положение

2013 год

      кристина не спеша входит в класс, опустив вниз опухшие от слёз глаза. она не привыкла показывать окружающим свою слабость и всегда хорошо держится среди ребят, которым, собственно, до неё и дела нет.       просто крис всегда была сама себе на уме. она вежлива, но держит со всеми дистанцию, не ища друзей или компании. ей хватает общения с даней из параллельного на переменах. больше ей никто не нужен. люди вообще противные. эгоистичные предатели. никому нельзя верить.       кристина с мамой никогда не была близка, но это уяснила с детства, стараясь не задумываться о том, что мама, кажется, на отца всегда намекает. что это он её предаёт. кристина в их отношения предпочитает не лезть.       мама говорит, что заботиться нужно о себе. и в этом папа с ней соглашается.       поэтому кристина заботливо потирает дрожащими ладонями собственные плечи, успокаиваясь, и садится за последнюю парту.       в голове до сих пор звенит её истеричный голос. когда она папу выталкивала из комнаты, кричала, чтобы он уходил.       кристине кажется, что он однажды, и правда, уйдёт. её по-настоящему пугает эта мысль. она боится, что он уйдёт, оставит её с мамой, а потом забудет. забудет, что у него есть дочь, которая остро нуждается в его поддержке. мама ей этого никогда не давала.       кристина вообще думает, что маме на неё наплевать по большому счёту. обычно вспышки её заботы проявляются в ругани по поводу внезапно обнаруженной «тройки» за домашнее задание и подкрепляются лишь фразой «ты не понимаешь, что я хочу, как лучше». лучше для кого, крис так и не поняла.       с папой всё иначе. с ним всегда можно спокойно поговорить. ему можно довериться. он выслушает и не осудит. конечно, он тоже порой ругается, но это больше похоже на всплеск скопившихся негативных эмоций, чем настоящую злость, вызванную каким-то поступком крис. а может, она просто не даёт ему повода злиться на неё.       мама всё воспринимает по-другому.       — кошелева, че трясёшься?       её окликает противный голос трущёва. он ей никогда не нравился. никогда. у парня слишком высокое самомнение и слишком мало мозгов. постоянно кого-то задирает, словно самоутверждаясь в компании таких же придурков, как и он сам.       к ней они, правда, до сих пор не лезли, и крис молчит, раздражённо выдохнув. надеется, что эта насмешливая фраза — единичный случай, и он сейчас же переключится на что-то другое.       но этого почему-то не происходит.       он подходит к кристине и, чуть склоняется над ней, уперевшись руками в поверхность стола. ухмылка у него ещё более противная. очень хочется ударить его по лицу, но кошелева только сжимает кулаки под партой.       — ты ещё и глухая? я к тебе обратился, — не унимается серёжа.       сзади толпится его компания. словно в ожидании какого-то представления. кристину это бесит. она не рвётся в главные роли тупых сценок, направленных на то, чтобы поднять трущёву самооценку.       — я не глухая. я просто не хочу с тобой разговаривать, — отрезает она, стараясь удержаться от глупых оскорблений и замять ситуацию, если это вообще возможно.       — это ещё почему? — хохотнув, уточняет трущёв. — считаешь, ты слишком крутая? я бы на твоём месте с лицом попроще ходил, а то самооценка, по-моему, не соответствует заявленному, — говорит он, оглядывая её.       кристина сжимает губы в тонкую линию. ждёт, пока он закончит, мысленно говоря себе: она, по крайней мере, пыталась.       — я бы тоже много чего на твоём месте сделала, но ты, боюсь, не поймёшь. уровень интеллекта не соответствует, — кивает она. — отойди, пожалуйста, а то меня сейчас стошнит, — она картинно морщится. — ничего личного, это у меня всегда так, как только кто-то вроде тебя приближается. встроенный детектор идиотизма.       едва она заканчивает, одноклассники, до этого напряжённо следившие за перепалкой, начинают гоготать. крис снова морщится. она действительно хотела избежать общего представления, но трущёв не дал ей такого шанса.       а то, что она вышла победительницей, — ну, извините. никаких запрещённых приёмов. трущёву просто стоит в следующий раз для тренировки острословия выбрать объект помладше, как он обычно и делает.       видимо, до сверстников не дорос пока.       его лицо краснеет от злости, когда он понимает, как сильно унижен. у всех на виду. плохая компания почти сразу рассасывается по классу, и в кабинет входит павел валентинович.       серёже только и остаётся, что отойти, напоследок злобно сверкнув глазами. кристина вздыхает, понимая, что это ещё не конец.       теперь он точно от неё не отстанет.       только вот она не уверена, что если бы позволила ему себя унизить, он бы так просто оставил её в покое. а то самоутверждаться через сверстников он ещё не пробовал.

2015 год

      папа звонит всё реже.       кристина вздыхает, закидывая голову вверх. жмурится, ослеплённая яркостью неба. стоит на крыльце школы.       мама права: все люди — предатели. никому нельзя доверять. в конце концов, человек просто уйдёт, отвернётся от тебя. просто потому, что так сложились обстоятельства. кем бы он ни был.       крис звонит сама, но голос у папы вечно уставший. словно он не хочет с ней говорить. почему? что она, блин, сделала? она осталась бы с ним, если бы он только позвал.       он не позвал.       просто пару месяцев назад крис вернулась домой, и папы дома не оказалось. ни его, ни вещей. мама плакала на кухне.       ей было обидно? почему? она же сама его прогоняла, отталкивала, винила во всех проблемах. в любом случае, с дочерью она бы всё равно не стала делиться переживаниями. они не в тех отношениях.       поэтому кристина в тот вечер просто закрылась в своей комнате и не выходила оттуда до утра. плакать не хотелось. когда папа отклонил входящий от неё, внутри просто образовалась какая-то пустота.       на следующий день, так и не дождавшись, когда он перезвонит, она вдруг повторила себе вполголоса: больше ни на кого не надейся. людям нельзя верить.       эти слова она как мантру повторяет до сих пор.       сбежав по каменным ступенькам, она идёт к воротам школы, бросив короткий безразличный взгляд на компанию трущёва, которая толпится с той стороны. отводит глаза и вздыхает.       даня уже ждёт её. стоит недалеко от них и улыбается. старается улыбаться, чтобы крис чувствовала чью-то поддержку. но крис себя глубоко внутри давно заверила: ей это не нужно. хотя дане она благодарна.       — кошелева-а...       она вздрагивает.       быстро проходит мимо, не оборачиваясь, но трущёв догоняет, дёргает за плечо.       — да хватит! — выкрикивает она. не смотрит на него, прикусывая губу. — отвали, трущёв, я не в настроении.       — а ты бываешь? — огрызается он. — ты такая противная.       — не лезь ко мне, в чём проблема? — выплёвывает девушка. — убери, блин, руки, — она пытается высвободиться из его хватки, но трущёв только крепче сжимает руку на её плече. кристине больно. она уверена: останутся синяки.       в какой-то момент он резко отдёргивает руку, и крис уже хочет убежать, но его пальцы смыкаются на лице кошелевой, крепко сжимая и притягивая чуть ближе.       — ты бы лучше сделала, как тебе советует твой грёбанный дружок, — шипит он. — забирала бы документы и сваливала. ты тут в х@# никому не упёрлась.       внезапно подлетевший к ним бурцев грубо отпихивает трущёва от крис и встаёт между ними, скрывая подругу за спиной.       — что тебе от неё нужно?       серёжа слабо усмехается.       — ничего. валите. оба.       лениво отмахнувшись от них, он возвращается к компании. его друзья проходят по кошелевой с ног до головы своими хищными взглядами, у каждого на губах — усмешка.       вроде как, у них игра на выживание, а она слабое звено.       только крис упирается. не верит.       даня уводит её, осторожно придерживая за плечи. что-то говорит, но кошелева даже не пытается вслушиваться. плевать. утешения ей не нужны.       — я в порядке, — отрезает она.       бурцев смотрит удивлённо.       — я знаю.       девушка качает головой. конечно, он знает. порой ей кажется, что он знает о ней слишком много. непозволительно много. что он, блин, слишком её знает. разве она может позволить себе отступиться ещё раз, чтобы снова соскользнуть вниз и больно удариться?       — кристин, — мягко зовёт её даня.       — я не хочу говорить.       она не знает, чего добьётся этим. она не может просто так взять и сделать вид, словно даня ей не нужен. закрыться от него на сотню замков, потому что однажды он тоже её предаст.       она не может, потому что где-то глубоко внутри упрямо верит, что это не так. что хотя бы раз в жизни всё может пойти по другому сценарию.       может, это самая большая и наивная её ошибка. может, она ещё сто раз об этом пожалеет, но когда она останавливается посреди дороги и молча обнимает его, она не хочет об этом думать.       даня такой же, как все. не особенный. и даже не самый нужный. так говорит себе кристина, прижимаясь к нему сильнее. какое-то тупое чувство внутри хочет поспорить, но крис и так понимает, что не права.       надеется, что не права, повторяя как мантру: все люди — предатели.

настоящее

      кристина с раздражённым вздохом встряхивает волосами и оглядывается на даню. тот снова увлекается софьей, не обращая внимания на подругу, хотя взгляд у него какой-то болезненный. загнанный. крис не понимает почему.       он искренне смеётся, осторожно касаясь плеча софьи, и та ёжится с милой улыбкой. будто от холода.       решив оставить этих двоих наедине, она собирает все свои карандаши и тетради, беспорядочно спихивая их в сумку, и уходит, даже не попрощавшись. почему-то думает, что смущает их, мешает быть друг с другом честными, а ведь она сама бурцеву говорила признаться ей.       только она не знает, последовал ли он её совету. до сих пор. наверное, нет. кто она, чтобы её слушать? разве ей давать кому бы то ни было советы по поводу отношений?       у неё самой из отношений только отвратительные с мамой и дружба с даней на одном только его терпении. почему он так привязан к ней, она по-прежнему не понимает. от слова «вообще». это алогично — привязаться к такому человеку, как она. даня умный, но сентиментальный. немного.       кристина ловит себя на мысли, что её это иногда раздражает в нём. впрочем, не только в нём.       она выходит из университета, оглядываясь по сторонам, потому что помнит: где-то на улице её должна ждать ксюша. наверняка с артёмом. нет, артём кристину, конечно, не ждёт, но, наверное, он бы составил компанию своей девушке. крис невольно скрипит зубами.       поворачивая голову вправо, тут же замечает ксюшу, которая действительно стоит возле ворот с парнем. только не с тем, которого крис ожидала увидеть.       ксюша о чём-то крайне увлечённо беседует с максом. вот чёрт! воспоминания о последнем разговоре с ним накрывают волной. сразу начинают трястись руки, но ведь ей должно быть всё равно? она сама его оттолкнула. сама поставила жирную точку в этих недоотношениях.       одновременно кристина чувствует две вещи: что она должна была это сделать и что, в конце концов, она этого всё же не сделала.       проглатывая рвущиеся наружу эмоции, она быстрыми шагами подходит к чумаченко и дёргает её за руку. впрочем, она почти сразу осознаёт неправильность своих действий и пытается скрыть нервозность за натянутой улыбкой.       — я освободилась. пойдём?       ксюша в ответ улыбается искренне. не так, как кошелева. и это бесит намного сильнее, чем должно. то есть это, вроде как, вообще не должно бесить. разве ей не приятно, что кто-то остаётся с ней искренним?       ответ напрашивается сам собой: в этом случае — нет.       макс не здоровается. только внимательно наблюдает за действиями кристины, абсолютно ничем не выдавая того, что они знакомы.       кристина на него тоже не смотрит.       ксюша прощается с ним и уходит с кошелевой, не задерживаясь.       слава богу, думает крис. слава богу.       по пути в кофейню чумаченко снова начинает болтать о какой-то ерунде, словно они с кристиной лучшие подружки, и та едва удерживается от того, чтобы закатить глаза. молча выслушивает ксюшу, отвечая довольно односложно, впрочем, той, видимо, наплевать.       так что ей либо максимально неловко молчать с крис, либо она не особо внимательная. или умная. короче, в её пользу не говорит ни то, ни другое. даже жаль.       в кофейне они занимают единственный свободный столик посреди зала, потому что все остальные заняты. кристина чувствует себя так, словно её вытолкнули на сцену перед кучей народу и все чего-то ждут от неё, но у девушки лишь нервно подрагивают пальцы.       снова встряхнув головой, она пытается отвлечься от этого ощущения. ксюша возвращается к ней с дымящейся кружкой.       по правде говоря, кристину от этого места уже тошнит. но она, как заядлый мазохист, не говорит об этом ксюше, очевидно, надеясь, что их дурацкие встречи вот-вот закончатся. репетитор да и помощник любого типа, наверное, из кристины так себе. странно, что чумаченко до сих пор этого не поняла.       но говорить об учёбе или поступлении она, кажется, сегодня вообще не намерена. постоянно переводит тему, уходит в размышления или рассказывает ассоциативные истории.       кошелева всё больше чувствует подступающее к горлу раздражение. она на эту девчонку тратить время абсолютно не настроена. у крис его, в принципе, не очень много, чтобы вот так разбрасываться. и почему она до сих пор терпит эту ксюшу? встречается с ней? пытается помочь?       надоело строить из себя «хорошую».       да и для кого?       не выдержав, крис довольно быстро сводит их разговор к тому, что ей уже пора домой, и ксюша, на удивление, так же быстро соглашается. начинает собираться, когда её телефон, лежащий на столе, вибрирует. входящий.       на экране высвечивается самое отвратительное из всего, что могло: «макс анисимов».       ксюша сбрасывает.       слава богу, думает кристина. слава богу.       вздох обрывается в тот момент, когда максим заходит в кофейню. кристина испуганно опускает глаза вниз, заметив его, но жест выходит слишком беспомощным.       она просто надеется, что ксюша и макс сразу уйдут.       но всё, как обычно, происходит наоборот. и её это невыносимо бесит! макс и сам всё знает, но, проводив чумаченко, всё равно садится напротив.       ксюша бросает на него странный взгляд, но уходит. просто уходит. словно всё происходит, как и должно.       — как ты?       кошелева, слегка прищурившись, оглядывает макса и тут же поднимается, собираясь уйти. она просто не видит смысла в этих разговорах.       он удерживает её за руку. молча.       и кристина, словно повинуясь чьему-то желанию, садится на место.       — чего ты хочешь? — вопрос должен был прозвучать резко, но тон крис усталый и искренний. ей надоело ходить кругами, но навстречу ему идти она по-прежнему не готова.       будет ли она готова хоть когда-то?       — просто хочу поговорить, — спокойно отвечает макс. — кристин, просто поговорить. узнать, как ты.       она качает головой в тот момент, когда макс признаётся.       — крис, я устал. я тоже не железный.       нервно сглотнув, кошелева отводит взгляд. что сказать? она бы и сама не против наконец закончить всё это, но что-то не отпускает. то ли макс, то ли дело в другом вообще.       — я сейчас скажу тебе кое-что. и если, выслушав, ты всё ещё будешь чувствовать, что не хочешь меня видеть, я уйду. клянусь. я просто уйду.       она сдавленно кивает, поднимая на него глаза. соглашается на это дурацкое условие.       несколько секунд анисимов словно собирается с мыслями. выглядит так, словно, на самом деле, он не знает, что ей сказать. просто тянет время, пытается её удержать, а крис сдаётся.       он вздыхает и подсаживается к ней, наклоняясь ближе.       — кристин, ты... это всё не просто так, пойми. ты мне нравишься. и я чувствую, что виноват, поэтому не могу просто так всё отпустить, — он замолкает на мгновение, а потом сбивчиво добавляет: — но я не могу тебя заставить чувствовать то же или простить меня. к сожалению, не могу.       он качает головой, осторожно касаясь её плеча, словно это самая большая искренность, на которую он способен.       кристина молчит. не находит слов, пока макс просто ждёт. но...       несколько минут они сидят в тупом молчании. потом он резко поднимается.       — ладно, я понял, — макс болезненно сжимает губы. — пока, крис. или прощай. не знаю.       сначала он отступает, а дальше всё происходит как во сне. кристину словно подкидывает с места, и она хватает максима за плечо, не позволяя уйти.       она ругает, ругает себя за то, что делает, но ей хочется расплакаться от безысходности.       она приближается к нему, осторожно положив руки ему на грудь. руки макса ложатся на её талию. его касания всегда более уверенные.       в глазах крис читается больное: я хочу тебя забыть, но не знаю как.       и макс медленно, будто боясь спугнуть, целует её, сжимая лицо девушки в своих ладонях. в этот момент у неё из головы исчезают абсолютно все мысли. только каким-то двадцать пятым кадром мелькает: я пожалею?