Far Away

В доме кипела жизнь. Тёмноволосый мужчина собирал тумбочку в спальне, изредка ковыряясь в огромном ящике с инструментами, тогда как женщина, по всей видимости его жена, собирала со стола посуду после семейного ужина. В комнате напротив кухни — детской — стояла тишина. Адам, хоть и был ребёнком, но больше предпочитал молчание, изредка прерываемое тихим пением строчки песни из недавно просмотренного мультика. Его неизменный плюшевый заяц и машинка, на самом деле повидавшая своего, но оставшаяся такой же как и была на момент покупки, лежат рядом. Мальчик вообще был аккуратным. Что, опять же, не свойственно детям его возраста, но его родители даже рады. Может быть это конечно и из-за схожего характера папы, а может, потому что ребёнок был волчонком. Наконец, поставив творение своих трудов на пол рядом с кроватью, Дерек пошлёпал голыми ногами в сторону кухни. У брюнетки остался только стакан. Обручальное кольцо радостно дзинькает при соприкосновении со стеклом и звук полностью утопает через время в журчащей воде. Кран выключился, когда его руки мягко обвили её плечи и она, вытеревшись полотенцем, зацепилась за них пальцами, устало откидывая голову. — Отведёшь меня в спальню? Давайте все вместе посмотрим какой-нибудь идиотский мультсериал? — Ты даже согласна на Гравити Фоллс? — Какая разница, если я планирую под него спать. — наконец, сдвинувшись с места, пара поплелась в комнату, уже ложась на кровать. Но резко послышался крик. За ним задушенное скуление и всхлипы. Пара в ужасе переглянулась и без слов двинулась по направлению детской. Хейл, не чуя чужаков в доме, не обращался, боясь напугать сына. В комнате, где всегда чистота и уют, сейчас царил беспорядок. Шкаф, в котором лежали вещи, сейчас был абсолютно пуст, а одежда валялась на полу. На самом деле это было единственное изменение в комнате. Кроме скулящего мальчика, забившегося прямо в угол кровати. Родители подбежали к нему. Брейден мягко приподняла его с матраса и прижала к себе, тогда как Дерек осматривал детскую в поисках чужаков. — Эй, что случилось? Тебя кто-то напугал? — Мам… Рука. Женщина подогнула рукава пижамы и осмотрела сначала левую, а потом правую руку малыша. Но резко остановилась. Прямо на правой руке красовалась вырезанная на коже надпись. Хейл одним прыжком преодолел расстояние между ним и семьёй, и взял с рук сына, нежно укачивая и осматривая пострадавший участок кожи. У детей-оборотней регенерация гораздо меньше, чем у более старших, поэтому рана затягивается очень медленно. Чёрноволосый сел на кровать, продолжая укачивать и принял ватку с дезинфицирующим средством и стал мягко прижимать её к надписи. Брейден взяла пушистую головушку Адама и перебирала прядки между пальцами. Вскоре мальчик уснул, изредка всхлипывания во сне. — Кто мог пробрался в дом? — тихо спросила женщина, укладываясь на плечо мужа. — Не знаю. Но думаю, Адаму пока лучше поспать с нами. — Отнесём его в постель? Взгляд Дерека снова упал на рану, когда самый младший из Хейлов устало посапывал в огромной родительской кровати. «Donde todo comienza»*. — Когда я шлялся по лесам Северной Каролины, часто видел такие послания. Как думаешь, может стоит вернуться? — Я всегда готова вернутся, главное, что скажешь ты. — укрывая сына и беря за руку мужа, Брейден укладывалась, наконец, спать. — Я тоже.

***

Айзек и Мари идут по улице, тихо переговариваясь. Уилкинс заметила, что парень стал больше улыбаться, когда они вышли из кафе и пошли по направлению к её дому. Лейхи вызвался проводить «странную любительницу кофе», предвкушая продолжение приятной беседы. — Я раньше жила в Бейкон-Хиллс. До семи лет. — Семи? А почему переехала, если не секрет? — Моему папе дали очень хорошую работу в Нью-Авент. Такой же маленький городок. — улыбнулась ещё шире девушка. «Только чокнутых банши и оборотней нет». — подумал Айзек и улыбнулся в ответ. — А твоя семья? Вот этого вопроса Лейхи боялся. Как ответить? Мать умерла от онкологии, брат умер от потери крови за переулками какого-то бара. А вот отца загрызла злая ящерка-кэнома, всего лишь выполняя прихоть Мэтта. Весело. — Моя семья не представляет ничего интересного. — сказал он и чуть позже добавил: — Особенно сейчас. — Ладно, если не хочешь отвечать косвенно, буду спрашивать прямо. — радушно засмеялась девушка и тут же совершила опрометчивую ошибку. — У тебя есть братья или сёстры? Лейхи прикусил губу. И тут же снова улыбнулся. Только теперь как-то просяще и грустно. — Был брат. — парень немного наигранно закрыл один глаз и поднял голову вверх, словно пытаясь что-то вспомнить. — Четырнадцать лет назад. Мари встала как вкопанная и уже пожалела, что начала этот разговор. Русоволосый повернулся и поднял бровь. Сколько раз он произносил первую фразу, но такая реакция была впервые. Кто-то начинал судорожно извиняться, кто-то сразу бросался обниматься, а кто-то вообще начинал плакать. Но просто стоять и смотреть на него… немного в новинку. — И-извини. Соболезную. — произнесла Уилкинс и снова нагнала его. Она даже попыталась сменить тему: — Ты здесь с самого детства? В Бейкон Хиллс? — Не совсем. Я уезжал во Францию где-то пять лет назад. — Правда? — оживилась девушка.т- Bel endroit! ** — Vraiment magnifique.*** — рассмеялся он и продолжил. — Откуда ты знаешь французский? — Моя школа считала обязательным учить детей до старшей школы французским.- подхватила смех Мари и осмотрелась.- Мы пришли. Спасибо, что проводил. — Оставишь свой номер телефона? — Да, конечно. Быстро что-то написав на его руке, Уилкинс попрощалась и зашла в дом, пытаясь не замечать прожигающего взгляда. Айзек, наконец, отмер и посмотрел на запястье. Номер красовался ярко-чёрными чернилами и в конце был нарисован смайлик, со смешно нарисованной рожицей. Лейхи ухмыльнулся и пошёл дальше. Оказывается, они не так далеко друг от друга жили. Всего-то пару домов Быстро захлопнув входную дверь и снимая обувь, парень поспешил покинуть прихожую, на ходу вбивая в телефон новый контакт. Он почувствовал что-то странное не сразу. Только пройдясь по спальне и скидывая с себя уличную одежду он заметил, что чего-то не хватает. Посмотрев на тумбочку и не найдя там фотографии, он отодвинул её. Прямо за ней, аккуратно цветной стороной вниз, лежал снимок. Медленно подняв и перевернув его, Айзек обомлел. Красивое, словно новое, без единой царапины или ещё чего-то. Это не та фотография.

***

Темно и холодно. Дома, если это место ещё можно назвать домом, нет не единого источника света. Для него это не проблема, он же чёртов оборотень, гребаный ликан и ему плевать с высокой крыши на законы физики. Лишь разве что зажженная сигарета жёлтым отдаёт во всей этой тьме. В его руках фотография. Радостные лица, улыбка до ушей и типичная школьная компания. Такие часто делают перед отъездом в колледж на память об их незабываемой дружбе. Но это фото не для колледжа. Это последняя фотография где они все вместе перед тем, как Стайлз совсем потеряет контроль, а Эллисон… А Эллисон погибнет. Эллисон. Чертовка Эллисон. Её запах всё ещё нагоняет Айзека в толпе. Кажется, странное сочетание жасмина и ежевики никогда не оставит его в покое. Прошёл ровно год со дня её смерти. А радостные лица всё ещё никак не смоются с бумаги. Слева направо: Стайлз с огромными синяками под глазами и неестественно бледным лицом, Лидия с неизменно рыжими волосами, Скотт и Кира, просто стоящие рядом и сам Айзек с младшей Арджент. На ней её любимая коричневая кожанка, а на нём синий шарф. Лейхи больше их не носит. Они полностью пропахли ею. Целиком. И. Полностью. Немного подумав, парень поднёс уже практически сгоревшую сигарету к снимку и поджёг своё лицо на бумаге. Ему не место на этом празднике жизни. И пусть подтверждением этого будет выжженное лицо рядом с ней, рядом с Эллисон. Покойся с миром, моя маленькая охотница.