***
Лето 2014. Июль. Прошел уже год с дебюта семи молодых парней и, казалось бы, все те ситуации, произошедшие на сцене, в репетиционном зале, в общежитии должны были сблизить членов группы, но в воздухе все еще иногда царили нотки недопонимания, недоверия и страха правды. Джина порядком выбешивала неуклюжесть Джуна, Хосоку приходилось работать вдвойне, чтобы поднатаскать отстающих танцоров, Чонгуку просто было сложно открыться хёнам из-за разницы в возрасте, а между Юнги и Тэхёном висела не самая дружелюбная атмосфера. Мин просто не понимал этого странного парня и не хотел понимать: все эти неожиданные поступки, залипания в одну точку, наивная глупость. Ну вот как между людьми может быть такая сильная разница? Чимин и Тэхён одного возраста, но первый парень разумный, дающий отчёт своим действиям, не по годам взрослый. Второй же болван болваном, далее комментарии и не нужны вовсе. Но было что-то такого во младшем из Кимов, что заставляло льнуть ближе, слушать заворожено, не позволяло отводить взгляд. И, на самом деле, это что-то Юнги совсем не волновало. Глупость есть глупость и никаким природным очарованием её не покрыть. Тем временем середина июля давала о себе знать удушающей погодкой, подгоняемой высокой температурой воздуха и отсутствием дождей. Сплошной ад на улицах Сеула: бетонные плиты жарят не хуже котла, а солнце, в период с одиннадцати и до трех часов, убивало окончательно. Парни работали усерднее обычного всю неделю и вот он, долгожданный выходной. Всего один перед новым выходом в большой свет и очередной порцией развлекательного контента, ведь по-другому в этом мире никак, либо ты ешь общество, либо общество ест тебя, поэтому необходимо трудиться изо всех сил и добиваться успехов кровью и потом, не иначе. Но вся работа начнется с завтрашнего дня, сегодня же у мемберов на столе прохладительные напитки в купе с некоторыми закусками в виде сушёного чего-то и включённый на семнадцать градусов кондиционер. Единственный, расположенный в так называемой гостиничной комнате, где и собрались все семь участников, безвольно развалившись на чуть более твёрдых, чем хотелось, диванах. — Ебучая жара… — первым голос подал Хосок, уже привычно начиная диалог с мата, ибо по-другому этот человек просто не мог. Да, все фанаты привыкли видеть его вечно улыбающимся, позитивным мальчиком-одуванчиком, но это лишь образ, который требует определённой разрядки вне камер. Возможно, Хоуп и показал бы свою истинную натуру миру, если бы не был загнан в определённые рамки, которых просто необходимо было придерживаться, чтобы выжить в данной индустрии. Даже Джин, ныне ругающий мемберов за бранные слова перед младшими, давно привык и, если честно, сам бы хотел выразиться парой ласковых в сторону испепеляющего июля. — Не то слово, — устало вздохнул лидер группы, откидывая потяжелевшую голову назад, на спинку массивного кресла. По широкой шее все ещё продолжала свой путь одинокая капля пота, напоминающая о том, что Джун только недавно вернулся в общежитие с пакетом необходимых для проживания продуктов. Ничего не поделать, очередь есть очередь. — Интересно, а менеджер вообще помнит, что обещал нам новый кондиционер к концу этой недели? — возмущённо произнёс самый старший хён, неторопливо запихивая в свой большой рот закуску за закуской и запивая всю эту адскую по мнению Чимина смесь минералкой, разбавленной с лимонным сиропом. О вкусах, конечно, не спорят, но… — Ну и где, а? Что-то моя кожа до сих пор не ощущает усиленного потока воздуха. Нет, ну правда, может кто-нибудь позвонит ему и напомнит? Я устал писать каждый вечер одно и то же, — Джин вмиг проглотил разжёванную массу и состроил самое наимилейшее личико во вселенной, ручки же складывая на столе, — «Мистер менеджер, неделя уже подходит к концу…», «Уважаемый менеджер, знаете, на улице так жарко.», «Уважаемый мистер менеджер, уже вечер субботы~» и так далее. Честное слово, почему проблемы с кондиционером повешены на меня? Честно признаться, подобные лепетания и неконтролируемое словоизвержение дико раздражали остальных членов группы, пожалуй, кроме Хосока, который наконец-то пустил смешок, и в похожих случаях всё разруливал Мин, но сейчас и возражать ничего не хотелось, ибо Сокджин был абсолютно прав. Новый кондиционер нужен всем, но почему-то на роль «ебателя мозгов любимому менеджеру» выбрали именно его, даже не спрашивая какого-либо мнения. — Джин-хен, давай я позвоню менеджеру прямо сейчас. Хочешь? — самый старший из макнэ-лайна уже успел достать телефон, чтобы набрать номер, но, если честно, звонить совсем не хотелось, — Я звоню, Джин-хен? — Чимин специально переспросил еще раз, медленно набирая пароль, чтобы разблокировать экран, — Джин-хеен? Я звоню, звоню, — а короткий большой палец остановился над кнопкой вызова и совсем не собирался опускаться. — Айщ, я сам позвоню. Ничего в этом доме без меня не могут, ничего. Всё я делаю, всё я, — парень поднял свою не самую тощую задницу с дивана и грозным шагом, от которого так и веяло раздражением, направился на кухню, ибо очень не любил разговаривать с кем-то по телефону в кругу людей. А Юнги смог наконец-то выдохнуть с облегчением: источник раздражающего лепета исчез за дверью. Под конец выходного дня, который парни провели почти в полном безделии, разговаривая о предстоящем камбэке и планируемых шоу, кондиционер так и не был поставлен, а менеджер лишь отмахнулся коротким «завтра точно будет», что очень взбесило самого старшего из дэнс-лайна. — Ебаный твой рот, я уже свыкся с отсутствием кондера в комнате, но какого, блять, хера в гостиной этот ебанный единственный кондиционер пашет вместо семнадцати не меньше двадцати восьми! — пронеслось по всем комнатам высокими нотами, а обладатель столь раздирающего уши крика уже направлялся на кухню, дабы заткнуть рот чем-нибудь сытным. Свежеприготовленным ужином, например. — Хён… — такой смелый и уверенный на камерах Чонгук сейчас совсем по-детски жался к руке Тэ, размещая свою всё ещё небольшую ладонь на тонкое худое плечо, как бы намекая, что без него ни то, что на кухню не пойдет, из комнаты не выйдет в принципе, — Хосок-хён опять злится, — не стоит думать, что макнэ так боится гнева Хоупа, скорее не хочет опять видеть эту гнетущую атмосферу за ужином. Они команда и должны держаться дружно, но должны — не обязаны. Год — слишком мало чтобы привыкнуть самому и выучить привычки других. Особенно если вас собралось семь абсолютно разных парней, как по характеру, так и по интересам, и единственное, что вас объединяет — это музыкальная индустрия. — Это же Хосок-хён, Чонгук-а, — слегка пропел, что было в стиле Тэхёна, который сейчас совсем легко улыбается, ведь он не видит ничего плохого в злости. Да, парень и сам раздражён из-за такой накладки с кондиционером, но это совсем не повод рушить всем другим настроение. Мемберам просто необходимо привыкнуть друг к другу, начать доверять в полную, чтобы в будущем они не скатились в тартарары, и, наверное, Тэ пока единственный, кто в полной мере осознавал, что все эти люди теперь не просто коллеги, а целая семья и относиться к ним надо соответствующе, — Все злятся, просто Хосок-хён делает это немного громче, чем нужно. Пошли, — и своими обычными шагами парни направились на общую кухню, к которой их дверь располагалась ближе всего. Опасения Чонгука полностью подтвердились: ужин прошёл в молчаливой атмосфере раздражения и злости на горячо любимого менеджера за его халатность в выполнении собственных обязанностей. Да, давно пора бы уже его заменить. Даже заключительное «Спасибо, Джин-хён» из уст макнэ-лайна прозвучало как-то задушено и три паренька поспешили разбрестись по небольшим комнаткам общежития, дабы не ломаться под давлением потяжелевшего воздуха.***
Не стоит думать, что у парней с самого начала было все хорошо. Нихуя не было хорошо.
***
Лето 2014. Август. Кондиционер уже три недели как заменен и исправно работает, а вся компашка дружненько пожаловались на работоспособность собственного менеджера, которого спустя несколько дней выпроводили за дверь здания БигХит, помахав ручкой. И это, наверное, была первая маленькая победа парней не как коллектива, сплоченного музыкой, а как ребят, которые решили объединить усилия ради какого-то одного общего дела, не связанного конкретно с музыкальной индустрией. Да, это чёртова правда, что до недавнего случая мемберы никогда особо рот на Бан Шихёка не раскрывали и вместе дела повседневные не решали. У них было все просто — лишь бы свалить на кого-то одного и не париться больше. И, насколько смешно бы это ни звучало, кондиционер неплохо так сплотил парней. Одна грёбаная жалоба, несколько дней ожидания и вот, все семь участников группы уже успели удобненько рассесться вокруг единственного кофейного столика в излюбленной гостиной, на котором так кстати расположились стаканы с легким алкоголем в виде пяти штук светлого и одного темного пива, плюс апельсиновый сок для макнэ, и несколько небольших картонных коробочек с курочкой. — Кхм… — прочистил горло самый старший участник, поднимаясь с нагретого задницей места на полу, чтобы сказать тост, — Сегодня мы все собрались здесь, чтобы отпраздновать одно важное событие. Да, это событие, конечно, произошло еще чёрт знает когда, но почему-то собраться решили мы только сейчас… А, ну да, завтра же выходной, наконец-то, господи… — не успел Джин закончить привычный почти всем, а для Хосока даже смешной, неконтролируемый поток слов, как его перебили. — Ой, блять, выпьем за новый кондёр и нового менеджера. Ура, — как-то слишком безэмоционально и с своеобразной от долгого молчания хрипотцой проговорил Юнги, наконец-то поднимая наполненный до краев стакан темного и дружненько стукаясь со всеми остальными. Приятный звук, звонкий такой. Звук, ассоциируемый Мином со свободой и отдыхом. Много пить — это прерогатива исключительно хён-лайна, отдельно можно выделить именно Хоупа и Шугу, которые заливались как не в себя, особенно после такой тяжёлой недели. Особенно если завтра выходной. Особенно если новенький менеджер и слова сказать в их сторону не может. Вот и сейчас макнэ давно разбрелись по своим комнаткам, широко и глубоко зевая, как будто бодрствовали на протяжении дней трех. Правда спать сейчас никто не собирался, ибо пропустить «ночь игр» было бы почти одним из семи(зачеркнуто) восьми смертных грехов. Один лишь Чимин, не доходя до деревянной тёмной двери комнаты, которую он делил с великим пьяницей и по совместительству гениальным танцором Хосоком, развернулся на неполные девяносто градусов и почти бесшумно направился к дверце, верхнюю часть которой застилал огромный желтый плакат, исписанный знакомой всем мемберам фразой на английском: «If you're reading this that better fucking run». Про себя Пак отмечает вытянутость оригинального, такого благородного почерка. И фраза его не пугает (совсем не из-за незнания языка), так что маленькая ладонь смело обхватывает металлическую ручку и парень с силой толкает дверь от себя, смело шагая внутрь. Сегодня он планирует серьезный разговор. Как бы ни была сладка малина, но пить вечно Юнги не может и уже после второй рюмочки соджу, которое парни так заботливо припрятали на чёрный день, он отправился в собственную, уютную лишь ему одному комнату, насквозь пропахшую дымом так усердно скрываемых от посторонних глаз ментоловых сигарет. Но кто сказал, что у него получается скрывать свои вредные привычки? Даже сейчас, уверенно зайдя в помещение, узкие, словно лисьи глазенки наткнулись на Чимина, который так мило морщил нос от неприятного запаха. — Чимин-и? — проговорил тихо, чуть пугая и без того скованного, нервного паренька, и присел совсем рядом. Ни для кого не было секретом, насколько близки были парни. Настолько близки, что сейчас худощавая рука Мина с особой привычной нежностью проводит по чужим жестким волосам, опускаясь почти невесомой дорожкой прикосновений по спине, — Почему ты не в своей комнате? — Юнги-я… Я хотел бы поговорить с тобой… — начал он аккуратно, словно прокладывая безопасный путь к дальнейшему диалогу, а небольшая ладонь с осторожностью легла на действительно худое бедро Шуги. Является ли это его привычкой? Возможно. Привычка касаться рэпера, когда волнуешься. Привычка искать глазами, когда не знаешь, куда себя деть. Привычка слишком много думать о ненужных вещах. Как сейчас, например, — Ну, о нас… Юнги никогда не жаловал подобные разговоры. Думаете, это из-за неспособности влюбляться? Отнюдь не так. Просто он никогда не считал, что их с Чимином можно назвать таким сильным местоимением, как «мы». И именно поэтому рука его сейчас с таким холодом отстранилась от чужой вмиг напрягшейся спины, а взгляд помутнел, превращаясь во что-то более, чем серьёзное. — Чимин, ведь сто раз обсуждали это, разве нет? — голос наполнился привычным для образа Мина холодком. По-другому и не могло быть. Пак знал это. Знал и всё равно приходил в пропахшую ментолом комнату с целью поговорить. Уже в который раз… — Нет никаких «нас». Нет, не было и никогда не будет. Нет никаких отношений, мы просто… — Спим друг с другом, потому что это удобно, — младший закончил фразу своего хёна с такой сильно выраженной обидой, что только мёртвый не заметил бы. Но с другой стороны… Он сам попросил, сам себя отдал ещё тогда, когда в первый раз заметил это чёртово влечение к рэперу. А алкоголь и недостаток ласк только облегчили процесс. — Не нужно сейчас губы дуть, Чимин. Ты предложил, я согласился, на этом всё. Никто не говорил про что-то серьёзнее взаимного удовлетворения, — тощая задница неторопливо поднялась с не успевшего нагреться места, и Шуга направился к небольшому окну. Нужно перекурить, этот парниша снова решил потрепать его и без того расшатанные нервы. Ну вот на кой-черт заводить одну и ту же шарманку по кругу? Мин уже начинал сомневаться в сообразительности самого старшего из макнэ-лайна. Тонкие пальцы уже в привычном, ловком движении достали из новенькой пачки одну сигарету ментоловых Мальборо, прикуривая подаренной ещё весной Сокджином зажигалкой, которую тот просил Юнги подписать ещё задолго до девятого марта. Сучёныш. Нормальные люди спросят у Шуги: Почему ты тратишь столько денег на сигаретный дым? И он не ответит, потому что не знает, как описать то небесное чувство, которое ему дарят хорошие ментоловые сигареты. На это стоит тратить деньги. — Когда ты бросишь? — подал голос всё ещё сидящий на черном диване парень, который с большим отвращением смотрел на клубы дыма, тонким потоком исходящие из чужого рта, на что получил поднятую вверх бровь и удивлённый взгляд. — Разве тебя должно это волновать? — Мне не нравится этот запах, хён… Он раздражает лёгкие, — в пару шагов Чимин преодолел расстояние от мягкой мебели до худого тела, так удобно разместившегося на широком, потрескавшемся подоконнике, чтобы совсем легко приобнять, так доверительно прижимаясь тигриным носом к костлявому плечу. Ему не нравился сигаретный дым. Но нравился Юнги. Сильно. — Я что-то не припомню, чтобы спрашивал твоего мнения, — он всегда был таким. Таким жестоким в вещах, которые раздражали, бесили, заставляли делать затяжку чуть сильнее обычного. И в данной ситуации этой «вещью» являлся Пак, который снова пришел со своей сопливой любовью. Лучше бы думал о работе. Даже обниматься не хотелось. Долго ли простояли так парни, смотря на огни ночного Сеула? Возможно, для кого-то это были пять минут, для Чимина мгновения, а для Юнги целая вечность. Разве можно говорить о подобных вещах, заявляя о точности? Только не когда речь идёт о течении времени. — Спокойной ночи, хён… — пробормотал тихо, неторопливо покидая чужую комнату, ибо не хотел рушить свидание парня с его любимыми сигаретами, тот и так себе не сказать, что часто позволял. А рэпер ничего не ответил. Желание говорить пропало ещё на моменте прервавшихся объятий, которые дарили хоть какое-то, но тепло. Мин любил тепло.