На углях моего сердца

Солнечные лучи едва пробивались сквозь старую, пыльную ткань, которая служила своеобразным заслоном от внешнего мира, а Анис уже давно проснулась, продолжая елозить на кровати, чтобы хоть как-то угомонить, словно сошедшее с ума сердце. Оно, казалось, выплясывало дикие танцы, не давая девочке даже выдохнуть полной грудью, отдавая болью где-то под рёбрами. Детские пальчики то и дело стискивались в кулачки, а затем словно пытались сыграть какую-то замысловатую мелодию на невидимом фортепиано. Анис слишком долго пробыла в этом приюте, чтобы окончательно осознать — ничего хорошего ждать от жизни не стоит. В её воспоминаниях всё ещё теплились, словно покрытые дымкой, воспоминания о родителях. Они были добрые и заботливые, постоянно проводя с ней всё своё свободное время, они уделяли ей каждую секунду, однако лица их стёрлись из памяти ещё год назад — многое из прошлого казалось таким далёким и чужим. Но почему они её оставили, и как она оказалась здесь, Анис помнила до сих пор. Предательство, словно клеймо, навсегда осталось на сердце, запечатав надежду на семь замков. А ещё Анис помнила своих приёмных родителей. Их было огромное множество, и каждая следующая пара была ужасней предыдущей. И если Брауны действительно хотели ребёнка и подошли к этому со всей причитающейся ответственностью (то, что стоило мисс Браун забеременеть, она вернула ее обратно - было пустяком), то остальные скорее нуждались в пособиях, бесплатной няне или прислуге. Воспоминания о Смитах, семье, которая удочерила Анис совсем недавно, отдавали животным страхом, заставляя сжиматься в комочек от любого шороха. Но показывать свою слабость было нельзя. Анис тут не любили, поэтому возвращение в приют особой радости не принесло. Но так хотя бы все кости были целы — удары мистера Смита за любую провинность были действительно хорошо поставлены. Словно он заранее знал, в какую точку стоит целиться, чтобы его жертва не смогла выбраться из капкана. Он был до ужаса жесток, и даже замечания жены никогда не останавливали его. Спустив ноги на холодный пол, девочка нащупала свои туфли и, кое-как нацепив их на ноги, вышла из своего укромного уголка и окинула презрительным взглядом комнату, которую делили между собой сразу шесть девочек. Это сказывалось не только на их очень уж ограниченном личном пространстве, но и взаимоотношениях. Очень редко такое количество людей могло ужиться вместе. Каждому хотелось отстоять свой авторитет и найти козла отпущения, который подобно верному рабу будет делать всё, что от него потребуют. Изначально роль такого «раба» досталась самой Анис, а она, изнеженная родительской любовью, не сразу поняла, как стала местным посмешищем. Дети бывают очень жестокими. Постоянные смешки, ужасные слухи, вываливание мусора на голову, грязные простыни — всё это в какую-то минуту превратилось в рутину, которая не вызывает ничего кроме обычного раздражения — ведь их шутки совсем не смешные, так зачем же они продолжают изводить её? Анис посмотрела на себя в грязное зеркало. Грязная спальня, грязная столовая, грязные коридоры, да и сама она вся «грязная». От этого становится противно, приступы рвоты подступают и почти вырываются наружу, но в последнюю минуту девочка сдерживает себя. Снова переводит взгляд на себя в зеркале: рыжие короткие волосы, бледное личико с ярко-зелёными миндалевидными глазами и курносый нос — самая типичная внешность вне стандартов красоты. Это ещё не беря в расчёт её низкий рост и костлявое тело с россыпью синяков — на кашах веса не наберёшь. Понятно, почему её называли «страшилой», но почему-то от этого не становится легче, а в груди неприятно давит. Её когда-то называли «принцессой», носили на руках и покупали всё, что душа просит. А ещё папа показывал фокусы и читал на ночь сказки. А мама варила самый лучший в мире горячий шоколад, расчёсывала её длинные волосы и заплетала сложные причёски. От этого контраста Анис не чувствовала почвы под ногами. Она не могла осознать, почему нынешняя реальность так разительно отличается от прошлой. Где её родственники? Ищут ли они её? А были ли у неё друзья? Были. Но все будто забыли про маленькую девочку, что светилась подобно солнцу, даря всему миру свою любовь. Её жизнь должна была стать прекрасной, но словно кто-то вырвал пару страниц из её истории и сразу окунул в испытания. Суровые и беспощадные. Анис открыла кран и умыла лицо холодной водой, стараясь окончательно проснуться и взять себя в руки. Сколько можно продолжать ждать помощи? Кто ей поможет? Где были все, когда её волосы были изуродованы ножницами под самые корни? Когда в её суп вываливали солонку соли и заставляли есть? Когда окунали головой в унитаз? Но то, что происходило в приюте - было цветочками. Приёмные семьи её и за человека не считали. Вместо должного образования — домашнее обучение, которое заключалось в постоянной стирке, готовке и обязательных синяках. Они словно розы расцветали на руках, ногах, а особенно красиво, по-мнению мистера Смита, они смотрелись на шее. Когда он душил её за неправильно приготовленный чай. Тот оказался слишком горячий. Воспоминания закружили её словно в водовороте, заставляя помотать головой, чтобы хоть на секунду избавиться от ужасающих картинок. Но это не помогло. Казалось, всё её нутро пропиталось этим ядом и его невозможно выветрить… Нет… Он будет отравлять душу Анис, превратит её в камень, заставит сломаться. Она слабая безвольная кукла. Она «раб», который послушно выполняет приказы. Смех почти безумный. Ей всего десять лет. В таком возрасте в куклы ещё играют. Но Анис не помнит своих игрушек — она уже четыре года живёт в аду. Каждый день подобен пытке, кажется, лёгкие скручиваются в спирали, и вдохнуть глоток воздуха невозможно. Вот бы вытянули её из этого болота, трясины, которая почти по шею обхватила её маленькое, безвольное тельце. Всё что угодно отдала бы за маленькую комнату и кроткий взгляд мамы. Мама бы обняла и успокоила. Залечила бы все раны. Но мамы нет. Анис стоит одна в грязной комнате, в детском богом забытом приюте, в городе, о котором никто никогда не слышал. Она сходит с ума. Каждый день, словно продолжение кошмара. Словно замкнутый круг. Хочется завыть волком, умереть, лишь бы оборвать цепочку, освободиться. Нечем дышать. Она задыхается. Как можно так играть её судьбой? - Я отомщу тебе, Альбус Дамблдор, - шепчут детские губы совсем не детские слова. Анис Поттер уже десять лет. Ждать встречи осталось недолго.