***
Чонгук издаёт глухой стон, кончая на впалый живот, и слезает с оголённого тела, усаживаясь на кровати. В руке уже оказывается стакан виски, что он залпом выпивает. — Давненько ты ко мне не заглядывал, — недовольно надула губы девушка, ближе подползая к мужчине, руками начиная водить по накаченному телу. — Думала, ты забыл обо мне. Дьявол лишь небрежно отмахивается от неё, веля прислуге обновить стакан. Возможно, физическое удовлетворение он получил, но не было никакого того блаженного удовольствия, даже капельки ничего подобного, что он испытывал с маленьким ангелочком. — А раньше ты так наслаждался моими ласками, — всё ещё дуется та. Как вдруг она сексуально укладывается перед Чонгуком на спину, вытягивая руки над головой и ноги раздвигая. Вот только это всё делает миловидный мальчик, которого хочется и хочется трогать, кусать, целовать и сжимать в руках до синих собственнических пятен. — Может быть, так тебе понравится больше, а? — звонкий голосок раздаётся из уст существа, будоража внутреннего зверя Чонгука. Суккуб, демон похоти и разврата, приняла обличие Чимина, проводя завораживающе по его блондинистым волосам, зачёсывая их назад и лоб раскрывая. Он высовывает язык и в спине прогибается на кровати, запрокидывая чуть голову, коленки теперь сводя, руками вызывающе по хрупкому телу водя. У дьявола от этой картины слюна собирается и член невольно дёргается. — Чонгу-ук, — пошло стонет «Чимин», непростительно пухлые губы раскрывая, — ты же хочешь… хочешь меня, да? Я вижу, как ты хищно смотришь на это тело, как отзывается твоё собственное… Он переворачивается уже на живот, облизываясь и плавно, точно изящная кошка, подбирается до остолбеневшего мужчины. Суккуб уже совсем близко, обхватывает маленькими пальчиками начинающий вновь наливаться спермой член, и глаза поднимает. Только сейчас глаза перед ними не тёплые медовые, а безразличные фиолетовые с чёрным ободком. — Прекрати это! — злобно рычит Чонгук и откидывает от себя демона, вставая со скомканной постели. — Скучным ты стал, господин дьявол, — выдыхает суккуб, приняв вновь прежний образ девы. — Даже не поиграться. Неужели, ангелочек так запал? Чонгук не отвечает, пьёт алкоголь и отворачивается, в два пальца большую сигару закуривая. — Вижу, что да, — фыркает та, обиженно доставая телефон, начиная просматривать социальные сети. — Обращайся, если твоя новая игрушка не будет в полной мере удовлетворять тебя. Мужчина лишь окидывает её скептическим взглядом, изгибая выразительно бровь. — А может, — игриво прикусила губу та, — мне его самого ублажить? Показать малышу, как это делают взрослые… Она вдруг начала задыхаться и схватилась за шею двумя руками, выпячивая налившиеся черным глаза. Чонгук вытянул свою руку и пальцы, что держали пустоту, на самом деле душили за горло суккуба. — Замолкни, тварь. Это мой ангел, — акцентирует на втором слове, — и никакой демон не прикоснётся к нему своими грязными руками. — Хах, — хрипло, как-то нервно усмехается та, — твои руки грязнее всего, Чонгук. И ты утопишь мальчика в этой грязи, сломаешь его, разобьёшь хрупкое сердце, сожжёшь его белые крылья… — И? — изящно выгибает бровь. — Мне плевать. Надоест — выброшу. Суккуб ещё задыхается, а из уголка рта уже чёрная жидкость потекла. — Может быть… но сможешь ли ты потом смириться с этим? В её глазах недобрые, такие бесячие огоньки. Дьявол же от пробравшей его неожиданно злости сжимает руку в кулак. Слышится судорожный вздох и хруст, а после мёртвое тело плюхается на кровать. Чонгук агрессивно выпивает полностью остатки виски, швыряя в стену разбившийся стакан.***
Второй день Чимин возится с неуверенными решениями людей, помогает им, утешает, а под вечер заглядывает на вечерние занятия к деткам-сироткам, где преподаёт им добродушная женщина. Он сам усаживается за последней партой, с интересом слушая понятное чтение. А в мрачной тени класса стоит Чонгук, не отрывая взгляда от красивейшего профиля, где искрящиеся глаза наблюдали за тем, как женщина перелистывает странички. Ангел ручками упёрся в подбородок, отчего его щёчки стали ещё мягче на вид, пухлее. Такой… милый. Аж тошно становится. Дьявол опирается о стену и медленно оседает на пол. Так он и просидел там незамеченным все два часа, глядя на мальчишку, которому, очевидно, нравилось находиться там, слушать эту женщину и радоваться от правильных ответов деток, будто это он сам молодец и получил похвалу, которую никогда не получит от родителей. Чонгук челюсти сжимает и впервые взгляд отрывает от ангела. Как же ему не нравилось это чувство, что внутренности перекручивает и заставляет в голове появиться нечто, под названием «совесть», кажется. Так неприятно, что хочется волком выть, а когда смотрит в эти искорки в глазках-карамельках, то и вовсе от самого себя противно, почему-то.***
Дьявол целует пухлые губы, что доводят до безумия. В волосы впутываются пальчики, приятно оттягивая, отчего утробный рык в поцелуе пропадает. Он жадно водит языком во рту Чимина, обсасывает его язык и проводит им по нижней губе. А Чимин такой покорный, такой любопытный и запутавшийся. В его глазах дымка возбуждения, что туманит взгляд и сознание. Потому-то он и тянется к мужчине, трясётся от некоего страха, правда, а сомнение ещё гложет, но подставляет свою шею на истерзание. Он хмурит бровки, когда понимает, что теперь ему легче даётся откидывать все мысли и затыкать свою праведность. Теперь он чаще думает о неположенном, о запретном, о том, как же ему хорошо после этой непристойности, что он позволяет себе только с Чонгуком. — П-почему сейчас это не кажется таким порочным и плохим? — в дрожащих глазах образуются влажные озёра. — Мне страшно… я сам становлюсь плохим? Такой маленький, беззащитный, всё ещё невинный. А Чонгук нависает над ним опасным хищником, вжимает в постель и не стыдится. Он оглаживает светлую кожу скулы, наслаждаясь её мраморной гладью, на чьём фоне своя смуглая такой мрачной казалась. — Нет, — тихо выдыхает мужчина, опаляя дыханием эти невозможные щёчки, — разве ангелочек, вроде тебя, может стать плохим?.. «Я просто тебя немного испорчу» — додумывает дьявол, когда страстно вгрызается в приоткрытые губы. Он срывает с юного тела всё лишнее, до покраснений сминает мягкую округлость, закидывая ножку на свою талию. Шлепок раздаётся вместе с высоким стоном, разбавленный пошлыми звуками мокрого поцелуя. Податливое тело изгибается в пояснице, когда Чонгук резко дёргает его на себя и всасывает чувствительную бусинку на торсе. Член мальчишки о свой собственный трётся, и дьявол в руку берёт сразу два, начиная водить ладонью. Чимин смущённой краской покрывается, пытаясь сжать ножки, но тот их властно раздвигает ещё больше, шлёпая по ягодице. Чонгук чуть приподнимается, продолжая дрочить по своему большому, и маленькому аккуратному члену ангела, что млеет от контраста. А другой рукой мнёт внутреннюю часть бедра, массирует, пока не закидывает стройную ножку на своё плечо. Мужчина был на пределе, член набух и уже капельки из головки просвечивались, потому и смазал быстренько пальцы подготовленной заранее смазкой, вставляя в не разработанную ещё дырочку. Ангел не щадит таких высоких, приятных стонов, принимая раз за разом пульсирующую плоть. А Чонгук не щадит его задницу, вдалбливаясь всё быстрее. Он сам глухо стонет от того, как же чертовски сексуально выглядит под ним такой раскрепощённый Чимин, как до головокружения сжимает член в себе и неосознанно сам поддаётся толчкам. Чонгук резко выходит и грубо переворачивает его на живот, хватает за бока и мощно насаживает, выбивая из глаз кристальные слёзки, а изо рта громкий вскрик. По половинке аппетитного зада несколько раз подряд ударяют, наслаждаясь жалобными всхлипами. А после ласково оглаживает покраснения, при этом нещадно членом вдалбливается глубже в извивающееся тельце. Коленки Чимина больше не выдерживают, и он плюхается на постель пластом. Чонгук на момент останавливается, устраиваясь удобнее, руки расставив по обе стороны от него, нависает полностью, целует в заднюю часть шеи, тазом продолжая рваные толчки. Дьявол трахает так, что грешному ангелу хочется выкрикнуть «о мой Бог!». Чимину ужасно стыдно, но до такой же степени приятно. Так странно, очень грязно и опошлено, но, проклятье, ангелок не знает, как справляться с этой сумасшедшей тягой к этому сексуальному мужчине. А Чонгук не может оторваться от этого тела, не перестаёт восхищаться высокими стонами и завороженно смотреть на полуоткрытые глаза. Он голову теряет от его сладких, тягучих поцелуев, глубже член толкая в растраханного задрожавшего мальчишку, кончая с протяжным стоном. Должен оттолкнуть, сбросить с себя и вообще выгнать ангела или уйти сам. Должен ненавидеть его и презирать так же, как и всех остальных в этом проклятом мире, где их пути могли пересечься только один раз и закончиться смертью ангела. Судьба же штука интересная, любит издеваться. Однако дьявол не отпускает, в своих сильных руках хрупкого Чимина держит, что дрожит не то от страха, не то от полученных ощущений, а может и от всего вместе. Мужчина понимает, что не обязан обнимать его сейчас, но тело не слушается, когда другой так трепетно и доверчиво жмётся спиной к его груди. Чонгук изначально в свой дом пустил святое создание с целью заполучить это тело, ради секса, никак не больше. И ему не нравилось возникшее как-то желание оставить мальчишку себе ещё на некоторое время, если не насовсем. Не нравилось это ужасное чувство привязанности к нему. Будто груз на себе тащит и чем-то обременён. Нет, он не хотел быть зависимым от какого-то мальчишки. — Завтра можешь уходить, — выпаливает тихо мужчина, утыкаясь лицом в светлый затылок и вдыхая приятнейший запах персикового шампуня. — П-почему?.. — шёпотом спрашивает Чимин, весь сжимаясь, вмиг почувствовав себя таким жалким, чересчур открытым. — Потому что я уже получил, что хотел, — отрезает резко, может и жестоко, но так и есть. — Я не понимаю… — шепчет дрожащим голоском Чимин. На самом деле, прекрасно понимая, но не желая этого принимать. Однако его моментально охватило ощущение, что им попользовались, а теперь хотят выкинуть. Вот так просто, вот так быстро. Чимин не успевает ничего ответить, потому что проваливается в сон с надеждой, что фраза дьявола окажется шуткой. Что он так же будет сидеть в своём кабинете, когда придёт ангел и скажет, что ему холодно спать одному, ведь Чонгук тёплый и не ругается, когда мальчишка греет озябшие пальчики и ножки о его тело. Чонгук же не злой, он не такой, каким его все считают. Он не бьет, не обижает и не кричит. Даже не возражал почти, когда Чимин упросил его на то, чтобы он мог погладить пёсиков. Хотя адские псы не лучшие питомцы, и уж тем более не для ласки, но дьявол одним своим жёстким взглядом заставил существ жалобно заскулить и склонить головы, чтобы ангел мог спокойно, без вреда для себя, почесать за ушками и погладить. И одарил тогда Чонгука такой сияющей счастливой улыбкой, у которого внутри перекрутились в узлы несколько органов точно. — Так… вы говорили серьёзно? — мнётся Чимин, теребя кружевные рукавчики белой рубашки. — Да, ты можешь уходить, — с беспристрастным лицом произносит Чонгук. — Я не буду трогать ту женщину и запрещу всем демонам. — А вы не лжёте? — сводит брови тот. — В прошлый раз вы меня обманули… — Проваливай, Чимин, — сквозь сжатые зубы почти что рычит дьявол, заставляя мальчишку вздрогнуть и поднять на него округлённые глаза. — Тебе не место здесь. — Но я так привык… — Я — дьявол, а из-за тебя, какого-то хрена, сижу в пушистых тапочках в кабинете со сраными цветочками! — прерывает с чуть повышенным тоном Чонгук, глядя ему прямо в глаза. — От твоей ангельской ауры блевать тянет… — Да вы тоже не подарок, знаете ли! — вдруг возмущается ангел. Чонгук сжимает кулаки и ближе подходит к мальчишке, возвышаясь над ним. — Не вякай на меня, святоша. Ты часто забываешь, кто стоит перед тобой… — Чонгук, — не теряется тот, сглатывая ком, — передо мной стоит Чонгук. Дьявол глаза расширяет и смотрит так растерянно, непонимающе, а сердце чёрное предательски сжимается внутри прогнившей грудной клетки, когда на щеку опускается маленькая ладошка. — Вы ведь не такой, как о вас говорят. Вы хороший. На мгновение Чонгук забывает обо всём на свете. О том, что он, чёрт возьми, дьявол, исчадие Ада, что перед ним милейший ангел, который совершенно не вписывается в его жизнь и делает её совершенно иной. Даже думает о том, чтобы наплевать и велеть ангелу навечно оставаться в его покоях. Но мгновениям суждено заканчиваться, являя после реальность. Чимина перехватывают за кисть и отодвигают от своего лица, до боли сжимая. — Только для тебя одного я был таким, — как-то горько хмыкает Чонгук. — Но маленькому ангелочку не место рядом с дьяволом. Я убиваю таких, как ты. Вот оно. Вот отчего в глазах напротив страх заселяется, и тело непроизвольно шаг назад делает. — Что, не думал об этом? — изгибает бровь в вопросе он, надвигаясь на пятившегося ангела, продолжая: — Не думал, что я вырываю ваши чистые белые крылышки и втаптываю их в грязь? У Чимина преграда сзади в виде массивной двери, а спереди вдруг изменившийся в лице дьявол. Сердце от страха колотится, коленки дрожат и рука в цепком захвате пульсирует. — З-зачем вы говорите такие страшные вещи? — Страшные? Это правда, детка, — скалится мужчина, вплотную прижимаясь к нему. — И то, что я ещё не сделал этого с тобой, не значит, что не сделаю когда-то. У Чимина не просто испуг — в глазах дикий ужас и подступающие слёзы. Он не мог поверить, что Чонгук способен на такое, но инстинктивно боязно и страшно от услышанного. — Отпустите меня, прошу… — всхлипывает ангел, голову вжимая в плечи. Чонгук сильнее сводит челюсти и расслабляет хватку, нехотя выпуская руку совсем. Тот её к себе сразу прижимает, словно раненую лапку, и не двигается, чем раздражает ещё больше дьявола, что успел на самого себя десять раз разозлиться. — Проваливай отсюда, Пак Чимин, — медленно проговаривает он, наслаждаясь в последний раз близостью с мальчишкой, его красивыми, мягкими чертами лица. — И больше не попадайся мне на глаза. С громким шмыганьем носика ангел срывается с места и дергает ручку двери. На ватных ногах Чонгук доходит до тронного зала, когда бег из коридора стихает. Он проводит глазами по чёрному мрамору и натыкается на длинное белоснежное пёрышко. — Послать за ним кого-то? — спрашивает демон, когда его господин уже битых минут двадцать прокручивает в руках вещицу. — Нет, — отрезает Чонгук, взгляд не сводя от ангельского пера, раскинувшись вальяжно на своём троне. — Кто ты говорил, массово убивает наших? — Специально обученная группа ангелов, господин. Мы с такими ещё не сталкивались… — Я сам с этим справлюсь, — суживает холодные глаза Чонгук, «подарок» наконец пряча во внутренний карман своего чёрного пальто. — Проследи, чтобы моя кроха спокойно себе приглядывала за школьниками и никуда не совала свой носик. — Слушаюсь, — откланивается демон. Чонгук встаёт с мрачного железного трона, спускаясь вальяжно по ступеням с пьедестала и свистит своим адским псам. Два огромных чёрных волка, в глазах которых пламя и жажда убийств, из ноздрей дым, а из-под острых когтей искры, оказываются с двух сторон от высокого мужчины с беспристрастным, холодным лицом дьявола. Не все ангелы святые. Чимина уже нельзя назвать таковым. Возможно, его испортил сам дьявол, а возможно просто-напросто к себе привязал, приласкал и сам себя в плохую привычку мальчишки ввёл. Не все демоны — зло. Даже король Ада пал под ангельские чары, но только для него одного был мягким. И только на него одного никогда не поднимет руку, в обиду не даст и защищать до последнего будет. Но ангелы есть ангелы, а демоническую натуру не подавить. Их вражда вечна, как мир. И с этим ничего не поделать.