в обнимку! — Гэгэ, как же ты можешь спать в такое замечательное утро?! — искренне «недоумевая», Второй господин Не маленьким кареглазым ураганчиком принялся по-хозяйски носиться по чужим покоям. — Ну же, Яо-гэ, иди ко мне! — Хуайсан, вооружившись гребнем и заколкой, нетерпеливо позвал старшего юношу пододвинуться, часто похлопав по краю кровати. — Что это всё значит? — обведя рукой людей, что заняли половину его комнаты, Мэн Яо наконец вспомнил о способности говорить. — Попрошу немного твоего терпения, гэгэ, — Не Хуайсан с небывалой ранее скоростью принялся хлопотать над растрёпанными после сна волосами. Прическа, благодаря стараниям младшего Не, отняла у омег совсем немного времени, потому уже через пару минут Гуанъяо смог приступить и к другим утренним делам. — Почему обязательно было поднимать меня так рано? — стоя за широкой и высокой ширмой, задал второй вопрос, который волновал даже чуть сильнее первого, беременный юноша. Закончив повязывать пояс, А-Яо вышел к диди. — На тебя это непохоже. — Ты снова забыл?! — уперев руки в бока, Не Хуайсан уже был готов «обижаться» на собеседника. — Мы идём в город, я помню, — уверил Гуанъяо. — А это тут при чём?.. — он ладонью указал в сторону слуг, терпеливо дожидающихся своих господ, а точнее на то, что они держали. — Это не «это», а ткани для пошива, — весело отозвался юный омега, но, видя угрожающий огонёк во взгляде невыспавшегося гэгэ, поспешил продолжить: — Дагэ прислал их в подарок для тебя. Мэн Яо от услышанного едва заметно вздрогнул, вновь потеряв дар речи. Неужели поэтому за вчерашним ужином Не Минцзюэ так пристально разглядывал молодого супруга?! — Выбирай какие понравятся, и из них сошьют одеяния, в которые ты сможешь помещаться и с большим животиком, — Не Хуайсан, положив ладонь между лопаток друга, подвёл растерянного Гуанъяо ближе. — А из этого, — в руках младшего Не, словно из ниоткуда, появился аккуратно сложенный лоскут ткани тёмно-зелёного оттенка, — тебе предстоит сшить первую одежду нашего Шань-Шаня…** Приняв предмет, А-Яо почти невесомо провёл подушечками пальцев по материалу. «Как мягко!..» — восторженно пронеслось в его мыслях. С первого взгляда и прикосновения можно было с уверенностью сказать, что это весьма дорогая ткань… «Кому же из семьи Не она принадлежала?..»** — так и не сорвался с пухлых губ А-Яо этот вопрос, ведь он уже не сумел удержать последние хрупкие крупицы спокойствия: воздуха внезапно стало не хватать, грудь сдавило тугим спазмом, в носу неприятно засвербило от подступающих к глазам слёз, ладони сами собой сжались крепче. Но почему молодой омега так остро отреагировал? Ничего же такого вопиющего не произошло! Да, вроде бы ничего особенного, но этот «подарок» от мужа и материал для распашонки сына стали последней каплей в переполненной чаще… «Зачем он это сделал?!» — мыслей о Не Минцзюэ стало слишком много в последнее время. Да и самого альфы в жизни Гуанъяо тоже. И ведь ничего плохого за эти дни так и не произошло! Не значит ли это, что все опасения… напрасны? Нет. Ни в коем случае нельзя терять бдительность! Мэн Яо должен сохранять ледяное спокойствие, однако при этом ещё и не копить в себе негатив. Вот только осуществить это на деле куда сложнее, чем на словах… Он не отличался излишней эмоциональностью, да и к временным перепадам настроения сумел привыкнуть, но у всех есть предел. И этим утром своего юноша достиг вновь… — Гэгэ… — видя поникшее состояние друга, Не Хуайсан несколько опешил, однако быстро собрался — ему в последнюю очередь позволено раскисать. — Если тебе нехорошо, все дела отложим! — он махнул Сяо Линю, и тот организованно начал уводить своих товарищей из покоев. — Давай-ка присядем, — почти прошептал юный омега на ухо другу, приобнимая того за плечи. Но Гуанъяо уже решил, что не позволит внезапным порывам брать над собой верх. — Ну уж нет! — решительно воспротивился А-Яо, на глазах воспрянув духом. — Вернулись все назад! — не смея противиться, слуги тут же исполнили приказ. Повернувшись к диди, он продолжил: — Разве мы для этого пожертвовали утренним сном?! Будем сейчас же смотреть ткани. — Но, Яо-гэ, — младший юноша доверял решениям старшего, однако чтобы так быстро перемениться… И двух минут ведь не прошло! — Ты ув… — Никаких «но», — твёрдо отрезал молодой омега, важно вскинув подбородок. Подойдя к стоящей на полке резной шкатулке, в которой лежали игрушки, А-Яо положил в неё и материал для будущей одежды сыночка. Любовно погладив деревянную крышку, проведя указательным пальцем по нарисованному на ней пышно цветущему персику, старший юноша уже более мягко и спокойно объявил: — Приступаем. Господа Не, расположившись на незаметно для них застеленной кровати Гуанъяо, по очереди придирчиво рассматривали каждый подносимый Сяо Линем свёрток материи. Вариантов было достаточно много, чтобы подобрать что-то, что особенно западёт в душу будущему папочке: более чем очевидно, что все ткани сделаны из самых дорогих шелков, различались которые в основном только по оттенками. Но, поскольку А-Яо отдал предпочтение тёплым тонам, ассортимент сократился вдвое. Ещё через несколько минут раздумий осталось всего два: ткани приглушённого тёмно-зелёного и насыщенно тёмно-зелёного цвета. — Я считаю, что гэгэ подойдёт более светлый оттенок, — задумчиво протянул Не Хуайсан, прикладывая края свёртков к груди друга и представляя, что за одеяние в итоге получится. — А тебе самому что по вкусу, Яо-гэ? — Я не в силах выбрать что-то одно… — тяжело вздохнув, признался беременный юноша, нерешительно мечась взглядом от одного материала к другому. — Ни к чему тогда мучиться — будут сразу два ханьфу, — неожиданно заявил младший Не, но, видя непонимание в глазах собеседника, тут же продолжил: — Ты вообще мог бы только пожелать, и из всего этого, — Хуайсан махнул на стоящую неподалёку и аккуратно сложенную «пирамиду» из непригодившихся тканей, — тут же нашили нарядов. Однако… — юный омега «невзначай» выждал короткую драматическую паузу, подождав пока Гуанъяо хоть немного настроиться на что-то неопределённое. — Дагэ хотел, чтобы ты носил только то, что сам считаешь лучшим, потому-то настоял на выборе. Мэн Яо не хотел слышать последнюю фразу. Не хотел слышать о нём… Даже из уст дорогого диди. Нет… Тем более из его уст. Юноша, едва-едва сдерживаясь, стиснул до боли и скрежета зубы, чтобы не завопить отчаянное «хватит», сжал на коленях тонкие ладони, дабы не заткнуть уши… Гуанъяо схватывал уроки быстро, восстанавливал забытые навыки ещё быстрее. На этот раз на бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул, сохраняя видимость уравновешенного состояния, поэтому даже Не Хуайсан ничего не понял. Хотя, судя по тому, что он не открывал взгляд от А-Яо, пытался. — Если честно, я не думал, что мы с тобой закончим до завтрака! — восторженно удивился младший Не, удовлетворённо оглядывая опустевшую комнату — слуги уже ушли, а Сяо Линь занимался накрытием. От упоминания еды у обоих юношей протяжно заурчал живот. — А кто это у нас тут такой голодненький? — Второй господин Не наклонился к животику будущего папочки и кончиками пальцев пощекотал бока. Если бы не толстый слой одежды, Гуанъяо было бы щекотно до слёз. — А кто тогда тут «голодненький»? — наиграно изумился старший юноша, передразнивая младшего и словами, и движениями. Не переставая задорно смеяться, Не Хуайсан попытался что-то ещё сказать и даже уже открыл рот, но раздался короткий стук в дверь, поэтому придуманная шутка так и осталась неозвученной. А-Линь*** всегда отличался расторопностью, но судя по тому, насколько быстро подали завтрак, он и других «заразил» этой чертой. Или же попросту предусмотрительно распорядился о еде, когда заметил, что господа заканчивают. — Нувно будет не забыть купить мателиалы для фоналиков! — неожиданно посреди трапезы воскликнул Не Хуайсан, вскинув голову от своей тарелки. Гуанъяо от такой резкости вздрогнул, попятившись назад, и едва не подавился. — Диди, не нужно говорить и, уж тем более, кричать с набитым ртом! — обеспокоенно залепетал старший юноша. — Ты говоришь как Дагэ, но только не ругаешься, — захихикал в рукав юный омега. — Так будет считать каждый, — Мэн Яо едва не задохнулся от такого сравнения, но тон голоса сохранил ровным. Демонстративно отвернувшись, беременный юноша показал, что более не желает говорить на эту тему. Не Хуайсан, как-то странно улыбаясь, настаивать не стал. *** Вторую половину следующего дня омеги провели за изготовлением летающих фонариков. Начать они решили заранее, потому что внезапно выяснили, что А-Яо за свою жизнь ещё ни разу их не мастерил — некому было научить. — Где должно быть это? — старший юноша показал на край бледно-желтой бумаги, который каким-то образом у него остался не при месте. Младший, подняв сосредоточенный взгляд от своего изделия, сразу же определил, в чём у гэгэ проблема, и на примере своего фонарика показал, как её разрешить. Не Хуайсан оказался терпеливым и отзывчивым учителем, который ни за что не бросит новоиспечённого ученика. — Всё же в этом нет ничего сложного, — всячески покрутив получившуюся работу в руках, ещё раз рассмотрев её со всех сторон, Мэн Яо остался доволен. — Гэгэ, ну когда уже наступит вечер?! — капризно захныкал юный омега, сзади повиснув на плечах друга. — Смотрю, Сан-Сана одолевает нетерпение, — сочувственно, но при этом иронично подметил Гуанъяо, забавляясь ребячеству диди. — Не то слово, Яо-гэ! Моё сердце не найдёт покоя, покуда солнце стоит высоко над горизонтом… — обречённо-горько вымолвил Не Хуайсан, едва не пуская слезу. Всё же этот юноша непризнанный актёр драмы. — Но знаешь, гэгэ, что спасает меня от полного уныния? — То, что мы впервые будем запускать фонарики вместе? — предположил Мэн Яо, отложив вещь в сторону и повернувшись к собеседнику, тем самым неохотно выпутываясь из кольца его рук. — Именно так, гэгэ! — в порыве окрыляющей радости Хуайсан вновь прижал к себе А-Яо, крепко стискивая. А уж как сам юноша радовался… В его груди словно что-то летало, заставляя всё тело дрожать от восторга и предвкушения! Он и представить себе не мог, что когда-нибудь будет праздновать Чжунцю вместе с настолько дорогим человеком. Хотя в детстве с маленьким Гуанъяо была матушка, но в «доме наслаждений» к торжествам было особое отношение: никто не думал о веселье или угощениях, даже дети, всех интересовало только наличие или отсутствие выручки. В ночь осеннего праздника, например, её становилось крайне мало, ведь все клиенты, по традиции, проводили время вместе со своей семьёй. А когда Мэн Яо стал старше, для веселья попросту не нашлось местечка — сначала война, а после практически круглосуточное служение в Ордене Цзинь. Парадокс, конечно, но ощутить истинный дух торжества молодому омеге удалось только в своей «золотой клетке»… И почему даже скорое присутствие Не Минцзюэ нисколько не омрачало его настроение?.. Иногда юноша поражался своим мыслям. *** Пусть время текло медленно, подобно густой патоке, но долгожданный вечер наступил. Молодых господ оповестили о том, что все приготовления к ужину закончены. Праздничный стол едва ли не трещал под гнётом разнообразных кушаний, среди которых были сверкающая золотой корочкой утка, тушеная тыква с овощем таро и… много всего великолепного, однако юэбины****, словно жёлтые бриллианты, затмевали всё вокруг. При виде столь соблазнительно-аппетитных пряников у омег одновременно ещё ярче загорелся взгляд, при этом никто из них и не думал этого скрывать. «Как дети», — мысленно закатил глаза заждавшийся Не Минцзюэ, пригубив цветочное вино из пиалы. Однако, если Гуанъяо ради приличия и соблюдения традиций начал трапезу с основных блюд, то Хуайсана сразу же потянуло на горячо обожаемое лакомство. За обе щеки уплетая лунные пряники, юноша не обращал никакого внимания на хмуро поглядывающего в его сторону старшего брата, во взгляде которого ясно читалось ворчливое «ты как всегда». — Гэгэ, — торопливо прожевав особенно большой кусочек юэбина, младший Не принялся консультировать А-Яо: — Эти пряники, — он указал на ближнюю к беременному юноше тарелку, — с фасолью. Эти, — теперь на ту, что чуть ближе к самому Второму господину, — с семенами лотоса. Наконец, эти, — Хуайсан едва не засветился от счастья, — с орехами. И они мне больше всех нравятся! Впрочем, в словах Мэн Яо не нуждался, и по одному виду диди понял, к каким из лакомств тот питает «особые» чувства. Как раз с «любимчиков» своего диди старший юноша и решил начать пробовать юэбины… А тем временем ночь всё плотнее охватывала Цинхэ в свои тёмные путы, приближая время самого прекрасного и волшебного момента праздника. Однако перед запуском фонарей по традиции следовало оставить подношения луне. Этим и занялась семья Не: на установленном в саду низком столике зажгли благовония, разложили тарелки с пряниками и фруктами. — Счастливого Праздника Середины Осени! — воскликнул Хуайсан, поднимая взгляд на холодное светило. Кажется, оно сегодня действительно сияло ярче обычного… — Счастливого Праздника, — подхватил Гуанъяо, повторяя действия друга. Луна и его поприветствовала ласковыми «объятиями» алебастровых лучей, осветив улыбающееся личико ярким белым светом. Небосвод сейчас не обрамляло ни единого облачка… Глубокая, чёрно-синяя гладь была щедро усеяна звёздами, однако, как бы они ни старались, «царица» затмевала всех. Хотя неудивительно — всё-таки это была её ночь. — Гэгэ, — послышался над ухом по-прежнему радостный, но уже менее громкий голос Хуайсана. Кажется, он не хотел слишком грубо отрывать А-Яо от созерцания прекрасного, — мы можем приступать к фонарикам? Старший омега сумел выдавить из себя лишь слабый кивок. Все слова неожиданно куда-то запропастились… *** На крепостной стене Нечистой Юдоли в повседневный день появляются только часовые по расписанию, но если юный омега не спускался в город, то случалось так, что в ночь Праздника уединение пыльных камней неприступного бастиона нарушал Второй господин Не. В этот раз с ним был Гуанъяо, хотя это не удивляло. А вот присутствие Главы Ордена, напротив, ведь он уже много лет подряд пропускал эту часть торжества, считая её лишь «тратой времени». Слишком умным быть не нужно, чтобы понять ради кого он изменил своим привычками… А-Яо, вновь держа в руках своё изделие, явно медлил. Всё, что от него требовалось — зажечь топливо. Но юноше, видимо, попросту хотелось растянуть этот момент, запомнить его настолько, чтобы даже самая незначительная деталь накрепко въелась в его память. Не только резиденция Клана Не, но ещё и весь город сиял в огоньках самых разнообразных по форме фонарей. Люди в пёстрых одеждах большими группами ходили по улицам, некоторые же предпочли любоваться луной только из окон своих домов. Отовсюду слышались воодушевлённые разговоры, радостный смех. Но лучше всего был запах… Терпкий аромат вина смешался с аппетитным свежайшей выпечки. Ничего подобного Мэн Яо ещё не чувствовал! В Юньпине абсолютно всё было по другому. «На следующий год ты уже будешь со мной, сынок, и всё увидишь сам…» — положив руку на чуть выпирающий из-под одежды живот, омега блаженно погладил себя. Теперь, пожалуй, пора. Хуайсан уже успел несколько раз заждаться, но всё же не торопил гэгэ, возможно догадываясь о причинах заминки. Топливо послушно вспыхнуло от единого касания пламени свечки. Воздух внутри купола постепенно нагрелся, заставляя фонарик легонько вырываться из ладоней Гуанъяо. Тот и не стал препятствовать, и выпустил своё творение в полёт, невесомо подтолкнув кончиками пальцев. Первые тридцать секунд юноша предполагал, что из-за неопытности мог, например, плохо закрепить бамбуковый каркас, потому вся конструкция развалится и рухнет на острые скалы. Но ничего подобного не произошло, фонарик стремительно удалялся ввысь, рассекая сумрак ночного неба. Со временем к нему присоединились собратья, образуя огромное облако «светлячков». А в какой-то момент их стало настолько много, что А-Яо показалось, будто солнце спустилось провести Праздник Луны вместе с людьми. К чему такие по-детски наивные фантазии? Свои же мысли не на шутку развеселили Мэн Яо, его душу щемило от безмерного восторга, а волшебная атмосфера позволила эмоционально расслабиться, благодаря чему молодой омега сумел даже… рассмеяться. Тихонько, но так искренне, светло и нежно. Ни на миг не отрывая взгляд от фонариков, он смеялся. Однако Гуанъяо помнил про обычай загадывать желание… Своё юноша уже давно придумал, и считал, что его нельзя проигнорировать. Сложив руки перед собой и прикрыв глаза, омега, одними губами, беззвучно произнёс: — Долгой и счастливой жизни моей семье. Только благодаря мельтешениям Хуайсана где-то справа А-Яо понимал, что всё происходящее явь, а не чудесный сон. Протяжно выдохнув, беременный юноша вновь принялся лицезреть безупречную картину перед собой. Картину?.. «Нужно запечатлеть этот небосвод!» — задумал Мэн Яо, предчувствуя, что эта работа станет для него особенной.