Издевка судьбы

— Линковская! — орал Кирилл, догоняя меня. — Иди сюда, моя хорошая, иди! Я отрицательно помотала головой и прибавила скорость. Расталкивая всех локтями, я бежала к спасительному лифту. Не исключено, что деспот спустится по лестнице вниз быстрее, чем лифт, но попробовать стоило. Ведь если я остановлюсь, он убьет меня, точно убьет. Острые ножницы в его руках поблескивали очень красноречиво, намекая, что через мгновение-другое окажутся в моем теле. Уж больно велика была промашка. А именно: я всё-таки вышла на работу вопреки его запрету. Подловила Олега Евгеньевича (что оказалось нелегким делом, из общего дома он съехал — не любил и не мог жить с женой) и упросила его взять меня в рекламный отдел. Но так как всё происходило в офисе и я постоянно шарахалась, боясь попасться Кириллу, его отец скептически поинтересовался:  — Как же ты собираешься скрывать от него это, живя в одном доме и работая в одном здании?  — Как-нибудь. Я смогу, честно. Кирилл слишком занят тусовками, друзьями и немножко работой, чтобы следить, чем там занимается жена. Я просто спрячусь в кабинете и буду там тихонечко работать.  — Думаешь, это так просто?  — Я ничего не думаю, Олег Евгеньевич.  — Я заметил, — флегматично ответил мне он, продолжая листать страницы какой-то папки, но все-таки трудоустроил и даже выделил личный кабинет. Я почти визжала от счастья: теперь можно заниматься тем, чем всегда и мечтала! Я — это реклама, это пиар, это охваты, это продвижение и имидж компании! Воодушевленная, кипя энергией, я сумела проработать три дня и не попасться. Всего-то и нужно было приходить раньше Кирилла, уходить позже и не покидать кабинет, когда он в офисе. Правда, на четвертый день он начал что-то подозревать, а вопросы Алисы про то, почему мамы так часто нет дома, добили Кирилла. К тому же он практически перестал ночевать вне дома и ему жутко не нравилось, что, возвращаясь, деспот не находил меня. Смею предположить, что он просто скучал, но… Боюсь получить по губам, если выскажу это вслух. Попалась я на пятый день. Так глупо! Секретарша оповестила меня, что Кирилл Олегович изволил отчалить и больше сегодня не вернётся, а он… Вернулся, забыл что-то. Вернулся в тот момент, пока я прибиралась в его кабинете, ведь сам он это делать не будет. И всё бы ничего, не будь я одета в форму с ярким логотипом компании на левом плече. Надо было видеть глаза Кирилла! Они за мгновение налились кровью, а рука судорожно стала шарить по столу, ища что потяжелее, чтобы ударить меня.  — Я убью тебя, — змеей шипел деспот, — я убью тебя!  — Кирилл, не надо. Кирилл, послушай! — мы кружили вокруг стола: он за мной, я от него. — Кирилл, положи ножницы на место, очень тебя прошу!  — Положу, когда на их месте окажется нож! — взревел он. Взвизгнув, я перепрыгнула через поваленное кресло и побежала на выход. Вот так это всё и случилось. Кажется, я вернулась в то время, когда проходила практику, уж поразительно всё похоже. Единственное различие — это то, что я замужем за Кириллом. Упс, какой сюрприз. Я не вписалась в поворот. Разогнавшись слишком сильно, не смогла притормозить и ударилась плечом о стену со всей дури. Ноги разъехались на скользком полу и, нелепо взмахнув руками в воздухе, я шлепнулась на многострадальную пятую точку, которая вечно искала приключения. Из-за угла вылетел рассерженный Кирилл и я почти распрощалась с жизнью… Как вдруг кто-то резко поднял меня за локоть и завёл себе за спину.  — Ты… Ты! — взревел деспот. — Это всё ты!  — Оставь девочку в покое, — твёрдый и спокойный голос Олега Евгеньевича постепенно приводил в чувство, пока я стыдливо пряталась за ним. Трусиха! Даже собственному мужу не могу в глаза посмотреть, которого сама же и выбесила. Но… Если подумать, то чем? Тем, что имею собственные желания и исполняю их?  — Ты устроил её на работу, зная, что я запретил?! — орал Кирилл, чуть не лопаясь от злости.  — Знаешь-ка что, дорогой. Это дома она твоя жена, ясно? А здесь нет. Она пришла ко мне, попросилась на работу и я счел, что её кандидатура подходящая. Всё! Кирилл сделал угрожающий шаг в мою сторону и я опять спряталась за широкую спину свекра. Там пока безопаснее.  — Кажется, я перестал замечать очевидные вещи, — прошипел деспот и хлопнул себя по виску. — Как, например, то, что мой отец окончательно сошёл с ума!  — А я всё чаще прихожу к мысли, что упустил твоё воспитание, — холодно заметил мужчина. Я едва не фыркнула. И как тут не упустить, поместив детей в отдельный дом на попечение нянек, являясь к ним раз в неделю на пять минут? Ох, у богатых свои причуды.  — Ты почему опять без формы? — Олег Евгеньевич окинул одежду сына едким взглядом.  — Потому что её шьют для дебилов. Я похож на дебила? Олег Евгеньевич уже собирался поставить отпрыска на место и, я уверена, разразился бы скандал, ведь Кирилл тоже молчать не станет. Но вместо этого воздух сотрясло ехидное:  — Ответьте ему честно, Олег Евгеньевич, не стесняйтесь. Или это могу сделать я. Мы одновременно повернули головы на источник звука. Так как я стояла крайняя к проходу, то Руслан, облокотившись на стену плечом, был ближе всех именно ко мне. Надо ли говорить, что это взбесило деспота ещё больше и он, подойдя, рывком схватил меня за руку и оттащил назад.  — Какие-то проблемы, Кирилл Олегович? — издевательски протянул глава рекламного отдела, видя, что моего мужа едва не трясет от злости. Деспот прикрыл глаза и нервно поиграл желваками, пытаясь успокоиться. Но это не помогало. А Руслан продолжал его провоцировать, в этот раз надавив на одну из самых больных точек — на его девушку. То есть меня.  — Ты снова вернулась к нам, Вита? Я рад. Тебе идет форма. Давно работаешь? Странно, что мы ни разу не пересеклись. Ты ведь к моему отделу относишься? Приходи в общий зал. Научу чему, а? — он двусмысленно подмигнул мне. Это стало последней каплей для сдерживающего себя Кирилла. Он рванулся в сторону Руслана, но я вцепилась в его руку, удерживая на месте. Деспот посмотрел на меня так, будто собирался передавить сонную артерию. Я проигнорировала его агрессию и приторно улыбнулась Руслану.  — Спасибо, Руслан Игоревич. Но не думаю, что воспользуюсь вашим предложением.  — Почему же? Я выгнула одну бровь и иронично посмотрела на него. Что ж, сам нарвался на грубость. Вырвав руку из пут Кирилла, я подошла к Руслану и, нахально качнув головой, ядовито пояснила:  — Потому что меня не интересует общество сказочников. Мне не пять лет, чтобы восторгаться небылицами. А я уже убедилась, что правда — редкий гость вашей души. Кирилл, — я вернулась к ошеломленному мужу и показательно взяла его за руку, — мы уходим. Руслан хмыкнул. Вот неугомонный змей!  — Муж и жена одна сатана, да? — он сказал это специально громко, чтобы услышало как можно больше народу. И пока я, задыхаясь от его наглости, придумывала ответ поехиднее и такой, чтобы уколоть побольнее, Кирилл времени не терял. В прямом смысле слова он взвалил меня себе на плечо под неожиданно одобрительный взгляд отца и пошёл прочь. А вот взгляд Руслана горел — это я видела даже на расстоянии. Так ему и надо! Как было больно мне — пусть в десять раз больнее будет ему. Вернулись мы туда, где всё и началось — в кабинет Кирилла. Сбросив меня на диван, он навис сверху и заорал прямо в лицо:  — Почему, Вита?! Почему ты делаешь всё поперек мне, неужели нельзя хоть раз сделать так, как прошу я?!  — Кирилл, я… — пришлось вжаться в диванные подушки, потому что муж наклонялся всё ниже.  — Настолько ненавидишь меня, что готова себе вред причинить, но сделать мне плохо, да?!  — Что?! О чем ты говоришь? — я приподнялась на локтях и, чтобы успокоить истерику деспота, притянула к себе, нашептывая: — Успокойся. Да, я накосячила. Прости. Я не думала, что для тебя это так принципиально. Прости, — я поглаживала Кирилла, лежащего на моей груди, по волосам и чувствовала, как его дыхание выравнивается. Слава Богу, успокоился, невротик мой.  — Вита, — простонал Кирилл куда-то мне в ключицы, — я ведь не из природной вредности не разрешил тебе работать. Работать здесь, справедливости ради замечу. Ты ведь не пришла обсудить со мной этот вопрос, я бы с радостью нашёл тебе место у кого-нибудь из наших партнёров. В том же Глобале, например. Но ты же поставила меня перед фактом, поэтому я и взбесился.  — А я не хотела в другой компании, понимаешь? Я хотела поближе к тебе, только и всего. Кто, кроме меня будет сдерживать твой дикий нрав? Не хочу, чтобы ты вляпался в неприятности, — я нежно погладила его по щеке. Сама себе не верю, но это правда. В последнее время меня непреодолимо тянет к Кириллу, мне хочется быть с ним, хочется видеть как можно чаще, хочется касаться его. Он действительно стал другим: всё реже называет меня Линковской, совсем не унижает и… подколы, конечно, не исчезли, но поубавились. А ночью, когда Кирилл сквозь сон обнимает меня за талию и бормочет что-то невнятное, я и вовсе перестаю дышать. Конечно, как и любой девушке мне было приятно внимание красивого молодого мужчины, поэтому я так реагировала. Деспот поднял голову, ослепляя голубизной своих глаз. Какое же редкое и прекрасное сочетание темных волос и ярких светлых глаз ему досталось! И если он хочет влюбить меня в себя, смотря вот так — то в один прекрасный день я сдамся и влюблюсь.  — Неожиданно и приятно, конечно, но… Это можно организовать по-другому. Например, я мог бы не зависать вечерами в баре. Ну, не так часто. Мы бы ходили с тобой гулять, в кино и… Куда там ещё принято ходить с девушкой?  — Правда, что ли? — я недоверчиво покосилась на Кирилла.  — Да. Надо было только сказать об этом, а не устраиваться сюда исподтишка. Руслан — моя головная боль и при мысли, что он может сделать тебе плохо… В общем, моя голова начинает болеть ещё сильнее.  — Ничего он мне не сделает, деспотичный ты невротик, — улыбаясь, я играла с его волосами. Как после бури пережившим её бывает хорошо — так хорошо сейчас было и мне, пережившей скандал и успокоившей Кирилла.  — Сделает, — сказал Кирилл так уверенно, что я убедилась в том, что он что-то знает, но мне не говорит. Может, Руслан, угрожал ему? Поэтому он так взбеленился, когда я ослушалась?  — Будь осторожна. Всегда. Будь ближе ко мне и дальше от него, будь…  — Чш. Давай помолчим. Кирилл согласно кивнул и опять лёг мне на плечо, делая вид, что больше лечь и некуда. Мыслями я улетела куда-то далеко. Что не договорил мне Кирилл, что задумал Руслан? То, что это редкая тварь под прикрытием, я поняла. Но только бы он ничего не сделал Кириллу! Алиска не может вновь лишиться отца, она этого не переживет. А я уж как-нибудь справлюсь, и не с такими справлялись. Но теперь я точно не уволюсь, пока не избавлю нас от Руслана!  — Пошли домой, кажется, я засыпаю, — признался Кирилл, поднимаясь, — у тебя сердце так мерно и монотонно стучит, что я вот-вот отрублюсь.  — Ты слушал моё сердце? — я невольно улыбнулась. Муж ничего не ответил, только оправил закатанные рукава темной рубашки и рывком поднял меня за собой.  — Завтра заберешь свои документы из отдела кадров, а твоя трудовая у меня. Я остановилась и выразительно посмотрела на него. Но Кирилл лишь вопросительно развел руками, не понимая, в чем причина ступора.  — Я не буду ничего забирать, — слова давались с трудом, но я старалась говорить твердо.  — Будешь. Потому что я так сказал.  — Нет, — я стояла на своем, — я не буду увольняться, а ты не станешь диктовать мне, что делать. У нас не патриархальная семья! Кирилл налетел на меня так резко и сильно, что я едва не покатилась по лестнице. Ну вот, опять. Только помирились — и снова в ссоре. А всё из-за его глупых принципов «последнее слово за мужиком».  — У нас вообще не семья, раз ты меня ни во что не ставишь, — прошипел парень. Упасть мне не давал тот же самый Кирилл, удерживая за плечи. Я едва балансировала на ступеньке, перил тут не было, а единственная моя опора — руки мужа. А деспот, будто издеваясь, не давал мне ухватиться. И вдруг мне стало страшно, что он скинет меня. Не вовремя вспомнились слова гадалки о том, что моя жизнь и судьба в руках мужа. Сейчас происходило именно это! Разгневанный Кирилл мало что соображал, толкнуть жену, посмевшую перечить — как нечего делать. Я уже видела эту картину так живо, что чуть не кричала. Он разожмет пальцы, я покачусь вниз и, упав через лестничные пролеты, наткнусь на какой-нибудь штырь. Мало того, что переломаю все кости, так ещё и кровь во все стороны брызнет. И будут хоронить не Виту, а кровавый мешок с обломками. Я судорожно пыталась ухватиться хоть за что-то, но деспот одергивал мои руки. Просто пугал или правда готовился отправить в полет?  — Кирилл, я упаду! — испуганно закричала я, надеясь воззвать мужа к разуму. Мой крик будто отрезвил его: блеск злости в глазах исчез и он, оценив высоту полета, оттащил меня от края. Я выдохнула. От напряжения в глазах темнело. На миг я действительно поверила, что Кирилл сделает это. Мне было страшно, мне было… больно?  — Да делай ты что хочешь, — жестко отчеканил Кирилл, быстро спускаясь. Оказавшись внизу, он задрал голову и, смотря прямо на меня, зло проорал: — Только не приходи ко мне плакать, когда он растопчет тебя так же, как растоптал Юлю! Ты дура, Вита, такая же дура, как она, даже хуже! Я клянусь… При всех говорю, чтобы не отказаться от своих слов. Я больше не буду жалеть, когда он сделает тебе больно, я не полезу заступаться, если он навредит физически! Получай, ты заслужила! Его слова били огненным хлыстом. Я чувствовала, как полыхает огнем сердце от обиды. Как же деспот не понимает, что не ради придурка Разумовского я держусь за эту компанию, а ради него! Я поджала губы, проглатывая позорные слезы. Разрыдалась тут, как малолетка какая-то! Подумаешь, обидел. Подумаешь, сказал, что ему плевать на меня. Будто не знала, что не по любви женились, а преследуя каждый свою цель. Я ради ребёнка, он ради денег. Я круто развернулась на каблуках, намереваясь забрать из своего кабинета сумку и ехать домой на метро. И вздрогнула, взглядом наткнувшись на Олега Евгеньевича. Он печально смотрел на меня, сложив руки на груди. Наверное, он жалел Кирилла, ему не везло с женщиной уже как минимум второй раз. Интересно, Олег Евгеньевич наблюдал этот спектакль с самого начала или подошёл к концу?  — Зато ты добилась своего, — с сарказмом выдохнул свекр.  — Да, — я гордо утерла с щеки последнюю слезу, — я добилась своего. *** Домой мы вернулись одновременно. Кирилл как раз парковался, пока я закрывала за собой ворота. Переступая порог со мной нога в ногу, муж даже не посмотрел на меня. Ну и пусть, переживу. Мне не в первый раз терпеть. Пока я ехала в метро, по дороге я рассчитывала на тишину и покой хотя бы дома. Моя душа требовала спокойствия. Но нет, скандал ждал и в особняке. По углам попрятались все домработница, а няня и Алиса, любившие днем сидеть и играть на первом этаже, не выходили из комнаты. Потому что здесь разыгралась целая драма. Взлохмаченная Даша со злыми, непролившимися слезами в глазах смотрела на Костю и замахивалась для пощечины вот уже второй раз, но постоянно опускала руку в бессилии. Ударить Костю оказалась чем-то, что ей неподвластно. А он молча взирал на неё в ответ темно-серыми, гораздо красивее, чем у меня, глазами.  — Я лучше навсегда останусь одна, чем буду с тобой, ясно тебе?! Как ты вообще мог подумать, что имеешь на меня какое-то право? Ты, жалкий водитель! Неужели совсем не понимаешь, что мне не ровня, а?! Даже у меня сердце пропустило удар. Брат не терпел унижений и обидчики всегда платили по счетам… Но Даша не просто унизила его. Она ударила по самому больному месту: напомнила, что Костя лишь водитель, а не сын обеспеченных родителей, как в далеком прошлом. Любимом прошлом… И гораздо более счастливом, чем-то, что мы имели сейчас.  — Ясно, — внешне спокойно произнёс Костя, но я-то знала, что внутри у него бушевало море, — я никогда не думал о вас, как о своей девушке, Дарья Николаевна. Простите, но вы слишком заносчивы, высокомерны и самовлюбленны. С такой семью не построить. Что-то ещё? Даша истерично рассмеялась и стала слишком по-женски бить его кулаками в грудь. Кирилл рядом со мной поморщился, представляя, как больно Косте.  — Ты идиот! Ты жалкий идиот! То, что она сделала после этого, было страшнее всех сказанных ранее слов. Дрожащими руками она сняла с пальца кольцо, подаренное Костей, и швырнула им в моего брата, попав в бровь. Тот поморщился, утер кровь с небольшой царапины и, спокойно сняв с руки часы, положил их на стол. Он ушёл, пряча глаза. И что-то мне подсказывало, что брат сюда больше не вернётся ни за какие деньги. Кирилл, молчавший всё это время, медленно подошёл к сестре и, дернув девушку за подбородок, злобно прошипел:  — Ты заслужила каждую секунду своих страданий. И если в конце ты действительно окажешься одна — я поверю в справедливость. Даша, закусив губу до крови, снова замахнулась и… снова не смогла. Она взбежала наверх, давя в себе рыдания. Деспот усмехнулся и, вытащив откуда-то бутылку коньяка и забрав часы, двинулся в сторону выхода с криком:  — Костя! Кость, подожди! Ну дура она, что с неё взять. А я осталась стоять в гостиной в одиночестве, растерянно хлопая глазками и решительно ничего не понимая. Что произошло, какое цунами налетело на этот дом? Ещё вчера Даша и Костя носились друг за другом по всему дому, Кирилл спрашивал, куда я хочу поехать отдыхать грядущим летом и бесился с Алисой. Сейчас же я стою одна, совсем одна с разорванным в клочья сердцем за себя и за брата.  — Поругались? — раздался сбоку от меня негромкий женский голос.  — Ага… — в прострации ответила я, поднимая с пола Дашино кольцо. — Так кричали, что весь дом слышал.  — Да нет, — Виктория Сергеевна поморщилась, — я не про этих. Я про вас с Кириллом.  — Нет. У нас всё в порядке, — уверенно сорвала, — а вот у вашей дочери, кажется, не очень.  — Её проблемы, — женщина безразлично пожала плечами.  — Что? — против воли вырвалось у меня и я уже со всей искренностью собиралась высказать всё, что думаю, но вовремя прикусила язык. — Поймите, ей сейчас нужна мама. Пусть она неправа, но ей нужна ваша поддержка.  — Ей нужно учиться справляться самостоятельно. Меня никто не поддерживал.  — И потому вы хотите такой же участи для своего ребёнка?! Я не стала слушать, что мне ответят. Внутри плескалось два чувства: жалость к Даше и злость на Викторию Сергеевну. Дашу не любила мама — поэтому она выросла такой. Дашу не любил брат — поэтому она стала стервой, стала подражать ему, чтобы обратить на себя его внимание. Дашу, судя по рассказам, изредка замечал лишь отец, но этого было чертовски мало. Даша и Кирилл выросли в изоляции от родителей, выросли в негативе и вот что мы получили: двух эмоциональных калек. Двух моральных инвалидов, не умеющих вести себя с любимыми людьми. Как бы жестко ни звучало, это так. Но я исправлю это. Обязательно исправлю, меня хватит на всех. Наверное… Сперва Даша не хотела пускать меня, пыталась выгнать, но я твердо стояла на своём. И после того, как я просидела на её кровати полчаса без дела, она наконец поняла, что не справится со своей бедой одна. Девушка кинулась ко мне и я приняла её в объятия, поглаживая по чуть подрагивающей спине. Мама всегда так успокаивала меня: и в 5, и в 15, и в 20 лет. Любые проблемы переставали казаться страшными, когда я знала, что мама со мной. Даша тоже теперь не одна, с ней всегда буду я. Даже после того, как разведусь с её дураком-братом.  — Тихо. Успокойся. Даша, успокойся, себе плохо сделаешь, — уговаривала её я. — Что бы ни произошло, всё решаемо, слышишь? Наплюй на всё, это не стоит твоих нервов. Всё хорошо. Она цеплялась за меня, как за последнюю надежду и я терпеливо ждала, давая ей время прорыдаться. Бывает такое, что горе нужно просто вымыть из себя слезами. Через час мне наконец удалось добиться от неё, что же всё-таки произошло. Оказывается, Костя отвозил её в какое-то кафе на встречу с друзьями. Даша настояла, чтобы он не ждал её на улице, а зашёл внутрь. Друзья приняли Костю за её парня и стали пускать смешки. Конечно, это ведь всего лишь водитель… Даша поспешила отвести от себя подозрения, но друзья продолжили отпускать едкие шуточки. И когда Костя, потеряв терпение, хотел уйти, один из парней что-то на него пролил. Специально, как утверждал мой брат. Не выдержал, затеял драку… А Даша не сказала ни слова в его защиту, лишь со стыдом наблюдала. А друзья непрозрачно намекнули ей, что если сейчас она уйдёт вместе с Костей и притащит его ещё хоть раз, то они ей не друзья. Наверное, в моем брате взыграла гордость и он, схватив Дашу за руку, поволок её за собой и девушка потеряла свой авторитет.  — Вот та-а-ак, — тянула она на одной ноте, уткнувшись мне в плечо и заливая слезами тонкую ткань рабочей рубашки. Я тяжело вздохнула и в очередной раз погладила её по волосам. Немного сложно давать советы, когда с собственным мужем полная неразбериха, но я смогу отодвинуть это на потом.  — Не плачь, говорю. Мы… Что-нибудь придумаем.  — Что-о-о?!  — Сначала надо понять, для кого мы пытаемся придумать. Для твоих друзей или Кости? Даша замолчала и подняла на меня зареванное лицо с потеками туши. Я улыбнулась: всё ясно. Взяв её за руку, аккуратно вложила в ладонь кольцо и сжала её, закрывая.  — Тогда береги и больше никогда не расшвыривайся им, — прошептала я. — А с Костей я поговорю, хорошо? И с тобой тоже, мы ещё не закончили. Но чуть позже.  — Почему?  — Потому что сейчас ты не в состоянии. Нужно немного отдохнуть и прийти в себя, давай. А я ещё зайду завтра. Я встала и, заметив боковым зрением, как Даша прижала к губам кольцо, не смогла не порадоваться. Всё у них будет хорошо, как только они поймут как вести себя друг с другом. Выдохнув, я направилась к детской. Устраиваясь на работу я совсем не подумала о том, что на Алису у меня станет в разы меньше времени и мне это совсем не нравилось. Такими темпами она няне больше радоваться начнет! Дверь я открывала тихо и осторожно: вдруг малышка спит? Но нет. Алиса заметила меня сразу и побежала ко мне с кошкой в руках наперевес. Кирилл все-таки подарил ей животинку: огромного, пушистого и ужасно красивого серого котенка-кошечку мейн-куна.  — Мамочка! — закричала Алиса и кинулась обниматься. Я прижала её к себе, вдыхая аромат моей девочки. Боже, я и подумать не могла, что так соскучусь без него! Нет, к черту эту работу. Разберусь с Русланом — и к черту, уволюсь. На несколько дней выпала из жизни особняка, а тут такой бум-тарарам случился.  — Моя маленькая, моя хорошая, моя сладенькая, мой лисеночек, — горячо шептала я, часто целуя дочку в щеку. Называть так Ису мне было непривычно, но я обязательно привыкну. Внутренне я давно признала её своей.  — А Багира сегодня весь день бегала за своим хвостом, представляешь? — девочка засмеялась. — Хочешь, покажу?  — Покажи, — согласилась я, но не выпустила ребёнка из рук. Соскучилась, как же я соскучилась по этой крошке. Как, ну как можно не любить эти темненькие глазки, эту улыбку, эту добрую душу? Как? Иса опустила кошку на пол и чуть подтолкнула, чтобы хвост попал в поле её зрения. Багира тут же завертелась на месте как волчок, пытаясь поймать часть своего пушистого существа. Весь вечер я посвятила Алисе, отпустив няню. Мы играли с ней в прятки, рисовали, читали, тискали кошку и просто обнимались.  — Ладно, красотка, пора спать, — вынесла вердикт я, захлопнув книжку. Если не перестать читать самой — эта стрекоза будет слушать сказки до самого утра.  — Последнюю. Пожалуйста, мама, прочитай ещё одну, — проканючила малышка, состроив мордочку кота из Шрека.  — Иса-а-а, — чуть укоризненно протянула я, погладив дочь по щеке, — последняя была ещё пять сказок назад. Мы же договаривались, ну. Уже поздно. Вот придет сейчас папа и будет ругаться, что мы не спим.  — Но я не хочу спать.  — Я тоже, — вздохнула я, погасив верхний свет и дернув шнурок ночника, а затем снова устраиваясь в кровати с Алисой. Как бы я ни уставала, но с тех самых пор, как я вышла за Кирилла, Алиса всегда засыпала со мной. Лишь после того, как я убеждалась, что ребёнок спит, то уходила. Крайне редко укладыванием занималась Алина, няня.  — Тогда давай поговорим. Немножко, а? Я вздохнула и не смогла отказать в Алискиной просьбе. Мама всегда разговаривала со мной, когда я нуждалась в этом и относилась к моим детским проблемам, как ко взрослым. И я хочу остаться в памяти Алисы такой мамой: любящей и понимающей.  — О чем ты хочешь поговорить? — я, чтобы чем-то занять руки, стала перебирать её локоны и чуть не ударила локтем Багиру, залезшую между нами. Я ойкнула и извиняющеся почесала кошечку за ухом.  — О папе, — мечтательно вздохнула малышка.  — Эээ… А, может, ты ещё что-нибудь расскажешь мне о Багире? — если быть честной, сегодня мне совсем не хотелось говорить о её папе.  — Нет, о папе. Ну да, это ведь у нас любимая тема. Какие уж тут кошки.  — Ладно.  — Он правда меня любит? — мне показалось, или в Алисином голосе проскочили грустинки?  — Конечно, — незамедлительно выдала я, — а почему ты спрашиваешь?  — Но он ни разу не говорил мне об этом. А пока не нашёл тебя, то даже и не смотрел на меня. Я на секунду замешкалась. Маленькая Алиса задавала совсем недетские темы для разговоров, вгоняющие меня в ступор.  — Просто папе очень трудно, — наконец нашлась я, — мне кажется, он чувствует себя одиноким.  — Но у него есть мы. Я и ты. Разве нас мало? — искренне удивилась Иса. «Я не знаю. Тебя, милая, более чем достаточно. А меня… Меня слишком, слишком мало»  — Нет, конечно нет. Но, наверное, ему недостаточно любви. Взрослым нужно чуть больше, чем деткам. Я знаю, как сильно ты любишь папу, но нужно, чтобы его любил кто-то ещё. А так как больше некому, то он и не знает, что такое любовь. Не знает, как её правильно выражать. Алиса долго размышляла над моими словами. Так долго, что закрыла глаза и я думала, что она уснула. Я, поцеловав её в лоб, на цыпочках кралась к двери, как её звонкий голос остановил меня:  — А ты? Я вздрогнула.  — Что я?  — Разве ты не любишь папу?  — Своего — люблю, — попыталась отшутиться я, но такой фокус не прошёл.  — А моего? Между нами звенела тишина.  — Ты любишь моего папу? — повторила вопрос Алиса.  — Я очень стараюсь, Иса, — выдавила из себя я, понимая, что врать ей почему-то труднее, чем матери, — очень стараюсь его любить. Но я уже очень люблю тебя. Не думай о другом, ладно? Спи спокойно. Сладких снов. Она уснула почти мгновенно. Я собиралась сделать то же самое в своей спальне и уже переоделась в свою чудесную шёлковую пижаму, как внизу раздался ужасный грохот. Будто стадо слонов танцевало на разбитой посуде. Я вылетела из спальни за секунду и, спустившись на первый пролет, обнаружила ползущего наверх… Костю. Он весьма комично взбирался наверх, широко расставив ноги и опираясь одной рукой на стену, а другой хватаясь за перила.  — Давай помогу, — вздохнула я, протянув пьяному брату руку. Коньяком от него несло за версту.  — Не надо, — язык у него заплетался и он хотел отодвинуть мою руку, но промахнулся и чуть не упал. — Я вам, госпожа Демидова, не ровня! Я всего лишь в-в-в-водитель!  — Совсем упился?! — я шлепнула его по щекам и пощелкала пальцами перед носом. — Алло! Я не Даша, придурок пьяный. Я сестра твоя, Вита.  — Хоть кто! — он дыхнул мне в лицо. — Демидова? Да. Богатая теперь, к их семье принадлежишь. О-о-отстань от меня! Я пойду на свое место, в комнату для прислуги. Вот прицепился, а! Понимаю, обидно, но я-то причем? Господи, хоть кто-нибудь в этом доме пожалеет мою нервную систему? На этом представление не закончилось. Один ушёл, другой пришёл. За ним, чуть менее враскоряку и не так энергично, приволок свое тело Кирилл. Я растерянно взмахнула руками и потянулась к мужу, но и этот отверг мою помощь. А деспот напился сильнее Кости, на ногах еле стоит.  — Не трогай меня! — пьяно проорал он. — Не трогай, говорю!  — Да ради Бога. Только не ори, Иса спит.  — Кто орёт?! Я ору?! Ты с ума сошла, женщина?! — Кирилл голосил так, что слышно было на всю округу. — А… Ну да, я. Кажется, у меня из-за этого в голове звенит.  — Это пустота звенит из-за отсутствия мозга. Мужчина, — я передразнила его.  — Уйди с моего светлого пути, неблагодарная. Ты закрываешь мне солнечный свет. Я скептически посмотрела на время. Ага, солнце в первом часу ночи. Самое время ведь.  — Какое солнце, Кирилл? Ночь на дворе.  — Значит, лунный, — упрямился парень, — уйди, сказал! Я отошла, а он пошёл дальше. Медленно и очень осторожно, долго смотря на каждую ступеньку. А я также медленно плелась за ним, чтобы в случае падения назад поддержать его. Хотя после того, что случилось в офисе, я бы ему пинка ещё поддала. Но злиться я буду, когда он протрезвеет. Раздеть Кирилла оказалось задачей не из легких. Я кое-как справилась с ботинками и штанами, но рубашку он, лежа на животе, не давался расстегнуть категорически.  — Какой ты кабан, — пропыхтела я, с трудом придав ему сидячее положение и шустро расстегивая пуговицы.  — Неправда, я хожу в зал.  — Плевать я хотела на твой зал. Сядь! Наконец-то! Наконец я расстегнула эту дурацкую рубашку и кинула эту пьяную тушу на кровать, укрыв одеялом.  — Вот где можно было пить несколько часов подряд, а?  — В баре, — промычал Кирилл в подушку.  — И правда, зачем спросила. А для чего, а?  — Мне двадцать пять.  — Чего? — я не поверила и потянулась к прикроватной тумбе за его паспортом.  — Того. Двадцать пять мне исполнилось, говорю. Я прошелестела страницами документами — и правда, у него день рождения… Был. Уже двадцать минут как наступил новый день. А я его такими выходками огорошила… Но он тоже виноват. Убрав паспорт, я решила, что подумаю об этом и всём остальном завтра.  — Сколько выпил? — вздохнула я.  — Много.  — Плохо станет, Кирилл.  — Знаю. Мне уже плохо.  — Всю ночь полоскать будет.  — Знаю. Отстань, от твоего бубнежа ещё сильнее тошнит.  — Дурак, — усмехнулась я и, не поленившись, спустилась на первый этаж на кухню. Там я отыскала бутылку воды и вернулась назад в спальню, приготовившись сидеть с Кириллом всю ночь. Не могу же я спать, в то время как ему нехорошо. И пусть он сам виновник этого, не могу.  — Ты как? — спросила я, войдя в спальню. — Я тебе воды принесла.  — Спасибо. Вита?  — Я здесь.  — Ты меня любишь? Вопрос был слишком резким и застал меня врасплох и я уронила бутылку себе на ногу, отбив палец.  — Стараюсь, — ответила я то же, что и Алисе.  — Что значит «стараюсь»? Но на этот вопрос я уже не ответила, потому что именно в этот момент мне пришлось отпаивать мужа водой. Что значит «стараюсь»? Многое. То, что я пытаюсь быть ему хорошей женой, быть доброй, терпеливой, понимающей. Дать ему то, что не давал никто до меня. Правда, он по-прежнему не хочет это принимать. Интересно, это из-за его натуры или… или из-за того, что лаской одаривает не та девушка? Я.