Жизнь находит свой путь

      Что-то тяжелое ударилось о дверцу холодильника снаружи, заставив её кости резонировать от удара. Несмотря на то, как это звучало внутри, Чарли была почти уверена, что он просто упёрся коленом или стопой о дверцу, чтобы надёжно закрыть её «коробку», пока его внимание было сосредоточено где-то ещё.              Она старалась сохранять спокойствие, и старалась не обижаться на него, когда, технически говоря, сама вызвалась добровольцем своего заточения. Но всё, что её мозг хотел делать — это думать о Би, и, казалось, он не знал, что делать с информацией о том, что она скоро увидится с ним. Она попыталась представить, как жалуется ему на Подлого Мерзкого Бота, Который Её Пришлёпнул. Это не было мило, забавно или как-то ещё. Это заставило её желудок сжаться от тревожной ностальгии.              Хух. Слава богу, Чарли не страдала клаустрофобией, но она находилась в пространстве, слишком маленьком для любого человека. Выпотрошенный холодильник был недостаточно высок и просторен, чтобы она могла присесть или стоять. Её ноги и шея уже затекли в столь неудобном, скомканном положении.              Одно было ясно наверняка: в следующий раз, когда Чарли Уотсон потребует от Ворчуна что-то сделать, ей придется серьезно пересмотреть свою стратегию.              Постарайся не думать о замкнутом пространстве. Или как тебя пихали сюда, как игрушку. Или о недостатке кислорода здесь. Постарайся обратить внимание на что-нибудь ещё. Нет, не на биение своего сердца, Чарли. Послушай, э-э… Ну, послушай, что происходит снаружи.              Снаружи было достаточно шума, чтобы Чарли могла быть уверена, что её внезапное появление несколько минут назад прервало что-то важное.              Она услышала, как что-то дёрнулось и щёлкнуло, а также звук того, что могло быть ацетиленовой горелкой. А так же, как это обычно бывает, скрип чего-то похожего на плохо смазанный механизм. А потом она услышала то, что ясно видела мысленным взором: мягкий щелчок-тишина-щелчок-тишина гаечного ключа. Гаечный ключ соскальзывал. Соскальзывание обычно означало, что человек не использовал правильный гаечный ключ.              — Я не знаю, какую модель автомобиля ты используешь, — заговорила она, — но, похоже, что ты используешь гаечный ключ SAE* для метрических болтов или чего-то подобного. Размеры просто немного не те.              Чарли пришлось представить, какое выражение лица она вызвала, прежде чем рычание: «И так сойдёт», — ответило ей. Либо кто-то был слишком горд для небольших изменений, либо у него не было другого гаечного ключа, и у него не хватало инструментов.              Она решила не говорить ему, что у неё в машине были гаечные ключи. Она прислушалась. Это отвлекло её от мыслей о судорогах в ногах. Через несколько минут частота ударов гаечного ключа и проскальзывания гайки увеличилась. Чарли была уверена, что это указывает на неудобное положение с очень небольшим пространством для использования крутящего момента — ситуация, в которой гаечные ключи не очень хороши.              — У тебя есть храповик? — спросила она.              Он не ответил.              — Если половина того, что ты ремонтируешь — это запчасти для автомобилей с Земли, то…              — Праймус, вы, мешки с водой, раздражаете. Так было всегда. Почти (но не совсем) так же раздражаете, как Джаз, и я не могу понять, какая глупая ментальная эвристика* заставляет разум каламбурить в явно неподходящие промежутки времени.              — Чего? — Чарли ничего не поняла, что всё это значило. Кому-то не нравился ритм-н-блюз*? — Я просто хотела сказать, что наши автомобильные болты были разработаны для обслуживания меньшими руками, чем ваши, и даже наши механики раздражаются, работая в узких пространствах, поэтому мы изобрели храповики, потому что они позволяют тебе схватить болт только один раз, а затем он поворачивается только тогда, когда…              Дверца холодильника открылась. Угловатые голубые глаза сверкнули на неё сверху.              — Я знаю, что такое «храповик», — прорычал он таким тоном, который говорил, что будут проблемы, если она продолжит оскорблять его.              — Прости, я поняла, — быстро и тихо извинилась Чарли, не зная, осмелится ли она выбраться из этого гроба, не подвергая опасности свои конечности. Был шанс, что он их просто-напросто прищемит дверью. От этой мысли она внутренне съёжилась.              Он пристально посмотрел на неё. Может быть, он увидел, что выбрал слишком маленькую «коробку», чтобы запихнуть её, и почувствовал себя немного плохо, или, может быть, он был расстроен*, что она не могла превратиться в меньшую, более удобную для коробки форму и облегчить ему жизнь. На самом деле это определённо был второй вариант. Ворчун казался крайне недружелюбным.              Но вместо того, чтобы снова закрыть дверцу, большие пальцы вторглись в холодильник, и, поскольку она уже была раздавлена, у нее сжалось ещё несколько костей и суставов, когда он снова взял её в руку и вытащил.              На этот раз он поднял её перед своим лицом, словно для того, чтобы получше рассмотреть.              О, боже, её недолгое пребывание в холодильнике помогло ей забыть, как здесь плохо пахло: горячий воздух, грязные выхлопные газы, кровь, горелое масло. И какими бы жидкостями он не истекал, они были достаточно тёмными, чтобы она могла видеть их следы, стекающие по его подбородку от уголков рта. Рот! У него был чёткий, очерченный, похожий на человеческий, рот, дополненный тем, что всё ещё определённо выглядело (по крайней мере, при таком освещении) как зубы.              Сходство между его и человеческим лицом встревожило её. Разве люди не истекают кровью изо рта только из-за довольно серьёзных внутренних повреждений?              — Ты не в порядке… — поняла Чарли.              Почему все оставили его в таком состоянии? Или… он просто был намного выносливее обычного человека, задерживаясь вот так, пытаясь восстановиться? Неужели никто другой не мог помочь? Было ли это признаком того, что они были на грани, и каждый был необходим в… куда бы они не отправились.              Его теперь уже знакомая усмешка была очень заметна, но он не ответил ей. Вместо этого он повернулся и поставил её на землю рядом со своей поврежденной ногой. Не хватало её половины, и обрубок заканчивался завитками шрапнели.              — Прежде чем ты предположишь, что я не могу выполнить эту задачу самостоятельно, и станешь самоуверенной по поводу своей утилитарной ценности… — он перевернул руку, вытянул из обшивки вокруг пальцев множество странных, сложных инструментов. Половина этих инструментов выглядела как иглы или штопоры, другие выглядели как плоскогубцы с игольчатым наконечником и шестигранные ключи, а один даже выглядел как какой-то стетоскоп. Устройства убрались, но Чарли поняла, что у всех у них было одно общее-это то, что они были очень тонкими инструментами для точной работы.              — П-поняла, — у Чарли не было никакого желания быть расплющенной во второй раз.              — Хорошо. Используй свои руки, — приказал он и направил её к измазанному жидкостью обрубку, — дотянись до этого отверстия, захвати трубку внутри и тащи её. Ввод и вывод.              Чарли опустилась на колени, дотянувшись до обрубка, пока её поддерживали. Ей нравилось чувствовать шестерни и обшивку под руками, достаточно, чтобы не обращать внимания на вязкую сырость моторного масла, достаточно, чтобы чувствовать возбуждение. Она была взволнована, как в тот день, когда она впервые получила в свои руки сломанный желтый «Фольксваген-жук», взволнована, как тогда, когда она на цыпочках подошла, чтобы исследовать лицо гигантского жёлтого робота. Механика была для неё тактильной вещью.              Она провела пальцами по металлическим осколкам точно в том месте, которое он указал. Кабели внутри не годились ни для одной из машин; они больше походили на трубы для фильтрации бассейна, и из них вытекало что-то, что покалывало, как статическое электричество. Она пошарила вокруг, нашла обе трубки и вытащила их. Он взял их у неё, зажал между большим и указательным пальцами, выпустил пламя из одного из ранее обнаруженных устройств и поджёг кончики. Предположительно, чтобы прижечь и запечатать их?              Чарли посмотрела на свои руки, которые были влажными от веществ, слишком тёмных, чтобы придать им цвет при таком освещении. Электрическое покалывание не прекращалось, отчего её волоски встали дыбом по всей длине руки.              Она посмотрела мимо своих рук и заметила разобранные металлические детали в ореоле его колена, лежащие по обе стороны от сломанного обрубка. Она поняла, что именно для этого он использовал гаечный ключ: он открыл себя, чтобы получить доступ и остановить эквивалент внутреннего кровотечения. Затем, несмотря на то, что быть запертой в холодильнике было далеко не идеально, Чарли сделала правильный выбор, заговорив, и…              Грохот и взрывы вдалеке, громкие, как фейерверк, заставили её удивлённо обернуться. Чарли Уотсон слышала в своей жизни достаточно боевых роботов, чтобы понять, как звучат их бои, и этот не прекращался. Поражённая осознанием того, что автоботы (Бамблби!) могут быть в опасности, Чарли поползла к свету своих фар, к двери, желая увидеть, не…              — Ой! — закричала она, когда ослепительная боль пронзила её между плечами и у основания черепа. Внезапность этого заставила её споткнуться. Потрясённая и дезориентированная, она повернулась назад, чтобы увидеть голубые глаза, горящие на неё, и дуло пистолета, поднятое и светящееся. Неужели он?.. Нет, он не мог застрелить её, она была бы мертва. Тогда что?..              Чарли покачивалась с ноги на ногу, сильно морщась и схватившись обеими руками за затылок. Боже, как это было больно. Шаркая ногами, она случайно пнула что-то похожее на маленький металлический прут. Она посмотрела вниз, чтобы увидеть…              — Ты бросил в меня гаечный ключ?! — потребовала ответа Чарли Уотсон.              — Подними его и отойди от двери.              Проверяя свои руки на наличие крови, но не в состоянии что-либо разглядеть при таком освещении — особенно с её руками, уже измазанными кровью автобота, — Чарли медленно наклонилась и подняла гаечный ключ.              Потом она вспомнила, что у него, вероятно, не было второго гаечного ключа такого же размера. И никаких храповиков тоже.              — Если бы ты взорвал меня, — размышляла она вслух, -оно бы тоже расплавило металл?              Выражение его лица стало ещё хуже.              — У тебя есть три секунды.              У Чарли появилась глупая, сверх глупая идея.              — Этого времени мне хватит, чтобы достать свои инструменты из машины и доказать, что я не пытаюсь убежать, — решила она вслух. — Подожди здесь.              — Два!..              — Клянусь Богом, я вернусь! -она сунула гаечный ключ в задний карман, повернулась к нему спиной и побежала.