Some kind of heaven

Первое, что видит Чимин, открыв глаза — не мрачное пятно тёмной комнаты, а нежно-розовое воздушное одеяло, в которое укутался ещё больше. Приятно, уютно. Мрак не сдавливает горло в страхе, спальня пропускает свет и тепло. Невольно тень улыбки проскальзывает по безмятежному лицу. Только вот сладостный сон как рукой снимает, когда через щелку почти сомкнутых глаз он видит лежащего совсем рядом мужчину, что открыто без стеснений пялился на него. Ангел взвизгивает и прячется в одеяле, слыша лишь смешок со стороны. — Уже сколько лет существую в этом гребанном мире, и никак не могу понять одну вещь, — Чонгук удобнее укладывается на бок, подпирая рукой голову. — Почему вы, ангелы — существа, наделённые особой силой и властью — подражаете ничтожным людям? Вы спите, создаёте семьи, заводите этих бесполезных комков шерсти — почему? Чимин смотрит на него совсем без какого-либо страха, просто изучающе. Бровки сами собой сводятся, а взгляд притупляется. Раньше он о таком и не задумывался — это было привычной, обычной жизнью ангела. — Это ведь в порядке вещей, Чонгук. Спать очень даже здорово, семья необходима, как поддержка и любовь с её стороны, ну, а питомцы — как жить без этих прелестей? — Значит, у тебя есть семья? Чонгук не знает, к чему этот вопрос. Его уж точно не должно это волновать, однако ангел замялся, улыбаясь с некой долькой грусти. — Моя семья — это Тэхён и Ентани. — Какой-то мужик и собака? — изгибает бровь дьявол. — Эй, да это вы какой-то мужик, а Тэхён — самый-самый близкий мне в этом мире… Что-то странное промелькнуло во взгляде Чонгука в этот момент. Собственническая жадная натура душила изнутри, крича о том, что пора присваивать себе эту невинную прелесть. Чимин в одно мгновение оказывается передвинутым на чужой пресс, аккуратно придерживаемый за бока. Честно, у него перехватывает дыхание от красоты мужчины, раскинувшего на подушках. По накаченной широкой груди так и хочется провести пальчиком. Выступающий кадык, смуглая гладкая кожа, четкие линии скул и подбородка — всё привлекало. Чего уж говорить про эти невозможные тёмные глаза, способные дотла сжечь и густые, немного отросшие волосы, раскинутые по наволочке. Даже этот нежно-розовый цвет не портил всецелую картину мужественности и сексуальности дьявола под ним, в прямом смысле. Чимин неловко съеживается, максимально некомфортно себя ощущая в таком положении. Только вот двигаться явно было не лучшей идеей. Упругие половинки точно несколько раз проезжаются по паху мужчины, а после и вовсе на него опускаясь. Случайно, конечно, однако от этого не делая возбуждение меньше. — Ой! — вздрагивает невинно ангел, когда чувствует упирающийся бугорок ему в зад. Уже привычно щёки заливаются румянцем, а Чонгук не позволяет слезть с себя или же сдвинуться: оставляет прямо так сидеть на своём твердеющем сквозь брюки члене. — Тогда чего ты строишь из себя праведную недотрогу, если вы все так стараетесь походить на людей, м? Они порочны, склонны к сексуальному желанию и похоти, — ухмыляется дьявол, нарочно надавливая его на себя, наслаждаясь сменой выражения лица мальчишки. — Ангелы ведь такие же, Чимини. Тот суматошно качает в отрицании головой, метая глаза по комнате, лишь бы не смотреть на искусителя прямо перед собой. — Что, неужели ты ни разу не представлял, как делаешь это? Не представлял, как тебя ласкают здесь, — Чонгук проводит плавно длинными пальцами по ягодицам и ложбинке между, чуть углубляя и продолжая своим низким томным голосом: — Как в тебя входят чужие пальцы, заменяясь членом. Как тебе больно, но ты просишь ещё и ещё, пока тебя безудержно вдалбливают в кровать под твои всхлипы и стоны… — П-перестаньте, — почти что пищит Чимин, жмурясь и подбородок отпуская. И тут он стыдливо ручки перед собой складывает, натягивая больше свою испачканную со вчера рубашечку. Чонгук же хищно проводит языком по губам и перехватывает кисти одной рукой, попутно приподнимая легкую ткань. — Детка, — одобрительно хмыкает он, — твоё тело говорит само за себя: чего ты хочешь и что тебе нужно. Чонгук за бедра уже держит ангела, делая имитацию толчка. Тот губу до боли прикусывает, так и не поднимая головы. Чимина тело предаёт, не слушается и само реагирует на манипуляции дьявола. Разум плавно покидает его, прощаясь и со здравым смыслом. Вновь это чувство, но теперь в разы сильнее, вновь хочется узнать, что же будет дальше. Чонгук больше надавливает его на своё возбуждение, забавляясь тем, как сжимает ножки ангел. Руки его скользят вверх, растягивая ткань трусиков и обрамляя две половинки. Пальцами мнёт их несильно, массирует и раздвигает. Изнутри и снаружи Пак горит весь. Под этим взглядом плавясь и под такие неправильные, но приятные прикосновения в месте, где раньше никто не касался. Правильность уходит куда-то в затворки сознания, когда узел внизу живота стягивается сильнее, слюна становится вязкой и в голове сплошное «хочетсяхочетсяхочется». Чимин прижимает к себе руку в неловкости и прикрывает рот, всё раскрывающийся в намерении издать стон. Потому что дьявол начал быстрее водить его задом по своему паху, через мешающую одежду о него тереться. Пальцы грубее сдавливали нежную кожу на попе, точно оставляя следы. — Ты ведь хочешь этого, ангелок, — не спрашивает, утверждает Чонгук. — Просто скажи. Он перестаёт что-либо делать, а парнишку пробивает дрожью. В висках пульсирует, глаза застилает пеленой желания, которое явно видит дьявол, но ждёт, пока сам ангел и себе, и ему в этом признается. Но Чимин жмурится, кусая пухлые губки, и головой мотает в сторону. — Нет, я не хочу… Мне это не нужно. Неудовлетворенный ответом, мужчина с рыком меняет их положение. И теперь Чонгук стоит на коленях, нагибая юное тело к кровати, а задницей к себе. Он держит его за поясницу, надавливая на неё, чтобы мальчишка выгнулся. Чимин охает и неосознанно выпячивает уже оголенный зад выше, щекой упираясь в подушку. — Ч-что вы…? — давится воздухом, когда чувствует шершавый язык на гладкой окружности. А после её прикусывают, и шлёпок по комнате раздаётся вместе с судорожным вздохом. — Мне не нравится, что ты не признаёшь свои естественные желания. Две половинки с силой раздвигаются, и горячий язык проходится прямо по маленькой дырочке, углубляясь и обжигая. Теперь Чимин не сдерживает долгожданный стон, пряча покрасневшее лицо в подушку. А дьявол продолжает дразнить, за внутреннюю часть бедра раздвигая ножки шире, быстрее языком шевеля. — Хочешь, чтобы там оказалось что-то большее? — вызывающе хрипит Чонгук, нагибаясь к изящному телу, наконец губами проводя по изгибу талии и выше по лопаткам, стягивая мешающую рубашку. — Чтобы тебя заполнил твердый член… Он шепчет в макушку и сползает к уху, краешек его теребя зубами. Чимин беспомощно мычит в постельное бельё, не в силах что-то сказать, а уж тем более — признаться себе, честному ангелу, что он сейчас хочет все те грязные непристойности, о которых говорил дьявол. Однако мальчишка твёрдо молчит, вызывая утробный рык Чонгука. Вдруг жар от тела сверху исчезает, кровать лишается веса одного тела, а без опоры Чимин разъезжается на коленях по постели. В голове отдаёт сердцебиение, затишье пугает, а после вновь ощущается вес вернувшегося тела. Чонгук рывком поднимает за задницу к себе и ставит мальчишку на колени. Он выдавливает на пальцы прохладную вязкую жидкость, отдающую запахом персика. Юное тело содрогается, когда длинный палец плавно входит в тугое колечко мышц. Приятная прохлада там и жар тела создают невообразимый контраст. Чонгук не ждёт, двигает активно кругообразными движениями, растягивая в то же время аккуратно. Второй палец оказывается внутри более ощутимо, и Чимин случайно дергается, но себе хуже делает, загоняя пальцы глубже и хныча. — Тише, Чимин~а, — усмехается дьявол, медленно вводя пальцы и в манере ножниц раздвигая слегка. — Ты не представляешь, как я хочу отодрать тебя без остатка, но, чёрт возьми, не хочу разорвать твою аппетитную попку. Ангел что-то невнятно мычит, потому что неприятная боль сменяется сладкой нехваткой. Два пальца уже так спокойно скользят, что постыдное желание ощутить большее вмиг охватывает его. Он, конечно же, себе в этом не признается. А вот Чонгук охотно добавляет третий, одобрительно хмыкая на еле сдерживающиеся стоны в подушку. Мужчина резче двигает влажной от смазки рукой, раздвигая округлости и понимая, что Пак готов. — Хочешь ощутить меня в себе, ангелок? — в последний раз спрашивает Чонгук. И от этого ответа зависело всё последующее. Чимин красный, с открытым ртом, из которого слюнки почти что стекали, в глазах всё плывет от эйфории. Но внутреннее противоречие, не убирающийся здравый смысл орудует языком и мямлит: — Н-не хочу… Оставшейся частичкой сознания он удивляется, почему дьявол лишь в хитрой, такой похабной улыбочке расплывается. Как в следующий момент Чонгук садится на край кровати, а на свои бедра с лёгкостью укладывает хрупкое тело боком. — Зря, детка, — рычит по-звериному он, — очень зря. Я бы доставил тебе куда больше удовольствия, чем это. Что-то холодное, такое неприятное на ощущение поставляется к дырочке, начиная медленно углубляться. Чимин выкручивается весь, пытаясь увидеть, что происходит, как его грубо разворачивают обратно и шлепают по покрасневшей ягодице. — Лежать, — жёстко приказывает Чонгук, после оглаживая нежную кожу. Он углубляет предмет, вводя его на половину. Стеночки узкие сжимают неприятно округлый удлиненный фаллос. — Б-больно, — хнычет Чимин, пряча выступающие слезы в простыне. — Чонгук, мне больно… — Просто расслабься, — спокойно говорит мужчина, продолжая до конца вводить инородный предмет. — И получай удовольствие. Ангел в голос вскрикнул, слезы из глазок выпали, когда твёрдое вещество заполнило его. А Чонгук другой рукой раздвигает половинки, больше расширяя дырочку и выдавливает туда больше смазки. Движения сначала медленные, неспешные, ведь разрешает Чимину привыкнуть к странным ощущениям внутри себя. И Чонгук терпеливо наблюдает за подрагивающим телом, вводя и выводя фаллос плавно. Собственный член ревниво вжимается в ширинку, упираясь через неё в одно бедро мальчишки, на котором тот лежит. Когда дыхание ангела выравнивается, Чонгук ускоряет движения руки, наслаждаясь первыми громкими стонами ангельского голоса. Чимин выгибается плавной кошкой, пальчики на ногах поджимает и чувствует себя так… хорошо. Боль хоть и выбивала скулёж и слёзы, но она по всему телу приятными покалываниями отдавала, пульсирующую дырочку удовлетворяя. Чонгук уже не щадит, резко вдалбливает в податливое тело предмет. Он крепче обхватывает талию вдруг чуть не вырвавшегося Чимина и ещё быстрее трахая аппетитную задницу резиновым членом. — Больно, больно, х-хватит, — плачет ангел, но на самом деле изнутри сгорая от удовлетворения. Дьявол же улыбается, потому что слышит в голосе наслаждение и видит закатывающие глаза от удовольствия. Но на плач не реагирует, до основания вдалбливая фаллос. И только потом он на рывке достаёт резко предмет, завороженно глядя на сжимающиеся и разжимающиеся стеночки ануса. Собственные брюки испачканы спермой мальчишки, что несколько раз стыдливо кончил. Ему и самому не мешает сейчас помочь себе с этим, иначе не сдержится — накинется на ангела и его полностью вытрахает. Такого слабенького сейчас, открытого и желанного. Чонгук его ворочает, как игрушку, приподнимает к себе и горячо целует, вгрызаясь с необходимостью в эти пухлые губы. Поцелуй пьянит и так нетрезвого от всего происходящего Чимина, который так и остаётся лежать оголенным в одной задранной, почти стянутой рубашечке. Зад гудит, тела собственного совсем не ощущается, а тяжелые веки непроизвольно закрываются.

***

Чимин с тёплой улыбкой наблюдает за женщиной, что объясняет маленьким деткам тему урока. Ей нездоровится с утра, а в мыслях каша и путаница, потому и ангел почувствовал, что нужен ей. Ведь она молилась перед сном, вновь просила, чтобы муж вернулся к ней. А Чимин просто проводил ангельской ладонью по её голове, мысли дурные сгоняя, утешая горестное сердце. Он решил провести этот день с ней, чтобы женщина глупостей не натворила. — Чего ж ты к ней так прицепился? Голос за спиной заставляет вздрогнуть, но Чимин даже не разворачивается, прекрасно зная, кому он принадлежит. — А вы чего ко мне прицепились? — бурчит в ответ тот. — Уверен, что причины у нас очень разные, — ухмыляется Чонгук, начиная расхаживать по маленькому, скромному классу. — И всё же? Так отстаивал её душу, даже себя отдал самому дьяволу за неё. — Она очень добрый и светлый человек, — выдыхает как-то грустно Чимин. — Содержит приют, помогая бедным одиноким животным. Волонтер у деток-сирот, давая шанс на начальное образование… Чонгук слушает внимательно, сам присаживаясь на корточки у одного мальчугана, склоняя немного голову. Ребёнок вдруг наклоняется через столик и дергает с хихиканьем за косичку девчонку спереди. Учительница тут же реагирует на поднявшийся шум, а дьявол под пристальным, осуждающим взглядом за маленькую пакость подходит к нему. — Я понял-понял, — кивает, скорее сам себе, Чонгук. — Таких людей называют «ангелами во плоти», да? И что же пошло не так? — Её муж, которого она очень любила, изменял ей, — ведёт плечами тот. — Она знала, но не могла ничего ему сказать. А вскоре он ушёл, что очень надломило её… — И она хотела продать душу, чтобы вернуть мужчину? — изгибает он бровь. Ангел кивает в ответ, а Чонгук не понимает: зачем ему самому это знать? Зачем он пришёл сюда за Чимином, зачем интересуется тем, что веками ему не надобно было и вообще плевать на всех и вся? — Пф, — сразу фыркает он, — ну и чего ты лишил её такой радости? Насладилась бы наконец его вниманием и любовью хоть перед смертью… Эй! Чонгук не ожидал, что кто-то, тем более этот мальчишка, осмелится ударить его по плечу. Легонько, по-детски так, немного обиженно. — Да чего ж вы такой бесчувственный чурбан! — смешно дуется ангел. — А что будет со зверюшками, если её не станет? А эти детишки? У них нет возможности получить такое образование. Вы не представляете, как много она значит для них, а они для неё. Она для них точно мать, которой, возможно, у кого-то даже не будет… Чимин смотрит с каким-то знакомым чувством на ласково улыбающуюся женщину, что мирит мальчика и девочку, которые то и дело на неё поглядывают с нескрываемой любовью. А Чонгук их только взглядом окидывает, больше рассматривая его самого, начиная догадываться. — Ты и сам такой же, как эти дети? — тише спрашивает он, встречаясь с медовыми пленяющими глазами. — У тебя нет родителей? — Да, — Чимин поджимает губы, вновь взгляд отводя. — Их убили, когда я был совсем маленьким. Что-то внутри ёкает. Такое странное, неизвестное до этого чувство внутри образуется. Чонгуку… жаль его? Это называется жалостью? Что бы это ни было, дьяволу определённо это не нравится. Он никогда такого не ощущал, ведь само понятие сочувствия кому-то было жалким и ничтожным. — Поэтому моей семьей стал Тэхени и Ентани, — воодушевленнее произнёс ангел, приподнимая уголки губ. Снова этот Тэхён, да ещё и в такой милой форме обращения. Чонгук хмурится, языком упираясь в щёку, больше ничего не говоря, и, в последний раз окинув класс, женщину и ангела, покидает его.

***

Раздражение — это всё, что хочет чувствовать сейчас Чонгук, сидя за рабочим столом допоздна. Но вместе с этим ещё горочка необъяснимых эмоций накрывает. Червячок сочувствия к маленькому ангелу грызёт черствое сердце, а какая-то глупая часть мозга кричит о том, что его старым мозгам нужно кое-что вспомнить. Может быть, его и неудовлетворение давит на всё, ведь с того раза, как он целовал и трогал мальчишку прошло пару дней. В массивную дверь кабинета тихонько стучат, и показывается взлохмаченная блондинистая макушка. Чимин нагло заходит в не пугающий уже кабинет светлых цветов. Он еле сдерживает улыбку, как видит ноги мужчины в таких же пушистых тапочках, как и у него. — Мне нравится ваш новый интерьер, — как бы невзначай говорит ангел. И, кажется, слышит скрип зубов. — А вам? — невинно хлопает глазками, полными надежды услышать что-то. Ну почему Чонгук не может обидеть его, сказать прямо, что его блевать тянет от всех этих розовых уродских цветочков? — Мне тоже, да, — сквозь сжатые зубы процеживает дьявол. — Чего-то хотел? — Я не спрашивал разрешения в прошлый раз, и вы очень разозлились, — голосок чуть дрогнул. — Можно я сделаю ремонт и в своей комнате? Там так страшно и неуютно… — Ты можешь оставаться в моей, — непринуждённо предлагает Чонгук. — Я видел, что вчера ты там крепко спал, пока меня не было. Глаза напротив забавно расширяются, а легкий румянец на светлой коже радует взгляд. — А… это… ну у вас так уютно теперь, — пытается нелепо оправдаться Чимин, но мужчина прерывает его взмахом руки. — Иди уже, мне надо ещё разобраться с одним беспорядком, — устало проводит по лицу, провожая глазами юркнувшего в милой пижамке ангела в спальню. Под увесистым телом с другой стороны матрас жалобно прогнулся. Он улёгся на спину, устремляя взор в потолок, предварительно осмотрев безмятежное личико свернувшегося комочком ангела рядом. Чонгук знал, что ангелы предпочитают спать, да и некоторые демоны тоже — в этом нет ничего такого. Но дьявол не мог. Сколько времени ни пытался, мог лишь пролежать всю ночь без движения, тупя взгляд на потолке или стене. Он слышит слабое копошение сбоку, но вида не подаёт. А после ощущает, как тельце прижимается к нему, как дыхание подползшего Чимина остывает на смуглой коже лица. Дьявол резко открывает сверкнувшие в темноте ночи глаза, пугая икнувшего от страха ангела. Рука по-хозяйски опускается на одеяло, якобы обнимая его за талию. — Чего пугаешься? — Я думал, вы спите, — обиженно дует губки Чимин, даже не обращая внимание на их близость. — Хотел с утра потом вас шантажировать, раз вы так скептически относитесь к «человеческому образу жизни». — Я не из-за этого не сплю: просто не могу. — О-о-о, — странно тянет Чимин, задумываясь. — Может вам к специалисту обратиться? Знаете, у людей они есть очень хорошие… — И как ты себе это представляешь? — вскидывает брови мужчина. — Дьявол, что существует в мире с начала времён, идёт к доктору с вековой бессонницей?! Ангел сначала прыснул со смеху, заваливаясь непроизвольно на грудь мужчины, а после вдруг изогнул бровки и ладошкой закрыл округляющийся рот. — Точно, вы же такой старый! Я даже в учебниках по истории читал про ужасного, жестокого и кровожадного дьявола, но вы совсем не такой. Чимин говорит это искренне, глаза в глаза, лёжа по-домашнему совсем рядом. Не боится ведь. А у Чонгука внутри месиво полное из не вовремя напомнившего о себе сердца и остальных внутренностей. Он знает, что на самом деле такой, что только по отношению к этому ангелу, маленькому кусочку рая, он позволяет себе быть таким сдержанным, даже мягким. Чонгук вдруг тянется и захватывает приоткрытые губы, которые больше открываются, позволяя чужому языку мазануть по дёснам. И не отталкивает же. Чимина к себе расположили, приручили и привычку к касаниям, к поцелуям ввели. Только вот другой, менее невинной стороне ангелочка, этого мало. Сейчас, когда Чонгук такой хороший и ласковый зверь, эта сторона берет верх. Ангел, не прерывая поцелуя перекидывает ножку и залезает на напрягшийся пресс мужчины. Тот одобрительно ухмыляется прямо в губы, языком исследуя полость рта. Кажется, Чимин теряет рассудок. Или не кажется, и он уже с ума сошёл. Ведь после того злополучного раза зад ноет неудовлетворённо, не ощутив пульсирующей живой плоти. Хоть и дилемма грызёт нутро, ещё сомневаясь в правильности своего поведения, Чимин не возникает, когда с него стягивают верх пижамы, губами мажа по худому телу, кусая за розовенькие соски. Чонгук тянет его на себя, укладывая на свой торс, и умело стягивает шортики с нижним бельём. В большую ладонь так хорошо вмещается упругая половинка попы, которую он оттягивает одновременно и с нижней губой. — Хочешь меня, — уже утверждено говорит Чонгук, выцеловывая чувствительную шею мальчишки. — Д-да-а-а, — судорожно стонет тот, запрокидывая голову назад, окончательно её теряя. Чонгук спускает собственные брюки, доставая дергающийся член. Он двумя пальцами открывает с напором влажный рот, углубляя их и заставляя облизать. С пошлым причмоком Чимин старательно обсасывает, чуть ли не давясь ими с непривычки. — Вот так... — с неким восхищением смотрит Чонгук, как пухлые губы так сексуально обрамляют фаланги, — умница, детка, быстро схватываешь. Слюнка скатывается по подбородку, когда дьявол мокрые пальцы вытаскивает изо рта, вводя их в тугую дырочку. Когда боль стихает, и мальчишка сам уже насаживается на них. Чонгук перестаёт что-либо делать под разочарованное хныканье сверху. Он сплёвывает на ладонь и несколько раз проводит по своему твёрдому члену, вновь ангела на себя уложив. — Чимини, тебе придётся потерпеть, — с хрипотцой шепчет Чонгук, кусая мочку красного уха. Головка надавливает на стеночки ануса, проталкиваясь дальше. Чимин изгибается в пояснице, но дьявол с силой раздвигает его зад и надавливает на себя. В этот же момент полностью вставляет член в содрогнувшегося мальчишку. Из медовых зажмуренных глазок высыпались слёзы, но он сразу уткнулся в шею Чонгука, который руками ласкал дрожащее тело. Первые толчки такие рваные, неполноценные, со скулежом, заглушенным смуглой кожей. Чонгук не прекращал обнимать его, целовать участки тела, до которых дотягивался, чуть приподнял таз и стал активнее двигаться. Член уже хорошо проскальзывал внутрь и долбился с характерным хлопаньем об упругую задницу. Чонгук вдруг пальцы передвигает на впалый живот и выше на выпирающие рёбра ведёт, заставляя ангела сесть на своём члене. Он перебирал его рёбрышки, с придыханием глядя, как красиво трясётся от глубоких толчков худое тело на нем. Руки скользят ниже, опускаясь на ножки по бокам от собственного тела и перестаёт толкаться. Чимин, такой раскрасневшийся, с заплывшим взглядом от страсти и искусанными губами, недовольную рожицу состроил. — Давай сам, мой маленький порочный ангелок, — хищно скалится Чонгук, наслаждаясь до безумия таким Чимином. И мальчишка послушно опирается о пресс пальчиками, начиная неумело, немного сковано прыгать на пульсирующем члене. У дьявола крышу сносит от этих звонких стонов высокого голоска, хлюпанья его задницы и периодических шлепков по ней же. Он уже на пределе, потому снова инициативу берет в свои сильные руки, сжимая ими бока мальчишки. И сам грубо принялся вбиваться в растраханную дырочку под усиливающиеся стоны. Пак кончает первым, практически расплавляясь на мужчине и удерживался на нем только благодаря его хватке. Ещё пара мощных толчков с утробными рыками — Чонгук изливается в дрожащее тело, плюхающееся без сил на накаченный торс. Член сам выскальзывает из ануса, откуда сперма ощутимо стекает по округлым половинкам. Чимин тяжело дышит, громко сглатывает, с охватывающим ужасом понимает, что только что произошло. Он дрожащие мокрые глазки поднимает на мужчину, встречаясь с ним взглядами. А Чонгук вдруг замирает, даже дышать перестаёт и моргать. В горле мерзким комом застряли слова, что он хотел до этого сказать. Потому что он определённо видел эти медовые заплаканные глаза и пучок белых волос. Запомнил, ведь это был тот самый один единственный ангел, которого он впервые не смог убить. Тот самый маленький ребёнок, перед кем кровожадный дьявол сжалился много лет назад, оставив одиноким сиротой с горьким осадком на сердце. А теперь, кажется, и на сердце самого Чонгука.