Любовь-Морковь

Проспав, видимо, уже немалое количество времени, Юнги проснулся от того, что его тело ужасно затекло, ведь лежать на твёрдой поверхности в одном положении оказалось крайне неудобно. Парень резко перекатился набок и тут же сморщился — внезапная боль прострелила его несчастную многострадальную голову и заставила сильно сжать челюсти. Он протянул руку к затылку и нащупал здоровенный бугорок. «Опять?! Ну сколько можно-то?!» Это уже превращалось в какую-то странную закономерность! Внезапные падения, потери сознания, и, как результат, громадные шишки на голове. Юнги смутно припоминал события, предшествующие его очередному бессознательному состоянию, и громко пыхтел, продолжая пальпировать свою кожу под волосами. Болело жутко и раздражало невероятно. Вроде Мин никогда не был таким неуклюжим… Что же с ним случилось такого, что теперь на любом ровном месте он спотыкался и стёсывал коленки, либо ещё того хуже — приносил страдания своей бедной головушке. Предаваясь раздумьям о странном невезении и потирая подушечками пальцев глаза от остатков сна, Юнги осенило: причиной внезапных страданий являлся никто иной, как Чимин — его собственный соулмейт! Сначала обескуражил новостью, что он не девушка никакая, а вчера… Вчера Юнги его, честно говоря, вообще не узнал, будто парня подменили. Мало того, что Чимин вёл себя вызывающе и дерзко, так ещё и нехило приложился к спиртному. «Так, а вот с этим, нужно будет разобраться!» Бутылки элитного алкоголя из личного мини-бара Юнги были отличным средством для успокоения его души и нервишек. А Чимин вчера этим самым элитным алкоголем не только смачивал своё горло, но и добротно поливал постельное бельё, на котором выплясывал чёрт знает что. И в принципе для своего соулмейта ничегошеньки не жалко, но вся эта ситуация Мина напрягала знатно. Интересно, Чимин постоянно творит всякую дичь в нетрезвом состоянии? То в бабский наряд оденется, то полуголый на кровати выплясывает. Что от него ещё можно ожидать? Юнги ещё немного поворочался на неудобном и жёстком полу и, в конце концов, принял сидячее положение, скинув с себя покрывало. Очередное резкое движение вновь одарило его приступом тупой боли в затылке, и он медленно подполз к кровати, чтобы опереться на неё и, наконец, уже твёрдо встать на ноги. Краем глаза парень успел заметить, что в комнате кроме него и ужасного бардака, никого больше не было. Повсюду лежали лишь фантики и обёртки, постельное бельё было смято и пестрело коричневыми пятнами, а ещё в комнате стоял премерзкий удушливый запах алкоголя. У Юнги от увиденного беспорядка сердце защемило, его вмиг всего скрутило и затрясло, а лицо и шея покрылись красными пятнами. Кое-как присев на краешек кровати, Мин вцепился в свои волосы и стал оценивать степень урона, принесённого его священной обители одним пьяным неаккуратным соулмейтом. Боже, да тут и половины дня не хватит, чтобы выгрести весь этот свинарник! Поёрзав на матрасе и выудив из-под своей задницы огрызок моркови, Юнги заскрипел зубами от желания наказать виновного, но решил не рубить с плеча и поплёлся в ванную комнату освежиться и немного успокоиться. Быть может, ему до сих пор всё это мерещится, и то, что случилось вечером, всего лишь глупые выдумки его воспалённого мозга, уставшего искать варианты, как подступиться к Чимину? Хотя от такого варианта развития событий Юнги ни на грамм не стал счастливее и спокойнее. Он что, в сумасшедшего превращается с глюками?! Быстренько скинув с себя всю одежду, Мин залез в душевую кабину под прохладную воду и подставил лицо струям воды. Прикрывая глаза и осторожно массируя кожу головы, избегая болезненно пульсирующего участка, Юнги чувствовал, как его тело пробуждается и приходит в тонус, полностью покрываясь мурашками из-за контрастного душа. Простояв так ещё добрых десять минут, наслаждаясь прохладой и ощущением встряски всего организма, парень потихоньку вспоминал детали вечернего представления с Чимином в главной роли. Перекрыв воду и быстро накинув на себя махровый халат, не удосужившись даже вытереться полотенцем, Юнги вылетел из своей комнаты и направился в гостиную. Там отчетливо слышалось чужое хрумканье на фоне работающего телевизора, перемежающееся с хрюканьем и едкими комментариями, выкрикиваемыми звонким бойким голосом. — Да чё ты тормозишь-то, а?! Втащи ему и дело с концом! — Ну кто так дерётся? Серьёзно? Удар как у девчонки! Юнги влетел в комнату, и его челюсть встретилась с полом: Чимин восседал на его любимом кресле, подставив под ноги кофейный столик, всё в том же обличии, в каком был до внезапной отключки Мина (а точнее, в одних шортах), и с всклокоченными волосами. Он смачно грыз морковку и заедал ту чипсами, рассыпая крошки повсюду. Юнги только за это готов был рвать и метать, но, увидев свою любимую пузатую чашку на кофейном столике, чуть ли не доверху наполненную огрызками моркови, его чуть инфаркт не схватил, и он подавился слюной от непреодолимого желания высказать всё, что думает. Чимин, по всей видимости, совсем не замечал чужого присутствия и продолжал дальше выругиваться на актёров сериала, что, по его словам, играли абсолютно бездарно. Юнги шумно потоптался в дверях, до побеления сжимая свои кулаки, но столкнувшись с тем, что его присутствие остаётся незамеченным, громко кашлянул. — О, ты очухался, наконец! Что-то долго ты в этот раз. Видать сильно приложился. И чего ты такой неуклюжий? — Чимин внимательно осматривает своего соулмейта, хмыкает загадочно и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Кофе будешь? — Ага, не отказался бы… — чешет макушку Юнги, ёжась от пристального взгляда, и запахивает халат сильнее. — Ну тогда вари на двоих, я тоже буду, — улыбается Чимин, загребая рукой из пакета очередную горстку чипсов, — и мне с одной ложкой сахара, а молока побольше. Если корица есть, то тоже положи, я её люблю. Ну, ты чё встал-то? Привидение что ли увидел? Или от удара мозги вылетели окончательно? «Ага, лучше бы привидение увидел, ей богу». «Или, правда мозги выпали?» Эй, вернитесь назад, Юнги без вас совсем ничего не понимает! Что тут происходит? Мало того, что любимое кресло парня оккупировали, вальяжно развалившись в нём, так ещё и заляпали хрен знает чем. А о том, что творилось вокруг Чимина и под его ногами, Мин и думать не хотел, надеясь развидеть этот хаос и выкинуть из головы эти страшные картины, заперевшись где-нибудь в самом дальнем уголке оранжереи и отвлекаясь от всего шокирующего лишь на созерцание любимых бабулиных орхидей. Нахмурившись, но промолчав, Юнги, шумно шаркая своими тапками, поплёлся на кухню. Выяснять сейчас что-либо совершенно не хотелось: голова после падения продолжала ныть, и Мину срочно требовалась чашечка свежесваренного кофе. Вот потом он Чимину устроит! Всё ему выскажет! Пока Юнги возился с туркой, Чимин, восседающий в гостиной, даже и не думал покидать своего тепло насиженного местечка, чтобы помочь бедному пострадавшему, продолжая громогласно выкрикивать очередные наставления нерадивым актёрам, сценаристам и всему кинематографу в целом. Мин, мечтая раствориться в космосе, вымученно потирал виски, борясь с головной болью и плавно помешивая кофе у плиты, но аромат любимого напитка постепенно улучшал его состояние, словно проникал в самые проблемные участки, излечивая изнутри. Юнги почти физически чувствовал, как боль отступает, что ощутимо сказывалось на его мыслительных процессах, и он снова мог анализировать ситуацию. Кажется, разговор с Тэхёном не прошёл впустую: тот, видимо, реально приложил свою рыжую лапу к изменению поведения Чимина. А может, лис правда укусил и передал свою ебанутость и наглость Чимину?! «Бррр, мерзость какая». Внезапное хамоватое поведение Чимина и его откровенный внешний вид, пришедшие на смену благопристойному и скромному пареньку, не смевшему лишний раз что-то сказать или, не дай бог, посмотреть Юнги прямо в глаза, несомненно, удивляли и в некоторой степени заставляли расплываться в улыбке от того, что, наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Только всему есть свои границы. Свинячить в доме и злоупотреблять алкоголем — это уже пик наглости! Нужно Чимину донести эти простые истины. Разливая кофе по чашкам и ставя их на поднос, Юнги бодренько понёс всё в гостиную, предусмотрительно обойдя злосчастный коврик (не мешало бы его вообще нахрен выкинуть, чтобы не спотыкаться о него постоянно) и разбросанные кучки обёрток. — Почему так долго-то? Я уже успел и проголодаться… — Чимин откидывает в сторону пустую пачку из-под чипсов и, спешно скинув ноги со столика, придвигается ближе к нему, ожидая свой кофе. — А что у нас будет на обед, а? Я с похмелья всегда такой голодный, прям слона готов сожрать! Юнги оторопел и вытаращил глаза, охреневая от такого нахальства. — Ну мне вообще на работу как бы надо. Так что, ты знаешь, где холодильник, плита — можешь ни в чём себе не отказывать! — Ой, сладкий, забыл сказать, у тебя небольшой отпуск! Я твоему продавцу уже сказал, чтобы не ждал тебя, и он любезно согласился поработать до конца недели. Минимум, — уточняет Чимин и шумно делает глоток кофе, перекатывая его во рту и жмурясь от непонятных чувств, а затем корчится и отставляет чашку на стол. — Фу! Юнги, я же просил ложку сахара! Почему ты такой невнимательный? — парень, совсем не смущаясь, закидывает ногу на стол, проводит по ней кончиками пальцев и заключает, что пора бы заняться собой, а то вон как волоски отросли. — Эх, правильно всё-таки я сделал, что устроил тебе перерыв на работе, вон ты какой рассеянный, даже сахар забыл положить! А в магазине вообще всё перепутаешь: деньги забудешь с покупателей взять, а потом разоришься нахрен. Вот видишь, как я о тебе забочусь и переживаю? Цени! Юнги тупо открывал и закрывал рот, силясь что-то произнести, но так и не смог сформулировать конкретную мысль. Его разрывало от противоречивых эмоций, и парень готов был снова приложиться головой обо что-нибудь твёрдое в надежде, что мозги встанут на место и он, наконец, поймёт, что происходит, и сможет дать достойный отпор. А то стоит тут, как рыба пучеглазая, и слова сказать не может, лишь пялится на своего оборзевшего соулмейта. Чимин, видя крайне нестабильное и тормознутое состояние своей родственной души, резко вспорхнул с кресла и приземлился на диван, садясь вплотную к Юнги и в наглую забрасывая руку ему на плечи: — Эй, отвисни! Вот он я, настоящий Чимин, а не то недоразумение стрёмное, что ты в книге описал и каким я пытался быть тут пару недель. Фу, как вспомню, сколько всего натерпелся ради твоих странных фантазий! Брр... Ну ничего, теперь заживём по-новому. Узнаешь меня во всей красе! — Ч-чего? — Юнги давится своим напитком и в спешке отставляет чашку на подлокотник, — то есть всё, что было «до» — это была игра что ли? Проверка? Чимин закивал и сладко улыбнулся, ущипнув свободной рукой Юнги за щёчку и оттянув ту: — А ты реально думал, что тебе такая монашка покорная досталась в соулмейты? Да ты же взвыть готов был от такого меня. Ты просто сам не знал, чего хочешь. Так что, теперь наслаждайся, будем знакомиться заново, сладкий. Знакомство с соулмейтом действительно началось по новой. И всего за несколько дней Юнги узнал о Чимине слишком много нового. Факт №1. Чимин ужасный грязнуля и неряха. После той самой попойки Пака весь бардак пришлось убирать именно Юнги. Мало того, что была загажена его спальня, так и гостиная пострадала, а что-то говорить про любимое кресло, пестревшее маслянистыми пятнами, даже язык не поворачивался. Юнги был крайне огорчен и невероятно зол. Но, скрипя зубами и морща нос, он всё же вооружился тряпками и моющими средствами, желая поскорее навести чистоту в своей обители. В это же самое время Чимин резко подорвался из дома по каким-то особо важным делам (в соседний дом, куда иначе?), и его не было до самой глубокой ночи. Юнги убрался на совесть, вылизав весь второй этаж так, что всё кругом сияло и блестело. Умотался он знатно, ведь такой грязищи в его доме отродясь не было, да так и заснул на диване в гостиной с тряпкой в руках, не дождавшись соулмейта. Наутро, проснувшись с первыми лучами солнца, Юнги первым делом подорвался в спальню наверху и, открыв двери, обомлел. Чимин, развалившись звездочкой на чистой постели, спал прямо в верхней одежде на белоснежном покрывале. Ну спасибо, что хоть не в обуви! Возле кровати валялись его носки, обёртки из-под снеков и пару пустых бутылочек из-под пива. «Да что за херня-то такая!» Юнги, немедля ни секунды, решил преподать Чимину урок. Шмыгнув в ванную комнату, чтобы наполнить пустую бутылку водой и разбудить прохладным душем малолетнего пьянчужку, парень чуть не бухнулся в обморок. Да блять! Раковина была в комьях земли, а всюду валялись огрызки моркови. На полу простиралась грязная лужа, и, кажется, там же покоилось некогда нежно-розовое полотенчико для лица с инициалами самого Юнги. Глубоко вдохнув побольше воздуха и задержав его на несколько секунд, Мин шумно выдохнул и мысленно приказал себе не сорваться и не наделать глупостей (прибить свою половиночку). Набрав в бутылку ледяной воды, Юнги, раздув ноздри, понёсся к Чимину, дабы совершить свой акт возмездия. Ну и пусть Юнги потом вновь придётся убираться, вытирать лужи и менять постель: месть важнее! Факт №2. Чимин матерится как сапожник. Вот прям отборно, без заминок и трёхэтажно. Впервые Юнги узнал об этом, когда воплотил-таки свою месть и облил сонное пьяное тело холодной водой. Пак успел проклясть Мина, обозвать его последними словами и послать во все мыслимые и немыслимые места, не открывая при этом своих глаз и до сих пор находясь в не совсем трезвом состоянии, о чём свидетельствовало лёгкое алкогольное амбре, витавшее в комнате. Прикрыв ладонями своё лицо и продолжая ёрзать по постели в попытках увернуться от льющейся на него воды, Чимин резко вскочил и присел на кровать, потирая кулаками глаза. — Ах ты, блядинос охуевший! Да разъебись ты троебучим проёбом, хуеблядская пиздопроёбина! Это, блять, члено-рако-блядо-стой какой-то! Ебал-дремал себе спокойно, никого не трогал, а тут полный пиздос-пиздосевич-пиздосян. Ну ничего, по заслугам молодца будет мера пиздеца, усёк?! — зло выдаёт Чимин в итоге, пытаясь вытереться одеялом. Юнги, честно говоря, нихрена так и не усёк, он половину слов-то не разобрал, но судя по свирепому виду соулмейта, тот обещал ему далеко не отдых на курорте. А Мин так-то и сам далеко не интеллигент в очках (хоть и закончил литературный факультет), но столько нецензурщины он не слышал давненько, а точнее, со времён старшей школы, когда у него самого в голове гулял ветер, и ему казалось дико крутым, что можно парой незамысловатых матерных выражений опустить своего оппонента и резко поставить того на место. Но Пак в этом уделал даже самого Юнги. Теперь он почувствовал себя на месте тех, кого давным-давно материл с умным видом. «Мда, стрёмненько...» Под горячую руку Чимина Юнги старался больше не попадаться, чтобы не узнать о себе ещё чего-то нового, но тот порой отрывался всем своим изощрённым словарным запасом на окружающих вещах: то диван стоит не на том месте, и Чимин ударился о него мизинцем (это реально пиздец как больно, здесь Юнги его даже поддерживает); то погода с утра не задалась, и нужно обматерить всю небесную канцелярию; то морковь привезли не сладкую «еблоухие мандохвосты, а не фермеры!». Факт №3. Чимин та ещё продажная душонка. За еду он сделает всё, что Юнги ни попросит, пусть нехотя и из-под палки, выжмет из себя все соки, лишь бы быть накормленным, но не готовить при этом самому. А если в блюдо добавить его обожаемую морковь (Юнги вновь воспылал к ней ненавистью, но стоически держался ради приучения вредного хомяка к порядку), то тот вообще становился крайне сговорчивым: и уберётся, и постирает, и одежду разложит, и в магазин сходит — ну просто золото, а не парень. Жаль, что такие порывы были кратковременны. Сам Пак готовил не то чтобы плохо, а крайне ужасно. То пересаливал пищу, то недоваривал, а то и вовсе подавал чёрные уголёчки. Юнги после таких изысков прятался в кладовой, поедая там овощи, и вспоминал гастрономические эксперименты Тэхёна. Да чего греха таить, Мин готов был признаться самому Тэхёну, что любит его стряпню и согласен поглощать все его блюда хоть ежедневно, лишь бы не есть то, что готовит Чимин. Юнги за то время, что соулмейт жил у него, кажется, вообще заработал гастрит и резко схуднул — конечно, на одних овощах далеко не уедешь! Конечно же, Юнги ни слова не говорил об этом Чимину, продолжая радовать своего соулмейта пустыми тарелками, втихаря опустошёнными в горшок с фикусом, и натянутой улыбкой. Факт №4. Чимин жуткий ревнивец и собственник. Чимин буквально был одержим ревностью, когда видел возле Юнги представительниц женского пола или миловидных парней, что посещали его магазин. А ведь те к Юнги толпами ходили то за овощами, то за каким-нибудь дурацким советом по выращиванию орхидей. Вот же угораздило Мина вообще заниматься цветами (но память о бабуле — это святое!). Чимину эта черта в некоторой степени даже нравилась, было что-то в этом романтичное и милое. Но всё это с лёгкой руки некоторых настойчивых дамочек (в большей степени, чем парней, коих Чим ненавидел чуть меньше, чем этих «залуп недоёбанных» и «мордоблядин залупоглазых»), откровенно флиртующих с Юнги, грозилось однажды вылиться в настоящую проблему грандиозного масштаба. В один из дней, когда к Юнги прискакала очередная, якобы заинтересованная в садоводстве особа, Чимин прохлаждался на крыльце дома. Краем уха он зацепил, каким тоном с Юнги, ЕГО, между прочим, Юнги, общается эта курица. Да что говорить, эта дамочка даже лимонный пирог удосужились притащить, чтобы поблагодарить его соулмейта за советы и пригласить на прогулку. А что Юнги? А тот вообще в последнее время сиял как новогодняя гирлянда и улыбался всем подряд премилой улыбкой, обнажая розовые дёсна, чем знатно выбешивал Пака. И какого, спрашивается, хуя, Юнги лыбится всем подряд, а?! Улыбка к лицу приросла? Так ничего, Чимин её с этого личика и убрать может, а заодно и всем тупорылым, что на его соулмейта засматриваются. Дамочке Мин доходчиво объяснил, что у него нет свободного времени, чтобы знакомиться с ней поближе, да и вообще у него соулмейт объявился недавно, так что он человек уже не свободный: такие вот дела. Но, видимо, сия информация энтузиазма дамочки никак не охладила. Перед тем, как популярно и доступно объяснить, что своего мужика Чимин даже на часик не одолжит, чтобы показать этой бабе, как правильно поливать орхидеи (что, блять, вообще за тупость такая, ведь есть интернет!), Пак в самом деле пытался уладить всё миром. В принципе, всех охочих представительниц и представителей до члена и души Юнги Чимин отшивал на раз-два (с такими матами и улыбками, как у серийного маньяка, конкуренты сдавались без боя). Но вот эта последняя дамочка, заебавшая вдоль и поперёк со своими орхидеями всех, нарвалась на хорошенькую потасовку вкупе с вершиной матершинного творчества Чимина (все, кто лицезрел это действо, Паку даже аплодировали, а кто-то даже записывал особо витиеватые выражения). Сам же Юнги был на седьмом небе от счастья: Чимин его ревнует, а, значит, не равнодушен к нему, верно?! Одна эта мысль так будоражила парня, что он вновь лыбился как ненормальный всем окружающим, беся при этом своего соулмейта. Прожив в таком сумбуре с новым и раскрывающим себя потихоньку Чимином ещё пару недель, Юнги, казалось, уже было привык ко всем замашкам и привычкам своего соулмейта. С чем-то он мирился, а что-то пытался искоренить. Все мысли и идеи по укрощению строптивого соулмейта Мин в последнее время обмозговывал в душе, а точнее, стоя подолгу под струями прохладной воды. Там, в полном уединении, ему достаточно быстро приходили на ум полезные и не очень идеи по обузданию неистового характера своей половинки. И поскольку Юнги долгое время жил один, привычки закрываться в душевой комнате у него не было (в принципе, как и замка на двери), а зря. Ведь так раскрылся очередной факт о Паке. Факт №5. Чимин наглый и бесстыжий (и вуайерист на полставки). С недавних пор, а может просто сам Юнги не замечал того, как давно это началось (что-то подсказывало Мину, что будучи в обличии хомяка Чимин вытворял подобное не раз, но старался об этом не думать, ведь не может же тот быть таким извращенцем. Не может же, да?), Чимин стал бесцеремонно вторгаться под разными предлогами в ванную именно тогда, когда Мин уже стоял полностью обнажённым в кабинке, подставляя лицо струям воды. Поначалу парень бесился, прикрывался руками и бросал в Чимина полотенца и всё, что попадётся под руку. Вскоре Юнги как-то смирился, что его соулмейт совершенно не знает границ приличия и нагло вторгается в ванную каждый божий день. Он принимал душ уже совсем раскованно и вальяжно, тщательно натирая всего себя мочалкой. Пусть Чимин смотрит — Юнги не жалко. Парень уже свыкся с тем, что однажды наступит тот самый день, когда они не просто увидят друг друга без одежды, но и пощупают… На этом моменте, отчётливо вырисовывающемся в фантазиях Юнги, он безбожно краснел и корил себя за такие развратные мысли. Мин хоть и взрослый мужчина, но стеснение и неопытность в таких вопросах никуда не спрячешь и не денешь. Юнги даже не понимал сам, что беспокоило его больше: то ли неумение и незнание того, что делать и как обращаться с парнем, то ли вероятность разочаровать своего опытного партнёра (а Чимин далеко не ангел непорочный, каким предстал в начале знакомства!). В очередной раз стоя под прохладной водой и слыша тихие хихиканья Пака, чистящего зубы уже, наверное, раз пятый и пришедшего, чтобы лишний раз в открытую поглазеть на Юнги, Мин решил предложить тому кое-что новенькое. Закрыв вентили и смахнув с волос лишнюю влагу, Юнги приоткрыл дверцу и схватил полотенце со стиралки. Он обмотал полотенце вокруг узких бёдер и вынырнул из кабинки. Как и ожидалось, Чимин стоял в самом углу комнаты и делал вид, что пилит свои ногти, ну ей богу, негде же больше этого делать. Да и зачем вообще что-то изображать, если всем давно понятно, для чего Чимин находился в ванной комнате? Юнги замечает хищный взгляд Чимина, скользящий по его влажному торсу, и зачёсывает пятерней волосы назад, шагая навстречу соулмейту. — Чимин, — прокашливается и негромко зовёт Юнги залипшего и чуть ли не истекающего слюной Пака, — мы можем, эм… сегодня поспать вместе? Чимин дёргается и широко лыбится, продолжая пялиться на обнажённый торс. Он несколько раз кивает и тычет пальчиками в чужую грудь. — Сладкий, я уж думал, что никогда не дождусь этого. Иди ложись, а мне тоже нужно немного освежиться, — похабно дёргает бровями Пак, обходя Юнги и стягивая огромную футболку, а затем запрыгивает в кабинку и громко шлёпает дверцей. Юнги мысленно хлопает себя по лбу и вымученно стонет. И на что он только что подписался? Чимин же не подумал ничего лишнего? Очевидно, что Чимин давно ждал подобного предложения, вот только сам Юнги готовился к этому херову тучу времени. С молниеносной скоростью Мин оказался возле своего шкафа: выбрав комплект для сна, он быстро натянул его на себя. Парень выключил общий свет, врубая маленький светильник на стене, и плюхнулся на кровать, закутываясь в одеяло. Не прошло и десяти минут, как в его пуховое укрытие вторгся Пак, оттягивая себе половину одеяла, а затем, придвинувшись к Мину вплотную, крепко обнял того за талию. — Великолепно, — шепчет Чим, утыкаясь носом в чужую шею. Эмм, и что дальше? Юнги нервно размышлял, куда ему деть собственные руки, и таки уложил их на чужую талию, чувствуя шеей улыбку Чимина. — Чимин, ты спишь? — интересуется Юнги спустя пару минут, потому как Пак, кажется, тихонько засопел. Ответа не поступает, а Юнги потихоньку начинает грызть звенящая тишина и собственные расшатанные нервы. Ему хотелось, чтобы Чимин сейчас хоть что-то ответил, но тот видно вырубился напрочь, как только его голова коснулась подушки. Ну и как это называется вообще?! Ждал он, называется, предложения поспать вместе, и ведь реально уснул! Не сказать, что Юнги на что-то серьёзное рассчитывал, но немного задушевных разговоров и обнимашек получить планировал. Изверг этот Чимин! Ещё немного пороптав на собственного соулмейта, Юнги, наконец, заснул. Факт №6. Чимин очень наглый извращенец (что является продолжением и дополнением факта №5). Юнги определенно не мог припомнить, когда в последний раз так хорошо высыпался. Ему было неимоверно тепло и даже немножечко жарко в коконе из верблюжьего одеяла, в которое он был старательно укутан по самый подбородок, а ещё тяжесть закинутых на него конечностей приятно давила на грудь и на его пах. Он готов был замурлыкать от таких ощущений, но стоило только услышать чужой храп, свистящий ему прямо в ухо, как вся нега мигом спала. Рядом с ним спал Чимин, уткнувшийся Юнги прямо в шею и закинувший на него все свои конечности. Ах, точно, они же вчера заснули вместе! Непривычно было просыпаться с кем-то, поэтому парень сперва замер, не зная, что делать дальше и как себя вести. Разбудить или слинять по-тихому? В итоге, аккуратно оттолкнувшись пятками, он скользнул вверх по подушке, вылезая из-под пухового одеяла, и принял полусидячее положение, а по его телу, лишившемуся тепла, тотчас прошёл холодок. Блять. Так, а где его пижамные штаны и рубашка?! Нервно пробравшись под одеяло рукой и нащупав на себе трусы, Мин выдохнул — ну хоть бельё на нём осталось, и на том спасибо. Получается, ночью Чимин раздел его, облапал, а Юнги ничего не почувствовал?! Нет, он, конечно, всегда крепко спал, но пропустить момент, когда твоё тело нагло оголяли и щупали — это у него впервые. Мин очень хотел перейти на новую стадию отношений, сблизиться и вот, пожалуйста, сблизился, называется. Чимин, оказывается, не просто извращенец и вуайерист, так ещё и сомнофил начинающий. Факт №7. Чимин нудист (Юнги надеется, что тоже начинающий). Предложив своему соулу поспать вместе, а затем, проснувшись с ним в одной постели, Юнги и не предполагал, что узнает столько деликатных особенностей своей половинки. Юнги окинул взглядом лежащего рядом Чимина, продолжающего сладко посапывать и комкать одеяло в руке. В принципе ничего удивительного, если бы не одно но... Чимин спал абсолютно обнажённым, и ничем не был прикрыт. Мин вылупился на его тело, тяжело дыша: тот зашевелился, слегка приподнимая и выпячивая свою округлую задницу кверху, и вновь опустился на матрас, издавая стонущие звуки и сильнее прижимаясь к Юнги. Нет, тот, конечно, не был против открывшихся видов, скорее даже наоборот. Вот только он мгновенно ощутил прилив крови в том самом месте, где покоилась ладонь Чимина, сжимающая в кулачок одеяло. Пиздец. Юнги, откровенно говоря, даже и не заметил, как вышло так, что он, подтягиваясь выше на подушке, подставил своё причинное место под горячую руку своего соулмейта. А тот хоть и спал достаточно крепко, но, продолжая комкать одеяло, уж очень удачно схватил Юнги за его член. И хватка у него такая сильная, что, наверняка, можно железные прутья гнуть. Мин готов был пищать от того, насколько это было приятным. И не то, чтобы Юнги как-то напрягала эта ситуация, но… Но ведь нет ничего такого в том, что обнаженный соулмейт стискивает твой вставший член? Нет, вполне нормальная ситуация, да. Только вот Чимин-то спал и совсем не ведал, что творит, а Юнги от его шаловливых ручек скоро получит мокрое бельё и стыд от осознания того, что кончил от рук спящего парня. Пока Юнги осмыслял, как ему предотвратить такой исход ситуации, вновь раздался громкий храп и какое-то похрюкивание, плавно переходящее в громкое сопение. И от этого факта №8 нужно будет как-то избавляться, потому как этот раскатистый слоновий храп реально оглушал и не давал Юнги прямо сейчас сосредоточиться на особо важном вопросе. Тихонько поёрзав под одеялом, Мин приподнялся и вытащил из-под себя подушку, стараясь не разбудить и не потревожить лишними телодвижениями парня. Юнги понимал, что они с Чимином не сильно-то отличаются в плане физиологии, но блин. Впервые проснуться с парнем в одной постели, и сразу в такой неловкой ситуации! Хотя Чимину, Мин уверен, всё очень бы даже понравилось, он наверняка не испытал бы ни капли смущения и дискомфорта. Скорее даже, наоборот. Но Юнги-то не Чимин! Нет уж, увольте, ему хватит на сегодня крепкого стояка и мурашек по всему телу. Факт №9. Чимин, мать его, сексуальный. Нет, Юнги об этом знал с первой их встречи, да и за недели совместного проживания давно это уяснил. Но сегодня прямо утро открытий, а сексуальность Чимина так и прёт изо всех щелей (а он, вообще-то, просто спит!). У Мина дыхалка ни к чёрту, да ещё и ладошки вспотели. Ну как долбанная пятнадцатилетняя школьница, ей богу. Парень зажмурился, стараясь думать о чём-то нейтральном, и немного успокоился даже, но стоило только ещё раз поглазеть на это стройное поджарое тело (Юнги не специально, честное слово), что очаровывало своими изгибами и формами, и всё — воображение Юнги снова рисовало пошлые картинки с хозяином этого самого тела. Юнги было немного стыдно за себя и реакцию своего организма, но ведь всё вполне объяснимо? Это соулмейт на него действует так, он и их связь, дарованная судьбой в виде имён друг друга на запястьях, а не пошлая и развращённая такими видами фантазия Мина. Юнги внутренне согласился с таким утверждением и потихоньку вытащил одну ногу из-под одеяла, одновременно с этим аккуратно разжимая кулачок Чимина и освобождая своё возбуждение из плена. Быстренько заменив член уголком подушки, ловко подложенной вместо себя (да, Юнги чёртов гений, и это был лучший выход из сложившейся ситуации), Мин выскользнул полностью из кровати и приземлился на коврик. Юнги сам не понял, как провернул все эти манипуляции, но теперь он сидел на полу, уперевшись головой в свои коленки, и пытался отдышаться, прикрывая ладонью рот. Подобрав с пола покрывало и накрыв Чимина им по самую шею, Юнги выскользнул за дверь и понёсся в ванную комнату, чтобы справиться со своей небольшой проблемкой. Как хорошо, что у него была ещё одна душевая на случай, если кто-то иногда оставался у него в гостях, а точнее, она использовалась в основном Хосоком после их пьянок с заумными разговорами на тему любви, ревности и отношений. Стоило только Юнги шагнуть за порог комнаты и спустить бельё до колен, как рваные выдохи заполонили всё помещение. Мин покрепче обхватил свой стояк и стал отрывисто двигать рукой, грубее и жёстче стискивая его в кольце из пальцев. — О да, вот так, да, — Юнги прикрыл глаза, представляя свой член в маленьких ручках Чимина, умело надрачивающих ему, и прижался к стене. Свободной рукой он сжимал свои яички, мечтая о том, что когда-нибудь он сможет попросить своего соулмейта проделать с ним то же самое. Ускоряя темп и практически скатываясь вниз по стене, Юнги ощутил, что конец уже близок. Еще пару движений, и волна удовольствия прошибла всё его тело. Он обильно кончил в ладонь с протяжным стоном и именем Чимина на своих устах, пачкая не только себя, но и пол в ванной. Затуманенным взглядом он проследил, как сперма стекла по его кисти, и плюхнулся задницей на пол, полностью откидываясь на стену позади себя. Он тяжело задышал, пытаясь осознать и принять произошедшее: он только что дрочил на светлый образ Чимина, кончив лишь от воображаемых картинок с его участием. Ай, да и ладно! В первый раз что ли? Со смущением от подобных действий Юнги уже давно справился. Пока Юнги приходил в себя, находясь в полной прострации после довольно яркого оргазма, где-то совсем рядом с ним послышался мелодичный голосок и едкий смешок: — Вау, сладкий, это было так горячо! Тебе помочь смыть следы твоей маленькой шалости? А вот это уже не смешно. Юнги приоткрыл глаза и увидел буквально в двух шагах от себя улыбающегося Чимина, замотанного в покрывало и опирающегося на раковину. Ведь спал, зараза, как сурок, когда успел проснуться?! Наверное, хомяки в этом плане более чувствительные. — Ну, так что, Юнги? Ты любишь контрастный душ или погорячее? Намылю тебе спинку, и не только… У Юнги забавно открылся рот, но он был не в силах что-либо сказать, и лишь ладошками прикрыл своё причинное место, где, как назло, всё ещё до сих пор стояло. Интересно, а Чимин давно вообще тут стоит? И много ли он слышал? Пак чешет макушку и даже протягивает руку Юнги, чтобы сопроводить парня в душевую кабинку. Юнги, весь побагровевший и дважды прикусивший язык, сквозь зубы шипит нервное «блять», прежде чем стащить с машинки полотенце и кинуть им в лицо Чимина с диким посылом «оставить его нахуй одного». — Сладкий, ты же в курсе, что я всё равно доберусь до того, что у тебя между ног, — приторно тянет Чимин, присаживаясь на корточки и касаясь голенькой щиколотки Юнги, — поверь мне, я знаю, как с этим обращаться. Чимин продолжил наминать щиколотку Юнги, поднимаясь своей загребущей лапой по голени вверх и облизываясь как кот, перед которым выставили миску со сметаной. Он активно замахал головой в сторону душевой кабины и крайне настойчиво предлагал свои услуги по намыливанию спинки. Дальше Юнги багроветь уже было некуда: всё его лицо, уши и даже шея были огненно-красного цвета из-за одного бессовестного Чимина. Вот он, взрослый и самодостаточный мужчина, который просто-напросто не знает, как спровадить от себя своего назойливого соулмейта, заставшего его в неудобном положении и загнавшего в угол. — Чимин, выйди, — Юнги отчаянно скрипит зубами и приподнимает подбородок: он хмурит брови и придает лицу свой самый устрашающий взгляд, — прошу по-хорошему. — А то, что будет? Как ты меня накажешь за непослушание? — Чимин, кажется, в край охренел, потому как беззастенчиво подползает к Юнги ещё ближе и хватает того уже за вторую ногу, совсем не обращая внимания на своё съехавшее с плеч покрывало. — Может, ремень принести? Или верёвку? О, или кляп? — и улыбается недвусмысленно, поигрывая бровями, беся Юнги ещё больше. Да блять, Юнги просто нужно немного тишины, спокойствия и одиночества! — Чимин, не испытывай мое терпение! — кричит Юнги, отлепляясь от стены и цепляясь за чужие руки, оказавшиеся уже на его коленках и вовсю тискающие их. Он сильно сжимает чужие запястья и смотрит Чимину в глаза, нагло пялящиеся в ответ. — Если ты сейчас не свалишь отсюда, то я… Я… — Что? — Я перестану заказывать морковь у фермеров и больше не буду печь твой любимый морковный кекс! А ещё так перепрячу весь алкоголь в доме, что ты его никогда не найдёшь! И будешь коротать вечера с чашкой чая и конфетами! — Да ты!.. Ты… — Чимин возмущённо открывает рот, давясь собственным негодованием. — Ты такой жестокий! Никогда бы не подумал, что мой соулмейт будет настолько бессердечным! Чимин вскакивает с пола, намеренно сбрасывая с себя плед, и гордой обнажённой ланью покидает ванную комнату, напоследок грациозно вильнув своими умопомрачительными бёдрами. До Юнги сквозь только что увиденное лишь долетает недовольное бурчание: «Лишать меня спиртного и моркови! С сексом прокатывает, так ещё и это! Говнюк!» Юнги чувствует себя победителем.

***

Несмотря на то, что Чимин был обладателем качеств, которые не являлись эталоном и примером для подражания для большинства людей, в глазах Юнги он являлся самым милым, красивым и очаровательным существом на планете. Пересмотрев и проанализировав все свои убеждения по поводу соулмейта, Мин, наконец, понял, что судьба не просто так свела их с Чимином вместе. Да, Чимин был невообразимой неряхой, жутко озабоченным, пошлым и повёрнутым на том, как смутить и вогнать в краску Юнги. Да, он был совершенно безбашенным, наглым и дерзким, но Мин совершенно точно мог сказать, что это его человек. Кто-то мог подумать, что он сошёл с ума, но нет, он всего лишь безбожно влюбился (теперь Юнги, как никто другой, понимал Хосока и его ярую любовь и обожествление одной наглой блохастой животины). Чимин был полной противоположностью Юнги — веселый и дружелюбный (если это не касалось особей, подбивающих клинья к его мужику), с располагающей к себе внешностью. Его умение общаться с людьми и открытость подкупали. К Чимину быстро прибилось звание самого милого и обворожительного человека в округе, которым его нарекли постоянные посетители магазина Юнги. Мин и не спорил, он был полностью с ними согласен. Тэхён же вообще был от Пака в полном восторге, вскоре окрестив того своим лучшим другом. У Чимина был потрясающий смех. Звонкий, задорный и самый заразительный. Юнги сам невольно расплывался в улыбке, когда слышал его. А это, как минимум, было гарантом хорошего настроения на весь день, и посему Мин готов был слушать его часами. Тэхён, что теперь стал постоянным гостем в их доме, легко справлялся с задачей развеселить Чимина и вызвать его безудержный хохот. И Юнги бы злился, что лисья морда трётся у него постоянно, но видя, каким довольным и радостным становился его соулмейт, заливаясь смехом, от которого дрожали его очаровательные розовые щёчки, он сам становился невероятно счастливым, позволяя себе иногда присоединяться к веселью друзей. Все они впятером, вместе с Хосоком, Тэхёном и Чонгуком, стали проводить много вечеров вместе. Разговоры, шутки, игры и просто ничегонеделание в кругу друзей — стало одним из самых любимых времяпрепровождений Юнги. Здесь, среди самых близких и любимых людей, парень больше не чувствовал себя одиноким, теперь он отчётливо понимал, что значит быть дома, в полном смысле этого слова. Ему нравилась эта душевная теплота, источаемая родными людьми, и комфортная атмосфера, которая создавалась в доме, когда все они собирались вместе. Для полной идиллии не хватало лишь одного. Горячего страстного траха, сказал бы Тэхён, но Тэхён может идти на хуй, что он, собственно, постоянно и делает (и нет, Юнги не завидует). Эмоциональной и сексуальной разрядки, сказал бы Хосок, но Хосок может идти в задницу, чем, собственно, он регулярно и занимается (ладно, Юнги немного завидует). И Юнги в ближайшее время намеревался это исправить.