Издевка судьбы

Когда я вернулась, Кирилла уже не было. Как оказалось, за то время, что я дышала свежим воздухом, Алиса пришла в себя и его пустили в реанимацию. Я встала около дверей и, прислонившись к стене, откинула голову назад. Очень хотелось войти за ним, но два человека — перебор. Кто бы меня туда пустил? Но только я успела об этом подумать, вышел Кирилл и, увидев меня, затормозил. Вдруг его лицо озарила широкая светлая улыбка, такая, что защемило сердце. Так улыбались люди, которые нашли что-то очень важное. Я слабо улыбнулась в ответ, радуясь, что согласилась на сделку с гадалкой. Разве же я могла, когда на кону стояло не только здоровье Алиски, но и… Счастье Кирилла? Мне почему-то очень хотелось сделать жизнь этого человека чуть лучше, показать, что мир не так ужасен, как он думает. Хотела показать его таким, каким видела сама. Пока у меня, конечно, есть время. Гадалка не обозначила сроки, когда болезнь или нечто иное (я не знала, что именно это будет) собьет меня с ног.  — Вита, — счастливо выдохнул муж, — она пришла в себя, Вита. Она дышит! Её откачали. Она дышит… Казалось, он и сам сейчас начнет задыхаться, так быстро говорил. А потому, чтобы немного успокоить деспота, я протянула к нему руки и, обняв, ласково погладила по спине. Он отозвался на ласку: обвил руки вокруг талии и… поцеловал меня в висок. Нежно и аккуратно, словно боясь сломать. Я непроизвольно вздрогнула: этот невинный поцелуй был куда чувственнее тех других, в губы. Сердце сладко заныло и я едва слышно охнула. Поцелуй меня так ещё — и я продамся второй раз.  — Что с тобой? — Кирилл чуть отстранился, чтобы видеть моё лицо. А точнее, бледную, как поганка, рожу. Из-за волнений я и правда чувствовала себя не очень.  — Голова болит, — пожаловалась я. — За Алиску перепугалась.  — Позвать врача? Пусть таблетку даст, — Кирилл чуть рассеянно погладил меня по голове.  — Нет, не нужно. Муж покосился на меня с недоверием. Показалось, или он переживает ещё и за меня? Что-то много доброты за один вечер. Наверное, сказывается нервное потрясение.  — Тогда поехали домой, — вздохнул парень, — к Алисе нас сегодня всё равно больше не пустят. Представляешь, меня там чуть стетоскопом не побили, когда выгоняли. Поэтому я позорно скрылся, чтобы мне ещё и градусники по всем отверстиям не распихали. Пошатываясь от внезапно накатившей усталости и почти подремывая, мы кое-как вышли на улицу. Вдруг Кирилл остановился как вкопанный, округлил глаза и прошептал:  — Моя машина… Моя машина!!! Сонливость как рукой сняло. Я уже представляла, как материли другие водители Кирилла и какая пробка образовалась снова. А, возможно, наш автомобиль даже забрал эвакуатор… Стоп. С какого времени он стал наш? Нет. Не наш. Кирилла, а из моего в его доме — только жизнь. Третья пробежка за ночь — не то, конечно, о чем я мечтала. Но грех жаловаться, когда всё закончилось так хорошо, поэтому я лишь молча догоняла мужа. И тут нам несказанно повезло. За те полтора часа, что тойота простояла в одиночестве, поток машин сдвинулся лишь на двадцать сантиметров. Деспот запрыгнул в салон и, выдохнув, принялся целовать руль. Я закатила глаза и фыркнула. Он так не целовал даже меня, когда я протирала пыль на шкафу и грохнулась с него, подвернув ногу. Только поржал, свинья!  — Хорошая моя… — счастливо нашептывал Кирилл, откинувшись на спинку кресла.  — Я здесь, — я махнула рукой, надеясь привлечь внимание мужа и попросить помочь с ремнем, который опять заедал. Деспот медленно повернул голову и удивленно вскинул брови. Я отвернулась: смутил, гад! Конечно же, хорошей он назвал машину, а не меня. Жену, а тем более такую, как я, он даже в страшном сне хорошей не назовет. По крайней мере, я так думала. Ровно до того момента, пока не почувствовала что-то теплое на своем колене. Тут уж пришлось удивиться мне: это ладонь Кирилла.  — Конечно, — мягко проговорил муж, — конечно, ты здесь. Потому что твоё место рядом со мной. Я смущенно кашлянула, прежде чем решилась задать вопрос:  — А твое? Кирилл весьма ожидаемо не ответил и, положив руки на руль, прищурился и устремил взгляд вдаль. Я сдержала вздох сожаления. На что надеялась? Может, Кирилл и изменился со дня нашего знакомства, но совсем чуть-чуть. Его сердце не потеплело, он продолжал ранить всех вокруг холодной правдой. Которую, в общем-то, можно преподнести более аккуратно, но парень не желал. Ему словно доставляло удовольствие делать другим больно.  — Посмотри на меня, — попросила я.  — Мы вот-вот поедем, надо за дорогой следить, — попытался отмазаться деспот.  — Посмотри. Всего секунду.  — Какая же ты приставучая, Линковская, ужас. Не отстанешь ведь. Он дал мне больше обещанной секунды. Кирилл смотрел на меня целую минуту, а я получила нужную мне информацию за считанные мгновения. Его глаза, смотрящие на меня, были точь в точь такими же, как в день нашей первой встречи: голубые, яркие, цепляющие, невероятно красивые. Но всё так же леденящие душу. Его глаза не небо — лед.  — Сядь на пассажирское сиденье, — вздохнула я, притворившись, что хотела всего лишь измерить степень его усталости, — ты вот-вот вырубишься, а я не хочу по пути домой попасть в аварию.  — Чего? У тебя даже прав нет, ты водишь так, что только молитвами и спасешься!  — Поэтому ты до сих пор жив, что я молюсь! Кирилл всё-таки пересел. Наверное, и правда вымотался, раз даже не хватило сил на долгий спор и препирания. В этот раз вести машину мне было куда легче. Фактически вёл Кирилл моими руками. Он следил за дорогой и указывал, что мне делать, куда нажимать и что поворачивать. И я даже удачно припарковалась во дворе дома!  — Завтра дам тебе денег, запишешься в автошколу. У тебя есть потенциал, Линковская, — деспот потянулся, выходя из машины. Не верилось, что мы наконец-то дома. В гостиной собрались все: Даша, Виктория Сергеевна и Костя, оставшийся сегодня ночевать в комнате для прислуги. Но что-то мне подсказывало, что, оставаясь здесь, вечерами он частенько торчал у дверей Дашиной комнаты — уж больно изменился его взгляд рядом с ней. Все трое подскочили при виде нас.  — Всё обошлось, — вздохнул Кирилл, — но я расскажу обо всём завтра. Сейчас ни у меня, ни у Виты нет на это сил. Я вскрикнула, когда Кирилл неожиданно поднял меня на руки и взбежал по ступенькам вверх. Сопротивляться я не стала — так понравилось ощущение защищенности в сильных мужских руках. Ах, будь Кирилл таким на самом деле, а не только при людях — цены бы ему не было, по-настоящему за него замуж пошла бы. В спальне он аккуратно опустил меня на кровать и, не раздеваясь, улегся рядом под одеяло. Я же так не могла, спать в той одежде, в которой я была на улице — не по мне. Едва я отошла к шкафу, замешкалась. Как переодеваться при нем? Лишь спустя секунду я додумалась спрятаться за дверцей шкафа.  — Вита, — пробормотал Кирилл, когда я пристраивалась у него под боком. Я замёрзла — пусть греет.  — Я здесь, — с улыбкой проговорила я, думая о том, что это могло бы стать «нашей» фразой, если бы не знала, что через два года уйду от него.  — Спасибо, что была рядом. Я… Я и подумать не мог, что твоя поддержка так важна для меня. «Не моя. Ты просто не знал, что это такое, а, вкусив, подумал, что тебе нужна именно моя», — подумалось мне.  — Спи, — коротко кинула я, не подобрав нейтрального ответа. Но кто же знал, что уставшего Кирилла всегда пробирает на разговоры, а не только в исключительных случаях. Жаль, что он не хочет со мной разговаривать в адекватном состоянии.  — Смотрю на тебя, Вита, и понять не могу: кто же ты на самом деле?  — То есть? — я насторожилась.  — Иногда мне кажется, что ты появилась в моей жизни не просто так и имеешь определенную цель.  — Не понимаю тебя. Ты сам женился на мне, а теперь обвиняешь в корыстных целях?  — Не думаю, что тебе нужны деньги. Теперь я обалдела окончательно и даже села на кровати, отодвинувшись. Желание сблизиться с мужем как рукой сняло и я даже прикрылась одеялом, закрывая не только тело, ну и душу. Хорошо, что мне хватило ума не открывать её Кириллу раньше времени.  — Ну давай, — с вызовом произнесла я, — просвети-ка, чего же я хочу на самом деле.  — А, может, ты хочешь отомстить мне за унижения во время стажировки. Я ведь забраковал не один твой проект, не раз обидел. Влюбишь меня в себя за грядущие два года, а затем в грязь втопчешь. Хочу сказать, что первую часть плана тебе удаётся реализовать… Пребывая в шоке, я не осознала смысл последней фразы. То, что он считает меня змеей, ударило по сердцу неожиданно сильно.  — Тебе не кажется, что это бред? Разве я дала хоть повод так думать?! Уж логичнее было бы подумать, что мне нужны твои деньги, а не глупая месть!  — Не знаю, Вита. Я совсем не понимаю твоих намерений: ты работала официанткой в ночном клубе, уборщицей в нашем офисе за гроши и няней у меня. Но в то же время в твоей шкатулке с украшениями лежат серьги и кольца с такими бриллиантами, какие я только у матери и видел. Одежду ты носишь тоже не абы какую, бренды издалека видно.  — Ты копался в моих вещах и украшениях? — я поджала губы. Пазл более-менее складывался в целую картинку: Кирилла смущало наличие у меня дорогих вещей. Конечно, у него никак не вязался образ уборщицы в серьгах стоимостью двух-трех зарплат бухгалтера. Возможно, была толика адекватности в его опасениях. Но ведь я не хотела проникать в семью деспота, как он думал. Мне не нужно от него ничего, кроме права видеть Алису.  — В шкатулку, признаюсь, залез. Но после того, как поближе рассмотрел забытое тобой в ванной кольцо. И был не то, что удивлен. Я был обескуражен. И если брендированную одежду я пытался объяснить подделками, то когда понял, что это не так — в первые секунды захотел вытащить из тебя всю правду.  — И что же помешало? — горько усмехнулась я, поправляя задравшуюся на бедрах ткань шелковой ночнушки. Это моя последняя дорогая вещь — мама подарила перед тем, как отец попал в аварию. После приходилось беречь то, что есть или довольствоваться чем-то проще. Второе меня не устраивало, а так как расти я перестала в 15 лет, то мне повезло. Если же мне хотелось что-то подороже да покрасивее — я копила годами, откладывая скромные и редкие излишки с зарплат.  — Это было в разгар нашей ссоры, — со вздохом произнёс Кирилл, придвигаясь ближе ко мне, уползшей на другой край кровати. Как котёнок, ей-Богу. — Я был зол. Не сильно, но разозлился и, ворвавшись в детскую, почти заорал на тебя. Но не смог: твоя улыбка остановила. Ты сидела перед Алиской на ковре и развлекала её: пела какие-то песни, читала стихи и играла с ней в мягкие игрушки. Когда я вошёл, ты сразу же повернулась и, к моему удивление, не перестала улыбаться. Ну, не сразу. А когда ты спросила, голоден ли я, то… Я совсем потерялся. Мне показалось, что… Что ты не притворялась, что ты действительно беспокоилась обо мне. Поэтому не знаю, что о тебе думать.  — То, что надо было спросить у меня сразу. Поэтому ты не разговаривал со мной столько времени?  — Возможно. Я думал. Много думал.  — Кто ж поверит, что ты умеешь думать, Кирилл? — я улыбнулась, когда он негромко засмеялся. Шутку оценил — это хорошо, значит, капля доверия осталась.  — Я не всегда жила так, как сейчас, — я подняла глаза к потолку. Всегда не любила рассказывать о жизни до аварии. Молчанием мне было проще смириться с текущим положением дел. Мало кто мечтает нырнуть в бедность, до этого живя на уровне выше среднего, верно? Вот и я не мечтала, а предаваться скуке по прошлому — глупо.  — Вся моя одежда, парфюм, украшения — это остатки былой роскоши. Я родилась в довольно обеспеченной семье, на тот момент мой отец неплохо зарабатывал. И чем старше я становилась — тем усерднее он увеличивал свой доход, чтобы обеспечить нам с братом достойное будущее. Папа ведь не с рождения в инвалидном кресле, Кирилл, мы хорошо жили. А потом… Потом пришлось вертеться… Денег стало катастрофически не хватать. Нужно было оплачивать отцу дорогие лекарства, он едва выжил. И из-за нашего горя никто не отменил коммунальные услуги, еду бесплатно не выдавали… Но ничего, мы смогли. Ещё лет десять — и мы с Костей наработаем отцу на протез.  — Но ты не рассказала, что привело вас к такому.  — Папа… — в горле встал ком, на глаза навернулись слезы. — Папа был замом генерального и почти занял его место. И за неделю до того, как подняться выше, он попал в страшную аварию. Говорят, случайность, не справился с управлением. Но я уверена, что аварию подстроили. Мой папа всем мешал, слишком уж амбициозный. Кирилл молчал. Вместо слов он решил действовать: притянул меня к себе и, несмотря на слабые сопротивления, поцеловал в макушку. Подобные приливы нежности всё ещё немного пугали меня. Может, я просто не хотела их лишаться? Мне очень нравился такой Кирилл, нежный и понимающий.  — Тебе достались его амбиции, — усмехнулся он. — Так, значит, ты у нас принцессой уродилась. Интересно. Зато теперь мне всё стало понятно.  — Я рада.  — Я обещаю тебе, Вита, что больше ты никогда не испытаешь недостатка в деньгах. Даже после развода ты будешь получать определённые выплаты.  — Но зачем?  — Затем, что я так хочу. Спи. До рассвета часа два, не больше. Я послушно закрыла глаза и, чтобы погрузиться в сон, стала считать. Но не овец. Удары сердца Кирилла. *** Я одна. Я совсем одна, мне неоткуда ждать помощи. Все двери закрыты, я не могу выбраться из ужасно длинного светлого коридора. Сердце подступило куда-то к горлу, оглушая стуком. Мне страшно. Я чувствую, что именно здесь меня настигнет смерть, спиной чувствую её приближение. Устав дергать ручки закрытых дверей, я побежала. Будто это могло мне помочь… Длинное белое платье мешалось. Приходилось подхватывать его руками, дабы бежать быстрее. Но оно — нечто неведомое и страшное, знало, что всё равно поймает меня. Сквозь узкий коридор было невероятно сложно пробираться, но я знала, что должна вернуться назад: к родителям, к брату, к Алиске и…  — Кирилл! — закричала я, будто он мог меня услышать. — Кирилл! Я продолжала кричать. Странно, но звук его имени придавал мне уверенности и сил бежать дальше. Я повторяла и повторяла вслух имя мужа, пока вдруг не увидела его спину за очередным поворотом.  — Кирилл! — радостно заорала я и бросилась к нему, уверенная, что он спасет меня. Но он не реагировал, а, напротив, продолжал идти вперёд, не оборачиваясь. Растрепавшиеся волосы лезли в лицо, юбка платья путалась в ногах, но всё это были мелочи на пути к моей цели. Чего бы мне это ни стоило, но я добегу до Кирилла и покину этот чертов коридор вместе с ним.  — Кирилл! — снова позвала я, догнав и коснувшись его плеча. Наконец-то парень заметил и посмотрел на меня. Я счастливо выдохнула и взяла его за руку.  — Пошли, пошли отсюда скорее. Выведи меня, ты можешь, я знаю! Он недобро усмехнулся и окинул ледяным взглядом.  — Я иду. Ты — нет. Ты остаёшься здесь.  — Что? — я похолодела и отшатнулась. Взгляд Кирилла посуровел и сбил меня с ног. Я почувствовала, как подогнулись колени и против воли рухнула на пол. Муж продолжал сверлить меня глазами и… медленно убивать. Платье резко отяжелело и окрасилось багровой кровью. Моей кровью. Дышать было тяжело, легкие тонули в крови. Я вся кровоточила. Я умирала. Понимая, что гибель неизбежна, я закрыла глаза и попыталась успокоиться. Вдруг перед последним вздохом меня внезапно осенило: это не просто коридор, это — круг. Я бежала по кругу, убегая от того, кого позже и нагнала. Чем-то страшным и неизведанным, желавшим меня убить, был Кирилл. Он настигал меня, а я пришла сама. Он — моя смерть. Он убил меня. *** Напуганная до ужаса, я с бешено колотящимся сердцем подскочила на кровати и чуть не подавилась воздухом, которого глотнула слишком много. Трясущимися руками я проводила по телу: крови нет, я дышу, я живая.  — Живая… Живая! — повторяла я, не веря. Слишком уж впечатлилась сном. Разумеется, я разбудила Кирилла, мирно сопящего до этого рядом.  — Вита? — он приподнялся на локте и протянул ко мне руку, чтобы вернуть на место — к себе, но я дернулась и отстранилась так поспешно, что упала с кровати. Грохот стоял такой, будто стадо слонов пробежало. Изумленный Кирилл перегнулся через край кровати проверить, в порядке ли жена, но я, едва подавив визг, отползла к двери. В груди все сжималось, коленки тряслись. Я боялась его, всё ещё путая сон с явью. Если причиной моей смерти станет не Алискина болезнь, как предсказала гадалка, а собственный муж… Я не хочу так умирать. Я никак не хотела умирать, а так — тем более. Кирилл медленно встал и замер около кровати, зная, что сейчас я не приму его. Я подобрала колени поближе к груди и, обняв себя за плечи, вдруг расплакалась. Тихо и без эмоций, слезы безмолвно стекали по щекам.  — Что случилось? — осторожно спросил парень, делая мелкие шаги в мою сторону. Я молчала, не отвечая на его наводящие вопросы, потому что они все были неправильными.  — Тебе что-то приснилось? — наконец нашёл верный вопрос муж. Я кивнула.  — Боже… — выдохнул он, присев на некотором расстоянии от меня. — Что же тебя так напугало?  — Ты, — глотала слезы я.  — Я?  — Да, — глаза закрывались против воли из-за отяжелевших от влаги слез. — Ты убил меня, Кирилл. Бездушно и жестоко. Я убегала от кого-то, а кем-то оказался ты. Ты, у кого я попросила защиты.  — Вита, — прошептал он, — я дал тебе уже много обещаний и дам ещё одно. Я никогда не смогу даже поднять на тебя руку, не то, что убить. Могу ругаться, злиться, отстраниться. Но причинить тебе физический вред — никогда. Как, после всего, что ты сделала для меня? Не знаю, что будет дальше. Но я твоей жизни не угрожаю, обещаю. Иди сюда. Иди, не бойся. Это всего лишь сон. Но придвинулась не я, а он. И, сидя на полу как два дурака, мы наблюдали за тем, как быстро рассветает за окном. *** Наверное, Кирилл где-то насолил своему отцу. Иначе объяснить то, что Олег Евгеньевич отправил сына в командировку во время болезни дочери, я не могла. Кирилл очень просил его немного подождать, но он не слушал. Уже поправилась Алиска, нас (я лежала в больнице вместе с ней) уже отпустили домой, а вот нашего папу — нет. Кирилл обещал успеть до Нового года и я очень на это надеялась. В основном потому, что хотела выпросить у него разрешения взять Алиску с собой к родителям. Муж будет отмечать с друзьями, а не с нами, так почему бы и нет?  — Вита, посмотри эту, — Даша сунула мне в руки яркую коробку. Я очнулась от размышлений и посмотрела на протянутую мне куклу. Выгадав день, мы отправились за подарками и решили начать с самого простого — с детского. Ну, так нам казалось сначала. Я повертела игрушку в руках. Несмотря на то, что до недавнего момента Алиса была обделена вниманием отца, но на игрушки ей Кирилл денег не жалел. Именно поэтому мы сейчас стояли с Дашей в ступоре, не зная, что купить.  — Мне кажется, у неё есть похожая, — наконец произнесла я.  — Десяток похожих, — фыркнула Даша и поставила куклу на место, — наверное, нам нужен какой-нибудь единорог. Она вроде любит сказочных мерзавцев.  — Любит, — я посмеялась над словосочетанием. А Даша оказалась куда лучшей тетей, чем Кирилл отцом.  — Слушай, ты же была маленькой девочкой! — воскликнула золовка. — Должна знать, что им нравится!  — А ты не была, сразу взрослой теткой родилась? — я выгнула бровь.  — Была, но… — Даша потупила глаза. — Понимаешь, такое дело… В общем, Кириллу денег на игрушки не выделяли. Только мне. И, чтобы он любил меня и играл со мной, я всегда просила у отца машинки, вертолеты и прочую мальчишечью ерунду. Я сглотнула, стараясь не думать об этом. У Кирилла и Олега Евгеньевича сложились весьма своеобразные отношения, в дебри которых я лезть не хотелось. Мы бродили по детскому отделу ещё около двух часов, с головой зарываясь в мягкие и не очень игрушки. С горем пополам мы остановились на конструкторе с эльфами (в последнее время Алиска заинтересовалась сборками), плачущей кукле, нескольких книжках и большом кукольном доме, надо же куда-то селить её пластмассовых подружек. Погрузив всё это добро в багажник и выслушав нытье Кости, что он устал, мы направились в другой торговый центр. Мы обе изъявили желание выбрать подарок Кириллу. И пока я терялась среди ноутбуков, решив купить ему на замену испорченному, Даша потерялась в другом небольшом магазине. Найти её оказалось довольно просто: она застыла у витрины с часами и как раз рассматривала очередные.  — У Кирилла есть точно такие же, — произнесла я, заглянув ей через плечо.  — А это и не ему, — задумчиво произнесла Даша и обратилась к продавцу-консультанту: — Уберите. С черным ремешком мне понравились больше, упакуйте их.  — Кому же? — удивилась я, чем невольно смутила девушку.  — Косте, — призналась она, покраснев, — он хорошо водит… Заслужил. Я улыбнулась: между ними точно что-то происходило. Что-то красивое, но очень сложное.  — Да, — я одобрила выбор, — Костя любит хорошие часы, а свои он разбил года два назад. Ему понравится.  — Ладно, — Даша спрятала коробочку в сумку, — что ты там купила? Что-то большое. Я пожала плечами и приоткрыла пакет. Даша, увидев ноутбук и прикинув примерную цену, присвистнула. Наверное от того, что подарок я покупала на свои деньги, отложенные ещё со времен работы няней.  — Обалдеть, — восхищенно проговорила она, — хороший. Надеюсь, с этим он будет обращаться бережнее и не убьет его через полгода пользования.  — Почему? Для него это такой же ноут.  — Нет, не такой же, — Даша хитро прищурилась, — его подаришь ты.  — И что? — подумав о каверзности вопроса, я слишком поздно прикусила язык. Кажется, девушка имела подозрения о фиктивности брака.  — И то. Ты его жена, он любит тебя.  — А ругается со мной так, будто нет, — буркнула я.  — Он противный, есть такое. Но я знаю своего брата, он неравнодушен к тебе. Как Кирилл смотрит на тебя… Так влюбленно он даже на Юльку не смотрел. «Тебе кажется», — едва не сказала я, но в этот раз очухалась вовремя. Мы почти дошли до выхода, как вдруг я заметила в толпе знакомый силуэт и черный платок, небрежно накинутый на плечи. Гадалка пристально смотрела на меня. Я выпроводила Дашу на улицу, сказав, что забыла в магазине телефон. А сама понеслась к женщине.  — Знала, что не выдержишь — подойдешь, — хмыкнула та.  — А что ещё вы знаете? — зашипела я.  — Многое.  — Как я умру? — этот вопрос не давал мне покоя.  — Не знаю. Как жизнь распорядится.  — Но…  — С тех пор, как ты согласилась, мне приходит много вариантов. Я не знаю, как скоро начнет действовать соглашение, но по истечении своих двадцати двух лет ты расплатишься. Я похолодела. Двадцать два года… Двадцать два мне исполнится на момент развода с Кириллом. В голову лезли страшные догадки: а что, если я так и не изменю своего решения уйти, за что он и убьет меня?  — Я не хочу умирать, — прошептала я.  — Не будешь дурой — не умрешь, — холодно отозвалась гадалка. — Покалечишься. От договора не уйти, хочешь — не хочешь, а здоровье отдавай. Ты положила его на алтарь девочке, которую считаешь дочерью.  — И что же меня покалечит? Это единственное, что я хочу знать. Гадалка издевательски смотрела на меня.  — Муж? — спросила я.  — Не знаю, — она издевалась, я уверена, что знает. — Но твоя дальнейшая жизнь и судьба в его руках. Сумей грамотно управлять ими, чтобы минимизировать свои потери. До скорых встреч, Вита. Она растворилась в толпе также быстро, как появилась там. Душа похолодела от ужаса: я совсем не хотела встречаться с ней ещё раз.