It’s the ultimate sacrifice Like a God, you threw the dice And then you left us all wireless You never cared for us, just our halo With its glorious force to draw more souls in You never cared for us, our dreams evaporating You left us here without a safety-pin You never cared for us, just our halo Within Temptation «Wireless» © Ты, словно Бог, совсем не боишься смерти, Искусный стратег, что всегда впереди на полшага, С таким ореолом ты смело идёшь на жертвы, Ведь всё это, черт побери, Ради общего блага. Удел пешек лишь умирать в подходящий момент. Что до души? Я продал её, тогда, Когда дал тебе в руки решающий аргумент… На вопрос: После стольких лет? Мой ответ: Всегда. -Lisyona-
Стоило последнему члену Ордена Феникса покинуть кабинет директора Хогвартса, как безукоризненно прямая спина Северуса Снейпа, впервые на памяти Альбуса Дамблдора, утратила свою идеальную геометрию. Словно груз, неотвратимо давящий на плечи экс-шпиона, наконец-то пробил сопротивление. Северус не задавал вопросов, не пытался перенести разговор и не жаловался. Честно говоря, ему это попросту не пришло в голову, в этом кабинете не было места жалости и состраданию, лишь пониманию и осознанию неизбежности, но и этого всегда было достаточно для угрюмого профессора. Конечно, Дамблдор хочет знать все в деталях, пока эти самые детали не утонули в нечеткой пелене расплывчатых воспоминаний, в том глубоком озере, в котором его разум топит болезненные и устрашающие обрывки памяти, защищая своего подопечного от безумия, стирая границы и детали, заглушая набат от шумящей крови в висках и притупляя физическую боль. Почти двадцать лет он нес на себе это бремя испытаний и тяжелых знаний, а сейчас, когда его волею случая раскрыли, стал ли он независимее? Что ему делать с этой свободой? Испытывать ли колоссальное облегчение, или поддаться едкому чувству самобичевания? Понимая, что именно сегодняшнее развитие событий — лучший вариант для него самого, Снейп чувствовал, насколько эта ситуация ударила по всему флангу. Трагедия маленького отдельно взятого человека не значит ничего в масштабах мира. Имеет ли он право на этот дар и на это проклятие? Ему бы не дали соскочить, не было той границы, где его бы остановили, удержали на краю. О, нет. Снейп всегда знал, что погибнет не на поле битвы, а в стане врага, заклейменный предателем и пойманный на связи с Орденом. Слишком уж важна была каждая крупица информации, добытая им. С другой стороны, раскрытие сулило ему тот же исход, но у судьбы причудливые планы. Он выстоял против Волан-де-Морта, встретился лицом к лицу со своим страхом, что сидит в покореженной душе каждого Пожирателя Смерти перед своим всемогущим Хозяином, и выжил. Вопреки или во имя того светлого, что есть у него в жизни. Монстр может биться неистово, но в конце концов его прикончат, потому что монстр — не человек: ему чужда надежда. А выживают лишь те, кому есть для чего жить; те, кому есть за что умирать; и те, кому есть за кого убивать. Так уж случилось, что у него было что сказать по каждому пункту. Директор взмахом палочки сотворил мягкое кресло, обещающее уставшему путнику тепло и уют в своих мягких объятиях, но Северус не мог доверять себе сейчас. Адреналин почти полностью выветрился, а вместе с ним и та энергия, что поддерживала, давала способность мыслить и твердо стоять на ногах. Метнув взгляд на простой деревянный стул, при вводе которого сразу заныла спина, маг поджал губы, хлестко указывая на кресло, принявшее очертание удобного стула с мягкой обивкой. Пускай будет компромисс. — Надеюсь, ты не расценишь как грубость то, что я хочу поговорить с тобой именно сейчас, Северус, — извиняюще начал директор, опускаясь в свое кресло и глядя поверх очков в глаза своего бывшего шпиона. — Я прекрасно понимаю, как важно не упустить детали, Альбус. Больше, чем кто-либо, — кивнул Снейп, уверенно встречая взгляд. Он не будет показывать свою уязвимость. — Это верно. Не кори себя, Северус, это не твоя вина. Снейп внутренне вздрогнул и непроизвольно сжал кулаки, когда эта простая фраза, словно деревянная щепка, глубоко вошла под ноготь. Слишком уж нейтрально и заученно прозвучали обезличенные слова, а вопросительные нотки достигли своей цели, как и задумывалось. — Драко выдал тебя? И снова в пальцах зазудело. Казалось, не существует «удобных» вопросов. Каждый из них таил в себе угрозу. Легкое раздражение от мысли, что Слизерину никогда не избавиться от предубеждений, сменилось колоссальным нежеланием защитить крестника, произнеся другое имя. — Драко выдержал все испытания лучше, чем я мог надеяться. Я просто не смог предугадать то, что безобидные воспоминания могут всколыхнуть эффект домино, хотя такая вероятность существует всегда, даже и со мной… — Северус остановился, поймав себя на том, что пытается оправдаться. Крайне нетипично для него. — Гермиона поделилась загадкой координат с Малфоем, когда исполняла роль сиделки, — перестал объясняться он, переходя к фактам. — Для парня это просто белый шум, а для Волан-де-Морта — моё разоблачение и прозрачность нашей миссии. Комната на одно долгое мгновение погрузилась в молчание, когда директор размышлял над тем, что услышал. — Словом можно убить, словом можно спасти, — задумчиво протянул Дамблдор и улыбнулся уголками губ, переведя свой взгляд на часы с вращающимися планетами. — Рефлексия бесполезна, мы не можем исправить прошлое, обернуть время вспять и заставить его работать на нас. Время — это не линия, что идет параллельно, а лабиринт со множеством развилок и путей. Наши решения меняют последовательность, причинно-следственные связи, но есть причина, по которой мы находимся в этой точке и имеем дело с последствиями. Снейп снова почувствовал импульс адреналина, когда узнал эту фразу, практически полную цитату, которую он услышал от любительницы заучивать строчки из учебника слово в слово. — Есть лишь определенные столпы, неизменные точки, которые всегда постоянны и неизменны, — профессор ЗОТИ встретился с задумчивыми синими глазами. — Где ты прочитал об этом? — живо поинтересовался Дамблдор. — На самом деле я думал, что это продолжение вашей теории, директор. Быть может, я когда-то слышал это от вас, — не стал откровенничать зельевар. Дамблдор, конечно, не обманулся, но удовлетворился услышанным и не стал углубляться в эту дискуссию. — Как вы поняли, что я в опасности? — перевел тему Снейп. — Я заволновался, когда ты прислал мне записку. Мне, как и тебе, показалось странным, что место встречи изменилось. Я проверил координаты, сверился с картой и с неудовольствием обнаружил, что это поместье Реддлов. — Слишком близко к дому Мракса, — кивнул Снейп. — Да. Мне потребовалось время, чтобы проверить чары, которые я оставил в хижине на случай, если там появятся незваные гости после нашего вмешательства. — Следящие чары? — Что-то очень на них похожее, но на более тонком уровне, чтобы Том не смог увидеть явные следы магии. Когда выяснилось, что он был там и знает о том, что я постиг его тайну, нужно было срочно вызволять вас с мистером Малфоем из ловушки. — Магия эльфов, — задумчиво протянул Северус, одергивая себя, когда рука, словно живя своей собственной жизнью, поднялась к виску — источнику ноющей пульсирующей боли. — Защита от аппарации, высшая магия… И всё это может преодолеть домовик, что работает на кухне? — Поистине, это загадка природы, а так же наставление от нее и напоминание о том, как сильно наше эго ослепляет нас. Воспринимая свою разумность за дар, человек поставил себя над всеми живыми организмами, а маги, в свою очередь, возвысились над магглами. Взяв свой вид за эталон, мы не считаемся с силой, что себя не выпячивает. Мисс Грейнджер поняла это раньше многих, встав на защиту угнетенных. К своему стыду, я, признаться, обратил свое пристальное внимание на эльфов, когда допрашивал домовика Похлебу, обвиненную в убийстве по неосторожности своей хозяйки, Хэпзибы Смит. — Да, я помню, её убил Реддл ради чаши Пенелопы Пуффендуй, — нетерпеливо кивнул Снейп. — Прости, что я вынужден проходиться по уже известным фактам, но это способствует стройности повествования, — улыбнулся директор. — Пытаясь добыть воспоминания из её затуманенного измененного разума, я также приложил усилия для оправдания эльфа, но безуспешно, — Дамблдор тяжело вздохнул. — Жизнь, загубленная убийцей, что остался в тени. Я в то время расширил свои знания об эльфах и позже посвятил этому время, изучая магию школьных домовых. Магический контракт, который эльфы заключают со своим владельцем, связывает их такими узами, что они способны на то, на что никогда не будем способны мы, маги. Контракт имеет форму, близкую к Непреложному обету. Это очень старая магия, почти забытая. Когда Люциус Малфой освободил Добби, то я пригласил домовика служить школе. С ней и заключен магический контракт. — А вы, как официальный представитель Хогвартса, являетесь их хозяином, — предположил зельевар, складывая в голове этот пазл для себя. — Мне бы не хотелось фигурировать в этой схеме рабовладельческого строя, но да, для эльфов Хогвартса мои приказы сродни приказу Господина. Я дал координаты Добби и отправил его за тобой и за Драко. Рад, что никто не пострадал. Кроме Нарциссы, конечно, — спохватился директор. — Но хорошо, что и у этой истории счастливый конец. Это непозволительная роскошь в суровых реалиях нынешнего положения в мире. В комнате воцарилось недолгое молчание, в ходе которого Северус обдумывал услышанное. Домовой эльф. Слуга. Непредвиденная переменная, изменившая ход истории. Воспоминание Драко. Невинное. Непредвиденное. Смертельное. — Вы ответили на все мои невысказанные вопросы, директор. Думаю, настал мой черед. Дамблдор излишне поспешно кивнул, и Снейп с удивлением понял, что может считать нервозность, смущение и что-то еще, чего маг пока не опознал. Альбус Дамблдор всегда был самой большой загадкой для бывшего шпиона, скрываясь за очками-половинками и всепонимающей улыбкой на лице, и такие перемены принесли бы ему моральное удовлетворение раньше, но сейчас показались дурными предзнаменованиями. — Битве за Хогвартс быть, — изрек Дамблдор, и губы Снейпа медленно, но уверенно растянулись в ухмылке, больше напоминающей гримасу. И вроде директор подвел такой же итог на минувшем собрании, но эта неотвратимость в голосе и убежденность кое-что меняли. Интересно, стоит радоваться, что с ним директор откровеннее, чем со всем Орденом? Откровенность — это благо для жаждущих правды, это доверие для приближенных и надежда для фанатиков. Что это сулит ему? — Кажется, на собрании вы это и сказали, — вкрадчиво напомнил Северус, перекидывая мяч Дамблдору. — Я не вижу смысла тревожить Минерву и спорить с Аластором, — простодушно заметил старец, пожимая плечами. — Этому либо быть, либо нет. Но так приятно иметь это «или» и чувствовать себя хозяевами своей судьбы. Надежда — очень сильное оружие, сильнее страха, — и Северус внутренне с ним согласился, вспомнив недавнее противостояние со злом. — Не в моей компетенции отбирать это у них, — взгляд директора устремился куда-то вдаль, поверх плеча зельевара. — Сейчас очень важно вспомнить все те незначительные слова, что были брошены сегодня. Эго — слабое место Тома. Уверенный в том, что все сказанные им слова не покинут стен особняка, он мог дать нам много подсказок. Снейп кивнул, он и сам понимал, как важна каждая крупица и уже десятки раз промотал диалоги, которые ему довелось вести сегодня с Волан-де-Мортом и Рудольфусом. — Рудольфус сегодня был как никогда открыт и резок, словно оголенный нерв. Лестрейндж дал мне лазейку, практически пошел на измену, но предупредил, что если я его разочарую, то мы схлестнемся на поле боя совсем скоро. Не пройдет и недели. Так он сказал. — Ты полагаешь, он был откровенен? — медленно, с расстановкой спросил Дамблдор. — Это же Лестрейндж. Никогда нельзя быть уверенным до конца. Но он всегда идет в лоб, когда дело касается противостояния. Драка его не пугает, а наоборот, разжигает в нем огонь и пробуждает животные инстинкты. Руди — воин, и эта битва принесет ему разочарование, если окажется простой. Можно сказать, что он живет этим конечным пунктом назначения. Я склонен принять его слова за чистую монету, — признался Снейп. — Однако, стоит учитывать, что ваша фигура на шахматной доске может спутать врагу все планы. — Но мы оба знаем, что не настолько, чтобы Реддл отказался от наступления. Власть нуждается в постоянной подпитке. Соратники тоже сильны и мигом почуют слабость. Снейп лишь молча кивнул. Пока что их мысли протекали в одном русле, но он знал, что развилка обязательно будет, в их беседах иначе не бывало. — Разве мы не знали этого? — нарушил тишину Снейп. — Вся эта борьба, бесконечно долгие годы шпионажа, жертвы… Все это вело нас к уничтожению Волан-де-Морта, к искоренению зла, к… искуплению, в моем случае и исправлению ошибок, — «ваших, в том числе», не стал добавлять Северус. — Вы живы, что, несомненно, является нашим преимуществом, Поттер тоже жив, что странно, но спишем это на его потрясающее везение, а так же жив и я, что уж совсем неожиданно, но, признаюсь, приятно. Мы знаем о намерениях врага и готовы встретить его на своей территории, — чем дальше мужчина говорил, тем больше воодушевлялся этой идеей. Это нельзя было назвать светлым чувством, скорее мрачной решимостью, но и это было лучше, чем сетование впустую. — Еще не время, — спокойно заметил Дамблдор, и Снейп с удивлением воззрился на мага. — Я упустил какой-то календарь Майя с датой судного дня? — с преувеличенной вежливостью спросил Северус, чувствуя подступающее раздражение. — Крестражи не уничтожены, все должно быть не так, — с досадой возразил директор и сдерживать раздражение стало труднее. Ну, ты же ждал неизбежного камня преткновения, Северус? — Дневник Тома Реддла уничтожен Поттером, Чаша тоже. Медальон уничтожен вами. Кольцо и Зеркало — вашим покорным слугой. Еще одна часть души сидит в самом Лорде. Остается лишь один кусок. — Я склоняюсь к диадеме. — Пускай будет диадема, — не стал спорить Снейп, немигающим взглядом уставившись на Альбуса Дамблдора. — Разберемся с этим вместилищем позже. Пока что живой ошметок разгуливает по Британии и убивает людей, — словно доказывая очевидное ребенку, вещал маг. — Поттер готов. — Ты не хуже меня знаешь, что Гарри совсем не готов, несмотря на те усилия, которые ты прилагаешь, обучая его. — «То есть он все это время знал». — Конечно, знал, Северус, — с легким укором в голосе проницательно заметил директор, чей острый взор просканировал зельевара насквозь. — Я не одобряю это, но не стал вмешиваться. Мне всегда хотелось, чтобы ваши отношения стали ближе. Не отрицай этого, сегодня Гарри ясно дал понять на собрании, что ты занимаешь особое место в его жизни. И если для этого нужно было объединиться против моей воли… Что же, это приемлемая цена. — Тем более, — не стал спорить Снейп, — раз вы понимаете, что мальчишка совершенствуется в своих умениях, вы должны понимать, что уровень его подготовки сейчас намного превышает то, на что вы могли рассчитывать, — Северус мысленно поморщился, услышав в своем собственном тоне нотки самодовольства. Он не собирался стыдиться своего поступка. Он им гордился. — К тому же, Поттер не будет один. Его окружит армия из всех, кому не лень. Мы выступим единым фронтом, никто и не ждет дуэли. — Гарри должен быть один. В комнате что-то вмиг неуловимо изменилось. Стало как-то холодно и неуютно, а привычное спокойствие, что излучал директор, сошло на нет. Это было похоже на прямой приказ. — Я не смог причинить вред Лорду при всем моем арсенале знаний. Добби помог мне, и я смог выбраться. Я не понимаю, в чем смысл отправлять мальчишку одного? Чтобы он наконец-то героически отдал концы? Снейп знал, что перегибает палку и отходит от привычной субординации. Усталый разум был настолько истощен, что каждая фраза директора доставляла почти физический дискомфорт. Было непривычно не понимать директора. Да, Снейп часто не соглашался с доводами и решениями Альбуса Дамблдора, но всегда понимал их природу, так что же случилось сейчас? — Думаю, настало время мне открыть тебе всю правду, — любой намек на полуулыбку был стерт с лица внезапно осунувшегося старца. — Помнишь, после Рождества, ты спрашивал меня о том, как Гарри смог противостоять дракону в Гринготтсе? — Вы сказали, что мальчишка связан с Лордом не только ментально, но и магически, благодаря Магии Крови, — поторопил Северус. — Вы мне… Вы были не до конца откровенны, — хмыкнул он, скрывая за ухмылкой легкое разочарование. А чего он ждал от старого интригана? — Это все правда. Волан-де-Морт связал себя всеми возможными способами с Гарри, и в этом есть смысл, который я объясню немного позже. Но ни один темномагический шрам не дает ту ментальную связь, что я обнаружил, когда Гарри Поттер перешагнул порог этой школы. — Вы попросили меня преподавать мальчишке окклюменцию только на пятом курсе, — глаза Снейпа опасно сузились. Он ненавидел, когда Дамблдор манипулировал им. Так откуда это чувство, что его использовали? — Это потому, что Темный Лорд потянулся к этой связи навстречу, открыв очень опасный коридор. Но шрам Гарри болел уже на первом курсе, стоило ему встретиться с Волан-де-Мортом, паразитирующем на затылке Квиррелла. Мальчик всегда резонировал именно с Томом Реддлом, не просто со Злом. Гарри — своего рода вредноскоп, и именно поэтому я отправил его с тобой в банк, зная, что мальчик почувствует крестраж, потянется к нему, услышит вечный зов частицы души, что стремится стать единой вновь. Почему-то слова директора парализовали Снейпа, а дыхание сбилось. Он услышал что-то очень важное, что-то смертельно опасное, что-то, о чем он и сам уже думал не раз, но отгонял эту мысль, как заразу. И вот эта хрупкая колба с ядом дала трещину и уже пустила корни где-то внутри него самого, разливаясь и расходясь по венам. Душа, что снова хочет стать единой. Безумие. — Душа должна стремиться к хозяину. Поттер стал так похож на Лорда благодаря Магии Крови, что крестраж признает его? — Кровь — это всего лишь кровь, часть нашего тела. Душа — это бессмертная субстанция, она не боится разрушения, она нетленна. Другое дело — разрушенная душа, разорванная на куски. Она больше не стабильна, и без вместилища существовать не может. Осколок души ослаблен и стремится к единству. — Тогда при чем тут Поттер? Его душа вполне цела. Не заставал его за темным ритуалом с трупом наперевес. Наш «золотой» мальчик — образец душевности и доброты, — не без яда заметил Снейп. — У любой монеты есть две медали, — вздохнул Альбус, сцепив руки в замок за спиной, поднимаясь со стула, обращая свой взор к окну. — Гарри чувствует крестражи, потому что сам им является. Пазл нехотя сложился. Он думал об этом, подозревал, задавал сам себе правильные вопросы и давал логичные, хоть и граничащие с абсурдом, ответы. Холодный пот выступил на спине. Его тело быстрее мозга осознало то, насколько сильно он хотел верить Дамблдору и то, как больно было отпускать эту соломинку, тот ориентир, которого он держался. Мысль о том, что Гарри Поттер — крестраж, была безумием, потому что Дамблдор не допустил бы этого, не был бы так привязан к мальчишке, не бросал бы все и всех ради благополучия Избранного. Это было лишено смысла и это было жестоко. Слишком жестоко для человека, что сейчас устремил свой взор куда-то вдаль, в свои грядущие планы, в свою паутину лжи. — Мальчик… должен умереть? — спросил Снейп довольно спокойным тоном. Бушующие внутри эмоции, так ему не свойственные, не вырвались наружу. На лицо наползала маска, которую давно не видели стены этого кабинета. — Волан-де-Морт сам должен сделать это, Северус. Это — самое главное. Последовала долгая пауза. Умереть. Поттер должен умереть. Вся его, Северуса Снейпа, жизнь была принесена в жертву во имя…чего? — Я думал…что все эти годы… мы защищаем его ради неё. Ради Лили. — Мы защищаем его, потому что было важно обучить его, воспитать, дать ощутить свою силу, — сказал Дамблдор, — глаза его были плотно закрыты. — Всё это время связь между ними становилась всё сильнее и сильнее. Иногда мне казалось, что он догадывается об этом. — Когда вы узнали? — В ту ночь, когда Реддл сгинул. Я не был уверен в этом до конца, но подозревал, что это возможно. К моменту, когда Волан-де-Морт напал на Поттеров, — Северус дернулся, — он уже разрушил себя, создал шесть крестражей, утратил связь с человечностью. То преступление было поистине страшным, а Магия, что призвала Лили Поттер своей жертвой, сокрушительной. Телесная оболочка была уничтожена, а дух Волан-де-Морта отправился искать себе убежище. Когда мы с Гарри путешествовали по волнам памяти, мы заглянули и в его воспоминания о Томе Реддле. Его слова в день, когда он снова обрел тело, укрепили мои теории. Позволь мне процитировать: «Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение… но всё-таки я был жив. Чем я был, не знаю даже я… Я, который дальше кого-либо прошёл по тропе, ведущей к бессмертию. Вы знаете мою цель — победить смерть. И похоже, какой-то из моих экспериментов сработал… потому что я не погиб, а ведь это заклятие должно было меня убить. Но я стал слабее любого живого существа, и я не мог себе помочь… потому что у меня не было тела, а для необходимого заклятия требовалась волшебная палочка… Помню только, что секунду за секундой, бесконечно, я заставлял себя существовать…». Он был так слаб, и это наталкивает нас на мысль, что душа пострадала, приняла жертву, которую заплатил Реддл, и откололась, найдя убежище в единственном живом существе к той комнате. В Гарри. Дамблдор открыл глаза. Снейп был в ужасе. — Тогда почему вы не убили его тогда? В колыбели? — выплюнул Снейп, чувствуя как презрение буквально сочится сквозь слова, что срывались с языка. Тошнота второй раз за день подступала к горлу. — Зачем вы дали этой жизни развиться и пустить корни? Зачем создали тысячи нитей взаимоотношений с человеком, которому нужно так или иначе умереть? — Ты считаешь, что я способен на убийство ребенка? — брови Альбуса взметнулись вверх. — Лучше бы он погиб тогда, когда еще не осознавал себя личностью, — уверенно и жестко подтвердил зельевар, с чувством превосходства глядя на того, кого до этого дня считал авторитетом, с оглядкой на которого совершал те или иные поступки. Сейчас он мог проявлять только жесткость и не вести переговоров с манипуляторами. — Вы совершаете эту ошибку уже второй раз. Первый раз, когда вы увидели, что из себя представляет Том Реддл, но ничего не сделали. Второй раз — сейчас. — Не забывайся, Северус, — Дамблдор излучал спокойствие и непоколебимость, что делало ситуацию еще мрачнее. — Я не знал наверняка, но последние несколько лет не оставили мне надежды. — Пресловутая надежда, — выплюнул Снейп. — Хорошо. Мы выяснили, что Поттер — крестраж. Что теперь? Почему это должен сделать Волан-де-Морт? — осознание пришло раньше, чем он закончил говорить. — Не смейте впаривать мне чепуху про Избранного, директор, — зашипел зельевар, наконец выходя из себя. — Ты можешь верить в пророчество, а можешь не верить. Главное, что в это верю я, — теперь Дамблдор смотрел на него сверху вниз, буквально излучая силу, и Снейп поспешил вскочить с кресла, неспособный усидеть на месте. — Я представляю собой власть, хотелось бы мне этого или нет. Мальчик, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… Ты знал, Северус, что под эту часть пророчества подходили две семьи? Поттеры и Лонгботтомы. — Тогда, как вы… — …и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… Понимаешь, Северус? Выбор — вот что главное. Стал бы Гарри крестражем, если бы Волан-де-Морт не напал на Поттеров в ту роковую ночь? Отметил бы он шрамом своего соперника? Поселил бы он боль в душе ребенка, не знавшего родительского тепла? Том сам создал себе врага, и сам же выбрал этот путь. Снейп переваривал услышанное. Его бросало то в жар, то в холод. — В эту игру можно играть вдвоем, директор, — это его голос такой спокойный и отстраненный? — Вторая заповедь гласит: «Не создавай себе кумира». Вы отдали мальчика магглам, которые издевались над ним. О, да, я достаточно видел в его воспоминаниях этих чудесных людей. Его принижали, скрывали, стыдились, выставляли ненормальным, наказывали. — Гарри нужна была защита Петунии Эванс. — Возможно. Но вы спрятали от него правду на одиннадцать лет. Он вырос в страданиях. А поступив в школу, он был брошен вами на арену с полосой препятствий и чудовищами за каждым углом. Раньше я думал, что вы готовите его к встрече с Лордом, но сейчас я больше склоняюсь к тому, что вы делали из него мессию. Кто бы сочувствовал мальчишке, будь он холеным любимым ребенком, как Малфой? Кто бы восхищался его смелостью, если бы он не спасал школу каждый год? Вы делали то, что делал Темный Лорд. Он собирал себе первых последователей еще в школе. И сейчас он хочет обрести контроль над Хогвартсом. Грозный Глаз, конечно, перегибает палку, но он прав в одном — в школе обучаются несколько сотен магов. Это её колыбель, если угодно. Ребенком Поттер набирал влияние, заводил себе соратников, наживал приятелей и недругов. Вы сделали всё, чтобы не дать парню прожить это время невидимкой, вы одаривали его своим персональным вниманием, делали поблажки, давали огласку о нём за пределы школьных стен. Поттер — Избранный не только потому, что Волан-де-Морт сделал этот выбор, но его сделали и вы. — Ты в чем-то обвиняешь меня? — все тот же спокойный голос. — Я умолял. Стоял на коленях, впитывая ваше презрение. Я принес клятву верности и до сих пор ни разу её не нарушил. Взамен я просил спасти её, Лили. А вы, Альбус, ответили, что они доверились не тому человеку. Теперь я и в этом не уверен. — Довольно, — Дамблдор был всё так же спокоен, но за этим спокойствием отчетливо чувствовалась власть. — Я хорошо понимаю, какую тяжелую ношу я сейчас перекладываю на твои плечи. — А когда было просто? — Никогда. И это тоже твой выбор. Я не причастен к гибели Поттеров, это то, что ты должен знать. У Северуса на языке крутилось много едких фраз, но приказ в ясных голубых глазах заставил его сдержать их большую часть. — Курица или яйцо. Что появилось раньше? Как далеко вы могли зайти в создании своего Избранного? — Если ты закончил обвинять меня, Северус, то предлагаю вернуться к Гарри. Да, он — крестраж. Да, он должен умереть. Душа не сгинет, пока цело вместилище. Но сделать это должен именно Лорд Волан-де-Морт и только тогда, когда все остальные крестражи будут уничтожены. — Почему? Какая разница умер бы Поттер пять лет назад или сделает это через пять лет? Зачем вы заставляете его идти на заклание? — Потому что Гарри может победить. Тишина в комнате была оглушающей. Снейп задумался над тем, действительно ли это происходит на самом деле, или он так и не оправился от ран и попал в какой-то изощренный вид ада? О, да, это было очень похоже на вечные муки. — Победить? Как? — Снейп поднес к уставшим глазам ладонь, чтобы с силой их сжать, успокаивая зуд в пересохших глазницах. Кажется, он забыл о необходимости моргать. — И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца… — Дамблдор замолчал, закончив на торжественной ноте. — Ты подслушал не все пророчество пятнадцать лет назад. Согласно нему, Гарри может победить. — Я думал, мы тут обсуждаем, что Поттер должен умереть, — Северус почувствовал как раскалывается голова. Ему хотелось прекратить этот разговор, но это было не в его силах. — Только тогда, когда наступит время. — Вы сохранили ему жизнь, чтобы он мог умереть в подходящий момент? Надеетесь, что они взмахнут палочками и падут от руки друг друга, потому что так изрекла идиотка Трелони? Чем Поттер сразит Лорда? — Гарри не нужна темная магия, чтобы победить. У него есть совершенно иные качества… — Способность любить, да, Альбус? — в глазах Снейпа отразился ужас, когда он осознал тот факт, что перед ним сидит фанатик. — Вы создали веру и сами же ею прониклись. Одумайтесь, директор, уж лучше быть расчетливым манипулятором, чем слепым религиозным сумасшедшим. Вы создали себе идола и приговорили его к смерти ради великой цели. — Не удивляйся, Северус. Сколько мужчин и женщин умерли у тебя на глазах? — холодно спросил Дамблдор, и бывший Пожиратель Смерти почти отшатнулся от стали в этих всепонимающих глазах. Он мысленно перенесся в то время, когда приполз к директору на коленях и валялся в грязи ради шанса на спасение жизни Лили Поттер. — В последнее время — только те, кого мне не удалось спасти, — сказал Снейп. — Вы меня использовали. — Что ты вкладываешь в эти слова? — Я шпионил для вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. Сделал всё, чтобы защитить сына Лили Поттер, сделал это смыслом своей жизни. А теперь вы говорите, что выращивали его, как свинью на убой… — Очень трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Ты уже привык заботиться о мальчике? Ему хотелось схватить старика и встряхнуть, стереть это спокойное выражение с лица безумца, закричать от ярости и бессилия. Но Снейп не стал. Словно кто-то повернул рубильник и выключил свет маяка, за которым он всегда шел. Их пути расходятся в этой точке. Вся дальнейшая война — это вопрос веры. А он, Снейп, не верит в пророчество, не верит в Дамблдора, не верит в высший промысел. Зато он уж точно верит в… Поттера. Вот уж ирония. — Какие будут распоряжения, директор? Альбус Дамблдор не рассчитывал на это. Его взгляд оставался подозрительным, а глаза всё так же проникали, казалось, в саму душу. — Гарри не может участвовать в битве, он не готов. Мы должны найти диадему и лишь тогда устроить этот поединок, что разрешит судьбу магической Британии, но не раньше. Я живу очень давно на этом свете, мой друг, — Снейп дернулся, словно от пощечины. Где-то он это уже слышал. — Мы не можем повлиять на определенные столпы, не можем изменить главные точки нити судьбы. Пророчество Трелони могло стать одним из тех пыльных стеклянных шариков, что погасли на полках Отдела Тайн в министерстве Магии, но Том Реддл сделал свой выбор, и теперь мы можем только наблюдать. Наша задача — оберегать Гарри, пока не наступит время. Он всё поймет, ты удивишься. И примет это с достоинством. — Потому что вы его воспитали под это. — Мне очень жаль, что ты думаешь именно так, — Дамблдор тяжело вздохнул, вновь опускаясь в кресло. — Когда начнется битва, ты уведешь Гарри из замка и спрячешь. Я не могу оставить школу в такой тяжелый момент, а ты — единственный, у кого хватит сил спрятать мальчика любой ценой, даже против его воли. А после, ты вернешься, я знаю, ты не захочешь быть вдали от сражения, и я не попрошу тебя об этом. «Спасибо и на этом». — Будут гибнуть люди. Близкие ему люди, пока Поттер будет отсиживаться где-то там. Это может его сломать, — голос Снейпа стал бесцветным. Ему казалось, что его больше не трогает ничего. Они обсуждали неизбежную кончину Поттера так, словно двигали еще одну фигуру на шахматной доске. — Удел Избранного — пройти этот путь в одиночку. Поклянись мне, что исполнишь мой приказ. Как только на замок нападут — ты спрячешь Гарри. И еще, кольцо Мракса у тебя? — и, дождавшись утвердительного кивка, директор продолжил. — Хорошо. Отдай его мальчику, когда он будет в безопасности. Ему это необходимо. — Мне стоит спрашивать почему? — Пускай это останется моим секретом, Северус. Это всего лишь моя теория, сродни пророчеству, что может сбыться, а может остаться на полке. Только прошу тебя, не старайся изменить то, что предначертано. Это трата твоего времени. Всё будет так, как суждено, и наши желания никак на это не повлияют. — Я всё сделаю, что должно, директор. Позвольте идти, это был слишком длинный день. И, не дожидаясь ответа, маг направился к двери, чувствуя абсолютную пустоту на месте выгоревшей прерии эмоций. Больно, когда рушатся идеалы. Невыносимо, когда ты не принадлежишь себе. — Доверься мне, Северус. У этой войны может быть счастливый финал. — Non facies tibi idolum ("не сотвори себе кумира", лат.), — бросил Снейп и закрыл за собой дверь. К черту кумиров, к черту идолов, к черту Дамблдора.***
Декан Слизерина и Пожиратель Смерти шел в Подземелья на ватных ногах в полубреду. Все его мысли занимал Гарри Поттер и неотвратимость судьбы. Он ненавидел, когда им пытались воспользоваться, но, стоило признать, лавры первенства в этот раз урвал себе Мальчик-Который-Выжил. Знает ли Поттер сам, кто он такой и что из себя представляет? Задумывается ли, ради чего живет? Почему слепо верит Дамблдору? Зачем идет за ним и его суждениями? И мужчина тут же оборвал себя сам. Чем он лучше? Разве он не доверял Дамблдору? Да, он не идеализировал директора, но неотвратимо шел за ним и исполнял любые приказы. Он был предан великому магу и был предан им же. Собирается ли он исполнить этот приказ? Нет. Он слишком долго был одинок, и он не даст мальчику пойти этим же путем. Пророчество — это всего лишь пророчество, и раз выбор каждого человека, подобно крылу бабочки, меняет события, то он сделает то, что считает нужным и правильным. Поттер будет сражаться на поле боя со своими друзьями, и, если так захочет Лорд, то дуэли не избежать, вот только он, Снейп, не собирается играть честно. Мальчишка не будет один, он уравновесит силы и отправится вместе с ним, чтобы попытаться уничтожить мутанта любой ценой. А после, у них будут годы на поиски крестража и способов избавить самого Избранного от непрошенного паразита в виде частички души Тома Реддла. Ведь если подумать, это же абсурд, что Дамблдор возомнил себя всеведущим и с легкой подачи решает когда вмешиваться, а когда пустить все на самотек. Он доведет дело до конца и попробует исполнить другую клятву, что он дал сам себе, обещая защищать Гарри Поттера. Люди не будут умирать, пока Поттер прячется в ожидании своего часа. Гермиона не будет сражаться во имя веры Дамблдора. Он не оставит мальчишку в самый страшный момент. — Северус? Когда он переступил порог своих покоев и что тут делает она? Северус несколько раз моргнул, но Гермиона Грейнджер не испарилась. Гермиона. Та, о которой он старался не думать сейчас, боясь угодить в пучину бесконечного страха за нее. Даже забавно, как легко он сейчас признался себе в этом. Его награда под занавес этой антрепризы. Как тогда сказал Лорд: «Эта грязнокровка взамен той, что погибла много лет назад. Развлекайся, Снейп. Это мой дар. Надеюсь, ты будешь помнить об этом в будущем». А что, если Дамблдор закрыл глаза на их связь и способствовал ей по той же причине? Ком в горле мешал дышать. — Что ты тут делаешь? — его голос прозвучал грубо и отстраненно. Возможно, сказывалась усталость, потому что он слышал себя словно со стороны. — Знаю, что ты устал, — даже не моргнула глазом эта удивительная девушка. — Знаю, ты устал. Я просто… Просто хотела увидеть тебя, убедиться, что ты в безопасности. Мужчина прикрыл глаза. Маска, которую он нацепил, не желала слезать, угрожая утащить с собой его скальп. Он боялся чувствовать, опасаясь, что эмоции уничтожат его. — Северус? — ее обеспокоенный голос напомнил ему о том, что он просто стоит и молчит, начиная чувствовать холод, прозябая в своем Азкабане. Гермиона же была огоньком, у которого так хотелось отогреться. — Садись, у тебя сегодня был тяжелый день. Маленькая теплая ладонь аккуратно взяла его руку и приглашающе потянула за собой на диван. Он безропотно подчинился. Так хотелось разделить с ней это бремя знаний. Но что он мог сказать? Твой друг — крестраж и ходячий мертвец, Гермиона. Спасибо, что помогла воспитать в нем мужество принять свою участь. — Разговор с директором вышел тяжелым? Её мягкие вопросы совсем не раздражали. Было не важно, что именно спрашивала гриффиндорка для них обоих. Слова убаюкивали, успокаивали, утешали, хоть он не мог сказать, что именно его гложет, а она и не пыталась выпытать информацию. Просто Северус сейчас нуждался в этой девочке, как в воздухе, и, по каким-то невероятным причинам, она тоже. — Обсуждали роль Поттера в этой битве, — не стал лгать Снейп, чувствуя почти болезненное желание не обманывать её, не дать маске вплавиться в него. — Дамблдор считает, что время для решающей битвы ещё не настало, и Поттера нужно спрятать, — её бледное лицо приворожило мага, и он выкладывал ей «безопасную» правду, как на исповеди. — Я не согласен. — Гарри не сможет находиться вдали от битвы за Хогвартс, — горячо воскликнула Гермиона, сжимая его ладонь и посылая импульс тепла по застывшим венам. — Никто из нас не может. Будут… будут жертвы. Как мы сможем жить дальше, если останемся в стороне? Что… что предлагаешь ты? — её голос дрожал. Гермиона тоже не привыкла противиться воле директора, однако что-то в её решительном взгляде подсказало ему, что произошли внутренние изменения и переоценка приоритетов. — Я предлагаю защитить мальчишку. Это то, что я умею. То, чем занимаюсь последние годы. Мы нанесли Волан-де-Морту неожиданный удар, и в этом наше преимущество. Если мы дадим ему опомниться, прийти в себя и собраться с силами, то утратим и это. Ему придется импровизировать, ошибаться и платить высокую цену за это. Я встаю на сторону твоего друга, и, если потребуется, дотащу его до Волан-де-Морта, раз уж ему это на роду написано, и помогу прикончить последнего. Ничего не бойся, — он обхватил ладонями её испуганное лицо, впиваясь взглядом в такие дорогие черты лица. — Я не боюсь, — кажется, она это вполне искренне. — Я знаю, что ты поможешь Гарри. Только ты и сможешь это сделать, — глаза Гермионы заметались по его лицу, словно она впитывала его образ точно так же, как делал это он мгновение назад. И вдруг её восхитительно живые глаза вмиг наполнились слезами. — Прости меня, я чуть тебя не погубила. Северус, как бы я жила без тебя? Снейп выглядел обескураженным, обнимая хрупкое вздрагивающее тельце, прижатое к нему. Его мудрая не по годам женщина, слишком чистая для этого мира, конечно же, винила себя. Глупая умная девочка. Ему пришлось отстранить её от себя, чтобы заглянуть в хрустальную пелену янтарных глаз. — Ты спасла меня. Понимаешь? Я выстоял сегодня только благодаря тебе. — Это воспоминание… — Вывело меня из игры. Ты сделала то, что, возможно, дало нам надежду. Было вопросом времени, когда Лорд раскроет меня или Белла наконец-то отравит. Я воспринимаю свое нынешнее положение, как награду. — Орден лишился своих лучших глаз. — Ты слышала сегодня их «благодарность»? Никто бы ни слезинки не пролил по мне в случае скоропостижной кончины. — Я была так зла сегодня. На всех в кабинете директора, — её губы сжались, а глаза опасно вспыхнули. — Профессор Дамблдор даже не заступился за тебя, — упрекнула Гермиона директора Хогвартса и поежилась, когда осознала это. Впрочем, злость не была присуща старосте Гриффиндора, её вытеснила забота. — Ты, наверняка, очень хочешь помыться и поспать, а я тут болтаю без умолку, как обычно. — Останься, — тихо попросил Снейп. — Боялась, что ты не попросишь, — легкая вымученная улыбка напомнила зельевару о том, что и сама гриффиндорка пережила сегодня немало. — Будь всегда на моей стороне. — Можешь никогда в этом не сомневаться, — её твердый и безапелляционный ответ дал ему ощутить почву под ногами, а последующие за этим слова подарили ему крылья. — Я так люблю тебя, Северус. Этого будет достаточно? — Всегда, — тихо прошептал он, чувствуя, как испаряется без следа его маска, как рушатся стены его ментального саркофага, как расслабляется его тело и разум. — Это большее, о чем я мог бы тебя просить. Не сотвори себе кумира. Верь лишь в Господа своего. Что же, всем нужно во что-то верить, и Северус Снейп поверил в них, а вместе с верой он обрел и план.