Blossoming

Как оказалось, изнутри маленький фургончик был еще более захламленный и изрисованный, нежели это выглядело снаружи. Когда Алиса закарабкалась внутрь, то тут же оказалась в уютных объятьях ярко розового пушистого чехла, коим было оббито одно из сидений. — Благодари меня за такую щедрость! — несколько обиженно пробурчал Макс с переднего сиденья. Он настолько сильно скукожился, что, будучи итак невысоким, казался натуральным ребенком, которого отец по доброте душевной пустил вперед, дав возможность почувствовать себя взрослым, — Это мое сиденье, так что картошку ешь над ковриком! И вправду — в машине, перемешавшись с запахами одеколона, шампуня, который, похоже, был один на всех, и немного пота, чувствовался аромат свежей картошки фри и еще чего-то очень и очень вкусного. — Хочешь? — вопросил Кирилл, протягивая Алисе большую коробку с картошкой, — Да ты чего, я тебе всю предлагал, — удивленно проговорил он, когда девушка благодарно улыбнулась, и схватила две небольших палки. — Итак, — назидательно проговорил Сережа, сидящий за рулем. В машине мгновенно стало тихо, только звук поворотника фоном шел вместе с речью барабанщика, — Сегодня у нас очень важный концерт… — Повтори это еще раз, мы первые четыре до этого то не слышали, — язвительно отозвался Гончаров с переднего сиденья, на манер разобиженного ребенка. Видимо, решение уступить ей место сзади было принято не добровольно. Скорее, ей представлялось, как Сережа своим по-отцовски строгим тоном прочитал ему лекцию об уважительном отношении к девушкам, или же как Саша дал ему мощного пинка под зад. Кстати, о последнем. Девушка, хоть и старательно скрывала сей факт, все еще была немного смущена произошедшим. И больше всего ее волновало не то, что Трофимов мог что-то увидеть или разглядеть, а то, как он к этому отнесется. Алиса знала, что сам по себе блондин очень добрый парень, который с уважением относится ко всем окружающим, не нарушая их личные границы и покой. Девушка была уверена, что в его понимании, он являлся нарушителем ее покоя, посему парню наверняка было, может, и не стыдно до ужаса, но неловко так точно. Поэтому пересекаясь с ним взглядом, она старалась улыбнуться и кинуть какую-нибудь легкую фразу, как бы показывая, что все в порядке и переживать ему не стоит. — Помолчи, балбесина, — ледяным грохотом обрушилось на нее это ругательство, отчего девушка испуганно вскинула голову, — Вот ты постоянно вопишь, что мы тебя достаем своими наставлениями, а сам забываешь все, что только к тебе не приклеено. — Да когда такое было? — Ты забыл гитару на один из первых концертов, — вздернул палец Саша, второй рукой закидывая наггетс в рот. — Грим забыл. — Когда мы ездили в соседний город, ты оставил в доме свой костюм. — Все наши медиаторы просрал! — А еще… — Да хватит, блин, понял я, понял! — заорал Макс, за что тут же получил от Сережи подзатыльник. — Да не ори ты, придурок, я за рулем! — Сами меня довели, а теперь я еще и виноват?! — Все-все, не распыляйся, — на это гитарист недовольно фыркнул и демонстративно отвернулся к окну, — Так вот, о чем я говорил…

***

Полчаса назад они приехали к месту концерта — красивому и мрачному клубному зданию с витиеватой вывеской. Именно когда они подъезжали, Алиса заметила, что задние окна были с тонировкой, ведь когда она высовывалась из окна этого было не заметно — они и вовсе были открыты. Стоило машине затормозить, как парни проделали синхронное, будто бы зазубренное действие — накинули на голову капюшон, затянув его у самого основания. К наблюдавшей за всей данной манипуляцией с открытым ртом Фроловой повернулся барабанщик, сверкнув в полутьме салона глазами. — Я бы на твоем месте тоже накинул капюшон. Девушка, решив лишний раз не спорить, все-таки она гость и должна делать, что велено, накинула разноцветную материю на голову и зарылась в теплую вещь по самый нос. Густой и переполненный различными запахами салон в машине неожиданно и мгновенно сменился свежим осенним воздухом. Когда Алиса выпрыгнула из транспорта — именно выпрыгнула, подъем у фургончика был нешуточный — то с наслаждением словила прохладный порыв ветра. Она тут же перевела взгляд на здание, отмечая яркие вывески, оповещающие о сегодняшнем концерте, и обвела окружающие переулки зорким взглядом, ища фанатов, пытающихся хоть одним глазком увидеть лица своих кумиров. Окружающий мир был до упоительного спокоен и плавен, будто через пару часов тут не будет взрывов музыки, яркого, мигающего света и громкого звука гитары. Дверь в достаточно известный в городе клуб была приглашающе приоткрыта. Никакой охраны и в помине не было, лишь приглушенные голоса доносились из полумрака помещения. Девушка оглянулась, чувствуя себя не комфортно от мысли, что она может отстать, и ей придется идти одной или же догонять их. Она обнаружила парней, которым Сережа раздавал нужные атрибуты для концерта, выуживая их из непомерно большого багажника. — Вам помощь нужна? — от чего-то робко спросила девушка, заламывая за спиной пальцы. — Да брось, — даже немного возмущенно воскликнул Саша, — Эти штуки тяжелые, ты ими себе что-нибудь сломаешь или надорвешь. Правда, не злись, это трудно даже нам тащить. — Нет, на самом деле, можешь взять костюмы, — из глубины машины вынырнул Сережа, протягивая ей четыре вешалки с прикрытыми защитой костюмами, — Они вроде не тяжелые, но места много занимают, — этой репликой он скорее обращался к ее однокласснику. — Ну, да, — пожал плечами тот и, улыбнувшись, махнул ладонью в сторону входа, — Погнали тогда? Когда Алиса вошла, едва смогла сдержать восхищенный вздох, вызванный абсолютным диссонансом внешнего вида заведения и того, что увидела она, войдя внутрь. Фролова едва ли могла назвать заведение неоново-мрачным, каким оно показалось ей сначала. Находись она внутри и не зная, каков его фасад, подумала бы, что вывеска его наверняка пестрит яркими надписями и какой-нибудь бросающейся в глаза картинкой. Внутри от яркости и живости цветов едва ли не рябило в глазах, отчего девушка на минутку даже прищурилась, ослепленная такой обстановкой. Первой в глаза бросается сцена — помимо уже подготовленных к выступлению инструментов, которые, к слову, заслуживали отдельного внимания, намеренно состаренные, обнесенные стразами, как в добрых шестидесятых, и цепями (особенно «пострадали» барабаны и гитара, скорее всего Максимкина). Вместе со стеной, на которой буквами, прерывающимися цветастыми порезами, было написано название группы, все пространство было обрызгано чуть замутненными кляксами. Черт его знает, как они это провернули, но сказать, что это выглядело эффектно, это ничего не сказать. Очевидно, в украшениях ребята руководствовались стилем и принципами рок-звезд шестидесятых: больше блеска, больше цвета, всего больше. Алиса улыбнулась, что же, это вполне сообразно с идеей альбома. Танцпол и барная стойка украшены были в той же тематике, однако видно, что все сделали так, чтобы можно было потом убрать. Если бы это было возможно, то в глазах девушки определенно загорелись бы маленькие звездочки от восхищения и радости. — О, вы наконец приехали! — из тени танцпола к ним вышла миловидная женщина, приветственно улыбаясь и сложив руки в замок, — Рада вас видеть. Пойдемте, проведу вас к вашей гримерке, — затем ее выражение лица изменилось с улыбчивого на удивленное, когда она подметила прибавление, — У вас новый член в группе? — Нет, — спокойно и ровно ответил Сережа, несмотря на то, что Алиса испытала нешуточный прилив смущения и страха. Чувство, что она лишняя, вновь премерзко лизнуло по загривку, — Это наш друг. — Оу, прошу прощения, — вернув приветливую мину, ответствовала девушка, глядя в единственное, что было видно от Алисы из-за толстовки — глаза, — Пройдемте. Следуя за темной фигурой, ребята петляли по коридорам и клуба, и Алиса невольно задавалась вопросом, как они потом найдут выход к сцене? Здесь всюду было темно и достаточно скучно и однообразно — служебные помещения выглядели диаметрально противоположно и по ощущениям, это было, будто ты из темного помещения резко попал в светлое или наоборот. Неприятно, короче. Но все же Алиса с любопытством рассматривала каждый уголок, впитывала в себя каждую дверцу и поворот, чувствуя себя ребенком, исполнившим свою мечту. Она была за кулисами, могла посмотреть на преображение любимых музыкантов, увидеть, как они друг друга подбадривают, что обсуждают, как отвлекаются от напряжения. Любопытство обуяло ее с ног до головы; она даже не заметила, как взгляд стал радостно-сияющим, а голова ходила ходуном, туда-сюда. Девушка только, наверное, вздохов восхищения не выдавала, да и то с трудом. Саша, шедший по левую руку от нее, еще на входе заметил восхищенное состояние подруги, от чего премило улыбнулся и отошел чуть назад, чтобы не напрягать своим присутствием девушку, но и не потерять ее из виду. — Мы пришли! — донесся вежливый голос сотрудницы клуба, и она остановилась у приоткрытой двери, из-за которой лился яркий свет, — Проходите, пожалуйста. За вами зайдут за пятнадцать минут до начала, — только и сказала, после чего вежливо отклонилась. Пройдя в комнату, все еще волоча на своей спине пакеты с костюмами, Фролова вновь крепко зажмурилась, будто весь сегодняшний день старательно пытался лишить ее зрения. Эта гримерка выглядела, как эпицентр скопившегося в клубе света: подсветка у зеркал, небольшие настольные лампы, несколько спот и основная люстра, а в углу, сияя не менее ярко, умостился напольный светильник на тонкой ножке. — Жесть, у меня сейчас глаза лопнут, — взвыл Макс, прикрывая за собой дверь. Тут же прозвучало несколько щелчков — в помещении стало на порядок темнее, появилась возможность разглядеть мягкие пуфики и диванчики, небольшой шкаф и вешалку. — А так? — Трофимов, благослови тебя Господь, — с чувством произнес Гончаров, сбрасывая со стриженной головы капюшон. Ребята с тихими охами и ахами, переодичными возгласами, типа, «Гончаров, псина, поставь, где стояло!» расставляли извлеченный реквизит из фургончика, звучно переговариваясь и смеясь над тем, как бесился Макс из-за падающей коробки. Алиса же осторожно положила шуршащие пакеты с одеждой и присела в уголок, от чего-то чувствуя, как былая радость и любопытство отступили, а на смену пришло совершенно непонятное ощущение отреченности, будто она здесь лишняя. Они выглядели как настоящая семья, а в таковой компании она не была уже давно, с момента смерти мамы. — Чего приуныла? Братца моего пародируешь? — перед лицом девушки возник широко улыбающийся юноша, что успешно игнорировал пущенный на него недовольный взгляд. — Нет, у меня все в порядке, — отмахнулась она, взболтав безразмерными цветастыми рукавами воздух. Алиса не знала, как бы даже отговаривалась, но ее спас, как ни странно, гитарист, грохнувшийся из-за той самой падающей коробки. — Да что здесь такое, кто это дерьмо притащил?! — он остервенело, едва не разрывая несчастную емкость на части, вскрыл картонную упаковку, — И что за дива взяла столько косметики? — А краситься ты пальцем и кровью будешь? — недовольно вопросил блондин, выхватывая тару с перекатившимся внутри гримом. — Ох, простите, не хотел задевать чувства свободных художников, — манерно ответил парень, подкидывая в воздух вовремя выхваченную кисточку, — Ну, тогда давайте начнем. — Ты сам себе будешь красить? — удивленно спросил рыжий, уже сидевший на кресле рядом с братом. Он снял очки и устало протер чуть вспотевшую кожу под ними, — Блин, колу забыл, — оглянувшись, вздохнул он. — Я подам, — тихо и быстро осадила Алиса, с интересом переводя взгляд на чуть смутившегося Макса. — Да что тут сложного? — отмахнулся он, схватив первую попавшуюся краску, — Просто срисую с эскиза, даже дураку понятно как, — он надулся будто маленький ребенок, разглядывая рыжую половину лица на рисунке, которую, черт знает как сделали похожей на подтек поверх его ярко-красной маски. — Ну-ну, — насмешливо протянул Сережа, открывая банку энергетика. Он вкусно потянулся и зевнул, — Отмывать будешь сам потом, потому что эти краски хрен смоешь — они дешевые. — Я с первого раза шикарно, бля, нарисую, — насупившись, отвечал парень, при этом попадая рыжим кончиком себе в глаз, — Ай, ай, ай, — беспорядочно шептал он, пытаясь сморгнуть неприятное ощущение. — Промыть надо, дубина, — ленно заметил барабанщик, опять сладко зевнувший, — Вот блин, как спать-то охота. — Давай помогу, — заботливо предложила Фролова, видя, что легче Максу не становится. Тот кивнул, мешая все свои действия со сбивчивыми благодарностями, но про себя отметил, что полное отсутствие шуток со стороны Алисы — не очень хороший знак. Нет, она всегда была заботливой и доброй, но подкалывала так, что мама не горюй, но стоило чему-то плохому произойти, как юмор пропадал бесследно, оставляя только то, на что Алисе не пришлось бы тратить силы и отвлекаться от мыслей. — Покрасить тебя надо, — задумчиво произнес Сережа, разглядывая пристально длинные волосы со смывшейся краской. Фролова удивленно моргнула и отвлеклась, чем ее подопечный тут же и воспользовался — кисточка, на которую жирным слоем был намотан рыжий, вновь оказалась у покрасневшей от трения части лица. — Ты о чем это? — она прошла к нему, усаживаясь рядом на диванчик, видя, что парня уже не остановить. Подождет, пока наиграется, потом нормально нарисует. — Они у тебя в рыжий вымылись, — констатировал мужчина факт, беря прядь волос в руку, — Хм, а качество хорошее, хотя краска довольно агрессивная, молодец, ухаживаешь за ними. — Спасибо, — улыбнулась девушка, падая головой на мягкую спинку. Они помолчали немного; Алиса чуть успокоила внезапную болезненную бурю на сердце, а барабанщик уже развесил и погладил костюмы для выступления. Спустя двадцать минут блондин вернулся, застав девушку в том же положении, только ее голова была повернута в сторону развешенной одежды. Она перевела взгляд сначала на зеркало, в котором виднелось отражение Кирилла, потом, не без смешка, осмотрела потуги Макса, подмечая, что хоть и все цвета — черный, синий, желтый и мелкие, незначительные вкрапления других, присутствовали на костюме и лице всех участников группы, но при этом у любого был и свой, индивидуальный оттенок или даже несколько. Гончаров, чертыхаясь, наносил на лицо красно-рыжие подтеки — выходило из рук вон плохо, но не совсем безнадежно, исправить можно. Алиса перевела взгляд на вешалки, сразу определив, где его. Ярко рыжая куртка, с черными кляксами, будто на угольную ткань плеснули белизной, только для куртки сработало все наоборот. Какая-то идиотская бандана болталась на перешейке, вся в черепах и костях; не менее дурацкие очки с цифрами две тысячи семь. Затем шло обилие цепей — рыжая понятия не имела, куда он их денет, но греметь будут точно. На прищепках вешалки болтались обтягивающие кожаные штаны, с кучей карманов, заклепок и нашивок. Девушка представила, как этот умник напяливает очки поверх маски, и тихонько хихикнула. Следом шли вешалки Сережи и Кирилла, но они уже успели пропасть, поскольку ребята, загримировавшись быстрее всех, вышли переодеться. Однако смутно, но Алиса припоминала их наряды. У Сережи были свободные штаны — видимо, чтобы удобнее было играть сидя — испещренные кожаными вставками. Если бы они еще и белыми были, то ногами барабанщик походил бы на зебру. На торс легла похожая на военную безрукавка, но ярко-голубой с добавление ядерного зеленого создавали настолько вырвиглазную комбинацию, что едва ли кто-то замечал, откуда происходила эта одежда. К ней также было приделано несколько нашивок — с водяным пистолетиком, уткой и чем-то, смахивающим на череп. Рыжая точно помнила, что Сережа чем-то прикрывал лицо, но чем точно вспомнить никак не могла. Все ее внимание привлекали смешные очки, похожие на те, которыми пользуются пловцы. Мужчина сначала забыл ослабить резиновый ремешок, из-за чего оправа сильно впилась в лицо, что выглядело довольно забавно. Конечно, блондин недовольно зыркал на всех хихикающих из-под синих линз, но потом, глянув на себя в зеркало, сам не сдержал улыбки. Кирилл несколько выделялся из всей компании — почти вся одежда на нем была черная. Черные обтягивающие кожаные штаны, такая же, плотно запахнутая куртка, обычные очки для зрения, шапка и съехавшая медицинская маска (откуда она там взялась, Алисе было непонятно). Наверное, самыми яркими деталями одежды были радужные шнурки на тяжелых берцах и растрепанные рыжие волосы. И все-таки любимым костюмом для Алисы по праву считался костюм Саши. Идиотские джинсы в облипку со стразами, выложенными в виде звездочек, расположенные в аккурат на ягодицах. Ботинки на манер брата, бондаж на икре и бедре, похожий на утяжку, соединенную с другой такой же кожаным ремешком. Сверху драная футболка с Нирваной, на которую уж точно вылили белизну — иначе ржавые пятна никак не могли появиться. Сверху ярко-розовая косуха (девушка смотрела на нее с таким обожанием во взгляде, что заметивший это Саша не смог сдержать улыбки — потом он ее он точно отдаст) и повязка-бандана на шею. На нижнюю половину лица грим, а на верхнюю — розовые очки звездочки. Да уж, зато в мешанине цветов не упрекнешь. — Не смотри так, — смущенно буркнул Макс, старательно елозя кисточкой по лбу, непонятно зачем. — Что? Ты о чем? — Не смотри так на одежду! — воскликнул Гончаров, чье поведение казалось смущенным? — У нас бюджет весьма ограниченный, так что кроме секонда я нигде шмоток урвать не могу. Вот они и выглядят так убого… — Фро у нас костюмер, — довольно отозвался Трофимов, уворачивающийся от летящего в него пузырька с лаком, — Эй, ты что творишь?! — Нечего трепаться лишнего! — зло фыркнул Макс, запуская колпачком неизвестного происхождения. Алиса поняла, что если сейчас не вмешается, то через время в ход пойдет мебель. — Хэй, Макс! — громко воскликнула она, обращая на себя внимание взбешенного своим смущением Гончарова, — Мне нравятся твои костюмы. Я на них так долго смотрела, потому что хотела каждую деталь увидеть, — она старалась улыбаться открыто и искренне, чтобы у гитариста отлегло от сердца, — Ты молодец. В стиле рокеров девяностых собирал, да? Сначала он молчал. Затем распахнул широко рот и глаза и засиял рождественской елкой от счастья. — Алиса-а-а! — громко и протяжно воскликнул он, напугав этим самым девушку, — Тебе правда нравится?! О-о-о, спасибо, спасибо, спасибо! — он резво даже для себя подскочил к вешалке. Фроловой очень сильно захотелось засмеяться, ей казалось, что у парня от радости либо слезы, либо слюни потекут, — Смотри, вот эту я купил на распродаже, потом по красной цене краски по ткани урвал, стразов и пистолета с супер клеем. Все пальцы в нем до сих пор, гляди!.. Трофимов, шокированный неадекватным поведением друга и его вспыхнувшей несусветной глупостью, тут же подскочил к нему. — Угомонись, бешеный! Ты свою рожу-то видел? — Чего тебе в моей роже не нравится, упырь? — У тебя от эскиза на лице только цвета, — он схватил злобно фыркнувшего Макса за подбородок и щеки, — Глянь на себя в зеркало, — увидев грязную мешанину с кривыми линиями, Гончаров успокоился, хотя хмуриться не прекратил, — Ну и рожа у тебя, Шарапов… — Да заткнись ты, — беззлобно кинул парень, — Раз не нравится — переделывай. — Офигеть не встать, — поразился Саша такой наглости, — То есть ты намалевал невесть что, а мне исправляй? — Сам же потом как бабка старая ворчать будешь, что вышел с таким убожеством на сцену, — нехотя произнес Гончаров, — Так что хватит сиськи мять — вон салфетки, вон кисти, — и плюхнулся недовольно на кресло. Алиса, предчувствуя интересное развитие событий, насторожилась и достала телефон из внутреннего кармана толстовки. Настроение, до того безвозвратно испорченное, начало улучшаться обратно. — Я еще корячиться из-за тебя должен? Зад оторви и стой смирно — итак короткий. — В штанах у тебя короткий! — По себе людей не судят. — Хочешь ртом мой «короткий» опробовать? — Это ты у нас любитель всякую хрень в рот пихать, а не я. Так что сиди молча и жуй батончик, — Саша запихнул руку в задний карман, но выудил только фантик, — Ну вот, придется просто молча сидеть. — Ах ты… — Ну тише, не ссорьтесь. Как говорится — милые бранятся, только тешатся, — со сладкой улыбкой протянула Алиса, растягивая губы в лисьей улыбке. — Вот же, блять, яойщица недоделанная, — раздраженно фыркнул Гончаров. Он злобно и недовольно сопел, потому что Саша отнюдь не ласковыми движениями оттирал сантиметровый слой грима с его лица, — Она по нам двоим порнуху читает, я видел! — Такими темпами я еще ее и смотреть начну. — Размечталась! — А, то есть, для этого надо билет купить. Ну, и по чем приватный сеанс? — Ты оху… — Хватит вертеться как уж в заднице! — прикрикивает на него Трофимов и бушующий гитарист немного успокаивается. Все еще зыркает на больно довольное девичье лицо, но молчит. Молчит и когда Саша отточенными движениями наносит на лицо друга краску. У него выходит не в пример лучше и аккуратнее — сразу видно, художник. Он внимательно вглядывается в каждый проведенный мазок, иногда что-то недовольно бурчит себе под нос, стирая ватной палочкой неудавшуюся часть грима. В процессе работы блондин даже не замечает, как приближается непозволительно близко к чужому лицу. Его нос — еще чуть-чуть — и уткнется в глаз расслабленного Максима. Выводя над кустистой бровью друга цветастую несуразицу, он не замечает никаких неудобств. Двойка буйных явно сосредоточилась на своем деле и более не обращала внимания на окружающую обстановку. А вот Алиса не могла просто взять и не обращать внимания. Шипперское сердце и цепкий взгляд никак не мог оторваться от представшей умопомрачительной картины. Да они же почти целуются! Фролова не выдерживает — достает телефон и желает втихомолку щелкнуть недолюбовников себе на память. Только тихо как-то совсем не получается, вспышка, которую она все никак не отключит, работает исправно и безжалостно, привлекая своим сиянием сосредоточенных до того парней. Девушка краснеет и резко убирает руки за спину. Телефон выскальзывает из потных ладоней и со стуком валится на пол. — Эй! — возмущенно восклицает красная башка, — Совсем совести нет?! — Я себе на память, — нервно сообщает Алиса и вымученно улыбается. Если Макс сейчас взбесится, ей не поздоровится. — Да на подрочить, так и скажи, — фыркает парень, а затем получает кисточкой по лбу, — За что?! Ты тоже нас шипперишь что ли, придурок?! — Не вопи и дай закончить, — флегматично отзывается Трофимов, будто бы совсем не смущенный…да ничем, в общем-то. — Не, ну нормально… — Гончаров начинает расходится окончательно, и рыжая даже немного пугается, но к счастью вошедшие Кирилл и Сережа останавливают словесный понос злобного гитариста. — Через пятнадцать минут начало, — невероятно драматично сообщает Кирилл, смотря в белый потолок. — А вы и не переоделись, — таким же тоном завершает барабанщик. Алиса не сдерживается и смущенно хихикает.

***

Девушка чувствует себя странно: не то, чтобы неуютно, но от чего то волнение накрывало каждую секунду. Она слышала возбужденный гул за кулисами, до нее обрывками долетали разношерстные голоса публики, из-за чего в волнении заходилось девичье сердце. Ей не нужно было выступать и вообще показываться — она просто вроде фаната с вип привилегиями, поскольку может наблюдать за любимой группой в непосредственной близости. Но и это едва ли компенсировало нервную дрожь и неровное дыхание. Все ее нервическое состояние удачно сплеталось с предыдущим упадком настроения, так что вкупе ощущения были не из приятных. Почему-то почти до боли под веки въелась картинка, в которой даже сама Алиса была уверена. Вот она стоит за этой то ли стеной, то ли шторкой, вот ноги ее не удерживают и она падает, буквально вываливается из-за кулис на обозрение всей публике. Люди пораженно замирают, а спустя пару пораженных мгновений заходятся в недовольном гуле. Мол, что за наглая девчонка, проникла в закулисье, стоит там подглядывает, отвратительно! Да и Саша после такого наверняка, не без едкого разочарования, прекратит с ней общаться. Замечательная, ни капли не удручающая перспектива. Алиса тяжело выдыхает и присаживается на предоставленную ей табуретку. Пытается хоть немного угомониться и перестать переживать по чем зря, наблюдая за мерными переливами прожекторов и пока еще затемненной сцене. Сзади раздались нестройные и частые шаги, которые в легкую услышал бы любой в зале, если бы не шум разговоров. Фролова обернулась, в изумлении скользя по преобразившимся в корне ребятам. Сейчас они меньше всего походили на веселую стайку талантливых и энергичных парней — скорее на рокеров-байкеров из девяностых, которые определенно стащили какой-нибудь аксессуар из инопланетного корабля. Они и в правду сияли в своей уникальности, простоте и эффектности — у Алисы от удивления приоткрылся рот и приподнялись брови. — Что, так круто выглядим? — весело хохотнул видимо Макс, на что рыжая лишь прерывисто и заторможено кивнула, — О, класс. Спасибо! — энтузиазма им всем было не занимать. Алиса снова почувствовала себя странно — из всех присутствующих максимальный мандраж колотил лишь ее. Либо они профессионалы, либо отличные актеры. — Мы выходим через минуту, — привычно дружелюбно отозвался Саша, — Смотри внимательно. — Да, не пропусти, как наш крутыш будет перед тобой задницей вертеть. Ауч! — воскликнул, весело хохоча Макс, уворачиваясь от пинков друга, — Ты с ногами-то поаккуратнее, а то я так и анальной девственности лишиться могу. — Как будто она у тебя есть, — не смогла удержаться от колкости девчонка, но тут же с писком нырнула подальше от щекотных тычков Гончарова. — Вы в сгово… — Так, все, угомонились! — взволнованно и громко воскликнул Сережа, — Видите, мигать прекратило? Наш выход. Ребята засуетились и только в это короткое мгновение проскользнуло на их лицах некоторое волнение. Они прерывисто и судорожно поправляли чуть сместившуюся и задравшуюся одежку, проверяли медиаторы, палочки и прочие музыкальные приблуды. — Ну, погнали, — выдохнул мужчина, подставляя широкий кулак, для того, чтобы каждый участник мог по нему ударить, — Алиса? Девушка вздрогнула от удивления, и приподняла вопросительно брови. Секунду потупила глаза в едва ли не братский жест, а потом, со смущенной и теплой улыбкой приставила свой крошечный кулачок. — Удачи вам. — Спасибо! — и растворились во тьме. В зале почти мгновенно стало тихо. Будто гул голосов был записью и кто-то резко убавил звук до минимума. В темноте погаснувших огней застыла звенящая, напряженная тишина. Девушка затаила дыхание, в ожидании того, что произойдет нечто грандиозное. И не прогадала. Резко, стоило только моргнуть, все, до того не работающие прожекторы, засияли десятком цветастых огней. Поползи по стенам, кружочками преломляясь на углах. В глазах начало рябить, а уши почти взорвались от резкого долбящего звука, но сердце зашлось в такой радостной агонии, что прочие неудобства растворились в громкой музыке и мелодичном, низком голосе Саши: — Look alive, Sunshine Оживись, Солнышко 109 in the sky but the pigs won't quit 109-й в небе, но паразиты не уйдут! You're here with me: Dr. Death Defying Ты здесь, со мной: Доктор, бросающий вызов смерти This one's for all of you rock'n'rollers Это для всех вас рок-н-роллеры All you crash queens and motor babies Все для падших королев и мото-деток! Мы начинаем детки! Как быстро музыка началась, так же резко и неожиданно она закончилась. Прожектора снова замигали, в другом, но все еще хаотичном порядке, ослепляя глаз и заставляя трепыхаться восторженное сердце. Алиса не могла поверить тому, что видела. Новый альбом, первый концерт, где они поют его в живую, и она все это видит своими глазами. Наверное, именно такое трепетное и яркое чувство зовется искреннем неподдельным восторгом. Рыжая даже сама не заметила, как сильно сжала рукав пальчиками, сминая плотную яркую ткань. Началась следующая песня. Барабаны зазвучали громким набатом, будто бы в так мелькающим под потолком огоньками. — The future is bulletproof! Будущее пуленепробиваемо The aftermath is secondary Последствия не важны It's time to do it now and do it loud Пришло время сделать это и сделать это громко Killjoys, make some noise! Кайфоломщики, пошумим! Na, na na, na, na na na! Саша на глазах преобразился. Скакал по сцене резвым лучиком, заряжая атмосферу незримой пылающей энергией. Он будто светился изнутри, сиял восхищающим и вдохновляющим, трогающим поджилки светом. Перед ней был другой человек — все такой же добрый, но такой уверенный и заметный, что для Алисы такой Саша стал настоящим открытием. Она была и на прошлых концертах их группы, но когда ты осознаешь, кто под маской, когда ты видишь его вот таким, когда стоишь так близко, что протяни руку — и коснешься взмокшего от жара и пота плеча, то все внутри заходится бешеным ритмом, переполняет чем-то необыкновенным, возвышающим. Ощущение, будто крылья за спиной распушились и ожили — хотелось лететь свободной не птичкой, но хотя бы мотыльком. — Drugs, gimme drugs Наркотики, дай мне наркотики, дай мне наркотики Gimme drugs, I don't need it Я не нуждаюсь в них But I'll sell what you got Но я продам то, что у тебя есть Take the cash and I'll keep it Возьму деньги и я сохраню их Love, gimme love Любовь, дай мне любовь, дай мне любовь Gimme love, I don't need it Мне не нужно это But I'll take what I want from your heart Но я возьму то, что я хочу из твоего сердца And I'll keep it in a bag, (In a box) И я буду держать его в сумке, в коробке В эту секунду от чего-то показалось, что уже отдала куда-то на сцену, и оно дробью стучит внутри барабана, почти пробивая натянутый на инструмент материал. — Shut up and sing it with me! Заткнись и пой со мной! На сцене начался худший сон для эпилептиков: огни замерцали едва ли не пушечной дробью, сменяясь за доли секунд, если не быстрее. Алисе даже зажмуриться пришлось, чтобы не ослепнуть. — Than be in purgatory Затем в чистилище. Cut my hair, gag and bore me Состригите мои волосы, вставьте мне кляп и сверлите Pull this pin, let this world explode Выдерни чеку, пусть этот мир взорвется! И резко потух свет. У Алисы внутри все переворачивалось в свербящем чувстве потрясения. Это было чем-то окрыляющим до дрожи и боли, захватывающим разум. Тело почти не слушалось, порой сами дрожали руки, дергались в такт ноги и голова. Волосы совсем растрепались от того, что она вечно поправляла их, нервно убирая за уши. Каждая песня сливалась с ритмом сердца, отдавалась шумящей кровью в ушах и набатом в висках. Глаза устали от режущего мигающего света, и от того, что Фролова почти не моргала, уставившись на выступления во все глаза, будто ребенок, впервые увидевший жирафа или слона. Даже хотелось протянуть ручки, чтобы коснуться, но понимание, что ее запросто могут раскрыть, останавливало. Но вот одна песня проткнула насквозь. Пригвоздила к полу, облила слезами по щекам. Потому что пока Саша пел, неустанно смотрел на нее, прямо в глаза, будто посвящал каждое слово ей. — Right now, Прямо сейчас, I hope you're ready for a firefight Надеюсь, ты готов к перестрелке 'Cause the devil's got your number tonight Ведь дьявол нашел твой номер этой ночью They say «we're never leaving this place alive» Говорят, что отсюда живым не уйти But if you sing these words, we'll never die Но если ты споешь эти слова, мы никогда не умрем Почему-то каждый раз он украдкой кидал на нее взгляды. Будто бы знал что-то такое, что хранила в себе девчонка глубоко-глубоко. Это пугало и поражало, но все равно спирало дыхание. Неужели это действительно настолько очевидно…? Get off the ledge and drop the knife Сойди с края и брось нож Not a victim of a victim's life Не будь жертвой жизни жертвы Because this ain't a room full of suicides Ведь это не место, где есть только суицид We're believers, I believe tonight Мы верующие, и я верю этой ночью «Верю в тебя» We can leave this world, leave it all behind Мы можем покинуть этот мир, оставить его позади We can steal this car if your folks don't mind Мы можем угнать машину, если твои близкие не против We can live forever if you've got the time Мы можем жить вечно, если у тебя есть время! If you save yourself tonight Если ты спасешь себя этой ночью В сердце что-то предательски дрогнуло, отозвалось в поджилках, отпечаталось румянцем на щеке. От чего-то жар разлился по телу дегтем, залил уши, рот и глазницы, ослепляя теплом удушающим. I'm the only friend that makes you cry Я единственный друг, способный заставить тебя плакать You're a heart attack in black hair dye Ты — сердечный приступ, с выкрашенными в черный волосами So just save yourself and I'll hold them back tonight Так что спасайся, а я задержу их этой ночью You're the broken glass in the morning light Ты — битое стекло в утреннем свете Be a burning star if it takes all night Стань пылающей звездой, даже если это займет всю ночь So just save yourself and I'll hold them back tonight Так что спасайся, а я их задержу! Песня закончилась. Кажется, уже сам концерт подходил к концу, потому что гам утихал, а сама Алиса куда-то отдаленно двигалась, что-то отвечала и даже смеялась (и немного жалела, что пропустила песню, где Макс с Сашей должны были весьма по-гейски стонать). Но в голове было все одно — направленный горящий мальчишеский взгляд и самые яркие слова поддержки за всю жизнь. Все одно полыхающее желание жить. — Алиса-а-а, — кто-то, кажется, Макс, потряс ее за плечо со всей силы и тогда она наконец-то очнулась. Ну, более или менее. Как-то запоздало огляделась, понимая, что находится в просторном помещении, а посередине стоит накрытый стол. От обилия еды засвербило в пустом желудке тупой болью. — Что это? — Ты меня вообще слушала? — надулся Гончаров, впрочем, притворно, а затем широко улыбнувшись, заявил, — Мы празднуем первый живой концерт нового альбома!