***
Зима 2014. 21 декабря. Стоит ли говорить о том, что парни так и не рассказали никому о своих отношениях, начиная с Хосока и Чимина, неизменных советчиков, и заканчивая самыми близкими из стаффа. И нет, не потому что Юнги был тем, кто не отвечает за свои слова, а потому что как раз младший постоянно на вопрос «Ну что, сейчас?» отнекивался либо коротким «Потом», либо очень неуверенным и тихим «Ну, как-то это… Ну это…», причём дословно. А старший лишь каждый раз закатывал глаза так, что можно было в деталях рассмотреть головной мозг, да языком цокал громче, чем орёт, когда зовёт мемберов с другого конца их общей квартиры. Это продолжалось целую неделю, и Юнги бы и дальше молчал, если бы не полные желания раскрыться глаза Тэхёна, смотрящие каждый раз с какой-то не понятой старшим надеждой. — Так, всё, никаких потом. Либо не смотри на меня каждый раз так, как будто я тебе что-то запрещаю, — так, в один момент, когда парни отошли от остальных в сторону, чтобы обсудить то же самое, что и обсуждали по раза четыре на дню, Мин уже просто не выдержал, отвечая чуть грубее, чем следовало. Младшего даже небольшой холодок пробил, но неделя обжиманий по вечерам и, пусть секретного, но тесного общения сделала своё дело, и этот самый холодок теперь практически никак не пугал, нисколько не расстраивал. — Прости, прости, хён, — Ви протянул последнее слово совсем тихо, быстро припадая к чужому телу с короткими, словно извиняющимися объятиями, которые, к сожалению для рэпера, закончились быстрее, чем он успел на них ответить. Вдох, выдох и негромкий хлопок ладоней о собственные бедра, — Всё, я собрался. Да… Да, пошли. Просто это так волнительно, хён… Короче, всё, пошли. Не сказать, что Юнги не верил наверняка наигранной уверенности своего вроде как парня, но бровь всё же недоверчиво поднял, складывая руки на груди с видом, мол «ты точно уверен?», но Тэхён на подозрительный взгляд бросил лишь короткое «да, да» и успел двинуться с места, направляясь прямиком на кухню, где и расселось подавляющее большинство мемберов, среди которых отсутствовал лишь вышедший за продуктами Чонгук. И никто бы ничего не заподозрил, если бы лицо вошедшего поперёд Юнги младшего не выражало эмоцию непонятного страха вперемешку с волнением и лёгким дёрганием правого глаза. — Тебе плохо, Тэ? — первым подал голос Джин, подрываясь со своего любимого места возле кухонного пенала, что не было ни для кого удивлением — этот хён всегда переживал за мемберов больше, чем кто-либо, всем своим видом показывая, что функция «забота» заложена в его «программе» с рождения, — Может, присядешь? — На самом деле, выглядишь плохо, Тэ, — внёс свою лепту и Чимин, со сдвинутыми к переносице бровями наблюдая за тем, как лицо его лучшего друга становится всё бледнее и бледнее. Видимо, слишком перенервничал, что просто не мог не заметить Юнги, которого вся эта ситуация начала волновать не меньше. Ага, это в понимании Ви называется «готов». Пришло время Мину взять свои, судя по холодному характеру и выдержке, почти железные яйца в кулак и повести себя, как настоящий мужчина, под ответственность которого теперь попал один несносный, но бесконечно драгоценный мальчик. Мысленный вдох, выдох, и вот, бледная рука так нежно легла на плечо до мозга костей взволнованного Тэхёна, сжимая так аккуратно, как будто пытаясь сказать, мол «спокойнее, я рядом, не переживай, всё будет хорошо». И в этот момент старший почувствовал такую невероятную энергетику, которую раньше никогда не ощущал, но которая ему невероятно понравилась. Это чувство… Как будто есть человек, который на самом деле нуждается в твоей поддержке, ласке, в твоих добрых слова, в тебе. И для себя Юнги решил, наконец-то, что если уж он припёк под своё крылышко человечка, то просто должен греть его до того момента, пока этот самый человечек сам не захочет выбраться на волю. — Со мной всё нормально, правда, — как-то слишком неубедительно, учитывая небольшую дрожь на последнем слове и достаточно смелый полушаг в сторону стоящего слева Шуги. Он был словно котёнок — льнул к тому, кто в данной ситуации может поддержать, — Я… Ну, мы тут хотели сказать вам кое-что… Ну, только это, не ругайтесь, пожалуйста… — Блять, Тэхён, — и снова Юнги закатил глаза, всё глубже погружаясь в атмосферу чужого волнения, — Он хочет сказать, что мы типо… Короче говоря, мы вместе. Да, да, я о том самом «вместе», о котором вы подумали, судя по лицам. А выражения лиц у парней были, мягко говоря, необычные и крайне разнообразные. Самое щадящее, даже радостное выражение было как раз у Хосока, который и помогал своему другу приласкать эту очаровательную «самочку», поэтому был искренне счастлив за чужой успех. Джин был удивлён, демонстрируя свои расширенные от шока глаза и приоткрытый рот и выражая на лице лёгкую неприязнь. Самую странную эмоцию выдавал именно Джун, который от спокойного выражение мгновенно перешёл во что-то… Недостаточно сказать «шокированное», скорее именно «ахуевающее» во всех проявлениях этого грубого слова. Лидер был одновременно и рад, и категорически против, но мог спокойно обосновать каждую из двух позиций. А Чимин… Не был удивлён. На самом деле, он просто не изображал ничего на своём милом лице, лишь вея холодом в сторону конкретно Юнги, как бы обходя светлый образ друга. Тэхён уже как-то сказал про его симпатию к старшему, пусть и в порыве ссоры, поэтому подобное заявление не было удивительным, наоборот, даже очевидным. И, ей богу, никакая там влюблённость Пака по отношению к хёну не затмит желание сделать Тэ счастливым и сохранять у парня это чувство так долго, как это возможно. И именно поэтому Чимин планирует с максимальным скептицизмом смотреть на отношения этих двоих. — Мне же не послышалось сейчас? — только начал Сокджин, а Юнги уже издал тяжёлый вздох, как бы предугадывая дальнейший неконтролируемый поток слов, — В смысле… Это вообще как? Ты и Тэхён… — старший соединил кончики указательных пальцев, как бы показывая взаимодействия обсуждаемой парочки, — Типо реально вместе? Нет, это чисто физически невозможно. Вы же просто совершенно разные, ну в корне разные. Что произошло в этом грешном мире, что вы решили завести отношения? Ад замёрз? Рак на горе свистнул? Океан высох? Чёрт, да как это вообще?! У вас, типо, реально ЛЮБОВНЫЕ отношения? Не просто отношения на уровне «друзья», а ЛЮБОВНЫЕ?! Вы вообще понимаете, что это… Ребят, ну это как-то… — Хён, при всем уважении, заткнись ты уже. Только Тэхёна мне пугаешь, — это Мину следовало бы закрыть рот и застыть на месте, ибо это слишком ласковое «мне» и какие-то чересчур неловкие полуобъятия за плечи вызвали ещё более бурную реакцию, нежели недавнее признание. — Это просто ахуеть… — тихо проговорил лидер, зарываясь правой рукой в собственные волосы и сжимая так сильно, что глаза невольно поморщились от неприятной боли, — Нет, это полный пиздец, просто полный… — В самом деле, парни, вы чего так реагируете, — встал на защиту своего друга Хосок, в ненаигранном удивлении открывая рот. Оно и немудрено, ведь когда Чимин заявил о его «отношениях» с Шугой, все мемберы отреагировали даже не просто адекватно, а практически никак, не считая первые дни, когда шло привыкание к взаимодействию вне камер, а тут такой негатив, как будто… Это что-то плохое, — Разве это плохо, что у парней всё хорошо? — Это была неудачная идея, хён… — самый младший из Кимов даже поник, опуская свои невозможно большие глаза в пол. Все остатки уверенности как ветром сдуло, оставляя за собой только задатки стресса и бьющую по сердцу боль. Непонимание. Недовольные лица. Грубый взгляд. Да, парень правда пытался подготовить себя морально к подобному, но когда столкнулся лицом к лицу с немым осуждением в глазах людей, с которыми вот уже больше года рука об руку… Правда больно. И младший не хотел больше ощущать всей кожей это осуждение, разворачиваясь и покидая кухню так быстро, что Мин не успел даже отреагировать. — Стой, Тэ, ну куда ты, — сначала старший хотел развернуться и пойти за своим вроде как парнем, но в голове словно щёлкнуло, и он окинул всех находящихся на кухне людей недовольным взглядом, останавливаясь подольше на Джуне и Джине, — Ну вы, блять… Нахуй вас, — напоследок Юнги лишь махнул рукой и направился вслед за младшим с целью заверить его, что всё хорошо и старшие просто шокированы. Дальше будет лучше. Разумеется, в первую очередь Мин пошёл в комнату макнэ, но каково было его удивление, когда помещение оказалось пустым. Даже ванная комната не порадовала на наличие Тэхёна, и последней остановкой оказалась студия. И стоило взгляду наткнуться на сидящего на чёрном диване мальчика, как внутри постепенно начали зарождаться ныне неизвестные и крайне странные чувства, но парень бы соврал, если бы сказал, что ему не понравилось. Эти чувства… Были тёплыми. Юнги правда почувствовал, что ему доверяют, раз человек в данной ситуации пошёл не в свою комнату, закутываясь в одеяло, а пришёл сюда, в комнату старшего, грея теплом тела не самую мягкую поверхность чёрного дивана. — Тэ, — Юнги начал аккуратно, присаживаясь совсем рядом с младшеньким, но в достаточно неловкой позе, не думая пока даже приобнять. Хер его знает, как он отреагирует в таком состоянии, — Да не расстраивайся ты, этот негатив… Всё временно, — но реакции на слова не последовало от слова «совсем». Парень просто сидел, прижимая ноги к груди, и молчал, смотря куда-то вперёд, но словно сквозь всё существенное. Видимо, на него это ситуация давила сильнее, чем можно было себе представить, — Ну, Тэхён, в самом деле. Это не конец света, хватит свою депрессию мне тут распространять. Но ответа снова не последовало. Да что там ответа, младший даже никак пошевелиться не удосужился, продолжая дышать через раз и сверлить глазами бесконечную вселенную, которая так навязчиво сейчас заполонила пустую голову. И сверление взглядом ровного, но сейчас отражающего эмоцию грусти профиля, не помогло Юнги выбить хотя бы одно слово. Тихий вдох, громкий выдох, собственная рука на плечах Тэ. Атмосфера с каждой секундой становилась всё мрачнее и мрачнее, и в большинстве благодаря напрягающего парней молчанию. Сколько прошло времени? Никто и не думал считать, продолжая сохранять бьющую по вискам тишину, которая медленно, но верно заставляла неприятные чувства разливаться по телу. И те были настолько неприятными, что даже такой терпеливый человек, как Юнги, не смог продолжать молчать, прижимая тело сидящего рядом парня поближе к себе. — Слушай, ты же знаешь, я не силён в этих всяких милых и поддерживающих вещах, — длинные музыкальные пальцы с особой нежностью гладили чужое плечо, как бы компенсируя невозможность нормально, в людском понимании, поддержать словами, — Но вот этот твой негатив меня убивает. Давай, прекращай депрессировать. И снова никакой реакции, что начало старшего не просто угнетать, а именно раздражать, даже конкретно бесить. Он так старается подобрать слова, чтобы этот мелкий паршивец заговорил с ним, чтобы поменьше задумывался о плохом, чтобы перестал излучать убийственную атмосферу концентрированной печали, а в ответ тупое молчание и отсутствие каких-либо телодвижений. Юнги пришлось как следует поднапрячь свои мозги, чтобы они выдали хоть какой-то адекватный путь решения проблемы и в итоге… Голова выдала щекотку. Из собственных наблюдений старший знал, что Тэхён жуть, как боится щекотки, особенно в районе рёбер. А дальше уже дело пары секунд: Юнги просто просунул свои руки к рёбрами младшего с обеих сторон и принялся быстро, с нажимом двигать пальцами. Даже секунды не прошло, как по всей студии разнёсся своеобразный, прерывистый смех, а с сердца Мина будто отлегло и по телу начало разливаться тепло. И всё же это приятно, когда слышишь смех человека, к которому небезразличен. Безумно приятно. — Хён! Ну перестань! — просил Тэ сквозь смех, стараясь вложить всю существующую в теле ловкость в собственные руки, чтобы наконец-то прекратить это безобразие. Сколько так старший продержался, продолжая атаковать ранее не двигающийся комок грусти щекоткой? Наверное, около двадцати или тридцати секунд, ибо стоило чужим цепким лапкам схватиться за его собственные бледные запястья и поднять их на уровень головы Юнги, как тот в глубине души моментально принял поражение. И если младший всё ещё смеялся от продолжительного неприятного ощущения в районе рёбер, то вот старшему было совершенно не смешно. Его и раньше частенько хватали за запястья с целью остановить или куда-то повести, но в данной ситуации эта лёгкая, практически неощутимая боль посылала в сердце странные импульсы, которые отдавались чем-то горячим по всему телу. Просто в голове раньше никогда даже не зарождалась мысль о том, что в таком стройном теле может быть столько силы. И Юнги никогда не думал, что подобное проявление силы в его сторону ему так понравится. Настолько, что даже говорить ничего не хотелось, вместо этого лишь неотрывно смотря в чужие, сузившиеся от смеха глаза. И даже когда смех вовсе стих, а собственные губы младшего в быстром поцелуе коснулись чужих с коротким, заключительным «спасибо», взгляд старшего ничуть «не дёрнулся», оставаясь в прежнем положении. Даже не так… Ситуация усугубилась, ведь вместе с поцелуем по телу Юнги разлилось ранее малознакомое желание не завалить сидящего напротив парня, как это обычно бывало, а самому лечь под него. Незнакомо. Пугающе. — Ты наконец-то не депрессируешь, удивительно, — ответил наигранно грубо, стараясь вырвать свои запястья из чужого захвата, но младший держал крепко, как будто даже не собираясь отпускать, правда теперь руки переместились на уровень бёдер так, чтобы ладони могли лечь на диван, — Всё, можешь отпускать, мне уже больно, — но Тэхён не спешил, продолжая смотреть в глаза своего хёна так, что у того мурашки бегали по коже. Напряжение росло, в рту Юнги постепенно начала скапливаться слюна, которую он проглотил так громко, что в стоящей тишине было более, чем слышно, а этот мелкий всё не отпускал, словно чего-то выжидая. И разжал руки парень только тогда, когда старший успел только раскрыть рот, так и не озвучивая слова, которые ещё долго будут жить в умной голове, в этом и не стоит сомневаться. Но напряжение росло не только в студии, на кухне так же было неспокойно. После этого признания, в каком-то плане каминг-аута, мемберов пришлось серьёзно задуматься о многом, включая будущее группы и личное отношения каждого к таким странным отношениям. Странным не потому что Юнги и Тэхён оба парни, а именно потому что это Юнги и Тэхён. По крайней мере, такое объяснение странности отношений дал самый старший участник. — И что теперь нам делать? — спросил лидер у всех сразу, но при этом неотрывно прожигая глазами недавно вскипячённую воду и медленно растворяющийся в ней кофе. — В каком это смысле? — неудивительно, что первым возмутился именно Хосок, который продолжал защищать недалёкое счастливое будущее своего лучшего друга, — Разве вам не кажется, что ИХ личная жизнь НАС ебать ну никак не должна? Я вот, например, рад за парней. — Да, — ранее молчавший Чимин сейчас ответил со всей возможной ему уверенностью и серьёзностью. Пусть внутри всё ещё немного режет от никуда не девшихся чувств, но не поддержать друга он не может хотя бы из моральных соображений, — Вас их пол смущает? Тогда что-то я не могу припомнить, чтобы вы так реагировали с наши с Юнги-хёном отношения. — Не в этом дело, Чимин. Ты ведь должен понимать, что ты и Тэхён, вы… Ну, абсолютно разные, — Намджун, продолжая думать о ненужных вещах, не забывал высказать своё мнение и в придачу жестикулировать руками, как бы наглядно изображая всё, о чём говорит, — Мы не против представителей ЛГБТ, совсем нет, но есть люди, которых просто не можешь представить в отношениях. И у нас просто не укладывается в голове, как могло произойти вот то, что произошло. — Хёны, я пришёл! — послышался громкий хлопок входной двери и все находящиеся на кухне быстро и коллективно решили пока не рассказывать самому младшему об этом. По крайней мере, пока они сами не разберутся со своим собственным отношением к союзу парней. Ну, или для тех пор, пока Чонгук всё не узнает самостоятельно, это уже вопрос времени.***
Зима 2014. 22 декабря. Сегодня понедельник, а значит настало время раннего подъёма и, почти в прямом смысле этого слова, лошадиного труда. Парни тренировались как не в себя перед их приближающимся выступлением, которое запланировано на двадцать пятое число, а значит времени остаётся совсем мало. Так мало, что даже Юнги потеет в тренировочном зале уже третий час, вместо того, чтобы сидеть в порядком потрёпанном, но таком удобном рабочем кресле и создавать шедевры к новому альбому. Хотя, будем честными, к этому всему его привлекли чьи-то очаровательные глазки и тихое «Я после вчерашнего без тебя там не выживу, хён». Господи, и когда Юнги успел стать таким слабым до этого странного парня? Он и сам не знает, но и жаловаться не смеет. Особенно когда Тэхён смотрит так доверительно, когда улыбается легко, встречаясь собственными глазами с глазами старшего, когда в перерывах по плечу так аккуратно проводит и трётся лбом о висок, что его хозяина совсем немного, но раздражает. И только один Чонгук иногда застывает в недоумении и смотрит подозрительно, сразу понимая, что от него что-то скрывают. Не подумайте, он рад, что старшие в хороших отношениях, но просто взаимодействия конкретно этих хёнов раньше были такими редкими и невесомыми, что сейчас сыграли на огромном контрасте. И это, если не пугало, то заставляло насторожиться точно. — Тэхён, можно тебя на пару слов? — макнэ после трудного рабочего дня так осмелел, что даже забыл добавить «хён», когда звал старшего на разговор. Но тот, видимо, так устал, что даже не заметил этого, молча отходя вместе с Чонгуком куда-то в сторону. — Ты что-то хотел, Чонгук-а? Только давай быстро, у меня есть дела, — ага, дела в виде невысокого, худого, ворчливого существа, который с утра строго настрого наказал Тэхёну обязательно и как можно быстрее после тренировки зайти к нему в комнату. — Я просто хотел спросить… Как бы это сказать-то… — и по немому вопросу в больших глаза макнэ парень понял, что тот хочет сказать, но торопиться с ответом не стал, — Ну, понимаешь, вы сегодня с хёном были очень близки. Между вами что-то произошло? — Давай поговорим об этом позже, Чонгук-а? Я правда устал, — Тэ, как мог, старался уйти от ответа, потому что он просто не был готов начинать разговор на подобную тему в одиночестве, без его вроде как парня. А младший и не возражал, прекрасно понимая состояние хёна, всё-таки сам устал до безумия. Вечер у двоих почти влюблённых прошёл на самом деле прекрасно: они просто лежали вдвоём на диване в импровизированной студии, Юнги наконец-то решил рассказать о себе такое, чего ещё не знает никто из участников, просто потому что Тэхёну действительно захотелось довериться, а младший в свою очередь слушал внимательно и даже старался давать какие-то дельные советы, пусть и не всегда получалось. Но старшему всё больше, чем просто нравилось. Абсолютная правда, такого умиротворения и комфорта в компании лишь одного человека он не чувствовал достаточно давно, чтобы забыть, насколько это приятно. А этот странный парень ещё и обнимает так нежно поперёк живота и прижимается всем телом, передавая собственное тепло. Гораздо лучше, чем колыбельная. И хуй Юнги клал на эти навязчивые объятия, чужое слишком горячее дыхание в собственную шею и непривычную для сна позу, лишь бы рядом лежащий человек спал беззаботно, что, судя по повседневным привычкам старшего, действительно было странно, но… На это Юнги также клал хуй.***
Зима 2014. 27 декабря. Наконец-то это выступление, к которому парни так тщательно готовились, позади. Новоиспечённая парочка вела себя достаточно хорошо, чтобы Намджун немного, но прикопал свой скептицизм к их отношениям куда-то в землю, всё-таки основная причина его негативного мнения заключалась именно в поведении на публике. Да, это немного подло, но лидер правда не думал, что Тэхён сможет сдержанно и адекватно вести себя рядом с Юнги как на сцене, так и во время прочих съёмок. А вот причину подобных мыслей он так и не понял. И если те, кто недавно был против союза, немного образумились и сейчас относились к подобному практически нормально, то у Чонгука была, мягко говоря, апатия. Младший, узнав обо всём от самого старшего, почувствовал, как внутри разливается ревность. Крайне неприятное чувство, которое может сильно навредить. — Вааа, как я рад, что всё прошло хорошо. Даже интервью, вы все отлично справились, парни, — стоило всем мемберам завалиться в их квартиру, как Намджун произнёс заключительную «речь» и дал каждому звонкое «пять». Разумеется, всё не могло закончиться вот так легко, лишь на словах лидера и громких хлопках. Завтра воскресенье, их заслуженный выходной, который так нагло забрали в прошлый раз, поэтому можно позволить себе немного расслабиться, даже выпить и праздновать до поздней ночи, благо трансляцию в этот раз можно абсолютно спокойно обойти стороной. — За удачное окончание этой заебавшей нас всех недели, — Юнги первым поднял свой стакан с неразбавленным виски, желая поскорее отпить столь чудный напиток, который так долго обходил его стороной. И остальные просто не могли не поддержать столь прекрасную речь громким воплем и совсем тихим в сравнении с ним звоном стаканов. Подобные празднования у ребят последние месяца четыре действительно проходили нереально весело: тут вам и постоянно несущий несусветную пьяную дичь Сокджин, и чересчур неаккуратный Намджун, который в сговоре с алкоголем мог одним движением руки разрушить половину планеты, и всё тот же падкий на соревнования Тэхён, чей очередной танец вновь сносил Мину крышу, пусть и эмоции на его лице продолжали выражать любовь лишь к спиртным напиткам. Хосок нескончаемо смеялся то ли над шутками самого старшего участника, то ли над взаимодействием Тэ и Чимина, то ли над бегающим по младшему из Кимов взглядом Юнги, который тот так тщательно пытался скрыть. Даже Чонгук вроде расслабился. Да, приправляя организм лишь безалкогольными напитками, но расслабился достаточно, чтобы перестать думать об отношениях Юнги и ещё одного, самого близкого ему по возрасту хёна. Но насколько бы ни был весел и прекрасен этот пьяный вечер, даже ему когда-то должен был придти конец. И конец этот наступил именно тогда, когда Чимин утащил младшего в его комнату, аргументируя уход тем, что с пьяным хёном он на соседней кровати спать не будет, а в одиночестве сейчас не уснёт. Намджун от радости так напился, что взял в руки свой блокнот с записями потенциальных песен и вот уже полчаса точно сидел и что-то записывал, да так усердно, что никто даже не посмел его трогать. В итоге Джин остался душевно болтать с Хосоком в гостиной комнате, потягивая уже не алкоголь, а какой-то приторный сок. Где же оставшиеся два участника? Совсем неудивительно, что Юнги утащил объект своей нервотрёпки в собственную комнату, где мягко усадили на чёрный диван, свою же задницу приземляя на старый потрескавшийся подоконник. Ему нужно перекурить, причём срочно, иначе в мыслях начнётся конкретная перегрузка Тэхёном, этим чёртовым мальчишкой, который весь вечер просто не понимал, что творит своим телом. И снова первая затяжка самая приятная, пусть и далась старшему с лёгким кашлем на выдохе. — Всё хорошо, хён? — младший протянул последнее слово совсем пьяно, поднимаясь с не успевшего нагреться места. И дураку было бы понятно, что мозги парня сейчас переключились в совершенно другой режим, одаривая каждую клеточку тела невиданной этому миру уверенностью и раскрывая самые тайные желания, — Помочь? — Малой, ты что-то совсем пьян, — Юнги начал отнекиваться только сейчас, когда чужие руки по обеим сторонам расположились на подоконнике, перекрывая какие-либо пути для побега, а тело младшего находилось сейчас так близко, что Мин просто не мог спрыгнуть со своего места, оставаясь сидеть там, где сидел, и упираться коленями чуть ниже чужих тазовых косточек, — Давай, прекращай всё это. — От тебя пахнет алкоголем, хён, — произнёс громким шёпотом, из-за дыма стараясь близко собственное лицо к чужому не подносить, но даже с такого расстояния перед глазами старшего начало красным светиться слово «ОПАСНО», — И сигаретами. — Спасибо, КЭП, а то без тебя я не знал всего этого, — ответил наигранно грубо, совсем не старательно пытаясь отодвинуть упрямо стоящее напротив тело. Но младший лицом льнул только ближе, в итоге падая лбом на костлявое плечо, облачённое в ткань футболки с узким вырезом для горла. От Тэхёна пахло высоким градусом, остатками невероятно вкусного парфюма и нотками природного аромата тела, который среди всего букета нравился старшему больше всего. Так одновременно успокаивающе и возбуждающе, что только что начатая сигарета была потушена о небольшую пепельницу, и всё для того, чтобы Юнги мог спокойно обхватить руками тело младшего, останавливая ладони где-то на уровне лопаток, пока левая рука медленно не переместилась на затылок. Атмосфера как нескончаемого уюта, так и целого моря интима делала своё дело, постепенно распаляя парней, делая их чуточку смелее и увереннее. Юнги без лишних слов зарылся носом в недавно вымытые волосы младшего, вдыхая так глубоко, насколько позволяли его лёгкие. Приятно до мурашек, до покалываний в кончиках пальцев, до чуть сбитого дыхания. Но это даже не было началом, ведь буквально спустя пару секунд старшего ждал такой уверенный, даже настойчивый поцелуй. Тэхён с особым наслаждением сминал губы своего хёна, стараясь вложить в этот поцелуй весь полученный за последний месяц опыт. Так старательно и с такой любовью, что старший просто таял от переполняющих его чувств, совершенно не тех, которые зарождались с Чимином. Намного лучше, намного приятнее. И Юнги бы продолжал таять в этой уютной атмосфере, если бы в один момент в голове младшего что-то не щёлкнуло, и ситуация не приняла совершенно другой оборот. Тэхён как будто по щелчку пальцев переключился с обычно стеснительного и невинного мальчика на настойчивого и жаждущего близости парня, перемещая большие ладони с подоконника на чужую талию, да сжимая пальцами с ощутимой силой. И снова мурашки пробежали по коже Юнги, который скользил своими бледными руками по спине младшего, слегка поднимая вверх края тонкого свитера. Как же долго он ждал этого чувства, когда из-за чужих действий внизу живота приятно тянет, а собственный половой орган постепенно наливается кровью. Губы уже начали немного покалывать от чужих покусываний, но Тэхён как будто вымерил этот момент, когда нужно отстраниться и перейти лёгкими, но более, чем просто смелыми поцелуями на шею. И откуда этот паршивец всего понабрался? — Хён… — да будь Юнги проклят, раз это нежное «хен», произнесённое низким баритоном, для него самое сексуально, что он слышал за всю свою жизнь. Кажется, его уши даже уловили едва ощутимый стон наслаждения, — Хён… Руки младшего смело гладили бока Мина, его поясницу, изгибы талии, переходя на стройные бёдра, чтобы остановится там так надолго, насколько хватило выдержки опьянённого градусом Тэхёна. А хватило её действительно ненадолго, но нельзя сказать, что старший был против чужих ладоней на своих коленях. Наоборот, это возбуждало ещё больше, заставляя притянуть лицо донсена поближе к собственному, снова целуя, сразу настойчиво, глубоко, проводя кончиком языка по краю белых зубов. И нет, тогда ему не послышалось — это действительно был низкий, тихий стон, несущий в себе искреннее удовольствие от происходящего. — Блять, — Юнги произнёс это тихо и на выдохе, чуть ли не постанывая, когда чужие руки настойчиво раздвинули его стройные ноги и с силой притянули ближе. Такое поведение Тэхёна… Было, мягко говоря, такой же полной неожиданностью, как и хорошо ощутимый возбуждённый член, — Тэхён?.. — честно признаться, старший правда немного испугался такого поведения, которое в корне отличалось от повседневного. Как будто… В младшего закачали неизвестной сыворотки, коей в итоге оказался алкоголь, наполняя тело не просто уверенностью, но ещё и смелостью. И Юнги был просто дураком, когда подумал, что на этом неожиданные вещи закончились, ибо рука Тэ на его собственном стояке заставила в очередной раз почувствовать дрожь по всему телу и медленно разливающееся от паха тепло. — У тебя стоит, хён… — младший прошептал это совсем тихо, в самое ухо, чтобы Мин мог целиком и полностью утонуть в его бархатном голосе, приправленным ноткой неосознанной грубости, которая была лишь последствием долгого воздержания и большого количества спиртного, — Хочешь, чтобы я помог? — невесомый поцелуй куда-то в мочку, пока левая рука медленно и словно нехотя оторвалась от талии и переместила ладонь Юнги на возбуждённый орган своего хозяина, — Тогда… Ты ведь сможешь тоже помочь мне? — Блять, Тэхён… — старший не смог удержаться от совсем тихого, хриплого стона, практически моментально сжимая пальцами твёрдый член. На ощупь размер вряд ли был больше его собственного, но, нежно проведя ладонью вверх, Мин понял, что он абсолютно точно длиннее. И реальность, блять, оказалась лучше всяких ожиданий, — Эта ёбаная дверь… Она не закрыта. Но Ким будто отключил в себе инстинкт самосохранения, прислушиваясь лишь к инстинктам размножения. Отнекиваться было бесполезно — он желал своего хёна. По-настоящему желал трогать его тело, целовать кожу, кусать губы, переходя кончиком языка на острый подбородок. Оттуда идти тонкой линией до самого пупка, пока музыкальные пальцы Юнги не начнут путаться в его собственных волосах, от удовольствия сжимая сильнее, чем следовало. От подобных мыслей член заинтересованно дёрнулся, и Мин прекрасно ощутил это шевеление, реагируя с удивительной скоростью: уже через пару секунд Тэхён мог почувствовать лёгкий холодок на своём половом органе как от воздуха в комнате, так и от бледной руки. Тихий стон, горячий выдох и младший словно отзеркалил действия Юнги, так же обхватывая чужой тёплый член голой прохладной рукой. Парни двигались словно в унисон, с особой аккуратностью ублажая друг друга, и чёрт… Эта взаимная мастурбация, такая чувственная, такая расслабляющая и напрягающая одновременно, для обоих парней являлась важным шагом в отношениях, пусть и осознают они это лишь когда протрезвеют. А сейчас для них не существует больше никого и ничего, кроме желания вполне насытиться друг другом. — Тебе приятно, хён? — младший не прошептал, он простонал, и сделал это так, чёрт возьми, возбуждающе, что Юнги пришлось заткнуть его рот неаккуратным, но наполненным искренним желанием поцелуем, иначе совсем сорвёт крышу. Смесь тихих, низких стонов, беспорядочные движения свободных рук по разгорячённым телам, не менее беспорядочные движения ладоней на уже пульсирующих членах… Атмосфера за гранью простого интима, близость несравнима с привычной ранее Мину. В этот раз… Это что-то особенное, по-настоящему жгучее, невероятно приятное… Любить подобным образом Тэхёна и принимать от него такую же любовь — это определённо гораздо лучше любого сексуального опыта, который когда-либо был у Юнги. Движения рук всё ускорялись, а оба парня становились раскрепощённее, облизывая губы друг друга, с аппетитом сжимая бедра. Ким даже проник левой рукой к ягодицам старшего, сжимая до чужого громкого стона, о котором его хозяин ни капли не пожалел. — Хён… Ах… Пожалуйста, быстрее, хён… — просьбы со стороны младшего словно током прошлись по телу Юнги, заставляя его руку ускорить ритмичные движения по твёрдому стволу, — Юнги… — и снова дрожь по чужому телу, — Юнги… — в два раза больше, пока собственный член практически готов к разрядке, — Я уже скоро, Юнги… Ещё парочка резких движений и Тэхён кончает, нагло пачкая как чужую, всё ещё движущуюся по половому органу руку, так и футболку, но движений собственной рукой не прекращает до тех пор, пока не чувствует тёплую сперму на коже. Одежда испачкана, по телу разливается приятная усталость, а парни всё равно не забывают завершить столь прекрасное «свидание» ленивым поцелуем. Они обязательно обсудят всё завтра, а сейчас для них существуют лишь скомканная и валяющаяся где-то за диваном одежда, влажные салфетки, которые прекрасно справились с отчисткой и сейчас покоятся в мусорном ведре, и не самый мягкий чёрный диван, на котором им обоим так приглянулось лежать в обнимку.