***
Бывало ли у вас такое, что накануне вечером вы ложились спать заболевающим, а просыпались окончательно больным? Когда, открыв глаза и недоверчиво взглянув в лицо новому дню, вам начинало вдруг казаться, что осенняя тьма вот-вот выдавит оконные стёкла и вольётся в комнату, затопит её доверху, и вы захлебнётесь в этой черноте? У Джина бывало. И именно так начался для него этот день. Ещё вчера он чувствовал себя лишь слегка простуженным, и, выпив перед сном горячего чаю, устало зарылся в огромное одеяло; но, проснувшись сегодняшним утром, Джин понял, что безнадёжно заболел. Выглянув из-под одеяла одним сощуренным глазом, парень не сразу понял, какое сейчас время суток - всему виной была мрачная погода: будто весь мир оказался сегодня пронизан этим угрюмым болезненным состоянием. Зажмурившись и глубоко вздохнув, Джин ощутил на своем плече лёгкое прикосновение длинных волос, а спустя миг - тёплое прикосновение сухих губ на своей щеке. - Доброе утро, любимый, - промурлыкала Маргарет. - Доброе… - Ничего доброго в этом утре точно не было. - Я сегодня останусь дома. Надо позвонить на работу. - Что случилось? - Она приподнимается на локте, стараясь заглянуть в лицо Джина, что всё ещё было спрятано в одеяле. - Я заболел, - сонно буркнул Джин. - Бе-е-е-едненький, - с приторной жалостью протягивает Маргарет. - Я позвоню, а ты оставайся в постели, - бросает она уже на ходу, вставая с кровати и направляясь к двери. Как только девушка вышла, Джин расслабленно выдохнул. Маргарет действовала ему на нервы. Она, несомненно, была заботливой, доброй, любящей и весёлой… Но он не любил её. Поэтому ничего, кроме раздражения и извечного стремления максимально увеличить дистанцию между ними, Маргарет у своего мужа не вызывала. Всё, чего он хотел - остаться в этот день в полном одиночестве, бесцельно провалявшись в постели, не контактируя ни с одним человеком… Может быть, почитать книгу… - Я позвонила, - врывается раздражающий голос в такую гармоничную еще секунду назад тишину. - Спасибо. - Пойду собираться на работу, а ты отдыхай сегодня, не вставай! Я приготовлю завтрак и оставлю на кухне, - говорила Маргарет, собирая кое-какие вещи по комнате; достала глянцевый женский роман с книжной полки и забросила в сумку. - И как ты только можешь это читать… - пробурчал Джин из-под одеяла. - А что? Хочу девочкам на работе кое-что показать, - отвечает Маргарет, - там такие красивые романтичные штучки… - Несколько двусмысленно понижает она тон. - Знал бы ты, какие… - И знать не хочу. - Ну и отлично, - улыбается она без тени обиды. - Так, я постараюсь вернуться пораньше. А на обратном пути… Окончание фразы удалялось по направлению к ванной, а затем и вовсе исчезло за негромко хлопнувшей дверью. Однако отголосок этого назойливого визгливого голоса все еще звучал в голове Джина. «Как длинный хвост скрывшегося из вида животного… Но всё еще заметный… Из-за угла… Нет, из-за поворота… Нет…» - думал он. Через несколько секунд Джин резко подскочил и бросился к письменному столу, стоявшему в углу комнаты, торопясь записать эту великолепную мысль. От резкого движения голова моментально начала болеть. Глаза ощущали давящее изнутри напряжение, когда Джин напрягал зрение в полумраке, спешно записывая слова. Пожалуй, Маргарет всё-таки была права - лучше Джину остаться сегодня в постели и позволить себе отдохнуть. Исписав несколько строк размашистым, неровным почерком, Джин вернулся к кровати. Развернулся спиной, зажмурился, и, широко раскинув руки, упал на одеяло - матрас отпружинил, несколько раз качнув усталое тело, и комнату вновь накрыла лавина густой тишины.***
Джин любил читать классическую литературу ночью при свете лампы, пить чёрный кофе и смотреть трагедии Шекспира в театре. Маргарет любила свежесрезанные розы, изысканные украшения и псевдонаучные книги о сверхъестественном. Джин любил изучать всё новое, любил рукописные письма и своих старых друзей. Маргарет любила туфли. Именно поэтому Джин так наслаждался каждой выдавшейся возможностью своего уединения - они с Маргарет были слишком разными, чтобы наслаждаться своим уединением вместе. Вот и сегодня Джин, сидя за письменным столом в пижаме, упивался каждой секундой такой долгожданной тишины. Он читал, закинув ноги на угол стола, целиком и полностью погрузившись в окружавшую его тишину. Иногда изящные пальцы скользили к краю страницы и аккуратно переворачивали ее, словно боясь повредить.Блаженен он был в золоте полудня, Среди цветов, что для него цвели.
Взгляд мгновенно замер на этих строках. Книга вдруг напомнила Джину того, для кого когда-то цвели все цветы мира. Того, кто вечерами любил сидеть в кресле напротив, и, грея руки чашкой медового чая, украдкой рассматривать красоту сосредоточенно читающего Джина. Того, кто оставлял своими поцелуями гранатово-алые следы, несколько дней потом темнеющие на коже… Джин внезапно ощутил, что тишина перестала быть гармоничной и удовлетворяющей, а стала каменной, начала давить всей своей тяжестью на плечи и грудь, затрудняя каждый вдох. Строки перед глазами превратились в свинцовые пули, и неслись безжалостно, попадая точно в цель, отнимая чёткость у всего видимого от наполняющих глаза слез. Книга была порывисто отложена, очки - сняты, дрожащие пальцы - с силой прижаты к глазам.