Неожиданное утешение

На следующее утро после выборов Эмма проснулась как никогда отдохнувшей и полной сил. По пути на работу она заехала в закусочную, чтобы позавтракать, и наконец отправилась в участок, чтобы начать свой первый день в качестве шерифа Сторибрука. Эмма удовлетворенно вздохнула, войдя в теперь уже свой кабинет и положив свои вещи на новый стол. Подняв глаза, она заметила висящую на вешалке в углу кожаную куртку Грэма. Хотя она могла поклясться, что ее быть здесь не должно. Тут ход ее мыслей нарушил до боли знакомый голос. — Куртка шерифа, — сказал Голд, стоя возле двери, хотя еще секунду назад его там не было. Слегка подпрыгнувшая от испуга Эмма в очередной раз удивилась, как человек с тростью мог так тихо передвигаться. — Думаю, она понадобится вам. Он не смотрел на нее, когда говорил, но в его глазах, как показалось Эмме, был легкий намек на печаль. — Вообще-то я вооружена, — против воли слегка улыбнувшись, съязвила она, показательно положив руку на бедро, куда была пристегнута кобура с пистолетом. Ухмыльнувшись ее игривому замечанию, Голд зашел в кабинет и сказал: — Ну что ж, мой план удался, политика — это театральное действо, я отлично понимал, что вас выберут только за выдающиеся заслуги, — сказал он, расхаживая по ее офису, а остановившись напротив ее стола, с лукавым огоньком в глазах посмотрел на нее и продолжил: — А спасение бедняжки Реджины к ним, боюсь, не относится. Я сделал ставку на вашу отвагу, — сказал он, выпрямившись во весь рост. — Дал вам у всех на глазах бросить мне вызов, — пояснил он, смотря в ее недоверчиво распахнувшиеся глаза. — Не верю, — шокированно сказала Эмма, сложив руки на груди.— Спланировать такое — да ладно. — Здесь все боятся Реджину, но еще больше… они боятся меня, — почти прорычал он. — Восстав против меня, вы их покорили. По-другому никак. — Ты знал, что я соглашусь, — скорее утвердительно, чем вопросительно ответила Эмма. — О, да, отчаявшуюся душу видно сразу, — тихо ответил он, сверля ее взглядом. Эта новообретенная информация разозлила Эмму. Она, сама того не понимая, сделала именно то, что он хотел, и ведь она сделала это без раздумий. «Чертов манипулятор! — со злостью подумала, на секунду зажмуривая глаза, Эмма. — Да он просто воспользовался мной! Как же я ненавижу его за это! Я-то еще думала, что он, возможно, мог ко мне что-то чувствовать! Идиотка!» Но желание узнать, почему он так поступил, пересилило ее нарастающую по отношению к Голду злость. — Зачем? Зачем все это? — спросила она, про себя удивляясь, как пораженчески звучал ее голос. — Если помните, однажды, мисс Свон, — начал он, хромая назад к двери ее кабинета, — мы договорились, что за вами должок. Я знаю, как неприятно ходить в должниках. Теперь, когда вы стали шерифом, я подумаю, как взыскать с вас за то одолжение, — самодовольно ответил он. Вид довольного собой Голда и его паскудной ухмылки были для Эммы словно красная тряпка для быка, и, кипя от вновь затопившего ее гнева, Эмма подошла и резко ударила Голда по лицу. Его голова дернулась в бок от удара, а на щеке проступил красный отпечаток ее ладони. Он потер ее, но не ответил тем же. А эта так бесившая Эмму улыбка на его губах стала только шире. Эмма ощетинилась и снова подняла руку. Но Голд в этот раз был быстрее и перехватил ее запястье, прежде чем она снова ударила его. — Ты опять собираешься меня ударить, Эм-ма? Сколько огня и страсти… мммм, хотя мне ли не знать об этом? — наклонившись ближе к ее лицу, соблазнительно прошептал Голд, все еще держа ее руку. «И не скажешь, что в таком стройном теле столько силы», — подумала Эмма, бессильно дернув рукой, зажатой в его стальной хватке. — А теперь, шериф, не хотели бы вы извиниться за нападение на гражданское лицо? — уже почти возле ее губ сказал он, приподняв бровь. — Иди к черту, — процедила сквозь зубы она, с ужасом понимая, что его близость вызывает в ней предательскую дрожь. — Только вместе с вами, мисс Свон, — сказал он, переведя взгляд на приоткрытые губы Эммы. Отпустив ее запястье, Голд резко схватил ее за затылок и притянул к себе, впившись губами в ее губы. Эмма на секунду пораженно застыла на месте, даже не сразу поняв, что ее руку больше ничто не держит. «Черт, ненавижу его!» — подумала со стоном Эмма и начала целовать его в ответ, схватившись за плечи Голда, потому что внезапно ее ноги стали словно желе и отказались держать ее. Голд знал, что целовать ее было ошибкой, знал, но, почувствовав жар ее тела, ощутив ее дыхание на своих губах и увидев эти пылающие зеленые глаза, просто не смог сдержаться. Эта женщина одним лишь своим присутствием могла пробудить в нем чувства, которые, как он думал, были давно мертвы. Лишь одного касания ее губ было достаточно, чтобы его хваленый самоконтроль полетел ко всем чертям. Он понимал, что это не кончится для него ничем, кроме очередной боли, но, ох, какая же была сладкая эта прелюдия к будущей агонии. Губы Эммы приоткрылись, чтобы пропустить его язык, когда их поцелуй стал распаляться все жарче и жарче. Его пальцы крепче вцепились в ее светлые волосы, когда она все более страстно целовала его в ответ. Он легонько прикусил ее нижнюю губу, и Эмма тихо застонала от удовольствия. Услышав ее так приятно ласкающий уши стон, Голд с трудом смог оторваться от мягких губ Эммы, пока его здравый смысл окончательно не отказал и не случилось то, о чем она непременно пожалеет. Но, все же не удержавшись, напоследок он еще раз слегка поцеловал ее припухшую от поцелуя нижнюю губу. После чего они почти минуту стояли, тяжело дыша и прислонившись друг к другу лбами. Вдруг он резко отошел от нее, повернулся и, оставив ошеломленную Эмму стоять посреди ее кабинета, быстро, насколько позволяла его нога, пошел на выход, но на секунду задержался около двери и, не поворачиваясь, хрипло сказал: — Ах, да, мои поздравления. И пошел прочь из участка, прочь от нее. Потому что, несмотря на то, что сейчас произошло, он знал, что она все еще злилась на него. И если до этого чертового поцелуя еще можно было надеяться на то, что она довольно быстро его простит, то теперь он не был так уверен. «Невыносимая женщина! А я вообще старый идиот,» — уныло подумал он, выйдя, наконец, на улицу и сделав большой глоток свежего воздуха, чтобы очистить мысли. Но он подождет, уж он-то это умеет, и в конце концов она придет в себя, по крайней мере, он на это все еще надеялся. Не может же она злиться вечно. Если ее чувства были хотя бы немного похожи на его, она не сможет игнорировать их, как бы сильно ни старалась.

***

Эмма стояла и смотрела, как Голд уходит, изумленно касаясь своих припухших губ. Услышав хлопок закрывшейся двери, Эмма, словно марионетка, которой обрезали нити, села на ближайшую горизонтальную поверхность, которой оказался стол. Она все еще не могла ясно соображать после того, что сейчас произошло. «Его поцелуй на трезвую голову еще жарче, чем в моих пьяных воспоминаниях, — немного мечтательно подумала Эмма, но почти сразу начала снова злиться. — Этот гад меня поцеловал! Взял, поцеловал и ушел как ни в чем не бывало!» Окончательно избавившись от наваждения, Эмма повернулась и выплеснула свое разочарование и злость, хлопнув ладонями по столу. Он, вероятно, просто решил таким образом меня отвлечь от своей удачно провернутой аферы, в которой я, как последняя дура, исполнила главную роль! Чертов манипулятор! Но как бы сильно она не хотела признавать это, потому что все еще злилась на него, он в чем-то был прав. Она сама согласилась на его помощь в отчаянном желании уделать Реджину. Ведь ей было вовсе не обязательно соглашаться, чтобы он был стал ее покровителем. Она могла бы сказать ему «нет». Хотя, по правде говоря, если бы она знала, на что он пойдет, чтобы добиться ее избрания, она никогда бы не согласилась. Она была довольно откровенна с ним; самое меньшее, что он мог сделать, — это оказать ей такую же любезность. А теперь еще и этот поцелуй! Этот интриган такой противоречивый! Что он вообще от меня хочет?! Эти мысли были слишком пугающими, как, впрочем, все то, что касалось ее странных чувств, которые Голд в ней вызывал. А Эмма не хотела углубляться в это. Однажды она уже нырнула с головой в отношения, которые не принесли ей ничего, кроме боли и разочарования. Поэтому уж лучше злиться на него и избегать, чем думать о том, что произошло и что это все для них может значить. Да, это именно то, что она собиралась сделать. К сожалению, все редко складывалось так, как она хотела.