***
— Так, Юн, слушай сюда, — прошло уже пару дней, а парни так и не решили ничего, поэтому и собрались сейчас в импровизированной студии, чтобы обсудить несколько хотя бы стандартных способов, — Ты ведь, вроде как… Ну, вместе с Тэхёном? Получается, что ты должен знать его предпочтения, или я не прав? — вопрос самому Чону казался до смеха логичным и простым для ответа, но именно он заставил Юнги замереть, устремляя узкие глазки прямо в тёмный пол. — Если честно, то я ничерта не знаю… — ответил прямее некуда, что для самого него было привычным, а Хосока совсем слегка удивило. Мол, ты ведь вместе с этим человеком, как ты можешь его не знать? Это, как минимум, странно. — Это… Стоп, подожди, я тут вспомнил… Когда ты говорил про ту вещь, которая якобы засела в твоей голове и мешает работе — это ты о Тэхёне? — вопрос совсем не в тему, но Хоуп решил задать его сразу, пока из головы не вылетело воспоминание о давнем разговоре. — О чём ты? — Мин сначала и не понял, о чём говорит его друг, и в голову стукнуло воспоминание только спустя секунд пять молчания, не меньше, — Аа… Ты о том самом разговоре. Да, я говорил о нём, но с чего ты решил спросить? — Юнги интересовал его собственный вопрос больше, чем вопрос Хосока, он даже на кресле ближе подъехал к дивану, чтобы внимательно посмотреть своими глазёнками в чужие зрачки. — Да просто в голову стукнуло… Ладно, забей хуй, давай вернёмся к обидам и извинениям. Я думаю, что сначала нужно начать с малого, — Хоуп выставил руки перед собой, ладонями кверху, и начал внимательно их разглядывать, словно ища глазами мелко написанную заранее шпаргалку, — Ну, то есть, — загнул пару пальцев, после ещё три, будто просчитывая что-то, — Я думаю, что тебе сначала нужно медленно к нему подстраиваться. Ну там, задавать безобидные вопросы, по типу «Будешь чай?», «Когда тренировка?» и тому подобное, чтобы он немного остыл и привык к обычному общению. А потом уже пускать в силу тяжёлую артиллерию по типу разговоров наедине и, возможно, даже каких-то мелких подарков. Что ты думаешь? На самом деле в этот момент Юнги думал мало о чём, в основном это были недописанные тексты песен, которые откладываются каждый раз, когда курсор зависает над файлом, и то самое лицо Тэхёна, когда он после ссоры покидал его комнату. И чёрт, он действительно начал медленно понимать, что, возможно, потеряет человека, к которому определённо испытывает сильного рода любовные чувства. А всё из-за чего? Из-за десятиминутного наслаждения, из-за пьяного порыва, из-за своего дебильного характера. И это, блять, сто процентов того не стоит. — Ну, думаю, что так и сделаю, — наконец-то очнулся из некого гипноза, созданного мыслями, глубоко засевшими в умной голове, — Спасибо, Хо, — точно абсолютно искренне, чему за месяц отношений успел научиться у самого младшего из Кимов, — Правда спасибо. Эта благодарность со стороны ворчливого Юнги заставила Хосока широко улыбнуться, а его глаза заблестеть. Пусть он и не очень хорошо знал, какие именно отношения между этими двумя парнями, в плане, как они общаются, какими способами взаимодействуют между друг другом и прочее, но уже авансом был рад за их возможное примирение. И все же факт того, что за всё то время, с начала их отношений, Юнги заметно изменился и в положительную сторону остаётся фактом.***
Стараться вести себя непринуждённо и специально нежно оказалось гораздо сложнее, чем думал Мин. Стоило ему оказаться в одном помещении с Тэхёном, как руки начинали мелко подрагивать, а сердце постепенно, но верно ускоряло свой темп. В Юнги до сих пор жила совесть, которая била каждый раз, когда узкие глаза натыкалась на чужие, чуть сдвинутые к переносице брови и отсутствие блеска на тёмной радужке. И нет, младший не старался избегать своего хёна, не осуждал его, не пытался что-то сделать назло, он просто молча подавал сахарницу, если Мин ту требовал, да указывал кивком головы необходимое направление, когда вставали вопросы по типу «Ты не знаешь, куда подевался Намджун?». Но самое неприятное и давящее на сердце было именно то, каким голосом иногда отвечал парень — даже не обиженный, а скорее разочарованный. Юнги был для Тэ ебаным авторитетом, примером, чуть ли не кумиром, и это так чертовски больно, когда твой же кумир ведёт себя настолько отвратительно, что порой хочется прочистить желудок и прополоскать рот.***
— Тэхён-а, — помимо младшего в помещении находилась ещё пара человек, но Хосок не случайно назвал именно его имя. Это был чётко сгенерированный план, который на протяжении недели сидел в голове и даже немного мешал жить. Почему же его нельзя было реализовать раньше? А просто не было подходящего случая, — Можешь позвать Юнги? Нам уходить сейчас, а он там помер походу, — Хоуп даже усмехнулся, довольный своей идеей примирения мемберов. Но вот Тэ совсем не был рад подобному: после упоминания об обидевшем его хёне, лицо скривилось в гримасе недовольство и искреннего нехотения, а тело непроизвольно дернулось. Но старший смотрел на него такими доброжелательными и одновременно умоляющими глазами, что Ви ну просто не смог отказать, лишь тяжело вздыхая и неторопливо шагая к тёмной двери, украшенной жёлтым плакатом с неизменно грубой надписью на английском языке. И тут начались первые проблемы — Ким просто не осмеливался, не желал поднять руку и постучаться, осведомляя о своём приходе, и заставил его это сделать факт того, что там Хосок вообще-то ждёт Мина, и парню следовало бы хорошенько поторопиться. И вот, мысленно сосчитав от одного до трёх, младший надавил на дверную ручку и зашёл внутрь… Нет, он даже не зашёл, а лишь сделал полшага, даже не думая поднимать взгляд на ждавшего его Юнги. — Тебя зовёт Хосок, — сказал холодным, пропитанным истинной злобой голосом и уже собирался в спешке развернуть и направиться обратно на кухню, как его за запястье остановила чужая холодная рука, сжимая с ощутимой, даже немного болезненной силой. Мин не специально делал больно, он просто… Испугался, что Тэ сейчас уйдёт и больше случаев для заведения диалога может не появиться, по крайней мере, в ближайшее будущее. — Послушай, Тэ, — старший даже не дал своему донсену опомниться, произнося слова настолько быстро и бездумно, что все сидевшие в голове извинения просто улетучились. Парню пришлось потратить около трёх секунд на генерирование новой фразы, — Я хотел бы извиниться за… Ну, ты понимаешь за что. Пусть собственные глаза Юнги сначала и смотрели точно в чужие, но его хватило ненадолго — уж слишком пристальным был взгляд младшего, слишком мутным, слишком расстроенным. И Тэхён не делал ситуацию лучше, от местами колющей боли прикусывая нижнюю губу и чуть заламывая густые брови. Трагическое выражение лица, которое могло говорить лишь об одном — этому человеку невероятно херово, определённо гораздо хуже, чем Мину, который в итоге лишь получал пизды от совести. Ким же резко сломался без шанса полностью убрать пока свежие шрамы, полученные ещё в тот день, когда напал на своего хёна с кулаками. — Отпусти… Хён, — голос Ви звучал слишком тихо, и если бы присутствовали какие-то посторонние громкие звуки, то Юнги бы ни за что не услышал этот задушенный, обиженный тон. Сердце пропустило колющий удар, пока из собственных уст вырвалось настойчивое «правда прости», но младший совершенно не хотел слушать. Первый раз он так не хотел слушать одного из его самых уважаемых мемберов группы, — Да, да, ты прощён, а теперь отпусти… Пожалуйста. Юнги ни на секунду не поверил наигранной искренности этого странного парня, отпуская чужое запястье. Конечно, в голове продюсера была мысль о том, чтобы затащить его к себе в комнату и дальше довериться импровизации, но возможные последствия были ясны, как летний день — Тэхён если не пошлёт куда подальше, используя весь возможный словарный запас матов, то точно попросит больше не донимать, а, может быть, даже при возможности и вовсе не разговаривать с ним, а подобное старший уж точно не хочет услышать. По крайне мере, не сейчас, когда уже первый шаг, так его обозвал сам исполнитель плана по примирению, уже сделан.***
Зима 2014. 12 декабря. Вчерашний четверг оказался днём первого, пусть и не самого удачного шага Юнги на пути извинений и смог вселить в небольшое тело надежду на лучшее. Да, Тэ был зол и холоден, но он не игнорировал старшего, не посылал куда подальше и не оскорблял, отделываясь простым «отпусти» и ответами на отъебись. Сегодня пятница, а значит нужно сделать последний рывок перед небольшим перерывом в виде свободного вечера перед как никогда нагруженной субботой, что для самих мемберов не было хорошей новостью от слова совсем. Каждый уже успел высказать стенам квартиры своё недовольство по поводу резко перестроенного графика, кроме Юнги, которого подобное волновало сейчас меньше всего. А всё потому что все мысли от потолка до пола, если можно так выразиться, вновь были заняты другим человеком, а тут ещё и совсем нежеланный стук в его собственную комнату примерно в восемь вечера, когда все мемберы, по идее, должны были драться за душ. И как бы Мин не хотел впускать стоящего за дверью чужака внутрь своего прокуренного ментолом убежища, промычать невнятное «Дааа» пришлось. Он и так за последние полторы недели успел пересраться со всеми так, что хуже уже некуда: даже Намджун первые три дня после инцидента смотрел как-то косо и не упускал возможности напомнить другу о его отвратительном поступке. — Я войду? — отсутствие слова «хён» и голос со специфичными нежными нотками сразу выдали своего обладателя, коим оказался Чимин. Парень даже не дождался ответа, а просто прошёл внутрь, закрывая за собой дверь, и по-хозяйски присел на диван, вместо привычного смущения чувствуя к сидящему в рабочем кресле человеку лишь затянувшуюся обиду, — Я пришёл поговорить. Не думаю, что ты можешь отказаться от этого. Голос младшего просто кипел этой уверенностью, которая самому Юнги, в связи с его собственным опытом, показалась до лёгкой тошноты наигранной. И тошноты ни в коем случае не от отвращения к вокалисту, а от отвращения к самому себе, к человеку, который одним необдуманным поступком превратил двух самым жизнерадостных личностей коллектива в пару комков чистой угрюмости. Рэпер уже думал встать и закурить, но так вовремя, что удивительно, вспомнил о неприязни Чимина к сигаретному дыму. Даже внутренний голос Мина, мягко говоря, ахуел от происходящего, боясь, как бы при таких обстоятельствах ад не замёрз, а то он окажется виноватым ещё и перед жителями преисподней. — О чём же? — Юнги ответил Паку только спустя секунд десять напряжённого молчания и попыток поднять взгляд на чужое лицо, которое так некстати было направлено точно вперёд, на самого продюсера. — О Тэ, тебе, мне. О том, что, мать твою, происходит, — спина младшего была откинута на диван, а ноги широко расставлены, что могло говорить о полной раскрепощённости и открытости — Чимин не собирался увиливать от серьёзных тем, -Мне просто интересно, тебе было так весело сразу на две стороны играть? Смешно наблюдать за чужой наивностью? Каждый из мемберов не понаслышке знал, что Пак в гневе бывает грубее любого отдельно взятого человека во всей компании БигХит, на слова особо не разменивается и смотрит таким взглядом, что убить готов. Да, скорее всего, этот разговор обернётся для мальчика стрессом и многочисленными мыслями, но сейчас это последнее, о чём он думает, с нетерпением выжидая ответа от сидящего в рабочем кресле Юнги. И вот если младший выступает в роли того, кто давит, то старший принимает это давление, чувствуя, как в висках неприятно стучит, а в сердце в геометрической прогрессии растёт неприязнь к наездам этого наглого мальца. Злость злостью, но это не значит, что он может рассиживать тут в подобной позе и разговаривать в подобном тоне. У Мина от неприятной дерзости пропало всё желание потакать, ограничивая себя в курении. Именно поэтому старший поднялся с нагретого места и подошёл к старому подоконнику, доставая из новенькой пачки одну ментоловую сигарету, чтобы уже следующим действием подпалить и сделать первую затяжку. — Ты пришёл для того, чтобы в очередной раз напомнить, что я мудак? Спасибо, блять, я и без «особо умных» это знаю, — на грубость Юнги привычно ответил грубостью, только вот слегка дрожащие бледные руки и отведённый в окно взгляд с потрохами сдавали волнение и лёгкий страх парня, — Такую Америку каждый раз открываете, что просто пиздец, — ещё одна затяжка, на этот раз более нервная, такая неаккуратная, что Мин вот-вот и закашлялся бы. — А… Это… Я здесь не только для этого, — холод, исходящий от рэпера, мог с лёгкостью покосить уверенность младшего. Парни словно поменялись местами и сейчас именно Чимин оказался беззащитной мухой, залипшей в паутине грозного паукообразного, — Как я уже и сказал, я хотел бы поговорить о произошедшем… — Не ты один, — кажется, старший всё-таки перебил Пака, отвечая так быстро, как только мог, — Вы уже подзаёбываете меня своими наставлениями и упрёками, — взгляд опустился на медленно тлеющую сигарету, пока оставшийся на конце пепел падал в небольшую пепельницу, спрятанную прямо в вазе, — Почему-то абсолютно каждый находит нужным постоянно напоминать мне о том, какой я моральный урод, раз так отвратительно с вами поступил. Да, спасибо, я и без вас всех прекрасно знаю, что полностью проебался, но с чего вы взяли, что мне ничуть не жаль? Я в полном пиздеце, мне очень херово от осознания того, какая я мразота и я просто ахереть как хочу помириться с Тэхёном, но просто понятия не имею, как перед ним плясать. А теперь, будь добр, оставь меня одного и не мешай думать. Чимин всё время монолога хёна сидел с приоткрытым ртом и старался собственными глазами поймать чужие, которые ни разу не оторвались от тлеющей сигареты. Да, изначально в голове вокалиста была мысль вломиться в импровизированную студию и спросить у Юнги мотивы его действий, но он и ожидать не мог подобной реакции, что старший будет так убиваться из-за произошедшего, что его страдания окажутся прямо ничуть не меньше страданий Тэхёна. Даже желание продолжать свои наезды совершенно пропало, так что парню оставалось лишь выпалить быстрое и тихое «Прости, хён, я пошёл…» и скрыться за тёмной дверью. И лишь в коридоре он смог вдохнуть полной грудью и расслабиться всем телом, чуть ли не падая от потери равновесия спиной на стену. — Значит… Извиниться? — Чимин спросил сам себя очень тихо, практически одними губами, как будто до сих пор оставаясь под впечатлением от непривычно длинной и насыщенной эмоциями речи своего старшего.***
Следующий день, коим была нагруженная тренировками суббота, прошёл для Тэхёна сложнее всего. А причиной этому была репетиция хореографии к предстоящему японскому камбэку «Wake up», которая и так казалась парню достаточно сложной, чтобы откинуться в любую свободную минуту, так ещё и Юнги не упускал возможности заговорить в коротких перерывах, всё, как ему и советовал Хоуп. Эти двое… Как будто вернулись на пару-тройку месяцев назад, когда старший только пытался подкатить, ловя в ответ неизменно искреннюю улыбку. Только в этот раз улыбку заменил холодный взгляд и неоднозначное мычание вместо полноценных ответов. Нежелание не то, чтобы общаться, даже просто встречаться взглядами постепенно начало надоедать Юнги, который считал, что его пляска перед Тэ не даёт абсолютно никаких плодов, а значит он всего-навсего тратит свои силы ни на что. /Лучше бы тренировался усерднее/ — пробормотал Мину его внутренний голос и ближе к вечеру парень полностью прекратил попытки сблизиться с младшим, стараясь полностью отдаться танцу, но даже это не получалось… Мысли о длившейся уже полторы недели ссоре были чересчур навязчивы, чтобы думать о чём-то другом.***
— Я уже так просто не могу, — страдальчески, что услышишь от этого человека достаточно редко, промычал Юнги, падая потяжелевшей головой на мягкую подушку в своей комнате. Суббота наконец-то подошла к концу, на часах ровно 22:13, а рядом с лежащим на диване телом сидел полностью вымотанный Хосок, у которого просто выбора не было, кроме как выслушивать такое редкое нытьё своего в последнее время чересчур депрессивного друга. — Все настолько плохо? — голос главного танцора группы из-за усталости немного прохрипел на последнем слове, но при этом ничуть не казался незаинтересованным. Взгляд свой Чон перевёл на Мина, пока левая рука подпирала подбородок, чтобы голова «не оторвалась от шеи». — Полная задница. Как я должен перед ним вертеться, чтобы он начал хотя бы со мной разговаривать? — рэпер закрыл большими ладонями лицо в безуспешной попытке спрятаться от всего мира, а заодно и от с каждой секундой растущих проблем. Именно поэтому голос его сейчас звучал чуть приглушённее, — Я уже и передом, и задом к нему, а прогресса ноль. Ну не создан я для этих побегушек за отношениями, понимаешь? Не создан и всё. — И что теперь? Собираешься забросить это всё? Прошла любовь, завяли помидоры? — Хосок спросил это с максимальной серьёзностью, кажется, даже полностью меняя тон голоса на немного сердитый. Но стоило глазам наткнуться на убирающего руки с лица Мина и его встревоженный вопросом взгляд, как губы Хоупа сами по себе растянулись в усталой улыбке. — Ты прикалываешься надо мной? Думаешь, я стал бы жопу рвать, если бы у меня не было к нему чувств? — поистине удивлённым голосом. Парень даже приподнялся на локтях, чтобы заглянуть в эти наглые глаза сидящего рядом Хосока, — Слушай сюда, — палец левой руки Мина уткнулся точно в чужую грудь, — Скажу один единственный раз, чтобы у тебя больше не возникало подобных вопросов: я пиздец как скучаю по Тэхёну и очень хочу вернуть его. Всё. На что Чон лишь легко посмеялся и откинулся широкой спиной на чёрный кожаный диван, упираясь поясницей прямо в таз лежащего человека. Возможно, ему просто показалось, но уши Юнги заметно загорелись. До чего же смешной мальчишка.***
Наконец-то наступило долгожданное воскресенье, а значит время как морального, так и физического отдыха. Наверное, для всех, кроме уважаемого Господина Мина, который вскочил в 7:56 с навязчивой мыслью о том, что сегодня просто идеальный день для того, чтобы провести его вместе с Тэхёном. Нужно лишь вдохнуть поглубже, ударить себя посильнее для пущей уверенности и пулей сгонять в ближайший супермаркет за чем-нибудь сладким для поднятия чужого настроения. Для себя Юнги отметил, что именно сегодня должен порвать жопу сильнее обычного и наконец-то показать младшему, как ему жаль. Неудивительно, что по пути в душ, а после и к выходу из квартиры, где жили все мемберы, рэпер не встретил ни единой души. Можно не бояться, что его вроде как пока что секретный план будет раскрыт. Маску с кепкой на ебало и погнал, как говорится. — И что же ему нравится?.. — тихо спросил сам себя старший, будучи внутри круглосуточно супермаркета, напротив стеллажа с разнообразными сладостями. Глаза разбегались, а в голове ни единой мысли по поводу чужих вкусов, — Чёрт, я совершенно ничерта о нём не знаю… — а голос заметно погрустнел, пока бледная рука то и дело водила в воздухе, иногда останавливаясь напротив коробки с фруктовыми конфетами или банки с шоколадным ассорти. В итоге было решено взять печенье с вкраплениями шоколада и ореха и упаковку конфет с цельными кусочками фруктов внутри. В квартиру Юнги вернулся с пакетом со сладеньким, парочкой освежающих напитков и пачкой любимых ментоловых сигарет. Ему нереально повезло управиться так быстро, ведь остальные шесть тел всё ещё лежали и видели седьмой сон. И всё это могло значить только одно — пока мемберы в отключке, можно по-тихому вынудить Тэхёна из его с Чонгуком комнаты, чтобы поговорить тет-а-тет и, возможно, даже помириться. Хотя, дорогой наш Юнги, давай смотреть на ситуации со стороны реализма — Тэ не тот, кто продастся за сладкое. Наверное… — Кхм… — старший прокашлялся перед тем, как отворить тёмную дверь в комнату макнэ и зайти почти бесшумно, сразу направляясь к кровати интересующего его человека и наклоняясь чуть ли не к самому лицу, — Тэ… Мы можем поговорить? — бледная рука коснулась чужого плеча, поэтому полусонный младший тут же приоткрыл тяжёлые веки. — Ммм? О чём?.. — голос Кима был таким низким и хриплым, что кожа Юнги невольно покрылась лёгкими мурашками. Про себя он отметил, что хотел бы почаще слышать подобное вместо того игнора, которым его одаривали последние полторы недели. А сам младший, кажется, спросонья даже не понял с кем разговаривает. — Пошли ко мне, Тэ. Пожалуйста, давай поговорим, — ладно, так уж и быть, Мин был готов немного прогнуться под своим донсэном, лишь бы в этот раз он не отказал, иначе у старшего просто сдадут все нервы. — А, это ты… — чужое лицо тут же натянуло маску безразличия, но глаза парня напротив были такими умоляющими, что Тэхёну ничего не оставалось, кроме как неторопливо подняться с нагретого места и без каких-либо слов покинуть его собственную комнату, проходя в чужую, полностью прокуренную, — Ну и о чём же ты хотел поговорить? — Тэхён, — Юнги начал непривычно мягко, закрывая за парнями дверь так тихо, чтобы никто вдруг не проснулся, что было, на самом деле, полностью исключено, — Послушай, я правда сожалею о том, что сделал. — Я это уже слышал. Всё? — Ким наконец-то повернулся к старшему как корпусом, так и лицом, холодно смотря в чужие глаза. Но было ещё кое-что… Помимо этой обиды. В груди младшего сердце билось громко и быстро, а пальцы на ногах покалывали от волнения. Да, он был зол, расстроен, но всё ещё наполнен чувствами к стоящему напротив человеку. Теми тёплыми чувствами, которые зародились ещё в начале их недолгих отношений. — Тэхён… — Юнги медленным шагом приблизился к неподвижному телу, хватаясь пальцами за край собственной футболки, — Слушай, да, я поступил отвратительно и недостоин твоего прощения, но я правда устал от этой напряжённой атмосферы. Она мешает, понимаешь? — не то, блять, Юнги, это не то! — Ясно. Я мешаю тебе, да? Ты прощён, можешь забить на это. Теперь я могу идти? — в груди больно кольнуло. Достаточно больно, чтобы сжать губы в тонкие полоски, а брови сдвинуть к переносице. — Чёрт, я совершенно не это… То есть, это не то, что я хотел сказать, — Мин даже успел ударить себя рукой по лбу, пытаясь тем самым привести мозги в порядок и извиниться уже как следует, — Ты не мешаешь мне, мне мешает твое отсутствие. Блять, это тоже прозвучало как-то неправильно… Честно, уши старшего в этот момент загорелись, пока глаза пытались найти спасение то ли в полу, то ли в потолке. Везде, кроме чужих глаз, которые, наоборот, не отрываясь смотрели точно на смущённое лицо рэпера. И чем дольше смотрели, тем теплее становилось в теле их хозяина, как будто Ви всем нутром поедал чужую искренность, неловкость, желание вновь сблизиться. Да, он злился, но это огромное сердце сейчас буквально тает. — Короче, Тэхён, возвращайся ко мне. Я… — короткая пауза, чтобы стереть внутри себя какое-либо сомнение, — Обещаю, что такого больше не повторится… Ладно, соберись… — последнюю фразу произнёс практически не слышно и с глубоким вдохом, — Ты мне нравишься, Тэхён. Очень нравишься. Ладно, я пойму, если ты мне откажешь. Не приму, но пойму, поэтому… Отчего-то на сердце младшего стало так тепло от этих слов… Как будто все обиды в один момент взяли и вырвали из этого большого и ранимого сердца, просто выкидывая куда подальше без возможности их возвращения. Так глупо, наивно, любой другой со стопроцентной вероятностью чувствовал бы себя использованной тряпкой, с которой как бы отвратительно не обращались, она всё равно продолжит выжимать слёзы, высыхать и впитывать весь негатив по новой, но Тэ сейчас так захотел близости с Юнги. Пусть он побудет этой самой тряпкой, но когда до ушей доносятся настолько искренние извинения от человека, который даже «прости» выговаривает с трудом, когда лицо рэпера выражает истинное смущение, истинное раскаяние в содеянном, никаких сомнений не остаётся. Руки Ви сами потянулись к чужому лицу, которое так удобно находилось совсем близко, и легли на бледные, но горячие щёки. Тэхён просто взял и прижался собственными губами к губам Юнги, целуя так неловко, как будто в первый раз. А старший первые две секунды находился в полном ахуе, пытаясь переварить всю ситуацию максимально быстро. И стоило мозгу от явной перегрузки отключиться, передавая всё управление в лапки сердца, как Мин полностью закрыл свои лисьи глаза, притягивая тело стоящего напротив парня за талию к себе поближе, и с особым удовольствием ответил на поцелуй, заставляя Тэхёна приоткрыть губы и впустить его внутрь. Удивительно, но даже сладости не пригодились, примирение и без них прошло гораздо лучше, чем ожидалось. — Ах, хён… Хватит, — младший буквально простонал это на выходе, когда Юнги полез холодными пальцами под чужую пижаму, а влажными губами перешёл на тонкую кожу шеи, — Я ведь не умывался ещё, ну… — руками Тэхён пытался отодвинуть от себя тело старшего, хотя, давайте будем честными, он не особо старался. — Я знаю, Тэхён, я знаю, — но никакой утренний «аромат» не отпугнёт Мина от предмета его обожания, особенно сейчас, когда тело буквально горит от чужих прикосновений. И вокалист даже как-то протестовать не хотел, только совсем легко улыбаясь и размещая собственные руки на костлявых плечах старшего, сжимая их совсем легко. Но что самое важное — Юнги в этот раз сразу послушался, отстраняясь от чужой оголённой кожи как спины, так и шеи и заставляя себя держать своё желание в крепких уздах. Уж что-что, а в этот раз он точно решил относиться к младшему со всей возможной аккуратностью и заботой. Ну… Хотя бы попытаться относиться.