Она сидела в машине и просматривала свое старое досье, когда Генри незаметно подошел к ее окну, неся в руках небольшую коробочку.
— Что это? — увидев папку в ее руках, с любопытством спросил Генри, испугав Эмму.
— Да так, старое дело, — закрыв папку, сказала она. — А у тебя?
— Тыквенный пирог, ммм, решил тебя порадовать, — смущенно ответил Генри.
Эмма была весьма тронута его жестом.
— Ведь тыквенный, да? — неуверенно спросил ее он.
— Да, — сказала Эмма и вышла из машины.
Та ложь, которую она сказала ему ранее в тот день, тяжелым камнем легла ей на душу, и Эмма решила, что должна рассказать ему правду.
— Генри… насчет твоего отца.
— Да? — вопросительно спросил он, с улыбкой и доверием глядя на нее.
«Вот дерьмо», — подумала Эмма, глядя на эту доверчивую моську с широко распахнутыми глазами, и поняла, что просто не может сделать этого.
— Рада, что ты знаешь, — сказала она, прекрасно осознавая, что однажды это вернется и укусит ее за задницу, но сегодня был не этот день.
— Я тоже, — сказал Генри, не подозревая о ее внутренней борьбе, и обнял ее.
Эмма, которая не очень-то привыкла к таким проявлениям привязанности, немного неловко потрепала его по макушке.
— Давай сюда, — взяв у него коробку с пирогом, она прислонилась к капоту.
— Эта история, с Эйвой и Николасом… С тобой все меняется, — счастливо заявил ей Генри. И тут они услышали, как тишину ночного Сторибрука нарушил рев мотора. Одновременно посмотрев в сторону приближающегося звука, Эмма и Генри с удивлением увидели, как из-за угла появился мотоцикл, который припарковался через дорогу от них. Заглушив мотор, с мотоцикла встал мужчина.
На нем была черная кожаная куртка и темно-синие джинсы. Он выглядел относительно молодо, вероятно, всего на несколько лет старше самой Эммы. У него были короткие лохматые каштановые волосы и покрытое щетиной лицо. Эмма вынуждена была признать, что он довольно симпатичный, он, наверно, был первым мужчиной в этом городе, кроме Голда и Грэма, которого она таким посчитала.
Подойдя к ним, незнакомец очаровательно улыбнулся и сказал:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — приподняв бровь, поздоровалась она в ответ.
— Это Сторибрук? — поинтересовался он.
— Да, — подтвердила Эмма.
— Здесь сдают комнаты? — спросил он.
— А вы надолго? — недоверчиво спросил Генри и, прищурившись, посмотрел на незнакомца. Эмма только удивленно посмотрела на Генри, услышав его тон.
— Да, посмотрим, — переведя взгляд на Генри, сказал он. — Так как насчет комнаты?
— Гостиница «У бабушки», — указав пальцем в сторону местного мотеля, сказала Эмма, — она чуть дальше, через пару кварталов отсюда.
— Спасибо, — поблагодарил ее он и, еще раз взглянув на все так же с недоверием смотрящего на него Генри, развернулся и пошел обратно к своему мотоциклу.
— Эй, как ваше имя, я не расслышала? — сказала ему вслед Эмма, чьи инстинкты предупреждающе вскинули голову внутри нее.
Незнакомец на ходу обернулся и, лихо ухмыльнувшись ей, сказал:
— Я его вам и не назвал, — и, сев на своего железного скакуна, скрылся в ночи.
Будь он проклят за то, что не назвал ей своего имени. Это превращало его в очередную загадку, а Эмме это очень не понравилось. Потому что в последний раз, когда она встретила такого парня-загадку, она в конечном итоге переспала с ним… Так что она искренне надеялась, что чем дольше он остается, тем менее интригующим он станет. В отличие от Голда, который, казалось, с каждым днем становился все более и более интригующим и загадочным.
«Нет, плохая Эмма», — отругала она себя за то, что ее мысли опять невольно вернулись к ростовщику. И, встряхнувшись, она посмотрела незнакомцу вслед, пока он не скрылся в вечерних сумерках, а потом повернула голову к Генри.
— Ты говорил, чужих в Сторибруке не бывает.
Глаза Генри были похожи на блюдца, когда он подтвердил ей:
— Не бывает. — И, опять потрепав по-совиному хлопающего глазами Генри, Эмма примирительно сказала ему, пытаясь отвлечь того от мыслей о таинственном незнакомце:
— Эй, малыш. Давай я отвезу тебя домой, пока твоя мама не откусила мне голову.
— Ладно, — протянул он и сел на заднее сидение ее служебной машины.
После того, как она высадила его у дома и проследила, чтобы он безопасно прокрался обратно в свою комнату, Эмма поехала домой, надеясь принять горячий душ и просто уснуть.
К сожалению, бесконечный поток мыслей в ее голове не давал ей покоя. Уже стоя под потоком горячей воды, Эмма прокручивала события этого богатого на события дня, от кражи в магазине и встречи с близнецами до их воссоединения с ранее неизвестным отцом, а еще этот незнакомец, который объявился в Сторибруке, в городе, в который, если верить Генри, никто и никогда, кроме нее, не приезжал. И, конечно же, Голд. Почему он вообще помог ей в ее поисках? Неужели только для того, чтобы получить ее прощение? Но
почему? Ведь он мог попросить об еще одной услуге или еще что-нибудь… кроме этого.
Нет, Эмма решительно не понимала этого загадочного и непредсказуемого мужчину. Это просто не имело для нее смысла. А может быть, она просто не хотела понимать; не хотела верить, что это могло бы быть бескорыстным жестом заботы. Возможно, все это было просто слишком много для нее, чтобы справиться. Прошло уже много времени с тех пор, как она позволяла кому-то заботиться о себе, и хотя она чувствовала, что Голд действительно может что-то испытывать к ней (даже с учетом ее сомнений насчет этого, возникших из-за устроенного им пожара, в котором она могла пострадать), она не могла избавиться от этого маленького ноющего ощущения, что он в конечном итоге причинит ей боль. Все мужчины, которых она знала, в конечном итоге причиняли ей боль, и он, конечно же, не был исключением. Было бы лучше, если бы она просто держалась от него подальше.
«Да, именно это я и собираюсь сделать, — с надеждой подумала Эмма, —
и на этот раз у меня получится».
С этой мыслью она выключила воду, завернулась в полотенце и потопала в сторону своей спальни, стараясь не разбудить уже давно спящую Мэри Маргарет.
***
На следующее утро Эмма спокойно завтракала хлопьями и, слушая краем уха утренние новости, с весельем наблюдала, как Мэри Маргарет бегала по кухне в плаще и с зубной щеткой во рту, торопясь на работу, хотя она, если верить часам, вроде как и не опаздывала.
— Сейчас же 7.10, успеешь еще в школу, — сказала Эмма, отправив очередную ложку себе в рот.
— Нет, мне надо в 7.15, — подбежав к вешалке, она стала быстро натягивать берет, — надо помочь детям с проектами до занятий.
— Да не умрут они, если опоздаешь, — мешая ложкой остатки своего завтрака, с улыбкой сказала Эмма.
— Мы делаем вулкан, — довольно серьезно заявила ей Мэри Маргарет и выбежала за дверь.
Удивленно посмотрев на закрывшуюся дверь, Эмма сказала пустой квартире:
— Хорошо.
И, выкинув странное поведение своей соседки из головы, она вернулась к своему завтраку.
***
Но как выяснилось, отнюдь не на работу Мэри Маргарет так торопилась.
Заехав по дороге на работу в закусочную, Эмма увидела, как та якобы уже давно сидела за столиком с книжкой, которую она как бы читала, и
случайно заговорила с Дэвидом, который заехал в явно привычное для него время за кофе. А потом тоскливо смотрела в окно на то, как он целовал свою жену.
«Видимо, я не одна в этом городе испытываю противоречивые сердечные муки», — подумала Эмма при виде этой сцены.
— Значит, говоришь, вулкан?.. — смотря на перепуганную ее появлением Мэри Маргарет, протянула Эмма, садясь на стул, который стоял напротив учительницы.
— Я только… — начала было оправдываться та, но Эмма перебила ее:
— Поняла.
— Он каждое утро в 7.15 покупает здесь кофе, — опустив глаза в пол, сказала Мэри Маргарет.
— Себе и жене, — с жалостью глядя на свою поникшую подругу, сказала Эмма.
— Да, я знаю, знаю, я… сюда хожу, чтобы его увидеть.
— Ты преследуешь его? — подняв бровь, спросила ее Эмма.
— Нет, нет, что ты, — стала тараторить та, но увидев, как Эмма еще выше приподняла бровь, явно не веря ей, пораженно добавила: — Может, немного. Я не преследую его, просто знаю, что утро он проводит с Кэтрин, покупает кофе, потом едет на работу в приют к 7.30 и возвращается домой к 5.
Эмма изумленно слушала, как ее подруга, которая якобы совсем немного
преследовалаДэвида Нолана, перечислила все его расписание.
— И это все?
— А в четверг они берут китайскую еду, — печально сказала Мэри Маргарет, — Я просто не могу его забыть.
— Знаю, — сочувственно сказала Эмма. — Для начала перестань ходить сюда по утрам.
— Сердце болит, — глядя на нее грустными глазами, сказала Мэри Маргарет. — Есть ли лекарство от любви?
«Ах, если бы оно было», — понимающе подумала Эмма, смотря на свою подругу, отчаянно отгоняя от себя образ лукавых карих глаз.
***
Через пару дней после того разговора с Мэри Маргарет на Эмму свалилась еще одна напасть — стремительно надвигающаяся на Сторибрук буря. А так как она шериф, она должна была выйти в патруль, чтобы помочь тем несчастным, кто все же не послушается и решит прогуляться, несмотря на предупреждения синоптиков.
Как раз тогда, когда она загружала в свою служебную машину предметы первой необходимости, которые ей могут пригодиться, к ней явилась мадам мэр собственной персоной.
— Если вы собираетесь обвинить меня в буре, то это уже слишком, — не удержалась Эмма от колкости, увидев Реджину с недовольным чем-то лицом.
Та, сложив руки на груди, сказала:
— Я хочу, чтобы вы проверили,
шериф, одного человека: в городе новичок.
«Оуу, и кажется, кто-то был этим очень недоволен, — подумала Эмма, глядя на Реджину. —
Может, Генри все же прав насчет того, что здесь не бывало прежде новичков, судя по лицу мадам мэра».
— Знаю, о ком вы, я отправила его в отель «У бабушки», — сказала мадам мэру Эмма, продолжая складывать сумки в багажник.
— Вы говорили с ним? И что он сказал? — взволнованно спросила ее Реджина.
Разведя руками, Эмма сказала:
— Спросил дорогу, и всех делов, — ответила она. — Кто он?
— Не знаю, — рявкнула Реджина, — местные тоже ничего о нем не знают, в нем что-то есть, нечто… знакомое.
— Наверно, один из миллиона вами проклятых, — с сарказмом сказала Эмма, смотря на нее.
Реджина недоумевающе захлопала ресницами.
— Что?
— Ну как же, заклятье, сказки Генри, — напомнила ей Эмма.
— Шериф, узнайте, кто этот человек и зачем сюда пожаловал, — приказным тоном сказала ей Реджина.
Эмма тяжело вздохнула.
— Знаете, точно так же, как и со мной, нет такого закона, который запрещал бы въезд в Сторибрук, — уставшим от мадам мэра голосом сказала Эмма.
— Дело не в законе, мисс Свон, вы сделаете это потому, что я прошу, и потому, что это необходимо сделать, — высокомерно сказала Реджина.
— Почему?
— Он останавливался у моего дома и имел беседу с тем, кто нам обеим очень дорог, — облокотившись рукой на капот, сказала Реджина и без надобности уточнила: — С Генри.
«Вот же черт!» — подумала Эмма.
И еще раз вздохнув, сказала Реджине:
— Я проверю.
