Now there's gravel in our voices Glass is shattered from the fight In this tug of war you'll always win Even when I'm right ‘Cause you feed me fables from your head With violent words and empty threats And it's sick that all these battles are what keeps me satisfied © Rihanna «Love the way you lie. Part II» Называешь меня раздражителем В наших ссорах, таков уж твой нрав. И выходишь всегда победителем. Даже если, сам знаешь, не прав. Каждый свято хранит свои тайны. Я тебе о моих не скажу. В них случайности — не случайны. В них Ты — всё, чем я дорожу. -Lisyona-
Жизнь была прекрасна. Еда стала вкуснее, а уроки — интереснее. Посиделки с друзьями — веселее, проблемы — решаемы и незначительны. В жизни Гермионы Грейнджер всё встало на свои места, а сама девушка обрела почву под ногами, сбросив тяжёлый якорь и закрепившись на одном месте. Она была влюблена, пусть внутренности временами скручивало от страха, но радостное незнакомое чувство грозило разорвать лёгкие и вырваться наружу безудержным потоком эйфории. — Ты как-то по-другому выглядишь, — пытался разобраться в изменениях Рон, стараясь отвлечься от эссе по Заклинаниям, — Ты какая-то счастливая и спокойная. — Мечтательная, — поддакнул Гарри, одаривая Гермиону теплой улыбкой, — Тебе подарили редкий фолиант? Эльфы всего Соединённого Королевства свободны? Ты придумала, как нам избежать этот идиотский бал-маскарад? Ну, рассказывай, — Гарри с готовностью удобно уселся в кресле в гостиной, где друзья расположились за столом и корпели над домашним заданием. Привычную троицу разбавляла Джинни, которая снова поссорилась с Дином и предпочитала прятаться от его негодующего взгляда в самом темном углу, по совместительству являвшимся негласным местом Золотого Трио. — Рассказать что? — Гермиона попыталась невозмутимо встретить взгляд зелёных глаз, но в итоге расплылась в ответной улыбке, — Не о чем рассказывать. Поверь, ты не захочешь знать, — да уж, Гарри бы сразу потащил её в Больничное крыло или к директору. — Почему? — искренне удивился он. — Потому что наша Гермиона влюбилась, — раздался голос Рыжей из-за огроменной книги. Мальчики как-то стушевались и переглянулись между собой. Впрочем, их реакция была зеркально противоположной. — Ух ты, — невесело протянул Рон, — И почему же мы не захотим об этом знать? — буркнул он, что-то усиленно разглядывая в камине. — Если я не скажу, то вы начнёте воображать черт знает что. Ладно, мне кое-кто нравится, но я не готова это обсуждать. Тем более это не точно и не всегда гладко, поэтому и говорить не о чем, — пожала плечами Гермиона, покраснев под внимательным взглядом Гарри. — Это же здорово, Герм, — искренне отозвался Золотой Мальчик, — Конечно, это твоё дело, но я очень рад. Ты действительно светишься изнутри, как бы банально это не звучало, — Гермиона осталась довольна исходом их разговора, но Джинни не собиралась ставить точку в обсуждении. — Гермиона не хочет нас расстраивать, потому что вы вряд ли одобрите её выбор, — насмешливо протянула Рыжая. — Что ты знаешь об этом? — резко спросила Гермиона, чувствуя, как предательски сковало желудок, словно кто-то льда насыпал. — Дай угадаю, — Джинни решительно отодвинула учебник, глядя Гермионе прямо в глаза, — Мрачный тип, злой, темный, опасный, уверенный, заносчивый, мнительный, умный, чего уж скрывать, эффектный, саркастичный и… Ой, у меня пальцы закончились, — младшая Уизли закончила загибать пальцы и в притворном удивлении покачала головой. Каждое слово жалило и попадало в цель. «Откуда она знает? Как?» думала староста, сверля подругу глазами. — Ты влюбилась в слизеринца? — Гарри округлил глаза, — Если мы говорим про «темных личностей». Я бы предположил Смита из Пуффендуя, но, боюсь, эффектным и умным его не назовёшь, — вяло пошутил он. Гермиона чувствовала, что когда она отвергнет пару десятков кандидатур, Снейп всплывёт даже в контексте какой-либо искромётной шутки, а она возьмёт и выдаст себя с головой, учитывая прозорливость Джинни Уизли. Нужно было что-то решать. — Бинго, Гарри! — закричала Джинни, становясь очень неприятной личностью в глазах Гермионы Грейнджер. Зачем она раздувает эту тему? Разве подруги так поступают? — Какое тебе дело, Джиневра? — холодно протянула Гермиона, скрещивая руки на груди в защитном жесте, — Задевает мой выбор? — и девушки зло уставились друг на друга. — Это Крам, да? — вклинился Рон, отводя взгляд от огня. Он словно и не слышал их перепалку, — Темная личность, эффектный, умный… Прекрасно летает на метле, — добавил он не к месту. Гермиона собиралась разразиться смехом, но… передумала. Мерлин, Рон, милый Рон, дал ей нежданный козырь. — Хорошо, это Виктор, — призналась она, мысленно ликуя над рассеянным выражением лица Джинни. «Выкуси, дорогая», — Я думала, что мы уже прошли этот этап, но переписка поменяла мои взгляды на наши отношения. Но Виктор публичная личность, поэтому я не хотела пока ничего говорить. Отношения на расстоянии — это так наивно, но… — староста развела руками, мол «Что поделать? Сердцу не прикажешь». Гарри снова улыбнулся, кажется, с облегчением. Он всегда хорошо относился к Виктору. Рон сморщился, словно ему под нос положили гной бубонтюбера. Что поделать, это была какая-то детская игра «против» Крама, а с предубеждением трудно бороться. Джинни выглядела задумчивой и сканировала Гермиону пристальным взглядом. Казалось, у Рыжей остались к ней вопросы. — Крам? — Джинни приподняла бровь в лёгком удивлении, — Я думала — слизеринец. — Ну что ты. Слизерин больше твоя тематика, если ты понимаешь, о чём я, — протянула Гермиона, с удовольствием наблюдая, как подруга сливается со своими волосами. Эффект бумеранга в действии. Не нужно было устраивать этот цирк, зная, что Гермионе Грейнджер есть что ответить на подобные выпады. Мальчики только переглянулись и решили не влезать в спор девчонок. Они прекрасно знали, как легко можно остаться крайними, — Ладно, раз уж мы расставили все точки над «i», то я, пожалуй, пойду спать, — Гермиона решительно поднялась с кресла, когда в окно постучалась сизая сова, привлекая внимание в тишине полупустой гостиной. Староста подумала о насмешках судьбы, узнав в птице Софию, сову Виктора Крама. Помяни чёрта. Девушке, впрочем, стало стыдно за подобные мысли, и она пересекла комнату, впуская нежданную гостью, которая уронила перед ней письмо и взлетела на спинку кресла поближе к камину, греясь в тёплых отблесках огня, уставшая с дороги. — Виктор написал, — бесцветным голосом пояснила Гермиона друзьям, которые наблюдали за ней. Нужно было радоваться такому стечению обстоятельств, но внутренний голос упорно твердил, что она нажила себе проблемы, и ком лжи увеличивается в геометрической прогрессии, стремясь поглотить её под лавиной стыда и обмана. Гермиона почти закрыла дверь в спальню, как вдруг в проёме материализовалась Джинни, уверенно заходя следом за хозяйкой комнаты. — Не помню, чтобы звала тебя, — нахмурилась Гермиона. Обида на подругу всё ещё давала о себе знать. — Ладно, у меня есть ощущение, что я провинилась, — Рыжая с ногами забралась на кровать и неуверенно посмотрела на старосту, — Кажется с Дином всё. Точка, — девушка пожала плечами, — Не то чтобы это было смертельно, но меня нервирует это напряжение между нами. Напряжение бывает приятное. Когда химия, искры, недосказанность, — мечтательно протянула Джинни, — А у нас только большой знак вопроса и желание заавадить друг друга. Плюс, я была уверена, что ты встречаешься с известным нам слизеринцем, — Гермиона слушала подругу внимательно, когда к ней закралась мысль, что они разговаривают о разных вещах. — Мне очень жаль, что у вас с Дином ничего не вышло, но давай без этих загадок. О каком слизеринце идет речь? — решила прощупать почву староста. — О Малфое, конечно, — фыркнула Рыжая, заставив Гермиону искренне рассмеяться. Джинни внимательно смотрела на подругу и улыбнулась в ответ на такую искреннюю реакцию, — Знаю-знаю, я сошла с ума. Но только идиот не заметил бы ваших «секретиков» тогда в классе. Вы так говорили о загадочном «парне», что я решила, вы так шифруетесь, — Гермиона схватилась за бок. — О, да. Мы оба старосты, ненавидим друг друга. Я влюбилась в его высокомерие, непонятую ранимую душу и красивые глаза цвета асфальта в жаркий летний день. Я — грязнокровка, и он делает всё, чтобы держаться от меня подальше, но соблазн так велик. И в этой ненависти рождается страсть, и умница Грейнджер решает стать Леди Малфой наперекор здравому смыслу и друзьям, — Джинни рассмеялась, наконец-то повеселев. — Ой, Герм, тебе нужно писать романы. Каюсь, виновна! Именно так я и решила. Зря я, наверное, почитываю женское чтиво, — шепотом добавила она, и девушки рассмеялись, — Не сердись, а? Очень рада, что у вас с Виктором всё хорошо. Ты стала такой смелой в разговорах, появился этот блеск в глазах и вызов… — И внутренний стержень, и раскрепощенность, — поддакнула староста. С плеч упала огромная ноша, когда Гермиона осознала, что Джинни не знает, насколько её предположения невинны в сравнении с действительностью. Лучше влюбиться в Малфоя, чем в Снейпа. — Вот видишь, какая я дура, — Джинни поднялась, довольная тем, что обиды забыты, — Оставлю тебя наедине с твоим письмом. Надеюсь, там что-то очень приятное, — Рыжая многозначительно подмигнула Гермионе и вышла из комнаты. Виктор писал последний раз в июне, поэтому она не ждала от него вестей раньше Рождества. С чего вдруг это незапланированное письмо? Не желая терзаться попусту, Гермиона начала читать. Дорогая Мия, Я знаю, что давно не писал тебе. Однако жизнь — странная штука. Ты, наверное, знаешь последние новости квиддича? Уверен, Гарри и Рон просвещают тебя чаще, чем тебе бы хотелось. Я хочу, чтобы ты узнала новость раньше, чем прочтешь об этом в «Пророке». Я заключил контракт с «Паддлмир Юнайтед». Клуб переживает расцвет. Они обновили полностью состав команды и предложили потрясающе выгодные условия. Я не ухожу из сборной Болгарии, но сменить клуб — это как глоток свежего воздуха. Давно хотел пожить в Англии, очень уж меня впечатлила ваша страна. Надеюсь, что мы сможем видеться чаще, Мия. Кстати, думаю, тебе будет интересно. Мне написал Альбус Дамблдор. Признаться, я был крайне удивлен и заинтригован. Я считаю, что ваш директор — лучший волшебник из ныне живущих. Он, конечно, известнейший фанат «Паддлмир Юнайтед», как он и сам пишет, но вряд ли он решил выразить мне свои поздравления лично. Дамблдор выражает желание встретиться, что выглядит довольно необычно, но я рад увидеть Хогвартс ещё раз. P.S. Так как директор дает мне статус приглашенного гостя в Хогвартсе, я с превеликим удовольствием приглашаю тебя на бал-маскарад (об этом Дамблдор тоже упомянул в письме). Я решил воспользоваться этой благоприятной во всех отношениях ситуацией и пригласить тебя. А то вдруг твой рыжий друг в этот раз наберется храбрости и позовет тебя раньше. Надеюсь на твое согласие. Искренне твой друг, Виктор. Твоюматьтвоюматьтвоюмать. Гермиона со стоном откинулась на кровать. Знаешь что-нибудь о мгновенной карме, Грейнджер? Получите. Распишитесь. И, уйдя под одеяло с головой, Гермиона постаралась собраться с мыслями. Твою мать.***
Эйфория длилась недолго. Её сменила неуверенность. Северус отдалился, отгородился стеной и ушел в глухую оборону. — Здравствуйте, Профессор. — Мисс Грейнджер, — сухо отвечал он. — Мисс Грейнджер, как действует заклинание «Гибель Воров»? — Эти чары накладывают на предмет, который впоследствии выявляет все виды маскировки и любые чары. Относится к охранным заклинаниям. — Десять баллов Гриффиндору за прекрасный ответ, Мисс. Снейп продолжал безучастно смотреть в стену, а студенты перестали удивляться новой «любимице» учителя по ЗОТИ. — Сэр, когда мы будем практиковать окклюменцию? Мне кажется, что вся возможная предосторожность и теоретическая подкованность соблюдены, — мягко настаивала она. В ответ лишь язвительное: — Не думаю, что хочу ещё раз пройти через это, Мисс Грейнджер. Заново. Параграф тридцать семь. Гермиона была готова к такой реакции и всячески подбадривала себя. Она влезла на чужую территорию и вытащила мрачного профессора из зоны комфорта. Конечно, Северус Снейп будет стараться уколоть её, заставить передумать, образумиться, прийти в себя. Нужно продержаться и посильнее прикусить щеку, чтобы не ляпнуть в ответ какую-нибудь дерзость. Главное не дать ему повода вышвырнуть её из класса и отгородиться ещё сильнее. Поэтому Гермиона смиренно соглашалась со всем, пытаясь уверить саму себя, что её потуги будут вознаграждены в конце, когда у их истории настанет счастливый конец. Самовнушение — великая вещь, но сомнения, как капли воды, точили камень уверенности. А вдруг она ему безразлична? А может она навязывается? Что она может дать ему? Что вообще кто-то может предложить Северусу Снейпу? Да, Гермиона Грейнджер не писанная красавица. Да, она молода и не имеет багажа жизненного опыта за спиной. Да, она не умеет готовить и предпочитает книги людям. Однако, во всем этом можно выделить и положительные стороны. Готовить можно научиться, было бы желание. Гермиона достаточно эрудирована, плюс Северус тоже любит чтение и уединение. В молодости есть свои плюсы, она хочет получить от жизни все и ещё не пресытилась ею. Может быть, этого вполне достаточно? Тем более, у самого Северуса Снейпа был внушительный список достоинств и недостатков. Зачем стремиться к идеалу? В несовершенстве вся прелесть жизни. Так Гермиона и думала, идя с собрания старост, на котором она почти сорвала горло, споря с Малфоем, который небрежно и надменно критиковал любые её решения и предложения. Поэтому споры длились допоздна, не увенчавшись успехом. Разозленная на всех и вся, Гермиона выскочила из классной комнаты, сопровождаемая его насмешками и саркастичными замечаниями. — Грейнджер, вызывай этих… огнечеловеков. Ты же сейчас загоришься от праведного гнева, — ехидно заметил он, забрасывая сумку на плечо. — Пожарные, Малфой. Тебе не мешало бы походить на маггловедение, — буркнула она, стремительно двигаясь прочь по коридору, — И хватит идти за мной! — Я что, похож на магглолюба?! Это к Уизли, убогая. И не воображай себе черте что. Подземелья, вообще-то, в том же направлении, дура, — увещевательным тоном добавил он, а Гермиона с неудовольствием поняла, что Малфой прав. — Хотя, наверное, постою у окна, подожду, пока ты свалишь отсюда. Мне как-то мерзко идти с тобой рядом, — посетовал слизеринец, останавливаясь у одного из витражей. Гермиона фыркнула и поспешила уйти, но голос Малфоя-младшего догнал её спустя несколько секунд. — О, убогая, а женишка-то уводят, — Гермиона резко развернулась, готовясь к новой перепалке. — Что за бред, хорёк? Сколько можно говорить про моего «женишка»? Это старая избитая тема, поэтому уже не интересно. — Да нет же, смотри! Это, кажется, мама Блейза. Вот тьма! Грейнджер, суши весла, приплыли. За таким лайнером тебе не угнаться, — блондин оценивающе окинул взглядом старосту и неодобрительно хмыкнул, — Корма мелковата будет. Если бы не печальная судьба её избранников, то женился бы, не раздумывая, — мечтательно протянул он с мерзкой ухмылкой на губах, снова возвращаясь к происходящему за окном, — Впрочем, это не мешает мне думать о ней. — Омерзительно, Малфой, — ответила Гермиона, приближаясь к нему. Она до последнего думала, что это какая-то шутка, и Малфой просто дразнит её. Но нет. В свете иллюминации замка Персефона и Северус были как на ладони, идя к аппарационному барьеру. Было так странно видеть, как какая-то женщина может спокойно нарушить его «святая святых» и взять профессора под руку. Снейп же в ответ не испепелил нахалку взглядом, не отдернул руку, не запустил в неё чем-то неприятным. Нет, пара спокойно совершала свой променад, в то время как Гермиона сгорала от непрошеной, жалящей, неизвестной до этого ревности, — Лайнер говоришь, — растерянно произнесла она, словно ни к кому не обращаясь, — А я что? Лодка? — Ты — баржа с навозом, Грейнджер, — тихо прошептал язвительный голос позади неё, — Снейп, конечно, не слиток золота, не знаю почему Персефона вьётся вокруг, но мама часто говорит, что Забини всегда получает всё, что захочет. Смекаешь? И Гермиона промолчала, слушая, как стихает стук ботинок за спиной. Ей вспомнилась их единственная встреча с Персефоной Забини. Снейп был тогда очень груб с женщиной, а та даже бровью не повела. А сейчас и вовсе смогла завладеть его безраздельным вниманием. В то время, как сама Гермиона Грейнджер мелкими шажочками идёт к слабо очерченной цели, Персефона легко и непринужденно преодолевает километры без каких-либо последствий. Как же за нею угнаться? И, обуреваемая вихрем эмоций, девушка отступила в темноту и ушла к себе, пытаясь успокоиться и не поддаваться панике.***
Дорогой Виктор, Новость прекрасная! Я буду рада встретиться с тобой здесь, в Англии. Приглашение от Профессора Дамблдора — это очень подозрительно. Здесь есть над чем подумать. Спасибо, что делишься со мной. Боюсь, что я не могу ответить тебе согласием и пойти с тобой на бал… И тут её письмо обрывалось. Шли дни. До бала оставалось чуть больше недели. Замок гудел как настоящий улей в пик активности. Гермиона много раз садилась за письмо для Виктора, но каждый раз не могла найти достойную причину для отказа. Пойти на бал одной? Наверное, это правильно. С другой стороны, возможно, Северусу Снейпу плевать, с кем и куда она может пойти. Кто знает, может, сам Профессор будет в сопровождении небезызвестной женщины. На этом месте девушка всегда старалась переключиться на другое, чтобы не начать очередной сеанс самобичевания. Гарри несколько раз побывал на занятиях с Профессором Дамблдором, где они просматривали воспоминания о ранних годах Волан-де-Морта (Гарри настаивал, чтобы они не боялись этого имени, и она правда старалась). Это было ужасно увлекательно, и друзья с открытыми ртами слушали эти истории. Уж очень странно было представить Темного Лорда обычным ребенком. Загадка крестражей так и оставалась загадкой. В итоге Гермиона каждый вечер перед сном читала заметки Герпия Злостного из потрепанного дневника, пытаясь найти новые зацепки и подсказки, но получала только сны. Они изматывали её, забирали последние крохи энергии, и Гермиона не высыпалась уже больше недели. Ей снились озеро, старик, зеркало, «тёмная» Гермиона в отражении и цифры, цифры, цифры.39, 47, 00, 20, 02, 00.
Гермиона знала их наизусть, словно эти цифры высекли у неё в подсознании. Однако, прочитав несколько сочинений по нумерологии, девушка так и не нашла никаких таинственных значений и необычных сочетаний. То ли от постоянных бесплодных попыток решить загадку, то ли от недосыпа, то ли от неуверенности в себе, но Гермионе казалось, что она — оплавившаяся свеча. Староста горела от ревности, растекаясь воском негатива и плохого настроения. Катализатором служила Персефона Забини, которая проводила какую-то проверку и была частой гостьей Хогвартса, периодически появляясь в Большом Зале. Сидела колдунья исключительно рядом с Северусом. Её Северусом! В такие моменты Гермиона жалела, что в ней недостаточно сил для магического выброса, иначе она бы швырнула итальянскую красавицу прямиком в окно. Ей не нравилось, что эта женщина стала объектом всеобщего внимания. Парни стали исправно посещать завтраки, обеды и ужины без опозданий и обсуждали её без умолку. Даже Гарри и Рон отметили красоту негласной соперницы, окончательно испортив настроение Гермионе. Девушки гадали, какие дизайнеры одевают модницу и спорили о том, делала ли Мисс Забини какие-то операции или иные магические процедуры. Гермиону раздражало, что Северус Снейп всегда поддерживал разговор со своей собеседницей и выглядел вполне умиротворенно. Ладно, выглядел он как обычно, но Гермионе казалось, что профессор крайне расположен к Персефоне. Староста даже похудела, потому как подобная картина всегда отбивала у неё желание есть, но она все равно упорно шла на завтрак, обед и ужин, потому что должна была это видеть. Вот такой вид мазохизма, но Гермиона предпочитала быть в курсе любых изменений, а не прятаться у себя в комнате. Проводя параллели с матерью Блейза, она наносила себе самые ощутимые оплеухи. То, что она записывала себе недавно в плюсы и незначительные минусы, превратилось в катастрофу. Персефона была явно умна, эрудирована, красива, похлеще любой вейлы, имела богатый жизненный опыт, состоялась как личность, имела профессиональный успех и карьеру, была обеспечена и самодостаточна, а также, будучи аристократкой, не имела никаких связей с Пожирателями Смерти. Что можно было противопоставить этому? Внутренний голос загадочно помалкивал. Занятия по научному проекту проходили плохо. У Гермионы не получался даже маломальский ментальный щит, всё валилось из рук, а накопившееся раздражение вырывалось в едких фразах. Она даже теряла баллы, настолько дерзким находил её поведение Снейп. Её решительность настораживала Северуса, и девушка всё чаще видела, как он запирает замысловатый сосуд в одном из шкафов кабинета, где проходили занятия. Гарри подробно описал друзьям Омут памяти, через который он и директор путешествовали по волнам воспоминаний на своих встречах. Девушка понимала, что Северус Снейп мухлюет и прячет часть опасных воспоминаний на случай, если она проберется ему в голову. Это было легко объяснимо, учитывая его род деятельности. Это всё говорила её рациональная часть, но токсичная Гермиона на почве ревности пробивалась сквозь голос разума и твердила: — А может, он прячет воспоминания о Персефоне, или о другой женщине? С чего ты вдруг решила, что у него никого нет? У Пожирателей хватает красивых психопаток. Помнишь, Беллатриса Лестрейндж оставила ему укус на шее? Вот и делай выводы, девочка. Гермиона Грейнджер честно боролась с внутренними демонами, но вечное их подавление приводило к неожиданным вспышкам. Так было и сегодня. Староста сидела напротив Северуса: бледная, уставшая и выжатая как губка. Ей до смерти хотелось разреветься, что было само по себе странно, хотелось, чтобы он обнял её, сказал что-то язвительное, но тёплое. Что-то, что подарит ей спокойствие и уверенность. Она так устала. Где же твой незыблемый якорь, Грейнджер? На барже с навозом течет по реке Стикс в царство Аида и Персефоны, чтоб её. — Что за романтический бред, Грейнджер? — Северус Снейп был зол. Их занятие шло уже час, а у неё не получалось как следует сосредоточиться, — Ваши мысли как на ладони. Обнять, пожалеть. Может, ещё обедом накормить? Выглядите как моль: бледная, трясущаяся и голодная. Читаете книжки всю ночь напролёт? Это. Не. Мои. Проблемы. — шипел Снейп хуже гадюки. На душе становилось всё поганее и поганее, — Это урок и моё время, которого вы так усердно добивались летом. Пора разозлиться и выдать хоть что-нибудь, Грейнджер. Легилиментс! Они стояли на вспаханной поляне с грядками, на которых росли… зеркала. Гермиона даже не удивилась. Она смогла не пустить Снейпа в свои мысли, загнав его в эдакий «предбанник». — Довольны, сэр? — резко спросила она оглядывающегося мужчину. — Довольно креативно, должен признать, — согласился Северус, — Неужели нужно разозлить вас, чтобы добиться чего-либо? Мисс Грейнджер… — Гермиона, — настойчиво попросила она, — Что вам мешает называть меня Гермионой, Северус? Это же всё в моей голове, — меланхолично заметила староста, — Я просто устала, вот и всё. — Мисс Грейнджер, не стоит забывать о субординации, — отмахнулся от нее Снейп, поморщившись. Он стал прохаживаться вдоль зеркал, глядя на стеклянную поверхность, — Слишком хрупкие вместилища для мыслей. Красиво, но непрактично, — сделал вывод Северус, профессионально постукивая пальцами по стеклу и ощупывая раму. — Субординация — прекрасная вещь. О ней надо думать, отвечая на поцелуй. Наверное, я никогда не решусь спросить это прямо, поэтому воспользуюсь случаем. Где эта грань субординации? Что мне можно? На сколько можно приближаться к телу? Метр? Два? Или может, на расстояние вытянутой руки? Возможно, я и идиотка, но мне показалось, что вы, сэээр, дали мне немое обещание, намек, что я что-то значу. Просто не вовремя, но значу, — внутреннее «я» Гермионы Грейнджер было напряжёно до предела. Она хотела откровения, хотела простого «да», а он… засмеялся. Красная пелена заволокла глаза, словно последняя капля пробила камень, раскрошив остатки самообладания. Гермиона посмотрела в зеркало, увидев понимающую ухмылку той, другой Гермионы Грейнджер, «темной», из злополучного сна, и закричала: — Протего! Сознание Северуса Снейпа, закрытое на нетронутый заржавевший амбарный замок, со скрипом открылось ей и… её вышвырнуло из сознания, а сама девушка, её физическая оболочка, вернулась в класс, обнаружив себя на полу возле высокого шкафа. Снейп стоял посреди класса, тяжело дыша, а Гермиона медленно поднималась с пола, внезапно почувствовав, что в ноге разгорается огонь. — Ай! — она привалилась к рядом стоящему шкафу, хватаясь за больную ногу. Снейп тут же появился рядом, как черт из табакерки, — Не трогайте меня, — Гермиона воинственно выставила руку, пытаясь оттолкнуть его, но Профессор будто и не заметил её манипуляции. Тонкие руки аккуратно ощупали лодыжку, нежно придерживая девушку. — Болит? Я сейчас принесу мазь и зелье. Постой спокойно. Мне нужно какое-то время, ладно? — Северус повернулся и вышел из класса, оставив обескураженную девушку зло смотреть в закрывшуюся дверь. Вот и как это понимать? Снейп только что высмеивал её и резал по живому своим «Мисс Грейнджер», а в следующую минуту эта хренова забота. Её состояние было какое-то ненастоящее. Она так хотела залезть ему в голову и найти ответы на свои вопросы. Что же ты прячешь, Северус Снейп? Позже Гермиона признает, что это было состояние аффекта. Иначе как объяснить то, что она рывком дернула приоткрытую дверцу шкафа, куда Профессор обычно убирал Омут памяти. Как там сказал Гарри? Опустить свое лицо в субстанцию? Так она и поступит. Наверное, это было самым глупым желанием, учитывая, что Северус Снейп будет в ярости, когда вернётся из лаборатории. Однако, Гермионе было плевать. Она. Должна. Знать.***
— Лили, ты серьезно? Ты же знаешь, я ненавижу свой день рождения, — темноволосый парень морщится, принимая из рук рыжеволосой девушки свёрток в подарочной упаковке. — Сев, не начинай. Открывай скорее, — молодые люди сидели в «Трёх Метлах», попивая сливочное пиво. — Хорошо. Что уж теперь, — Северус Снейп, не торопясь, аккуратно, чтобы не повредить, снял обёртку и открыл красивый бархатный футляр. Гермиона подошла поближе, чтобы рассмотреть содержимое. Это была склянка с зельем золотистого цвета. Гермиона готова была отдать руку на отсечение, что это… — Феликс Фелицис, — объявила рыжеволосая девушка, — Профессор Слизнорт проводил конкурс на лучшее зелье на одной из вечеринок «Клуба Слизней». Я победила, — улыбнулась гриффиндорка. Гермиона только что обратила внимание на этот странный дуэт парня с зелёным шарфом и девушку с красным, — Я решила, что ты достоин урвать несколько счастливых деньков, Северус, — Гермиона почувствовала тепло, исходящее от незнакомки, и невольно подошла к ней ближе, словно пытаясь погреться в этих лучах. — Эванс, ты с ума сошла? — Гермиона вздрогнула. Лили Эванс? Мать Гарри? — Это твой приз. Используй его. Я не возьму такой подарок. Как я смогу за него расплатиться, если подарю тебе заколку или книгу? — было видно, что Снейп волнуется. Он был таким… настоящим, живым, уязвимым. — Пожалуйста, возьми. Ты знаешь, я решила, что у меня всё есть. Удача и так на моей стороне, потому что у меня есть такой друг как ты. Это ли не самое ценное, что мы можем дать друг другу, — Лили накрыла его руку, протягивающую ей драгоценную склянку, — В твой день рождения я хочу сказать, как мне с тобой повезло, — Северус покраснел и решительно посмотрел в зелёные, так знакомые Гермионе, глаза, и ответил очень серьезно: — Нет. Это мне с тобой повезло. Картинка начала блекнуть и исчезать, оставляя студентов в их странном мирке. Гермиона наконец осознала что делает, но не знала как прекратить череду воспоминаний, которые Северус Снейп решил уберечь от любопытных взглядов. Как же опрометчиво она поступила. Он никогда ей этого не простит.***
— Северус! Налей мне чай, — женщина в возрасте лежала на старом замызганном диване, читая книгу. Гермиона подошла поближе, чтобы разглядеть название, с удивлением прочитав на обложке: «Грозовой перевал». — Держи, Эйлин — у Гермионы сжалось сердце при виде худого мальчика, лет десяти-одиннадцати от роду, со спутанными волосами и колючим серьезным взглядом обсидиановых глаз. Женщина взяла протянутую кружку и недовольно поморщилась. — Я — твоя мать. Имей уважение и не называй меня по имени, Северус Снейп! — А ты не называй меня фамилией этого урода! Почему мне нельзя взять твою фамилию?! — вспылил Северус, негодующе глядя на мать. Эйлин Снейп вскочила с дивана и залепила мальчику звонкую пощечину, от которой тот упал на ковер, хватаясь за щеку. Гермиона вскрикнула и бросилась к нему, желая помочь, уберечь… — Тобиас Снейп — твой отец. Ты же знаешь, как я люблю его! А ты все портишь, поджигая вещи и ломая мебель своими выходками! — закричала безумная мать. — Это называется спонтанный выброс, и ты это знаешь. Я — волшебник, и скоро я получу своё письмо и избавлю тебя от своего общества, — Снейп спокойно смотрел на Эйлин, нацепив маску безразличия, — Надеюсь, ты и твой драгоценный муж поубиваете друг друга, и мне не придется возвращаться в этот гадюшник. — Было бы лучше, если бы я умерла, да, сынок? — женщина сплюнула себе под ноги. — Было бы проще, — ответил Снейп, и Гермиона почувствовала знакомое чувство, словно кто-то убавил громкость на телевизоре, а затем сцена сменилась.***
Северус Снейп склонился в поклоне перед мутантоподобным волшебником. Гермиона много раз слышала от Гарри, что Темный Лорд больше похож на рептилию, чем на человека, но всё же испытала страх и отвращение. Ей понадобилось напомнить себе, что это всего лишь воспоминание, и сократить расстояние до этой пары. — Значит, ты хочешь девчонку, Северус? Магглы — это твоя слабость, но, — Северус затаил дыхание, — Я рад знать, что у тебя тоже есть слабости, мой слуга. Ты заслужил моё доверие, Северус. Я умею возвращать долги. Эта грязнокровка взамен той, что погибла много лет назад. Развлекайся, Снейп. Это мой дар. Надеюсь, ты будешь помнить об этом в будущем. Что? Она — дар? Замена? Снейп соврал? Но почему? Зачем? Вопросы сыпались один за одним непрекращающимся градом. Снейп хочет спрятать это воспоминание, чтобы она не узнала свою истинную роль?***
Кабинет Дамблдора. Седовласый волшебник слегка взволнован и спрашивает: — Ты уверен, что Мисс Грейнджер не должна узнать правду? — Девчонка не сыграет правдоподобно. Альбус, слизеринцы, именно те, чьи родители являются Пожирателями, следят за нами. Они должны видеть её настоящую реакцию. Сейчас она краснеет и бледнеет при взгляде в мою сторону, — с непонятной горечью заметил Снейп, а Гермионе стало совсем паршиво. Что ещё она узнает? — Я начал эту игру, значит, нужно играть. Представляешь, как она взбесится? Устроит сцену, закатит скандал, что я её обманул. Её горячность и гордость не позволят увидеть очевидный факт, что я спасаю наши жизни, которые так нелепо сплелись воедино, — нелепо, значит... Очень информативно, Профессор. — Всё в этой жизни не случайно, — глубокомысленно заметил директор. — Она как дура придумала себе героя печального образа и влюбилась в этот прототип. Что я должен ей сказать? Что мы должны играть любовников? Влюблённых? Её мозг смог сгенерировать только «любимая студентка». Ха. Лорд не играет в такие игры. Поэтому пусть живёт в розовых облаках с фестралами и единорогами, а я позабочусь об остальном. Гермиона затрясла головой, прогоняя непрошенные слезы. Она не хотела это слышать. Нет, мантикора её задери! Она хочет свои розовые облака обратно! Да чтоб ей сдохнуть.***
Северус свернул в коридор рядом со своими личными покоями и столкнулся с Малфоем, на руках которого была она сама, Гермиона Грейнджер. Казалось, что Северус аппарировал к ним, так быстро он оказался рядом с ними и властно протянул руки за ношей Малфоя. — Она жива? — отрывисто спросил Снейп. — Да, — ответил Драко, а Снейп почувствовал облегчение и что-то такое, чего он устыдился и спрятал в самую глубокую камеру своего сознания. Отвратительная, но правдивая мысль обожгла его буквально на секунду, и он отшатнулся от неё, как от прокаженной. Было бы проще, если бы умерла. Что-то толкнуло её, и она вздохнула, выныривая из водоворота событий. Снейп был в бешенстве. Но это было ничем по сравнению с тем огнем, который разгорался в её груди, обжигая внутренности раскаленным железом суровой правды. — С чего ты решила, что имеешь право туда лезть, самонадеянная дура?! — загремел Снейп, хватая её за запястья и припечатывая к стеллажам, — Решила, что тебе всё дозволено? Так вот, это не так, — Северус Снейп проходил сейчас на того безумца, что кричал в отчаянии у Воющей Хижины, когда Сириус Блэк сбежал. — Да, я дура, а ты – лживый лицемер, — выплюнула она, готовясь, как львица, кинуться к его горлу и перегрызть ему артерию. Лишь бы этот сальноволосый урод не смог никогда говорить. Больше ни одной лживой мысли. — Ты забываешься, Грейнджер. Я твой преподаватель! — «убьёт», спокойно решила она с какой-то мрачной решимостью. — Ты не преподаватель, ты маленький мальчик, который называет свою психически нездоровую мать просто по имени. Ты — лжец, решивший сыграть на чувствах самонадеянной дуры, — передразнила она, борясь с желанием залепить ему пощечину. Казалось, он ударит её, — Давай, Снейп, ударь меня. Ну же, трус. Ведь было бы проще, если бы я умерла, не так ли? — казалось, пламя прожигает в ней яму, и сама она уже на самом дне. — Да, лучше бы ты умерла ещё летом. Это было бы проще! — Снейп резко отпустил её, отступая от Гермионы на несколько шагов. Казалось, что Снейп хочет сказать что-то ещё, но слова так и не сорвались с губ, а огонь праведного гнева внутри неё потух так резко, что стало только больнее. Кричать, драться, кусаться и царапаться — значит доказывать, ломиться в закрытые ворота, выяснять отношения и гореть до конца. Она не станет. Что можно доказать человеку, который считает, что мертвая ты полезнее живой? Гермиона Грейнджер выпрямилась и пошла к двери, обронив: — Простите меня, сэр. Благодарю вас за спасение моей жизни и прошу прощения за то, что спутала вам все карты и усложнила жизнь. Впредь, обещаю играть свою роль исправно, не имея никаких иллюзий на ваш счёт. Совсем недавно я спасла вас от проклятья. Считаю, что долг жизни уплачен, и я больше вам ничего не должна. Хорошего вечера, Профессор, — Гермиона медленно дошла до двери и решительно вышла из класса, надеясь, что Гермиона Грейнджер, наивная дура, влюбленная в придуманный образ, умрёт и больше никогда не побеспокоит её. Ведь это проще. Снейп прав. Всегда прав.